Озерный мальчик

14

Для постороннего человека эти вещи на первый взгляд действительно показались бы мелочами. Случилось так, что еще прошлым летом в руки Валентина попал фантастический роман Беляева «Человек-амфибия». Делать было нечего — чтобы понять мальчика до конца, я должен был прочитать эту книгу, сыгравшую в его жизни такую огромную и может быть роковую роль. Сначала она показалась мне довольно глупой и бездарной. Наверное, так оно и было, но когда я перевернул последнюю страницу, почувствовал себя довольно неуверенно. В сущности, какое значение имели достоинства или недостатки этого романа? Конечно же, никакого! Я давно понял, что книги были для него скорее поводом, чем основанием мечтать. Сейчас мне нужно было понять, что же мальчик увидел в этой книге. Она действительно была захватывающей и предоставляла простор его фантазии.

Вот в нескольких словах содержание самого романа. Какому-то аргентинскому ученому удалось пересадить оперативным путем искусственные жабры маленькому мальчику. И Ихтиандр вырос почти как рыба в океанских глубинах. Все его попытки жить после этого среди людей, используя собственные легкие, заканчивались чуть ли не трагически. В этом ослепительном земном мире человеческого шума и вони, алчности и кан-нибалистских нравов для него не оказалось места. И он снова вернулся в океанские глубины к добрым, кротким и безобидным рыбам и веселым дельфинам. На суше у него постоянно болели жабры.

Чем дальше я читал книгу, тем больше погружался в сказочный мир мальчика. И уже на все смотрел его глазами. Этот подводный мир тишины и призрачного света был ему близок и понятен еще из воспоминаний о лете. Тогда он часами с затаенным дыханием всматривался в его необыкновенную и неожиданную красоту. Иногда мне казалось, что в полупрозрачной бездне океана я вижу не Ихтиандра, а самого Валентина. Или вижу его где-то на отмелях, среди коралловых рифов, одного, окруженного желтыми и синими рыбами, как в какой-то волшебной сказке. Я видел его и с самым близким и верным другом — дельфином Лидингом. Они досыта ныряли и играли в морских глубинах среди близоруких и доверчивых рыб, которые не пугались своего подводного брата. Мальчик часами прогуливался на спине Лидинга по поверхности спокойного океана, они вместе ныряли в мрачную глубину, чтобы затем снова выскочить в сияние света. Наконец, уставший, Лидинг отвозил мальчика в подводную пещеру, в которой тот всегда прятался, когда чувствовал угрозу со стороны людей.

Да, от людей шли все его беды — от людей, которых он не постигал и не понимал. И они его не понимали и считали чуть ли не каким-то чудовищем или выродком. Не понимала его и Гутиере. Я видел, как он подносит ей свою огромную жемчужину, самую красивую, которую однажды нашел на дне океана. Гутиере была просто не в силах оторвать от нее свой изумленный взгляд, чтобы увидеть его — не Ихтиандра, а Валентина. Он вернулся в свою подводную пещеру огорченный, осторожно перенес со своей жесткой постели расположившегося там огромного сонного омара. Из мрака медленно выплывали крупные, полупрозрачные рыбы и сочувственно тыкались в него своими носами.

Мальчик жил этой мечтой долго — почти целый год. Все его существо прониклось ею. Благодаря мечте он стал спокойнее и увереннее и в жизни. А может быть, это было вызвано редкими встречами с дядей. Намного сосредоточеннее и внимательнее стал он и в классе. Даже отметки начал получать получше. Уже не читал так много и безразборно, как в прошлые годы. Его воображение было насыщено.

Успокоенная переменой, Лора перестала думать о переводе мальчика в другую школу. Да и Радослав Радев решительно воспротивился этому.

— Я в принципе не согласен! — категорическим тоном заявил он. — Хорошо, скажем, переведем его к другой учительнице, получше. Что мы от этого выиграем? Ничего!.. Он только станет еще рассеяннее, отметки совсем испортятся… Характер формируется в молодости. Если мы сейчас не настоим на своем, завтра будет уже поздно.

Лора молчала, хмурилась. Все-таки в доводах мужа была какая-то логика. Но в душе она инстинктивно чувствовала, что он не прав. Смутно ощущала, что над ее сыном нависла какая-то еще не ясная опасность.

— Не знаю! — подавленно ответила она. — Мне кажется, эта женщина просто убивает в нем чувство собственного достоинства. Она ничего в нем не формирует, а только разрушает. И делает это чуть ли не с удовольствием.

— Почему?

— Очень просто — потому что она его ненавидит!

— Ты слышишь, что говоришь? — чуть не взорвался Радослав. — Начинаешь болтать, как квартальные кумушки… Ненавидит нашего ребенка! Ты хоть отдаешь себе отчет в том, за что она вообще могла бы его ненавидеть? Уж не мешает ли он ее карьере?

— Мешает, конечно! — холодно ответила Лора.

На этом разговор закончился. И он совсем обезоружил Лору в ее благих намерениях. Да и дядя, погруженный в ежедневные заботы и маленькие холостяцкие развлечения, быстро забыл о собственной категорической позиции. Может быть, нам не следует его слишком за это винить. Он сказал то, о чем должен был сказать, а об остальном следовало позаботиться родителям.

Прошла зима, длинная и тягостная, как всегда серая, хмурая, мрачная, почти без снега, но с туманами и сухим морозом. Зато весна была чудесной, с таким высоким голубым небом, какого я давно не видел. Я ходил, словно зачарованный, по болотам и сельским водохранилищам, потому что рыбная ловля в реках была уже запрещена. И Валентин словно пробудился от своего оцепенения, начал выходить, хотя и редко, на улицу, засматриваться на небо. Наверное, в его душе со всей силой зародилась надежда снова поехать на море, вновь заглянуть в свое сказочное царство. Да, скоро он туда поедет, и все-таки придется еще бесконечно долго ждать! Нельзя ли сейчас хоть одним глазком взглянуть на море, чтобы набраться сил на оставшиеся месяцы? Однажды, в начале мая, он попросил отца:

— Папа, очень тебя прошу, отвези меня к морю!

Отец, казалось, был даже польщен. Мальчик никогда ничего не просил и не хотел от него.

— Сейчас на море холодно, сынок!.. И оно сейчас очень бурное, так что придется смотреть на него издалека!

Валентин не любил бурное море, оно было ему чуждо, пугало его слабую душу. Но все равно мечта увидеть какую-нибудь водную поверхность, величественную, спокойную, вечную, была, наверно, сильнее его самого.

— Тогда отвези меня к озеру!.. Я еще ни разу в жизни не видел озера.

— Ты не видел озера? — удивился отец. — Хорошо, отвезу.

И без того он недавно купил машину, отказавшись, конечно, от персидского ковра. Взял у кого только мог в долг, взял займ в сберкассе и все-таки купил машину — купил благодаря связям, не ожидая очереди. В первое же воскресенье посадил свою небольшую семью в синюю «Ладу» и отправился по шоссе в сторону Самокова. Вскоре они добрались до Аистового гнезда на берегу водохранилища Искыр, где находился ресторан. Конечно, водохранилище и озеро не одно и то же, но Радослав рассчитывал, что мальчик не поймет разницы.

— Вот тебе и озеро! — довольно сказал отец.

— Смотри на него, сколько хочешь!..

Этой весной водохранилище было полноводным, как никогда, вода дошла до самого основания каменного парапета на берегу. Валентин сам не свой устремился к нему. Перед его взором расстилалась бескрайняя голубая водная ширь, зеркально спокойная, чистая, может быть, даже красивее самого моря. В ней неестественно отчетливо отражались громады белых облаков. Когда через час Радослав вышел из ресторана посмотреть, что делает мальчик, то нашел его в той же позе, в какой оставил. Но лицо сына было еще более углубленное в себя, на нем ясно читались следы с трудом сдерживаемого волнения. Услышав шаги отца, он вздрогнул и покорно направился к нему.

— Валентин и правда слишком чувствительный! — озабоченно сказал Радослав жене.

Лора слегка нахмурилась, но промолчала.