P.U.M.E.

Глава 12. Там, где темно

— Ты уверен, что расшифровка правильная? — спросил я у Висмуда.

Его виски сверкнули чёрным, а глаза недовольно покосились.

— Мне не свойственно ошибаться, — даже слишком уверенно ответил он.

Мы быстрым шагом идём к трубе, замедляет нас только Джинбей, который тащит десятки приборов и сканеров для изучения. Возможно, сегодня нам даже придётся ночевать в палатке. Только установка всего этого и настройка может занять не один десяток часов.

Сегодня самый солнечный день из всех. Лучи солнца пробиваются сквозь верхушки деревьев, и чаща леса уже не кажется мне такой страшной.

— Представляю вашему вниманию, — с большим энтузиазмом начал я, — таинственная труба!

— Ого, — отреагировал, уже подбегающий к трубе, Теодор. — Настоящая?

Остановившись в полуметре Титанец замахнулся и со всей силы пнул по трубе. А труба ответила ему мелодичной вибрацией, словно звон колоколов.

— Нас-с-стоящая, гадина, — зашипел от боли он.

Джинбей в это время отошёл от нас и, как и в прошлый раз, начал выискивать опасность, а Висмуд подошёл к трубе.

— Да, этого определённо не должно тут быть, — произнёс он, присмотревшись. — Это очень интересно. Джинбей, поставь груз на пол. А вы, ребята, доставайте приборы. — Обращаясь ко мне и Теодору приказным тоном, закончил андроид.

Я медленно зашагал к груде научных железяк, всем своим видом демонстрируя, что не хочу этим заниматься, того же я ожидал и от друга. Однако Теодор продолжил стоять на месте и задумчиво смотреть на загнутый в дугу водопад. Тишину нарушало лишь приятное уху журчание воды.

— Тео, чего стоишь то? Давай помогай, — обратился я к нему.

Он недовольно посмотрел на меня.

— Подождите вы с приборами, умники, — с небольшой насмешкой сказал Теодор. — Там же пальцем по песку написано: “воспользуйтесь силой.”

Иероглифы, несколько дней назад начерченные моей рукой по чьей-то прихоти, как и странная труба рядом с ними, нарушают, бурлящий невинностью и свободой, лес. Математические закорючки выглядят так, словно они появились минуту назад. Их не засыпало грунтом и не залило водой.

— Продолжай, Теодор, — заинтересованно ответил Висмуд.

— Так а чё продолжать то, Саймона сюда что-то притянуло, так? Так. Он почувствовал Пуму, так? Так. Нас, попросили воспользоваться силой, так? Так, — После каждого “так” Теодор выдерживает небольшую паузу. — Ну а теперь подумайте, какой силой нас попросили воспользоваться?

— Это имеет смысл, — подтвердил мои мысли Висмуд.

— Уважаемые. А раньше нельзя. Сказать было? — с нотками усталости и злости отчеканил Джинбей. — Зачем я нёс. Груз?

— Милости прошу, Сай, — отсмеявшись и вежливо приглашая меня к трубе двумя руками, сказал Теодор.

Я подошёл к трубе и задумался: «Хорошо… Труба, я, пума… Что делать? Может просто выпустить энергию? Хотя я никогда не выпускал саму Пуму наружу. Но это, наверное, не должно быть сильно трудной задачей.»

Тогда я прикоснулся к трубе рукой и представил, что из кончиков моих пальцев выплывает разноцветный туман, наполненный яркими огоньками.

Рука знакомо напряглась, а значит я воспользовался силой, но, чисто визуально, ничего не произошло.

— Не работает, — поднимая взгляд на отряд, сказал я. — Идеи?

Теодор и Висмуд посмотрели на меня одинаковыми глазами, в них явно читалось: “Тебе лучше знать”. Поскольку мне в голову ничего не пришло, остаётся надеяться на самого нестандартномыслящего члена экипажа.

Я огляделся по сторонам, но Джинбея словно никогда тут и не было. Только тяжеленные рюкзаки.

— А, где здоровяк-то? — совершенно спокойно спросил я.

— В смысле? — удвивился Теодор, поворачиваясь назад.

Висмуд последовал его примеру, а я и так смотрел на огромную сумку, у которой десять секунд назад стоял Потентианец.

— Его там нет, — заключил Висмуд с максимально серьёзным видом, доступным для механизмов передачи эмоций на лице, а его виски словно моргнули при помощи непрозрачных пластин и залились градиентом цветов.

— Его там действительно нет, — Теодор поставил точку, будто убеждая всех нас в том, что зрительные органы и механизмы нас не обманывают. — Но он там точно был. И уйти он никуда не мог, мы бы услышали, — После этих слов его лицо скорчилось в недоумении.

— Джи! — громко крикнул я. — Ты где?

— Джинбей! — поддержал меня Теодор, нервно расчёсывая основания своих рожек.

Мы покричали ещё немного, но великан так и не отозвался. Лес и наша небольшая полянка погрузились в тишину, перебивающуюся лишь редкими звуками местных обитателей.

— Хм… — начал Теодор. — Давай ещё раз сделай с трубой то, что бы ты там с ней не сделал в прошлый раз.

«Попытка — не пытка!» — решил я и вновь наклонился к трубе. Напряжение руки. Воображаемый туман.

— Теперь и Теодор пропал, — холодно прозвучало от андроида. — Мне кажется, что мы столкнулись с эффектом телепортации, как бы антинаучно это ни звучало.

Холодность его слов прокатилась по телу мурашками и, дойдя до сердца, нарушила его привычный ритм. Ноги подкосились.

На месте, где секунду назад был Теодор, действительно пусто.

— Но чисто теоретически телепортация же возможна? — спросил я, чтобы не оставаться наедине со страхом.

— Чисто теоретически, да, но на практике она конфликтует с теорией Джа’Батта, которая гласит…

— Да знаю, — не выдержал я, — Не время сейчас думать о разнице потенциалов или чего там ещё! У нас половина членов отряда пропала, — я чуть было не сорвался на крик. — Извини.

Висмуд молча посмотрел на меня.

— Всё в порядке, Саймон, продолжай с трубой. Следующий, по логике, должен переместиться я, — удивительно спокойно ответил Андроид.

Удобно, наверное, когда в нужный момент можешь отключить эмоции. Человечеству этого умения явно недостаёт.

В этот раз железка, торчащая из-под земли, показалась мне чуть холоднее, чем в предыдущие разы. Рука напряглась, а мои глаза, почему-то закрылись. Через мгновение я почувствовал, что приятный и тёплый местный ветерок, сменился на сухой, почти обжигающий, штиль. Открыв глаза, я подпрыгнул от испуга. Я оказался где-то, а напротив меня была тупиковая сплошная стена.

— Какие люди, — послышался знакомый и, именно сейчас, очень приятный голос позади меня.

Я обернулся и увидел Теодора с Джинбеем. Титанец стоял как ни в чём не бывало и улыбался, а вот Потентианцу явно было некомфортно. Джинбей обливался потом, а его лицо выражало сильный испуг.

Мы стоим в небольшом продолговатом прямоугольнике, чем-то напоминающем коридоры на Crushing!Space и LunarShine. Материал коридора выглядит крайне несвежим: местами проступает ржавчина и грязь. То тут, то там торчат конусы неровных вмятин вовнутрь. Стены покрыты узорчатыми иероглифами, похожими на те, что я нарисовал на песке.

С двух сторон и ровно по центру стен находятся иллюминаторы, но они не светят. За ними лишь мрак, который, при детальном рассмотрении смахивает на каменистую породу. На потолке тусклым зелёным светом горят аварийные лампочки. Где-то там, захлёбываясь от усталости, гудит какой-то механизм. Воздух обжигает дыхательные пути.

— Сай. Мон, я очень рад. Видеть тебя.

— И я рад вас видеть, я уж было подумал, что вы просто дезинтегрировались и пропали, а вы тут, целёхонькие, — сказал я. — А Висмуд не тут?

— Да нет вроде, тут его нет, — Теодор демонстративно осмотрелся. — А тут это где вообще?

— Боюсь даже предположить, — начал я. — Хотя…

Серое вещество, почти закипая, сдвинуло извилины со своих мест, после чего в голове нарисовалось предположение:

— Я думаю, что мы находимся под землёй. Должно быть, под землёй находится и корабль, про который говорилось в письме. А значит вон там, за вашими спинами, — я показал рукой на дальнюю часть коридора. — Должен быть шлюз и вход в основную часть корабля, а это, видимо, комната телепортации.

— Телепортации? — насмешливым тоном спросил Теодор.

— Или труба была покрыта галлюциногеном, и вы сейчас пытаетесь откачать меня всеми возможными способами на корабле, — съязвил я. — Но, если ты уверен в реальности своего существования, то других вариантов не остаётся.

Из Теодора вырвался нервный смешок.

— Я пойду. Первый. Вы стойте за спиной, — доставая из ножен здоровенный кинжал, который больше напоминал мачете, сказал Джинбей и направился к шлюзу.

Из стены, справа от шлюза, точно на уровне моей руки, выпирает металлическая пластина, а по центру неё, прячась за слоем грязи и ржавчины просвечивает зеленоватое и полупрозрачное полушарие с симметричными узорами. Когда я подошёл поближе, округлость словно ожила, сдув с себя пыль.

«Лажпши. КРоо-шижид. ШИ. ВИсДу» — прошипел почему-то знакомый голос в голове, когда я приложил руку на пластину. Меня это совсем не напугало. Я чувствую ничем необоснованную увереность. Чувствую себя дома. Рациональная часть моего сознания пытается нарисовать образы страшных монстров, но у неё не получается. Я был тут. Когда-то давно и точно не в этой жизни.

Вдруг за стеной началось движение. Ржавый скрип механизмов, грохот и скрежет металла словно молят об упокоении. А спустя несколько секунд заскрипела и дверь перед нами.

— Интересно, сколько лет этому месту? — спросил я, пока наблюдал, как дверь сантиметр за сантиметром открывает нам путь вглубь корабля.

— Боюсь даже представить… — напряженно ответил Теодор.

Мышцы на теле Титанца напряглись, а зрачки неподвижно были направленны на медленно расширяющийся зазор между дверьми. Он сгруппировался и готов к любому развитию событий. Каскады мышц, что Джинбея, что Теодора готовы подорваться в любой момент, а я просто стою.

«Почему же мне так спокойно?» — спрашиваю себя я.

Спустя мучительные сантиметро-минуты открытия раздвижной механизм шлюза не выдержал нагрузки и одним толчком, приложив все силы, раздвинул громоздкие половинки в противоположные стороны. Раздвинул с такой силой, что половинки накренились и, кажется, больше никогда не закроются. Дверь, как и всё здесь, будто ждала нас, а дождавшись — подвигом ушла из жизни.

Мы были готовы увидеть всё что угодно: настоящих демонов, на что отчётливо намекала местная температура; сокровища древней и давно вымершей цивилизации; смертельную опасность. Однако мы увидели совершенно скучный капитанский мостик, окутанный тьмой, которая лишь немного разбавлялась зелёным свечением. Хорошо, что я взял с собой фонарик.

Яркий и холодный свет ворвался в шестиугольную комнату и ударился в панорамный иллюминатор, за которым скрывалась порода. По правую и левую стороны от нас ещё две двери. По центру комнаты стоят несколько стульев, а рядом с каждым из них полушария, как у шлюза, которые являются, по всей видимости, главным элементом управления кораблём. Стулья покрыты толстенными слоями пыли.

— Я первый. Вы за мной. Не терять бдительность, — нарушив тишину, грозным голосом сказал Джинбей, держа оружие наготове.

Теодор бесстрашно пошёл вперёд, пропустив предупреждение Джинбея мимо ушей.

— Кто бы тут не жил, он или они давно мертвы. Чего боятся то? — вызывающе бросил он.

— Ага, а кто или что тогда заставило меня написать послание? — спросил я у него.

Он тут же остановился.

— Справедливо, — почесав один из своих рогов на голове, произнёс он. — Ладно, с богом!

Слабоумие и отвага. Хотя он прав, это место вряд ли несёт опасность. Системы безопасности корабля, турели или замораживающие лазеры, даже если они тут есть — работать не будут. Или будут, но как дверь.

Я последовал примеру Теодора и подошёл к центру мостика.

— Самое опасное место. То. Где кажется безопасно, — сказал великан ни на секунду не опуская нож.

От тяжёлых шагов Джинбея пыль разлеталась во все стороны образуя небольшую дымку. Он подошёл к нам.

— И чё теперь? — нетерпеливо спросил Тео.

Я что-то почувствовал. Мимолётное ощущение.

— Сейчас что-то будет. Готовьтесь, — решительно ответил я.

Однако резкий и оглушающе громкий звук открывающегося слева шлюза всё равно заставил сердце уйти в пятки.

Мгновенный выброс адреналина. Инстинктивный образ молнии в голове и напряженная рука. Глубокий вздох. Яростный и пугающий рык Потентианца. Свист летящего в сторону двери кинжала, который удивительным образом замер в воздухе, а через секунду камнем упал на пол, поднимая столбы пыли.

«Карашн-чау, дешдзжи масшс. Вилджу. Вилшду-кон.» — звучит у меня в голове уже знакомое шипение, пока я смотрю на идеально ровный и безликий левитирующий шар серебристого цвета в, только что открывшемся, дверном проёме.

Гладкий настолько, что отражает почти бездыханный свет аварийных лампочек. Настолько, что забываешь обо всём. Настолько, что видишь в этом шаре себя.

— Ёб твою голову, что ты такое?! — испуганнно кричит Теодор, совсем не разделяя моего спокойствия и отпрыгивая от источника звука. — Блять! — он споткнулся и с грохотом упал на землю. — Лишь бы не боевой дрон.

Я стою в совершенной растерянности, но я не боюсь. Единственное, что я понимаю — злых намерений у этого шара нет. Едва опомнившийся от страха Джинбей с поразительной ловкостью, огибая все преграды и почти бесшумно, как ниндзя, бежит в сторону шара с явным желанием уничтожить его. Однако шар в ту же секунду начинает растягиваться и увеличиваться в размерах. Джинбей останавливается, а шар принимает облик Теодора.

— Тео. Дор? Зачем ты тут. Стоишь? — с лёгкой одышкой спрашивает Джинбей, явно не имея понятия о том, что вообще происходит.

— Ёб твою голову, что ты такое?! — неотличимо от оригинала имитирует голос и интонацию Теодора его клон. — Блять! Лишь бы не боевой дрон.

Теодор шлёпает себя по лицу. Хлёсткий звук отражается от стен, заставляя сердце в очередной раз сжаться. Но где-то глубоко внутри появляется уверенность:

— Джинбей, стой, а лучше отойди и опусти руки. Это не угроза, — удивительно спокойно, почти в приказном тоне, говорю я.

Джинбей опустил сжатые для боя кулаки и попятился назад, а настоящий Теодор, в свою очередь явно потеряв дар речи, открыл рот и широкими глазами смотрит на свою точную копию. Бывший шар вновь начал растягиваться. Вместо Теодора в проходе стоит копия Джинбея.

— Тео. Дор? Зачем ты тут. Стоишь? — произносит она, вновь изменяя свой облик. — Джинбей, стой, а лучше отойди и опусти руки, это не угроза.

Моя совершенная копия вызывающе смотрит мне в глаза.

Несколько бесконечно долгих секунд я пытаюсь понять, что делать дальше.

— Что ты такое? — спрашиваю я.

— Стой. Не угроза, — произносит моим голосом, уже успевший превратиться в свой первоначальный облик, шар. — Не боевой дрон, — продолжает шар уже голосом Теодора.

— Приложи меня об стену, Саймон, он понимает и разговаривает, — поднимаясь с пола и отряхиваясь, по слогам выдавливает из себя Теодор.

— Я чувствую, что он не представляет угрозы, расслабьтесь, насколько это возможно, всё хорошо, — пытаюсь успокоить ребят я.

— Не представляет угрозы, — произносит шар. — Понимает. Саймон. Не. Отойди. Расслабьтесь. Всё хорошо.

Некоторое время мы молча смотрим на шар.

— Не. Отойди. Саймон. Не представляет угрозы. Не. Отойди. Не. Отойди, — несколько раз повторяет шар.

— Сай. Мон. Мне кажется. Шарик хочет. Чтобы ты подошёл, — сказал Джинбей.

— Сай. мон. Шарик хочет. Чтобы ты подошёл, — повторяет за Джинбеем шар.

Я послушно, но осторожно двигаюсь в его сторону, а он терпеливо и неподвижно висит в воздухе.

— Сай. Мон. Шарик хочет. Чтобы ты. Саймон. Приложи. Руки. Шарик.

Я заметил, что он составляет свои предложения из слов, что до этого произнесли мы и произносит их нашими голосами.

— Приложить на Шарик руки? — спрашиваю я.

— Хочет. Шарик. Говорит. Сай. Мон. Приложить на Шарик руки.

С момента знакомства с шариком меня не покидает внутреннее ощущение тепла, радости и доброты. Приложив руку на верхнюю часть шарика, я убеждаюсь, что это ощущение исходит от него. Тёплая и приятная Пума проходит сквозь руку и направляется в сторону моей головы, а затем возвращается обратно. Шар вновь начинает трансформацию, однако в этот раз это занимает чуть больше времени. Несколько сотен знакомых откуда-то образов людей мгновенно сменяют друг друга: врачи в белых халатах; знакомые студенты из академии; продавщица из магазина у дома; преподаватели; обычные прохожие, запомнившиеся мне своей необычной внешностью. Это продолжалось достаточное количество времени, чтобы перестать быть удивительным, а затем прекратилось и я увидел стоящую перед собой маму. Может её облик был неточным, созданным теми немногими сохранившимися воспоминаниями о ней из детства. Однако меня это не волнует. Она улыбнулась и любящими глазами посмотрела на меня.

— Теперь, я полагаю, мы говорим с вами на вашем языке. Создатель и друзья, прошу прощения, что напугал вас, — произносит шар голосом моей матери в её облике.

Я не могу поверить своим глазам. Я не могу поверить своим ушам. У меня наворачиваются слёзы.

— Перед тем, как ты объяснишь нам, что тут вообще происходит, — сквозь слёзы тихо говорю я. — Позволь мне обнять тебя.

Не дожидаясь ответа, я прильнул к ней, заставляя себя не думать о том, что это совсем не моя мама.

//Diary |24.12.2725|

Да какая мне разница, что это не она! Какая, блядь, мне разница. Она тёплая и настоящая, она даже пахнет так, как я запомнил. Детством и свободой….

Я зарыдал. Я ни о чём не думал. Я забыл обо всём. Меня не волновали ни Джинбей с Теодором, ни планета, ни корабль — ничего.

Я не знаю, сколько времени прошло. В какой-то момент у меня закончились слёзы, чуть позже я перестал дрожать, а затем ко мне подошёл Теодор.

— Ты как? — спросил он, положив мне руку на плечо.

— Нормально, — протирая глаза и откашливаясь сказал я. — Джи, не бойся, всё хорошо. Можешь подойти.

Джинбей, всё это время стоявший вдалеке наготове, наконец расслабился и подошёл.

— Добрый день, Шар. Ик. Я Джин. Бей.

Это наивное и такое доброе приветствие великана окончательно привело меня в норму. Я попросил, чтобы шарик принял любую другу форму, что он и сделал, превратившись в Элис.

— Стоп, снова мимо! — вскликнул я. — Давай кого-нибудь, с кем у меня нет эмоциональной связи, ладно?

Шарик тут же принялся изменять форму, а я, не моргая, пристально вглядывался в её исчезающий облик.

— Прошу прощения, Создатель, это вас устроит? — спросил меня совершенно непримечательный мужчина средних лет.

Я одобрительно кивнул, после чего мужчина пригласил нас пройти внутрь комнаты, из которой он появился. Эта комната оказалась в несколько раз больше и коридора, и мостика, вместе взятых. В одном из её углов располагается аккуратная гора мусора: разноцветные провода, металлические ошмётки, пыль, какая-то ткань, части обшивки. По центру стоит, совсем неуместный для своего окружения, красный диван с элегантными закруглёнными подлокотниками цвета космической пустоты; на нём лежит несколько подушечек. В самом дальнем от нас правом углу комнаты, занимая всё место от пола до потолка, грозно шумит причудливый механизм ужасающих размеров. Он имеет цилиндрическую форму и немного сужается к середине, вокруг которой, будто замертво, висят другие Шарики разных размеров. Самый маленький Шарик следует за тем, что чуть больше него, а тот, в свою очередь следует за тем, что чуть больше второго и так до самого большого, после которого круг замыкается. Трубы вокруг механизма, заполненные зеленоватой субстанцией, закручены в хаотичный узор. Жидкость вытекает из нижней его части и впадает в верхнюю, постоянно циркулируя. Выглядит это достаточно залипательно.

По комнате разбросаны горшки, согнутые из обшивки корабля, а в этих горшках растут цветы. Их тут даже слишком много.

— Создатель, присаживайтесь, через секунду я вернусь, — произнёс Шарик, указывая на диван в центре комнаты.

Этот диван остаётся, пожалуй, единственным объектом, из окружающих нас, сохранившимся в идеальном состоянии. За ним очень бережно следили.

Джинбей остался стоять немного в стороне, а мы с Теодором плюхнулись на мягкие подушки дивана.

Шарик подошёл к механизму и по очереди начал прикладывать на своих сородичей руки.

“О, Великие Создатели, вы наконец вернулись к нам. Мы так рады! Так рады!” — Весёлым и звонким хором прозвучало у меня в голове.

— Мы оберегали этот диван, — вернувшись к нам, произнёс мужчина.

“Оберегали” — эхом отдалось в голове.

— Именно на нём сидели Создатели, когда мы в последний раз их видели.

Я чувствую дребезжащую от радости Пуму внутри шариков. Они несравненно счастливы видеть нас.

«Или только меня?» — пугающе мелькнуло в голове

— Почему тогда вы называете меня Создателем? Я тут точно никогда не сидел и вас я тоже не создавал, — не справляясь с интересом спросил я. — И как мы можем к тебе обращаться, кроме как “Шарик”?

— Хоть мы и не пользуемся именами, вы можете называть меня, как вам удобно. Например, Раунд. — намекая на округлость своей первоначальной формы, ответил Шарик. — Вы предупреждали, что при следующей нашей встрече вы можете не вспомнить нас. На самом деле, всё так просто, но столь же непомерно сложно. В ваших, Саймон, венах течёт наша кровь, — «наша кровь» — повторили другие Шарики.

— Кровь наших создателей. Пожалуй, и правда: не вас мы ждали, но очень рады вам.

Не могу даже представить, как это возможно, — обратился я к Раунду. — Наш вид вылетел за пределы своей родной планеты совсем недавно, в космических масштабах — только вчера. Да и я обычный парень.

— Значит, ваш вид ни разу не встречался с создателями? — с ужасом спросил Раунд.

— Насколько мне известно.

Шарики, прикреплённые к механизму, вдруг начали двигаться, издавая звуки и бурно обсуждая что-то на своём языке. Я не понимал, о чём они говорят, но один набор звуков повторялся чрезвычайно часто: “Нахибы”.

— Значит, и вас они тоже бросили… — из глаз мужчины потекли слёзы.

Видимо, он не до конца понимает, как устроены человеческие эмоции и печаль. Его тон голоса совсем не изменился, а мышцы лица были расслаблены. Но слёзы, скатываясь по белоснежной рубашке мужчины, как по гидрофобному покрытию, явно настоящие и очень горькие.

— Что значит бросили? — подняв брови, спросил я. — Кто бросил?

— Значит, наши опасения оправдались… — загадочно произнёс Раунд, успокоившись и полностью игнорируя мои вопросы, а затем приняв свой изначальный облик. — С чего бы начать…

Проведя в раздумьях несколько секунд, он заговорил:

— Великие Создатели дали нам имя — Фей’джи. А вам дали имя — На’хибы. Вас они создали по образу и подобию, а нас, как ваших помощников и спутников… Мотивы и цели Великих Создателей никому не известны. Планеты, пригодные для жизни, Создатели “осеменяли”, наполняя их жизнью, а непригодные — терраформировали. В основном они создавали простейших существ, немного бактерий и микроорганизмов, но иногда, хоть и редко, и многоклеточных — чуть более сложных. И лишь однажды они создали нечто столь сложное, что моментально обрело разум. Путешествуя по космосу, они дарили жизнь, а Фей’джи эту жизнь охраняли. Корабль, на котором мы находимся, как раз был создан и существовал во имя этой цели. Один миллион семьсот сорок три тысячи двести пятьдесят четыре оборота назад Великие Создатели оставили нас на этом судне, сказав лишь: “ждите, мы вернёмся”. Всё это время мы ждали их, охраняя и защищая корабль — единственное что осталось у нас от Великих Создателей. Со временем основной двигатель-генератор корабля вышел из строя и корабль начал притягивать к себе разнообразную материю. Тогда нас, слой за слоем, заживо похоронило тут, а какое-то время спустя, сгусток спонтанностей чудесным образом перерос в эту планету. Наш корабль превратился в ядро планеты, а множественные модули, уничтоженные во время формирования планеты, в последний раз, надеюсь, подарили жизнь. Там, наверху, есть жизнь? Удалось ли нам послужить Создателям в последний раз?

Услышанное заставило моё сердце замереть, а мозг пульсировал, отторгая и не желая верить.

— Кролики. Мяу. Ровы. Деревья и птички. Жучки и цветочки. Планета живёт и развивается, — как ни в чём не бывало ответил Джинбей.

Раунд закружился вокруг своей оси от счастья, а остальные Фей’джи радостно скандировали: “Не зря! Не зря!”

— И почему тогда ваши Создатели не вернулись? Что за обороты? Почему за всё это время вы ни разу не выбрались наружу, почему вы ничего не делали и просто ждали?

Я засыпал Раунда вопросами, а он спокойно начал отвечать на них:

— Они вернулись, ведь вы здесь. Не знаю как, но Великие Создатели знали, что вы нас найдёте. Теперь то мы понимаем, что они говорили про вас, а не про себя, как думали мы. Однако вы здесь! А значит их обещание наконец исполнено

«Исполнено, наконец исполнено» — громко и чётко звучит хор Фей’джи.

Счастливый раунд продолжил говорить:

— Поколениями Фей’джи жили и умирали тут, и каждую смерть мы называем оборотом. Почти невозможно описать словами разницу между вашим и нашим строением тел, функциями органов и так далее, но — я постараюсь, а для этого вам нужно взглянуть на последний из запасных двигателей и постараться понять, как всё работает. Сила, которую вы называете P.U.M.A, а мы — Абсолютом, пришла к вам от Великих Создателей, ею они наделили и нас. Всё на этом корабле питается Абсолютом. Главный двигатель, который уже давно уничтожен, — невообразимо сложное устройство: внутри себя он открывал дыры между пространством вселенных и черпал Абсолют, а, если вдруг он был неисправен или в определённом месте черпать энергию не представлялось возможным, Великие Создатели использовали нас вместе с дополнительными двигателями. Фей’джи в основе своей — концентрат Абсолюта, он является нашей жизненной энергией. Мы можем спокойно использовать его в своих целях, манипулировать, как угодно, и, что самое главное, делиться им. Запасной двигатель устроен таким образом, что способен вытягивать из нас жизни вместе с Абсолютом. Я думаю, вы уже заметили, что Фей’джи в центральной части двигателя выстроены особым образом. Каждый раз, когда у последнего и самого старого в кругу Фей’джи заканчивается сила — он умирает и на его место сдвигается предыдущий, следовательно — весь ряд сдвигается и самый маленький Фей’джи занимает своё место, а механизм в центре делает оборот. Энергии хватает только на аварийное освещение и поддержание щитов. В обычных условиях Фей’джи практически бессмертны, мы черпаем Абсолют из самого естества, но в таких условиях… Отвечаю на последний твой вопрос: Великие Создатели сказали нам ждать, поэтому мы ждали. Нарушить их приказ для нас — невозможно.

— А сколько времени, примерно, занимает один оборот, Шарик? — с большим интересом спросил Теодор.

— От семи месяцев до года в вашем понимании, — ответил на вопрос Раунд.

Значение, названное Раундом, не показалось мне таким большим, и я решил посчитать сколько примерно времени Фей’джи находились тут.

//calc.

7x1.500.000:12 = 875000

end.//

— Погоди! — чуть было не закричал я. — Ты, Раунд, хочешь сказать, что вы тут находитесь в заточении девятьсот тысяч лет?

— Около того. Точнее будет сказать — мы не были в заточении, мы ждали, — ответил он.

//Diary |24.12.2725|

?

Ждали? Около миллиона лет просто ждали? Бесконечно умирали, оживали и ждали? Как можно не забыть и не сойти с ума…

Я хотел было спросить о том, сколько всего Фей’джи на этом корабле и, если они умирали миллионы раз, где трупы и откуда берутся новые, но громкий звук у меня за спиной не дал мне этого сделать. Я обернулся и увидел, как Джинбей с трудом держит равновесие. Его кожа в некоторых местах посинела, а под ним натекла небольшая лужа пота. По одному лишь виду понятно — ему ужасно плохо.

— Джинбей, ты как, друг? — вскочив с дивана и подбежав к Потентианцу, спросил Теодор. — Тебе плохо? Что случилось?

Я тоже быстро поднялся и подбежал к Великану.

— Всё. Норма. Ль…. Но. Немного. Жарко, — с трудом открывая рот выдавил из себя Джинбей.

Видимо ему не хотелось признавать свою слабость перед температурой, он как никак — воин. Но ему явно было НЕ нормально.

— Пойдём скорее на улицу, Сай, — обратился ко мне Теодор, явно переживая за друга. — Ещё пару минут, и он не выдержит, да и Висмуд может за нас переживать.

— Да, — коротко ответил я. — Ты слева я справа. Потащили.

Хоть Джинбей и не окончательно потерял сознание — шагал он с трудом, а мы с трудом помогали ему в этом. Справедливости ради почти всю работу сделал Теодор. Он ловко взвалил себе на шею руку Джинбея, которая сама по себе весила килограммов шестьдесят, выдохнул и почти без труда потащил его в сторону выхода. Через три минуты мы наконец-то оказались на поляне, Джинбею сразу же стало намного легче. Он упал на пол и начал с жадностью, как животное на водопое, проглатывать воду из трубы литрами, а когда напился — развернулся и лёг на спину.

— Ка-аайф, — явно наслаждаясь своим положением, забавно прорычал великан. — Спасибо, Саймон. Спасибо Теодор.

— Обращайся, не только же тебе о нас беспокоиться и заботиться.

Я тоже хотел что-то сказать, я тоже переживал за Джинбея, но не смог. Все ресурсы моего сознания всё ещё были там, на корабле с Фей’джи. В голове мелькали образы и эмоции. Было тяжело представить, что эти милые и дружелюбные шарики прошли через такое. Я, конечно, понимаю, что они живут и ощущают этот мир совсем не так, как люди, но они же как минимум способны испытывать эмоции. Разве может одиночество и вечная печаль не свести с ума, если ты знаешь, что бесчисленное количество твоих предков уже мертво, и ещё неизвестно, сколько умрёт, пока вы ждёте. Ждёте пока придёт кто-то. Кто то, кто может и не придёт никогда.

//Diary |24.12.2725|

А если бы их обнаружили не мы, а, например, пираты или ксенофобные роботы или чего хуже — никто и никогда бы не пришёл… Они бы ждали и ждали, такие милые шарики, которые любят жизнь и выращивают цветочки под землёй, когда сами находятся на грани ужасной смерти. Намного вероятнее то, что из строя бы вышел последний генератор и их бы просто раздавили миллиарды и триллионы тонн земли, камней и грунта. И никто. Никогда. Не узнал бы. О том. Как. Они. Страдали….

//new message from «Висмуд»:

Я подождал немного и ушёл на корабль, буду там. Если будет возможность — свяжитесь или хоть дайте знак, что вы живы. И возвращайтесь, пожалуйста, целыми.

— Тео, там Висмуд переживает, сможешь дотащить Джинбея до корабля сам? — спросил я.

— Смогу. А ты куда? Вниз? — разгадав мой план ответил Теодор.

— Да, мне кажется, что мне нужно вернуться туда, — смотря вниз сквозь породу сказал я. — Мне есть, чему у них поучиться, а ещё — я обязан им помочь.

Я не могу позволить себе, чтобы Шарики ещё хоть день ждали.

— Я понимаю, — Тео кивнул. — С Висмудом я договорюсь. Ты правильно поступаешь. Главное — береги себя. Выходи хоть раз в день на связь и, если что, кричи. Я прибегу, — он улыбнулся. — Ну всё, удачи. Пошли, Джи!

— Обязательно. Помоги. Шар. икам, Саймон, — поднимаясь с пола, сказал Джинбей. — Не забывай о себе. Будь. Осторожен.

Я проводил ребят взглядом и напряг руку. Как и думал, корабль запомнил мою Пуму и прикасаться к трубе теперь необязательно.

— Раунд, я вернулся, — крикнул я, переместившись на корабль.

Но мне никто не ответил. Стало вдруг очень некомфортно. Я тут, наедине с инопланетной и неизученной формой жизни, на древнем и дряхлом корабле. А что, если они боялись Джинбея или Теодора и сейчас набросятся на меня и, как вампиры, высосут мою Пуму.

Из комнаты с механизмом послышалось что-то типа азбуки Морзе. Тук-тук-тук. Тук. Тук. Тук. Тук-тук-тук.

Три быстрых, три медленных, три быстрых — это сигнал SOS.

Мои опасения про вампиров улетучились, и я побежал в сторону звука. В комнате на диване лежит мужчина. У него нет правой руки и левой ноги, они заменены на округлые части и напоминают тело, если его можно так назвать, Раунда. Мышцы мужчины хаотично напрягаются, заставляя его тело пугающе двигаться. Он напрягает шею и стучит затылком о твёрдый подлокотник дивана. На интуитивном уровне я догадался, что это Раунд, а, прикоснувшись к нему, понял — его силы на исходе. Я сразу же направил в него Пуму, по аналогии с тем, как сделал он при нашей первой встрече, когда я приложил к нему руку, только в этот раз я не стал забирать энергию, а оставил её там. Через минуту Раунд смог завершить превращение в человека.

— Я хотел… — зашептал он. — Избежать смерти… Кх… Девятый, — Раунд показал пальцем в сторону двигателя.

На полу у пугающей машины смерти лежит маленький комочек, похожий на уголь. Из него исходит совсем крошечная Пума, я чувствую, что ему не поможет просто “переливание”.

— Отнеси его… В комнату, — закряхтел мужчина. — Там есть второй, приложи руки и… Кхм…. подари им жизнь, — закончил он и тут же отключился.

— Если я узнаю, что то, как вы нас встретили — бодро и весело, было напоказ, я тебя не прощу, Раунд… До чего ты себя довёл? Может, хватит вам, Шарикам, умирать? — произнёс я, пока подходил к комочку Фей’джи на полу у двигателя. — Полчаса назад у вас всё было нормально, а тут ты чуть не откинулся.

Я нагнулся и аккуратно взял шарик себе в ладошки. Теперь мне нужно было найти комнату. Не то чтобы тут их много, конечно, и я сразу понял, что речь о двери справа от входа. Я в быстром темпе направился к ней. Приложив руку к зелёному полушарию, я стал ждать, пока дверь откроется. С каждой секундой жизнь в моей левой ладони угасала, а дверь, как назло, не открывалась, а только шумела. Пульс участился, и я начал паниковать.

— Что делать? Что! что-что делать-то! — ходя из стороны в сторону, нервно бухтел я себе под нос. — Ладно.

Я выдохнул и со всей силы, предварительно разбежавшись, толкнул шлюз плечом. Было больно, однако это пошло мне на пользу. Смесь злости, паники и боли закипела у меня в голове и моментально взаимодействуя с моим воображением, нарисовала самую ужасающую молнию, на какую только был способен мой мозг. Чёрно-красная, извивающаяся и искрящаяся, она злобно рычала в моей голове, а рука тряслась, будто в меня вкололи Потентианскую дозу адреналина. Молния жужжала всё громче, у неё появились глаза и фиолетовый язычок. Она постепенно превращалась в яростное животное. То ли волка, то ли змею.

Я отошёл подальше и спрятался за самый дальний стул на капитанском мостике, а затем вытянул руку в сторону нужного шлюза. Обычно в такие моменты мне нужно подумать об “активации” Пумы, совершить триггерное действие или очень сильно захотеть, но сейчас всё произошло само по себе. Змееподобная молния чёрного цвета с красным плащом вырвалась из моей руки. Вырвалась с такой силой, что меня оттолкнуло назад, будто я выстрелил из ракетницы. Удивительно, но она не ударила в дверь, а начала, прямо как живая, летать по мостику с ошеломляющей скоростью. Она отскакивала от предметов и стен, она рычала и искрилась, будто ждала приказа. Я направил руку на дверь и создал на ней магнитное поле, вложив в него почти всю оставшуюся силу. Чудовищный рык змеи у меня в голове с грохотом, будто двигая извилины и испепеляя серое вещество, спросил: «Мож-ж-жно, хоз-зя-з-зяин?»

— Пожалуйста! Уничтожь эту дверь! — громко закричал я.

Меня никогда так не трясло. Мне было страшно за свою жизнь, за жизнь маленького комочка в моих руках. Я на мгновение почувствовал себя богом. А затем ужаснулся своей силы. Змеемолния бегала по кругу, набирая скорость, а затем со всей силы ударилась в дверь, разлетевшись на десятки своих маленьких копий, ударивших в случайные объекты вокруг. Одна из этих копий попала на панель управления, и на секунду корабль вернул освещение и будто ожил, а нужная мне дверь, с огромной оплавленной дыркой по центру, открылась. Удивляться было некогда, освещение тут же пропало, а я рванул в сторону комнаты, окружённый холодной темнотой, перебиваемой только светом расплавленного металла. Перепрыгивая через ошмётки двери и куски обшивки, которые разлетелись после удара молнии, я создал лампу внутри открывшейся предо мной пустоты. Я забежал внутрь и почувствовал, как правая рука отнялась.

Маленькая комната смогла удивить меня своей красотой даже в моём текущем состоянии. В центре стоит Т-образное нечто, высотой примерно в метр, увешанное лианами, лепниной из стали, иероглифами и слегка дышащими зеленоватым светом элементами. К нему ведёт узкая тропинка, а всё остальное пространство завалено странным, похожим на грунт, перемешанным с проводами и камнями, мусором, из которого растут цветы. Цветы невозможных оттенков и форм. Свет в моей лампе получился чуть более холодным, чем обычно, и очень походил на лунное свечение. Он был направлен перпендикулярно полу — вниз и идеально падал на Т-образный монумент. Подойдя поближе, с трудом переставляя ноги и борясь с одышкой, я увидел, что с одной стороны этого прибора уже лежит шарик, идентичный тому, что я всё это время бережно сжимал в руках. Я максимально нежно опустил второй шарик в специальное углубление в этом приборе и это было последнее, что я успел сделать перед тем, как без сил свалился на цветочную поляну. Глаза начали закрываться, а я смотрел, как свет моей лампы будто наполняет шарики жизнью.

СОН

Я сижу за обеденным столом в красивом деревянном доме, за окном шумят волны и дует осенний ветерок, разгоняя разноцветные листья. Рядом со мной шумно играют двое детей, а у кухонной плиты стоит девушка.

— Дорогой, — начала девушка. — Сегодня твои любимые драники.

Я обрадовался, хотя сам не понял почему.

— Дети, садитесь к отцу, сейчас будем есть, — с любовью в голосе сказала она.

Дети засмеялись и начали убегать в разные стороны с криками: «Мы не хотим есть!! Хотим играть!». Я внезапно поднялся со стула и начал ловить их. У меня тяжёлые ноги и немолодые руки со шрамами. Когда я потянулся, чтобы схватить беглянку, с меня чуть не спали очки с толстыми стёклами, но я успел их поймать. Я вернулся за стол и сел.

— В кого это они такие? — возмущённо спросила меня девушка, поднося ко мне тарелку с аппетитным завтраком. — Неужели в тебя? — Она поцеловала меня в лоб и посмеялась.

Я заметил, что её лицо очень похоже на неумело состаренное лицо Элис. Мне стало очень уютно.

Я сижу в кресле и читаю книгу. Напротив меня красивый камин с живым огнём, вокруг хорошо уставленная комната, похожая на гостиную. Тут очень уютно, как дома. Ко мне подходит мальчик, чьи глаза похожи на мои.

— Папа, папа! А расскажи про свои приключения! У тебя были друзья?

Я спускаю очки на нос и долго смотрю парню в глаза.

— Был у меня один друг, — говорю я. — Но… не будет об этом, у твоего отца очень непростая судьба. В детстве у меня, конечно, были друзья, но все они. Кхм.

Я хотел сказать умерли, но вовремя остановился.

— Папа? — с интересом в глазах спрашивает мальчик.

— Они все улетели на другие планеты и… — я тяжело вздохнул. — И я потом улетел. Потом учился в академии, помнишь рассказывал? А там, познакомился с твоей мамой, но друзей так и не нашёл. Я был очень непростым подростком со своими проблемами.

Мне показалось, что маленькому ребёнку не стоило этого говорить. Парень продолжил задавать вопросы, бегая вокруг моего кресла, но я его не слышал.

МОНУМЕНТУМ.

— В молодости я был очень одинок, сынок. Но сейчас у меня есть вы. Вы самое дорогое, что у меня есть…

Мы, с девушкой, очень похожей на Элис, ложимся в мягкую и тёплую кровать. Я нежно обнимаю её со спины. Мне очень хорошо.

— Я люблю тебя, — шепчу я ей на ушко.

— И я люблю тебя, — отвечает она.