Падение

Глава 9

Всё происходящее напоминало кошмарный сон.

Ранним утром, на следующий после суда день, ко мне в камеру заявились трое мордоворотов в тяжёлой броне и бесцеремонно выволокли наружу. Никакого завтрака, никакого душа. Они просто посадили меня в транспортник министерства, нацепили на запястья и лодыжки массивные колодки и велели не двигаться.

Как выяснилось чуть позже, конвой привёз меня на закрытую от посторонних глаз секцию гиперпетлевой станции. Здесь нас встречала усиленная охрана, несколько мехов перед тяжеленными воротами и высокая, гладкая стена, по верху которой был пущен электрический ток.

Выбравшись из бронированного глайдера, я сразу же осознал, куда попал. Транзитный пункт министерства для временного содержания и транспортировки уже осуждённых преступников.

Надо сказать, что ничего общего со станциями гиперпетли, на которых мне довелось побывать, здесь не было. Масса тяжеловооружённых бойцов министерства (не «Оборонэкса», а персональных вояк гигаполиса), турели на каждом повороте, сетки, баррикады заграждения и бетон. Много бетона.

Сняв с ног кандалы, один из конвоиров с силой толкнул меня в спину, задавая нужное направление. Пройдя по узким переходам следом за ещё несколькими заключёнными, я оказался на контрольном пункте.

Здесь каждого из преступников тщательно досматривали, раздевая догола. Металлические рамки детекторов и вспышки сканирующих лазеров проверяли, не пытаются ли будущие тюремные постояльцы провезти в себе что-нибудь запрещённое.

То, что бывает с теми, кто решил переиграть систему, я увидел спустя несколько минут, после того как встал в общую очередь к одному из таких сканеров.

Через десяток человек от меня стоял молодой парень. Ничем особенным он не выделялся — худощавый, нескладный и длинноволосый, со следами удалённых из рук и ног аугментаций и несколькими татуировками на спине, он просто шагнул через рамку сканера — и в этот момент раздались звуки сирены.

Бойцы, внимательно следившие за очередью и проверяющие нас, вмиг ощерились стволами своих пушек.

— На землю, сука, быстро!

Парень, однако, и не думал подчиняться. Он с легкостью взмахнул рукой — и один из охранников с криком схватился за голову, пытаясь содрать свой шлем. Из-под него доносились такие жуткие звуки, будто бойцу заживо снимают кожу с черепа.

Судя по всему, татуированный преступник каким-то образом умудрился спрятать и протащить в своём теле нейровирус. Для чего ему было это делать, и на что он рассчитывал? На эти вопросы у меня ответов не было, да и знать, честно говоря, совсем не хотелось.

С момента его нападения не прошло и двух секунд, как наша охрана открыла огонь. Сразу четверо бойцов успели нажать на спусковые крючки своих винтовок, совершенно не заботясь о том, что в узком помещении пули могут срикошетить или зацепить других осуждённых. О своих напарниках они явно не переживали — броня на каждом из них без проблем могла выдержать очередь из современной винтовки.

В мгновение ока татуированный парнишка превратился в кусок окровавленного мяса, изрешечённого пулями. Его останки рухнули на пол. Несколько человек, стоявших рядом и не успевших отскочить в сторону, оказались там же с пулевыми ранениями.

Вокруг поднялся крик заключённых и солдат. Последние пытались утихомирить беснующуюся толпу, раздавая удары прикладами и электрическими дубинками направо и налево. Из какой-то подсобки выскочили несколько медиков. Разумеется, в первую очередь они кинулись к своему товарищу, которого атаковали нейровирусом, и лишь после занялись ранениями случайно пострадавших заключённых.

Мне посчастливилось оказаться на безопасном расстоянии от заварушки, так что, следуя примеру своих соседей, я отошел на пару шагов к ближайшей стене и сел на корточки рядом с ней. Всё равно теперь придётся ждать, пока уберут труп, раненых, и возобновится проверка. А попасть под раздачу взбесившихся бойцов министерства мне совершенно не улыбалось.

К счастью, никто не подумал, что мы что-то замышляем. Напротив — увидев, что часть заключённых освободила пространство, и села возле стены, охранники начали теснить остальных ближе к нам и приказывать им не создавать помех.

— Охренеть, — пробормотал я, глядя на всё происходящее.

Рядом со мной оказался невысокий лысый мужчина. Судя по его спокойному виду — арестанта нисколько не смутило произошедшее.

— Что, новенький?

— Не понял?

— Я говорю — в первый раз на этап идёшь?

— Да.

— Оно и видно, — мужчина потянулся, хрустнув суставами пальцев, — Не парься, тут такое случается время от времени. Всегда найдётся баран, который верит, что сможет протащить на зону что-нибудь запрещённое.

— Серьёзно? — я удивился, — Тут же столько охранных систем?

— Ну и что? — меланхолично отозвался мой собеседник, — Такие типы вообще мало думают. Киберпсихи, что с них взять?

В этом, пожалуй, он был прав. За время своей службы я и сам не раз встречал людей, которые после удаления имплантов вели себя неадекватно. И чем больше их было установлено — тем больше была вероятность, что нейронные связи в мозгу окажутся повреждены, и человек попросту слетит с катушек.

— Это же был нейровирус, да? — Я провожал взглядом бойца, которого медики на носилках уже затаскивали в ту дверь, откуда появились.

— Сто процентов.

— Удивительно, как он умудрился его протащить сюда?

Мужчина смерил меня весёлым взглядом.

— За деньги, парень, можно сделать всё.

— Сомневаюсь, что у киберпсиха хватило бы денег на подкуп конвоиров.

— Да он, скорее всего, обычный курьер. Я же говорю — такое иногда случается. Или ты думаешь, что на зоне всё по уставу корпораций?

— Так и думал, честно говоря.

— Ох парень, — мужчина сочувственно покачал головой, — Выкинь ты это из головы. Поверь, всё совсем не так, как представлялось на воле. Как зовут-то тебя?

— Матвей.

— Я Михей.

— Приятно познакомиться.

Михей хрюкнул, и я не сразу понял, что это был смешок.

— Откуда ты такой воспитанный?

— Местный.

— Да? Ну что ж, тогда позволь дать тебе совет — старайся не показывать своё воспитание там, куда тебя отправили. Могут неправильно понять.

— Приму к сведению, — кивнул я.

Как раз в этот момент к нам приблизился один из охранников и велел подниматься. Труп убрали, раненных оттащили в сторону и проверка очереди возобновилась, после чего нас всех под пристальным вниманием бойцов министерства погрузили в вагон гиперпетлевого экспресса. Что характерно — вагон был без окон.

Часть состава, в которой я оказался, была рассчитана больше чем на сотню человек. Разумеется, никаких сидений и кроватей, привычных для «нормальных» пассажиров гиперпетли, тут не оказалось. Вдоль стен вагона в три ряда с обеих сторон были установлены вертикальные ложа с мощными крышками, оставляющими открытой лишь голову. Всех нас по порядку заковывали в них, и когда процедура завершилась — двери опечатали и заперли снаружи. Внутри, вместе с целой ротой убийц, грабителей и хакеров остался всего десяток бойцов министерства — но большего и не требовалось. В самом деле, что могли сделать закованные в железо преступники, не способные даже почесать нос?

К тому же — на каждого нацепили ошейник. Кажется, кроме трекера слежения в него был вмонтирован неплохой шокер. И в случае, если кому-нибудь из нас посчастливилось бы освободиться — конвоиры командой своих спутников разом могли остудить горячий пыл беглеца.

Экспресс стартовал точно по расписанию, и стремительно начал удаляться от моего родного гигаполиса. Я почувствовал это по лёгкой вибрации под ногами. И чем же было заняться неподвижному заключённому, как не попытаться осознать произошедшее?

Впрочем, новых мыслей в моей голове не поселилось. Я раз за разом пытался понять, кому мы с отцом могли помешать, но на ум ничего не приходило. К сожалению, я не мог даже попрощаться с ним, и теперь совершенно не представлял, когда мы увидимся, и случится ли такое вообще? Надо ли говорить о том, что точно таким же образом я думал и о сестре?

Никогда в жизни не чувствовал себя настолько беспомощным и подавленным. Всё случившееся не давало мне покоя, и погрузившись в пучины собственного разума, я раз за разом пытался прокручивать в голове всё, что произошло со мной с того злополучного дня в Афинах. Правда, надо уточнить, что без нейрочипа у меня не было детального доступа к собственным воспоминаниям, и приходилось изрядно напрягаться, чтобы припомнить все детали. Не представляю, как люди жили раньше, не имея возможности во всех красках восстановить моменты прошлого?

Я просто не мог думать ни о чём другом. Перед глазами то и дело вставали образы отца, Лены, Кристины, Петра. Какие-то фрагменты торжества, с которого нас увели в наручниках, приветственная вечеринка, и снова Крис… Чёрт возьми, почему нам не дали попрощаться?!

До того самого момента, пока экспресс не остановился на станции в сотне километров от Красноярска, меня захлёстывали волны апатии. Признаюсь — я даже не представлял, как смогу выдержать столь длительное заключение. А о том, что буду делать, когда вернусь, и вовсе не думал. Осознание того, что придётся отсидеть двадцать лет в тюрьме и ещё сотню в виртуальности, просто уничтожило всё светлое, что было в моей жизни. И хотя я старался не поддаваться депрессивному настрою — сделать это было совсем непросто.

Весь путь длиной в шесть тысяч километров мы проделали без остановок за восемь часов. И лишь когда двери вагона открыли, и внутрь ворвался поток свежего воздуха, я смог ненадолго отринуть тяжёлые мысли. Этот тёплый ветерок, дотронувшийся до моего лица, на мгновение показался прикосновением свободы. Но лишь на мгновение — ровно до того момента, пока нас не начали выводить наружу, тыкая стволами умных винтовок в спину. Наручники, разумеется, никто и не думал снимать. Спасибо и на том, что кандалы с ног оставили в вагоне.

Мы оказались на открытом перроне внушительного размера. Вокруг, куда ни посмотри, раскинулось целое море зелени. Кругом возвышался густой смешанный лес. Единственным исключением являлось КПП между станцией гиперпетли и новенькой дорогой, теряющийся где-то в этом зелёном массиве. Экспресс, дождавшись, пока начальник конвоя даст отмашку, резко стартовал и унёсся вдаль, оставив нас под палящим солнцем.

Здесь, как выяснилось, меня и ещё пару десятков заключённых, ждала пересадка. Остальные, судя по всему, отправлялись ещё дальше на восток. Насколько я знал — места там были ещё более глухими и необитаемыми, чем то, где располагалась моя тюрьма. Что ж, несмотря на гнетущий настрой, хотя бы в этом мне удалось увидеть что-то светлое.

Всех тех, кто должен был отправиться в Лесную цитадель (включая меня, разумеется), отвели в небольшое одноэтажное здание неподалёку от перрона. Оно было довольно старым — строили этот барак явно ещё до моего рождения.

Внутреннее убранство тоже не поражало воображения — небольшая прихожая, ограждённая от остальной части здания стальной сеткой, всё те же металлические детекторы и сканеры, камеры под потолком.

Нас ещё раз подвергли тщательному досмотру, просканировали, и лишь затем провели дальше и, сняв наручники, усадили за длинные металлические столы, велев молчать. Через какое-то время три дородных тётки приволокли на скрипящей тележке гигантский чан, от которого валил пар, и несколько пластиковых бутылей с водой.

До этого момента я даже не подозревал, насколько сильно проголодался. Почти сутки без еды давали о себе знать, так что едва мне в чашку шмякнули нечто, напоминающее кашу, как я безо всяких предубеждений накинулся на неё.

На вкус эта дрянь напоминала подошву старого солдатского сапога, но мне, честно говоря, не было до этого никакого дела. Просто хотелось насытить желудок, так что я не обращал внимания ни на тошнотворный запах, ни на подозрительные твёрдые частички, похожие, скорее, на кости каких-то животных.

Закончив с трапезой, я отставил от себя тарелку и опустевший стакан из-под воды. Некоторое время просто глазел по сторонам, но ничего интересного не увидел. Солдаты лениво переминались с ноги на ногу возле входа и стен, поварихи ушли, а другие заключённые предпочли молча уткнуться взглядом в пол. Кто-то из них и вовсе попытался улечься на стол, используя руки в качестве подушки, и поспать. Не понимаю — они провели неподвижно восемь часов, неужели им не хотелось размять ноги?

Впрочем, судя по общему настрою охранников и заключённых, на прогулку рассчитывать не приходилось.

— Слушай, — я повернулся к своему соседу, — Долго мы тут будем торчать, не знаешь?

Тот хмуро посмотрел на меня, но всё же соизволил ответить:

— А ты что, торопишься? Сиди на жопе ровно, пока есть возможность.

— Я просто спросил.

— А я просто ответил — отвали нахрен!

Не знаю, чем я обидел этого худощавого паренька. Но настроение, и так не самое лучшее, в мгновение ока упало ещё ниже.

— Так, сычи, слушаем сюда!

Я, как и многие другие, непроизвольно обернулся на голос одного из сержантов.

— Транспорт прибудет через два часа. Ваша задача — сидеть и не дёргаться, понятно? Кому надо в сортир, самое время сходить сейчас.

Он кивком указал на одну из дверей у восточной стены. Возле неё охраны не было.

Я решил, что даже столь короткая возможность прогуляться пойдёт на пользу затёкшим ногам, так что встал о скамейки в числе первых. За мной следом поднялись ещё несколько человек, и под пристальным вниманием конвоиров мы пересекли помещение и один за другим вошли внутрь.

Тут, конечно же, не было и намёка на возможность свалить. Небольшое помещение разделённое раковинами с зеркалами на две части. Вдоль стен — писсуары и всего одна кабинка с унитазом. Даже окна отсутствовали — вместо них узенькие проёмы закрывали стальные пластины, так что я сразу отмёл возможность «сделать ноги», мелькнувшую было в мыслях. Да и куда здесь бежать? До ближайшего города — хрен знает сколько километров. На шее — шокер, готовый в любой момент вырубить меня. Уверен, радиус его действия отнюдь не маленький.

Да даже если бы и получилось выбраться из здания незамеченным — далеко ли мне удалось бы уйти по непролазной чаще без оружия, нормальной одежды (роба заключённого из переработанного пластика, в которую меня переодели сразу после суда, ужасно натирала промежность и локти) и огня? Очень в этом сомневаюсь.

Закончив справлять нужду, я машинально отметил, что кроме меня и ещё двух бугаёв в туалете никого не осталось. Подойдя к раковине со сколотыми краями, открыл кран и сполоснул лицо холодной водой, а затем…

Едва успел выставить руки, остановив удар одного из своих собратьев по несчастью. Взгляд выхватил у него в руке нечто, напоминающее заточку, и я начал действовать.

Перехватив руку, вывернул её насколько смог, толкнув противника. Бугай почти этого не заметил, сделав всего крохотный шаг назад — но мне было достаточно и этого. Не давая ему опомниться, я потянул этого урода на себя и с силой приложил его головой к зеркалу. Раздался хруст смятого оргстекла. Пока он не опомнился, я ударил его рукой по раковине, заставив выронить оружие, и едва успел отклониться назад, чтобы кулак второго не попал мне прямо в голову.

Это не особо помогло — при своей огромной комплекции, напавший на меня «второй» оказался прытким парнем и с разворота впечатал свою подошву мне в грудь.

Удар получился такой силы, что я отлетел назад, но успел сгруппироваться. Перекатившись через голову, схватил пытающегося ударить меня во второй раз противника за ногу и, не теряя амплитуды, дёрнул на себя, слегка поворачивая корпус.

Мужчина не удержал равновесия и рухнул рядом, а я с силой врезал ему по кадыку. Мразь захрипела, но его товарищ уже был рядом — и снова с заточкой.

Несколько раз махнув ей, он облизнул окровавленные губы и прыгул вперёд, сокращая дистанцию.

Ну уж нет, малыш, не на того напал.

Вместо того, чтобы отскочить, я кинулся ему навстречу, лишь в последний миг снова успев перехватить руку с заточкой. Удар под локоть — и заострённое шило летит на пол. Ещё один — в печень. Боднув бугая в лицо, я разбил ему нос и хотел добавить, но эта тварь оказалась на редкость живучей и, схватив за грудки, он с силой развернул меня, взяв шею в захват.

Я почувствовал бугры мышц на его руках и понял, что долго не протяну — этот урод просто задушит меня! К счастью, рядом оказалась стенка и, поджав ноги, я упёрся ими в неё и оттолкнулся с такой силой, с какой только мог.

Нападавший явно не ожидал от меня такого и делал несколько шагов назад. Помещение было небольшим, так что в тот момент, когда он ударился спиной о противоположную стенку, я ударил его локтём по корпусу. Раз-второй — и почувствовал, как захват слабеет.

Дёрнувшись вниз, мне, наконец, удалось вырваться из тисков противника. Стремительно развернувшись, я уклонился от кривого замаха и провёл серию ударов, разбив и без того окровавленное лицо бугая до состояния свежего фарша. Затем добавил ещё несколько, и когда противник совсем потерял ориентацию — поднял с пола заточку, вогнав её в шею здоровяка.

Краем глаза заметив, что его товарищ пытается подняться на ноги, я подскочил к нему и ударил ногой в голову со всей силой, какая во мне только была. Встретившись с писсуаром, черепушка бугая с мерзким хрустом треснула и он забился в конвульсиях.

Тяжело дыша и совершенно не понимая, что сейчас произошло я, шатаясь, подошёл к раковине и вновь открыл воду. Но умыться не успел — дверь туалета с треском распахнулась и внутрь вбежали трое солдат с поднятым оружием.

Они даже не стали командовать лечь, или поднять руки. Я просто почувствовал, как вокруг шеи разгорается пламя. Всё тело свело судорогой, и я мешком повалился на пол.

Прим. автора: друзья, ваши лайки и комментарии очень вдохновляют автора, а также помогают продвижению книги!