Падшие

Глава 15 Четыре всадника

Проснулся я в уже знакомом месте. В гостевом доме, где ночевал — сразу это определил стоило заметить знакомые часы над телевизором. Одетый, но лежащий на кровати. Судя по всему, когда я вырубился, Монах и его люди перенесли меня сюда, выяснили, что жизни опасность прямо сейчас не угрожает, и оставили в покое.

Но не одного. В уголке, свернувшись на кресле, как кошка, дремала Настя. Похоже, ее приставили следить за мной. И докладывать, если состояние изменится. Занятие довольно скучное, так что не удивительно, что она вырубилась.

Да и времени, опять же, прошло немало. Несколько часов, а то и весь день, если судить по характерному вечернему солнцу.

Будить «сиделку» я не стал. Как и сам — спешить вставать. Убедившись, что цел, могу двигать руками, ногами и шеей, я решил обдумать то, что со мной произошло. И то, как с этим жить дальше. И с самим фактом провала в видение с языками Пламени, закончившемся потерей сознания. А еще тем, что эти самые лепестки огня я до сих пор видел.

Именно видел. Стоило мне только закрыть глаза, как они сразу вставали перед внутренним взором. Четыре штуки. Разного размера, цвета и яркости. Горели они отдельно от моего Пламени — его я уже ни с каким другим спутать не мог. Тянулись к нему, но не соединялись.

Версий, что эта за странь, было не слишком много. Одна, если уж совсем честно. Похоже, я видел осколки личности того самого Шахата, которым меня все считали. Личности раздробленной, стремящейся восстановиться и снова сделаться цельной, но постоянно терпящей неудачи.

Похоже, восемнадцать лет назад сущность Губителя действительно была уничтожена той самой Целлой (кто бы она не была) и ее Печатью Гнева. Разбита на маленькие кусочки и отправлена в небытие. Но каким-то образом не исчезнувшая в нем. Частично — пробудилась во мне. От этого я получил новые для себя черты характера, и кое-какие знания. Остальные же фрагменты личности Шахата так и не смогли встроиться в новое тело. И, насколько я понимал, уже не никогда смогут этого сделать.

Зато они смогли среагировать на какой-то триггер в словах Монаха во время нашего с ним разговора, и попытались выйти на контакт с основным Пламенем. Им нужно было что-то сообщить мне, что-то очень важное. Правда, с этим у «крестражей» Шахата тоже все не задалось — я почти ничего не понял.

Зато понял кое-что другое. Призрачные лепестки огня были… как бы это сказать… Чертами личности Губителя, вот! Или, быть может, сильными эмоциями, а то и вовсе — принципами, которые вели потомка элохим по жизни. Изолированными друг от друга, с обрывками памяти. Как-то так.

Вновь закрыв глаза, я всмотрелся в осколки души Губителя. Багрово-красный, пляшущий, будто его постоянно бьют сильные порывы ветра. Но всегда выпрямляющийся и на короткий миг обретающий облик клинка. Глядя на него, я понимал, что вижу Гнев Шахата. Именно он постоянно требовал кого-то убить и кому-то отомстить.

Второй я решил назвать Силой. Он был светлее, ближе к рыжему, с проблесками голубого. Горел ровно и мощно, и походил на огонь газовой комфорки. Сколько бы невидимый ветер не бил по нему, этот язычок Пламени почти не дрожал. По самому краю ходили какие-то сполохи, но основа била вверх, словно столб.

Третий был холодного синего цвета, напоминая огонь, выходящий из сопла реактивного самолета. Только очень маленького самолета. Горел он неоднородно. То сильно бил вверх, то вдруг становился прозрачным до невидимости, после чего вновь набирал силу и мощь. Этот я опознал, как Долг.

Последний был самым необычным. В живую такого огня я не видел никогда. Золото, чистое пылающее золото, без всяких примесей. Глядя на него, я понимал, что назвать это иначе, как Гордость, нельзя.

Гнев, Сила, Долг и Гордость — это все, что осталось от Губителя по имени Шахат. Четыре, блин, всадника апокалипсиса! А, ну еще какая-то неидентифицированная часть, прописавшаяся внутри меня. Другими словами, наглядная иллюстрация на тему: «Что такое не везет и как с этим бороться».

Впрочем, рефлексировать по этому поводу я не стал. Больше нет. Хватит. Я всю ночь возмущался тем фактом, что во мне, оказывается, живет какая-то потусторонняя и явно мистическая сущность. Ни к чему хорошему это не привело. И, уверен, не приведет. Значит, если мы я хочу жить долго и счастливо, настало время взять свою судьбу в свои руки.

А начать стоит со знакомства с «соседями».

«Привет! — сказал я новым сожителям. — Ну и как мы дальше будем?»

«Убей! — отозвался Гнев. — Накажи! Отомсти!»

Это прозвучало в моей голове настолько отчетливо, что не осталось никаких сомнений — это не глюки, не внутренний голос, и не попытки зачем-то поговорить с самим собой. Это — диалог двух разных личностей. Одна из которых задала вопрос, а вторая произнесла ответ. Пусть и не очень содержательный…

«Кого? Кого убить? Кого наказать?» — уточнил я.

Если первую мысленную фразу я еще произносил с оттенком самоиронии, мол, вот псих, сам с собой разговариваешь! — то вторую озвучил уже со всей серьезностью.

«Урил! Знает! Найди!» — вместо Гнева высказался Долг.

«Угу, ясно. Еще будут пояснения?»

«Слабый! Уходи! Беги!» — сообщила свое мнение Гордость.

Ну, ладно. От него, в принципе, ничего другого ждать не стоило. Великий Шахат, точнее, та его часть, что гордилась своей службой или миссией, смотрела сейчас на слабого, мало что понимающего пацана, и «кривила губы». Посмотрите, какой жалкий экземпляр нам достался, словно бы говорила она. О чем с ним вообще можно говорить? Ну и пошел в задницу тогда, раз такой гордый!

И только Сила ничего не сказала. Наверное, потому, что Силе не было нужды ничего говорить.

«Ладно! — подвел я итог брифингу. — Было содержательно и конструктивно. Всем спасибо за участие. Я, пожалуй, пойду».

И открыл глаза.

В комнате за это время ничего не изменилось. Тикали часы на стене, наливался сочной глубиной закат, в лучах заходящего солнца плясали пылинки. И сопела в кресле Настя. Поднявшись, я в два шага приблизился к ней, и остановился, любуясь. Подумал, что она очень забавно надувает губы во сне. Будто складывает их в трубочку, отчего ее лицо становится очень детским и совершенно беззащитным. Никогда не думал, что такая милота возможна за пределами аниме.

— Проснись и пой! — я легонько тронул ее за плечо. — Весь день проспишь!

Он проснулась сразу, но не испугалась. Я бы, наверное, на ее месте, вздрогнул, а она просто открыла глаза и улыбнулась.

— Пришел в себя? — первым делом спросила она. — Нормально себя чувствуешь? Что с тобой случилось вообще?

— А как это со стороны выглядело? — в свою очередь поинтересовался я.

Девушка соскользнула с кресла. Прошла к окну. Потянулась, в конце движения повернувшись ко мне. Зевнула, прикрыв рот ладонью. Прислонилась спиной к стене, одну ногу оставив, как опорную, а вторую согнув в колене и уперев в стену.

Двигалась она очень пластично и как-то даже опасно. Словно большая кошка. Я не большой специалист в этом вопросе, но Пламя подсказывало, что такие движения характерны для людей, которые давно и профессионально занимаются боевыми искусствами. Сколько сюрпризов у девчонки из конюшни!

— Ну, меня-то не было, когда все случилось. — неторопливо произнесла она. — А Василий Петрович особо не распространялся.

Василий Петрович, это, надо полагать тот, кого я решил называть Монахом. Запомним.

— Вообще ничего?

— Меня позвали уже когда тебя сюда принесли. — пояснила Настя. — Ты просто лежал на спине, как мумия. Все это время ни разу не пошевелился. А потом меня сморило, походу. Я же тут в четыре утра встаю, дел много. А на тебя спящего смотреть скучновато. Вот и вырубилась.

— Ясно. А я ничего не говорил?

— Снилось что-то? — теперь уже девушка решила ответить вопросом на вопрос.

— Да какие-то невнятные кошмары. — отмахнулся я. Про «четырех всадников апокалипсиса» я рассказывать никому не собирался. И без них проблем хватало.

— Не, молчал. Даже поначалу немного страшно было. Человек, обычно, когда спит, хоть как-то шевелиться, а ты — вообще без движения. Так что случилось-то?

— Вот и я хотел бы знать. Сидели с Мона… Василием Петровичем, говорили о договоре, а потом — хлоп! И я вырубился. Тут уже в себя пришел.

А все-таки интересно, что именно сработало пусковым механизмом в этой истории? Что такого сказал Монах, что пребывающий в анабиозе Шахат (точнее, куски его личности) вдруг очухался и решил запросить связь?

Орденец показал мне видос из клуба. Сказал, что теперь у них проблемы — из-за слива инфы про то, что там случилось. Я ответил, что такой ролик хороший видеоинженер склепает на нейросетке за десять минут. Монах повел разговор в политику. Мол, за нами стоят власти и церковь, а утрата секретности — нарушение договора. И теперь крыша ордена получит по голове. За то, что эту самую секретность нарушили. И предъявят им за это люди, которые служат Падшим.

Как он там выразился? «Мяч на их стороне, а они требуют крови?» Типа того же, да?

«Убей! Накажи!» — тут же возопил в моей голове Гнев.

«Урил! Найди!» — в унисон с ним прокричал Долг.

Сила с Гордость в этот раз промолчали, но и без них было понятно, что все-таки выступило спусковым механизмом. Осколки личности Шахата сагрились на людей, которые служат Падшим. И на Урила. Или Урила просто нужно было найти, чтобы он указал на того, кого надо «убить-наказать»? Или его нужно грохнуть? Непонятно. Но ясно, что Губителя триггернуло именно с этого.

«Слабый!» — вдруг сообщила Гордость.

И прежде, чем я успел как-то отреагировать на это стандартное для данного осколка замечание, вспыхнул Знаком. Довольно сложным, я бы даже сказал, что по степени замороченности он тянул почти на Печать. Четыре круга разного размера, вписанных один в другой, не равномерно, но не пересекаясь. В промежутках между ними располагались разные символы, очень необычные, не похожие ни на что виденное мною раньше.

Весь этот Знак моментально впечатался в мою память. С пониманием того, что он умеет делать. Назывался он Знаком знания. И мог дать доступ к памяти вещи, места, животного или человека. Но не ко всей, а в узком спектре интересной лично мне. То есть, нужно было создать Знак, навести его на интересующий тебя объект и четко сформулировать у себя в голове то, что ты хотел бы узнать.

Крутая штука… вроде бы. Вот бы еще понять, зачем Гордость решила выдать его из своих арсеналов. Для какой цели? Это же была его реакция на мои мысли. Типа, ты слабый, не можешь ни в чем разобраться, и поэтому на вот тебе.

А потом я совершил глупость. У меня порой бывает, что действие опережает мысль, отец считает, что это вообще для моего возраста характерно. Я честно пытаюсь с этим бороться, и в последнее время подобное происходит все реже. Но — случается.

Короче, я применил Знак. И навел его на Настю. Уже в момент этого действия подумал, что наверное это не очень правильно — использовать непонятную хрень на союзнике. А потом получил по лицу.

Хотя, правильнее было сказать, что сперва я сформулировал запрос. Типа: «Хочу узнать что это за человек». Потом создал Знак и поместил между собой и девушкой так, чтобы она оказалась в нем, как в дверном проеме. В первую секунду ничего не произошло, а потом лицо Насти исказилось в гневе. Оттолкнувшись ногой от стены, она прыжком преодолела расстояние между нами, и без затей засветила кулаком в глаз.

— И что ты собирался сделать, а? Чертов извращенец! Знак подчинения? А? Заговор раба? Что⁈

Разъяренная девица стояла надо мной, широко расставив ноги и уперев кулаки в бедра. В иной ситуации, я бы даже смог насладиться ракурсом — с такого положения ноги словно бы длиннее стали, а грудь больше. Но сейчас ее прелести заботили меня мало. Куда больше беспокоила правая нога, которая поднялась в воздух. С отчетливым намерением опустится куда-то в район паха.

— Настя, не бей! — закричал я торопливо. — Мой косяк, прости! Я ничего такого делать не собирался!

Вообще-то первой реакцией было активировать Печать Силы. Настойчивое такое, идущее прямо из Пламени. Я едва не подчинился, но в последний момент решил, что могу сделать еще хуже. В конце концов, удар в лицо стал прямым следствием бездумного применения Знака.

— Тогда что ты собирался делать⁈ — нога зависла в воздухе. А я почему-то подумал, что хорошо, что она без сапог сейчас, босиком. Потому что получить таким было бы еще хуже.

— Это довольно сложно объяснить. Но я попробую. Если ты не будешь снова меня лупить.

Свои шансы в драке с ней я оценивал, как мне казалось, здраво. Без Печати — без шансов. То, как она двигалась, выдавало в ней опытного бойца. Который не показушно машет руками-ногами, а обучен причинять максимальный урон за минимальное количество времени. Возможно даже убивать. Фиг знает, где она так натаскалась, но факт остается фактом — если драться по честному, я ей не противник.

А если призвать Печать Силы, то я ее попросту убью. Я хорошо запомнил, как одним ударом сломал человеку шею. Вооруженному взрослому мужику. А тут девушка моего возраста.

— Вставай! — злая и настороженная, Настя все же сделала шаг назад. — Садись в кресло и объясняй!

Сама она отступила на прежнюю позицию, к стене. Где замерла в той же позе. Теперь я знал, что она вовсе даже не расслабленная.

— Знак знания. — усевшись в кресло, я постарался выглядеть как можно более миролюбиво. — Я сделал это бездумно. Только вспомнил его и — дурак! — решил использовать. Прости, пожалуйста! Я не хотел причинить тебе вреда.

— Знак знания? Вспомнил? — злость на лице Насти уступила задумчивости. А потом снова гневу. — Ты что, вообще, несешь?

— Как есть, так и говорю!

— Как можно «вспомнить» Знак? И что еще за Знак знания, такой? Никогда не слышала.

«Слабый! Беги!» — поделилась мудростью Гордость Шахата.

Чертов всадник апокалипсиса! Это вообще из-за тебя все произошло!

Но отвечать было нужно. То есть, можно было просто задрать голову, сказать что нибудь вроде: «Это не твой уровень, девочка!» и покинуть комнату. Уйти к орденцам, которые знали, кто я такой.

Но почему-то делать этого не хотелось. Как не хотелось терять завязавшуюся дружбу с этой девушкой. Которую я чуть было не слил в унитаз своей глупостью! И я решился.

— Тебе сказали, кто я такой?

Гнев в глазах чуть поутих. Появилось заинтересованное выражение.

— Нет.

— А сама что думаешь?

— Чей-то сын. Кого-то из ордена. Эвакуация после операции или… — тут она немного запнулась. — Гибели родителей.

— Мои родители живы. Орден их прячет от Падших, которые охотятся на меня.

— Почему?

Это хороший вопрос, Настя. Очень хороший вопрос. Потому, что все уверены, что я очередная реинкарнация Губителя по имени Шахат. И никто даже не догадывается, что этого парня давно уже нет. Восемнадцать лет назад его убивали с гарантией, чтобы он никогда не вернулся. Но каким-то образом он все-таки смог залезть в тело «невозможного ребенка». Правда, не целиком, а кучей осколков. Которые только и могут, что орать на разные голоса, и подкидывать сомнительные Знаки.

Понятное дело, всего этого я не сказал. Вместо этого произнес только:

— Потому, что я Падший, Настя. Только что пробудившийся, ничего не понимающий, не помнящий и не умеющий. Которого хотят убить другие Падшие, а орден хочет спасти. В моей голове всплывают какие-то обрывочные знания, и я, тупица, бездумно их применяю. Пожалуйста, прости за это. Я не хотел причинить тебе вреда.

Девушка выслушала все это не перебивая, и даже, кажется, поверила. Во всяком случае, сняла толчковую ногу со стены, и небрежно так, с явно рисовкой, бросила.

— Да у тебя бы и не получилось! Так что за Знак знания? Я просто никогда про такой не слышала даже.

Фуф, кажись пронесло!

«Слабый!»

«Заткнись!»

— Давай баш на баш? Как ты сама-то узнала, что я что-то колданул?

Ответ был интересным. Не таким, как я ожидал. Она расстегнула рубашку, подошла ко мне почти в упор, и чуть опустила вырез майки.