Пантера. Начало

4

— Гребаная жизнь!!! — услышала я голос долговязой Линды. — Они здесь!

И дверь с шумом захлопнулась. Тут же за ней послышался топот ног, он быстро приближался, и раздался радостный вопль Егора:

— Там? Оба?! Держи дверь, Леня!

Послышалась какая-то суетня, и они начали тихо переговариваться. Я разобрала только сердитый возглас Линды: «Откуда я знаю, только ее видела! И то на секунду…» Наверное, они выясняли, здесь ли Золотой, их главная добыча. Не знаю, как мое сердце выдержало и не разорвалось от ужаса в тот момент, но я быстро оклемалась, пришла в себя и на цыпочках, пока они строили планы, подкралась к другой двери, которую Золотой закрыл на задвижку. Хорошо, что меня обнаружила Линда и меня уже побаивались, а то бы сразу вломились, и тогда я бы могла спокойно сказать, как Чапаев в том анекдоте: «Вылезай, Золотой, нас предали…»

Пока я нащупала проклятую задвижку, оказавшуюся хлипким шпингалетом, который можно было вышибить одним плевком, они замолчали, и Леонид громко крикнул:

— Слышь, Золотой, сам выйдешь или как? Давай обойдемся без крови! Выдай нам сначала бабу, и ты умрешь без боли! Зачем нам ссориться напоследок?..

Моля Бога, чтобы Золотой сдуру не начал им отвечать, я тихонько проскользнула под экраном, оставив дверь открытой, чтобы они сразу ринулись в нее и не стали заглядывать в шкаф, и побежала к выходу из кинозала. Теперь я была свободна!

Я выскочила в коридор и увидела открытую дверь. Судя по всему, она вела к той самой комнате за экраном, и они начали обыск именно с нее, потому что она была крайней от лестницы. Ну и славненько. Развернувшись, я понеслась в другую сторону, к дальней лестнице, спустилась на первый этаж и начала искать вход в подвал. И только тут с ужасом вспомнила, что оставила свои туфли где-то рядом со шкафом. Когда помогала Золотому забраться в него, поставила их на пол, а потом напрочь забыла. Придется работать одними когтями, пока их не обломают. Проклятие!

Из банкетного зала, в котором было все разбросано по полу, я прошла на кухню и, когда увидела лестницу, ведущую вниз, услышала наверху громкий топот и возбужденные крики — убийцы гнались за мной, а значит, Золотой остался в шкафу, иначе и незачем было бы так спешить. У меня было время на поиски рубильников, потому что бандиты не знали, куда я побежала, и теперь снова будут обыскивать весь дом. Только вот откуда на этот раз начнут: снизу или сверху? Может, решат, что если сверху, то удача уже не повернется к ним задом? Это ворье, говорят, суеверное.

В подвале я осмотрелась и поняла, что и года не хватит, чтобы в этих бетонных казематах отыскать этот чертов выключатель. Как он выглядит, я видела только в кино, да и то мельком. Во все стороны разбегались узкие коридоры с большими дверями, и я поняла, почему так долго рыскали здесь охотники. Подойдя к одной двери, я обнаружила, что она закрыта снаружи на большую задвижку. Значит, обыскав, они заперли все помещения, чтобы потом сразу было ясно, входил туда кто или нет. Решив на всякий случай все пооткрывать, чтобы запудрить им мозги, я тронула задвижку, но она так заскрипела, что я оставила свои попытки, боясь привлечь внимание, и занялась поисками электрического щитка, надеясь, что Золотой не ошибся и он действительно находится здесь, а не на улице или вообще на чердаке. Я прислушалась. Голоса почти совсем стихли и еле-еле доносились откуда-то сверху — они таки погнались за удачей и начали с другого конца. Где-то часы пробили один раз и смолкли. Осталось шесть часов и четыре серьезные проблемы. Шесть на четыре — не так уж и плохо. Я немного успокоилась, вернулась ко входу в подвал и закрыла большую железную дверь, подперев ее пустым цинковым бачком, стоявшим туг же. Теперь, если кто войдет, я обязательно услышу и успею приготовиться.

Теперь мне оставалось лишь найти рубильник, выключить в особняке свет и, оставшись в полной темноте, не умереть. Какая малость!

Через пятнадцать минут, когда я уже отчаялась найти злосчастный выключатель, бегая по всему подвалу, он вдруг обнаружился рядом со входом, закрытый небольшой дверцей на стене, на которой был нарисован череп с костями. Открыв ее, я ужаснулась: там гнездилось больше двух десятков маленьких рубильничков, и какой из них нужно было трогать, знали разве что сам черт и электрик. Голоса к тому времени стали громче: четверка уже прочесала один этаж и спустилась ниже. Интересно, взяли они мои туфли или просто не обратили на них внимания? Надо бы их как-то вернуть — не идти же потом домой босиком. Не став больше раздумывать, я начала щелкать всеми выключателями подряд, и голоса сразу же смолкли. Наконец весь дом погрузился во тьму, включая и подвал. Стало немного жутковато. В наступившей тишине даже отсюда было слышно, как тикают на первом этаже часы. Люди наверху тоже, видимо, замерли, поняв, что мы что-то задумали. Больше всего мне хотелось, чтобы они начали испытывать страх, тогда бы справиться с ними было легче. Сколько времени им нужно, чтобы догадаться, что мы в подвале около рубильника, и отыскать сюда дорогу в темноте? Если они придут сюда сами, то мне не нужно будет ловить их по всему дому. Но если нет, то придется побегать.

Мрак был полным, кромешным и непроницаемым, как и безмолвие, в котором звон бриллиантов в сережках показался мне колокольным набатом. Я сняла их и тихонько положила на пол. Потом добралась до двери, оттащила бачок, едва дыша, и открыла дверь. Теперь, когда глаза мне были уже не нужны, я полностью переключилась на слух, обоняние и интуицию. Помня дорогу наверх, я осторожно выбралась из подвала, неслышно ступая босыми ногами по полу, вышла в большую залу, подошла к лестнице и затаилась за ней, устроившись так, чтобы в любой момент можно было прыгнуть и нанести удар. Стены были окрашены в темные цвета и поэтому не давали никакого света вообще, хоть глаз выколи. Где-то на третьем этаже послышался тихий говор. Я напрягла слух, но так ничего и не разобрала. Вроде бы их там было четверо, и они что-то возбужденно обсуждали. Прошло еще несколько минут, бубнеж продолжался. Может, они решили не рисковать, дождаться, пока рассветет и хоть что-то будет видно? Еще пару часов, небо начнет сереть, и сквозь щели в ставнях проникнет спасительный для них свет. Для них, но не для меня! Надо было идти. Я наброшусь на них в темноте, на всех сразу, и они даже не поймут, что происходит, будут молотить и своих, и чужих. Хорошо, что там две девушки, меня будет легко с ними спутать…

Я выпрямилась и сделала шаг. И услышала, нет, сначала почувствовала опасность.

Потом что-то неуловимо изменилось в темноте надо мной, и я поняла, что уже не одна стою здесь и прислушиваюсь. Потом, когда вернулась в прежнее положение, перестав дышать, уловила легкий запах табака и только после этого различила дыхание, едва слышное, почти призрачное, но оно было! Теперь я успокоилась. Человек был один, я о нем знала, а он обо мне — нет. Шагов и шуршания одежды я не слышала, но дыхание приближалось, опускаясь по лестнице, словно кто-то не шел, а плавно и медленно летел над ступеньками. Видимо, они в полной мере оценили врага, если проявляют такие недюжинные способности. Говор наверху продолжался, но здесь, внизу, он не мешал различать звуки. Они пошли на хитрость и хотели обмануть нас, отвлекая своей болтовней. И вправду волки, ума им не занимать, как и кровожадности. Я почувствовала себя в лесу, на охоте, сильной и безжалостной хищницей — пантерой, ослепленной, но гораздо более опасной, чем даже стая волков. Сердце мое забилось ровно, все мышцы напряглись, я повернулась в сторону врага и приготовилась к прыжку. Главное, как учил Акира, в темноте нащупать противника, уцепиться хотя бы за краешек одежды, чтобы выпустить уже только мертвого…

…Она рухнула откуда-то сверху, свалившись мне на голову, совершенно голая, скользкая и верткая, как змея. Она рассчитывала оглушить меня весом своего тела, когда прыгала через перила, но инстинкт спас меня — я отшатнулась в сторону и лишь почувствовала, как лицо обожгли ее длинные ногти. Как она меня обнаружила, оставалось только гадать, но не исключено, что она видела в темноте, как кошка, чего мне, к сожалению, было не дано. Я не могла разобрать, кто это — Линда или Виола. Но она достаточно умна, чтобы знать, что бесшумно передвигаться можно, только сняв всю одежду, чтобы не шуршала.

Ничего не видя, я резанула воздух перед собой, но ведьма быстро переместилась и задышала уже сзади и туг же снова бросилась, уверенная, что я не вижу ее. Зато я ее слышала, и этого было достаточно. Акира учил нас драться вслепую. Предположив, что она все-таки видит меня, я решила этим же и обмануть ее. Я пригнулась, но получила такой удар в лицо, что искры посыпались из глаз, только что не осветив все вокруг. И сразу же ее коленка опять, на этот раз вместе с руками, врезала по мне. Теперь удары посыпались со всех сторон, не причиняя особого вреда, ибо я закрылась и выжидала, стараясь схватить ее за что-нибудь. Она била молча, все время перемещаясь вокруг, а я все сгибалась, уже стоя на коленках и отражая удары. Наконец она с шумом вобрала в себя воздух, видимо, приготовившись для решающего удара ногой, и я прыгнула на звук ее дыхания. И не промахнулась: моя ладонь полностью вошла во что-то мягкое и горячее, скорее всего в живот, распоров его ногтями-бритвами, и она дико закричала. Теперь она в буквальном смысле была у меня в руках. Полоснув свободной рукой по предполагаемому горлу, я лишила ее голоса — она смолкла и обмякла. Сверху раздался отчаянный вопль:

— Линда!!! Ты жива?! Я иду к тебе!.. Кричала Виола. И сразу послышались торопливые шаги по ступенькам — спускались все трое и делали это очень быстро. Не мешкая, я стянула с себя мокрое от крови платье и кинула его на лестницу, нащупав руками перила. Из разбитой губы текла кровь, и я стала слизывать ее языком. Тело Линды лежало где-то под ногами, ступни скользили в крови, и я отодвинулась вглубь, под лестницу, чтобы вытереть ноги и спрятаться на случай, если и остальные тоже видят в темноте. Но это было маловероятно: тогда бы они пошли все сразу.

— Линда!!! — еще раз пронесся душераздирающий крик Виолы где-то уже совсем близко, и все трое остановились посередине пролета, тяжело дыша.

— Забудь про Линду! — зло бросил Леонид. — Она бы ответила, если б была жива.

— Нет!!! — отчаянно простонала та. — Она не могла… Мария, сука, я знаю, что это ты!!! — снова закричала она в темноту над моей головой. — Я поймаю тебя и выпью твои глаза…

— Нам Золотой нужен, а не эта баба! — оборвал ее Егор.

— Плевать мне на Золотого! Она мою сестру убила!

— Заткнись, дура! Она никуда не денется от тебя! — прошипел Леонид. — Кончим Золотого, и ей каюк. Я думаю, что…

— Молчи, не говори, они где-то здесь, — тихо сказал Егор. — Проклятье! Как мы про свет забыли?

— Надо добраться до подвала и врубить его, — процедил Леонид. — Они на нас не нападут, они же тоже ни хрена не видят.

— А где ты будешь этот рубильник в темноте искать? — спросила Виола.

— Я знаю, где он, пошли, беритесь за руки, чтобы не потеряться…

Они осторожно спустились с лестницы.

— Эй, Гоша, давай руку, ты где? — спросил Леонид.

— Да здесь я, вот… ага, взял? Пошли… Виола, давай руку…

— Я уже взяла чью-то…

— Тогда идем… Черт, ни зги не видать!..

— Гоша, ты впереди, так что щупай, а то еще врежешься, — посоветовала Виола.

— Ты спятила? Это же ты впереди идешь! Вот и щупай…

— Сдурел?! Я за Леней иду…

— Эй, а кто тогда меня за руку держит?! — ошеломленно проговорил Егор и потряс мою ладонь. — Разве это не ты, Виола?

— Нет, я — Мария, — ответила я спокойно и выкинула свободную руку с растопыренными лезвиями в темноту на звук его голоса.

Но попала в пустоту — матерый волчара каким-то непостижимым образом успел среагировать, разобравшись, что к чему, и нагнулся, клещами сжав мою руку.

— Она у меня! — крикнул он и дернул меня к себе.

— Где?! Держи ее! — Леонид и Виола засуетились в потемках, не видя ничего и не зная что делать, а Егор уже обвил меня двумя руками и сжал так, что затрещал позвоночник.

— Сука, попалась! — прорычал он мне в лицо. — Теперь не уйдешь! Где Золотой?!

Чьи-то руки стали щупать меня, стараясь ухватить, но я была скользкой и молча извивалась.

— Вот она, я ее нащупал! — радостно прохрипел совсем рядом Леонид.

— Дайте ее мне, стерву, не убивайте! — взмолилась Виола. — Подождите, мальчики! Ага, вот ты где, шалава!

Теперь они все сгрудились около меня и держали кто за что мог. Пора было начинать. С Егором было проще всего: я сразу попала единственной свободной рукой ему в оба глаза, и стальные объятия разжались, он завопил. Юркнув ему под ноги, чувствуя, что за другую руку меня держит Леонид, а Виола вцепилась в волосы и молотит кулаком по голове, я снова резанула ногтями вокруг себя, не давая им опомниться. Лезвия вошли в чью-то плоть, и Леонид выпустил мою руку, как-то странно всхлипнув. Оставалась Виола. Только сейчас до меня дошло, что все они, как и я, были голыми, разделись, чтобы не шуршать одеждой, поэтому мои когти, не встречая препятствий, резали сразу тела. Я чиркнула Виоле по руке, чтобы она выпустила волосы, но в этот момент меня оглушил крик Егора:

— Где она!!! Дайте мне ее!

— Здесь, я держу! — провопила Виола, не выпуская меня. — Скорее, а то она с ножом!

Егор навалился на меня и подмял под себя. Я выскользнула, но тут Леонид пришел в себя и прохрипел где-то над ухом, нащупывая грубыми пальцами мое лицо:

— Умри, сука!!!

Они опять облепили меня, распятую на полу, и начали рвать на части. Тела были потными и скользкими, и я закрутилась волчком, превратилась в крутящийся клубок из бритв, невидимый и смертоносный. Больше мне ни чего не оставалось делать в этой ситуации. Туг же снова закричал Леонид, которому первому досталось от когтей, потом застонал Егор, его тело обмякло, и я столкнула его ногами с себя. Виола же почему-то молчала. Откатившись в сторону, я замерла, тяжело дыша, и прислушалась. Леонид еще был жив, но ему, судя по всему, было очень больно. Я понятия не имела, куда его ранила и на что он еще способен. Егор издавал жуткие хрипы, наверное, я зацепила горло, а Виола затаилась где-то в стороне. Она была самой хитрой из всех, но ее урки никогда бы не сделали своим королем, поэтому ее жизнь меня не интересовала. Так прошло несколько минут. Егор почти стих, видно, крови в нем осталось совсем мало, Леонид перестал стонать, и я потеряла его местонахождение. Виола по-прежнему не подавала признаков жизни. У меня даже мелькнула мысль, что я убила ее, но это было бы слишком хорошо, и потом, она должна была хотя бы крикнуть перед смертью. Нет, наверное, все-таки отбежала, почувствовав, как из перерезанных вен хлещет кровь, и теперь сидит где-то и зажимает руку, чтобы не умереть. На мне самой не осталось живого места, и, если бы у меня сейчас была такая возможность, я ни за что бы не решилась подойти к зеркалу. Виола выдрала мне половину волос, и голова страшно болела. По лицу вместе с потом сочилась кровь, моя и чужая, ноги и руки были вывернуты, и суставы жутко ломило, но я была еще на ходу. Смешно, но если бы все происходило при свете, то они бы уже давно вышибли из меня дух. Молодец, Золотой, вовремя вспомнил про рубильник. Иначе бы ему и мне в ближайшем будущем светили пышные похороны…

Егор смолк окончательно. Наступила тишина. Где-то очень далеко тонко пропел петух. Я лежала на полу в большом зале с баром, где-то приблизительно у входа в банкетную комнату, и накачивала себя энергией для дальнейшей борьбы с невидимками в этом уже осточертевшем мне замке. Откуда мне было знать, что все это время надо мной стояла Виола! Я вдруг услышала над собой ее чуть слышное дыхание, которое она издавала, оказывается, в такт хрипам Егора. Я не успела откатиться, как эта ведьма с черными глазами кинулась на меня, по-звериному зарычав. Я лежала на спине и не успела даже выставить руки. Мы сплелись клубком и начали кататься по полу, в луже крови. Она была очень сильной и сразу обезоружила меня, схватив за запястья обеих рук. Потом, недолго думая, начала бить меня головой по лицу наугад, сразу расквасив нос и чуть не вышибив передние зубы. И где, в самом деле, их учили драться? Слава Богу, я могла сгибаться во все стороны под любым углом. Закинув ноги ей на шею, я сцепила их в замок и резко рванула от себя, свернув ей голову на спину. Она мгновенно обмякла. Я расцепила ноги, и ее мертвое тело грузно осело на меня.

Обессиленная и противная сама себе, я поднялась сначала на карачки, а потом медленно выпрямилась, плюнув на то, что где-то еще лежит живой Леонид. Пусть только приблизится, и я сделаю так, что он сможет прожить еще долго, но каждую секунду, умирая от боли, будет жалеть, что не погиб…

В суматохе я совсем потеряла ориентацию и теперь понятия не имела, в какой стороне находится лестница, не говоря уж о подвале. Чуть не упав, споткнувшись о труп Виолы, я пошла наугад, выставив перед собой руки, и вскоре уткнулась в стойку бара. Значит, надо было идти в обратную сторону, чтобы попасть в банкетный зал, а оттуда в подвал. Особняк, видимо досыта наслушавшись за эту ночь душераздирающих криков и воплей, угрюмо безмолвствовал. Нужно было бы улечься где-нибудь в укромном местечке и зализать раны, но что-то подсказывало мне, что вечеринка еще далеко не окончена и еще множество великолепных сюрпризов ожидает пантеру в этом уютном подмосковном домишке, окруженном сотней вооруженных уркаганов. К тому же где-то еще бродил раненый волк по имени Леонид и в любую минуту мог напасть сзади, ибо я уже не скрывалась. Так что я решила пока не выходить из образа пантеры и осталась в состоянии боевого транса, в котором так просто и легко можно было убивать, не думая о последствиях и не испытывая жалости и страха…