Параллельный мир

Глава двадцать четвертая Фокусы в Яссах

В Яссы Ботан приехал в личной коляске Льва Разумовского, хотя и без ее владельца: тот отбыл в штаб-квартиру фельдмаршала двумя днями ранее, в обществе Его Превосходительства. Чтобы не испытывать судьбу на оживленном шоссе, уставленном многочисленными рогатками с караульщиками, Миша воспользовался еще одной любезностью своего покровителя: переоделся в партикулярную одежду и держал наготове документ, в котором значился Эмильеном де Вержи, камердинером графа Разумовского. Подделку эту служаки придирчиво читали и благополучно возвращали подателю.

Перед въездом в город простирались довольно обширные сады (наполовину уже оголенные), среди которых то тут, то там виднелись более или менее значительные домики, дома и даже домины «Это все дачи?» — поразился Миша. Вот коляска свернула и, в конце концов, остановилась перед входом в ограду обширного двухэтажного дома с верандой вдоль всего фасада и довольно редкими окнами, снабженными на втором этаже балконами. Стены дома были сложены из меловых глыб, а крыша покрыта новомодной красной черепицей. Из нее торчало не менее десятка дымоходных труб. «Ну вот, — подумал Миша со смешком. — А говорили, что зимы в Молдове теплые. Может, и вверну здешнему князю идею с водяным отоплением…». Он знал уже, что Потемкин воспользовался гостеприимством румынского князя Кантакузена и поселился в его даче.

Вдоль ограды беспрестанно ходили охранники (в белых куртках и штанах румынского кроя), а у входа была сооружена небольшая караулка. Кучер Разумовского, бывший здесь частым гостем, зашел в караулку, вышел и уселся опять на козлы, кивнув успокоительно своему седоку. Меж караулкой и домом была, видимо, какая-то связь («может, как на пароходах: голосовая по трубам?» — стал соображать Миша), так как дверь дома вскоре отворилась, из нее вышел камердинер и, придерживая дверь рукой, стал ожидать посетителя. Одновременно открылись ворота в ограде, и кучер подъехал к крыльцу дома. Ботан ловко выпрыгнул из коляски и, взбежав на крыльцо, шмыгнул мимо камердинера в дверь.

Впрочем, в обширном полутемном вестибюле он остановился и пропустил вперед усмехающегося в усы камердинера. Тот повернул за угол и почти сразу толкнул дверь в некую комнату, оказавшуюся кабинетом личного секретаря Потемкина в чине генерал-майора.

— Я Василий Попов, секретарь Его Превосходительства — сразу представился генерал лет тридцати пяти, чуть улыбаясь и благожелательно рассматривая приезжего. — А Вас как величать, сударь?

— Изначально меня звали Эмильеном де Вержи и сублейтенантом, — сказал Миша, ответно улыбаясь. — Но теперь зовут Емельяном Вержиновым, рядовым Фанагорийского гренадерского полка.

— Ага, — понятливо кивнул секретарь. — Рядовой в цивильном платье. Что же там у Вас в подорожной написано?

— Что я камердинер графа Разумовского, — искривил Миша губы в виноватой гримаске и подал поддельную бумагу.

— Графу Льву Кирилловичу я, конечно, не указчик, — с укоризной изрек Попов, — но Вас, рядовой, хочу предостеречь: такие шутки в Российской империи преследуются по закону. После дуэли Вы в армии оказались, а в результате этой фантасмагории можете оказаться на каторге в Сибири. Ву ме компрене?

— Так точно, господин генерал, — вытянулся во фрунт Ботан.

— Вот и хорошо, — кивнул секретарь и заговорил иным тоном:

— Вы прибыли сюда по указанию Его превосходительства с целью внедрения в его резиденции технических новинок. Изложите мне, что конкретно Вы можете здесь сделать?

Поселили Емельяна Вержинова все же не во дворце Кантакузена, а в обширном флигеле, стоявшем в том же дворе и обжитом музыкантами обширного оркестра (60 человек!), а также драматической труппой, танцовщицами, певицами, фиглярами и фокусниками. Хорошо хоть комнатку отдельную дали (уплотнив, разумеется, кого-то из «старожилов»), где он мог творить свои изделия. Впрочем, пока ингредиентов для изготовления вольтова столба у него не было, и от нечего делать Ботан зашел в комнату к фокусникам — где и завис до самого вечера. Завидев нового человечка и по всем признакам «лоха а натурель» фокусники наперебой принялись щеголять ловкостью рук и фирменными заготовками. Миша ахал, охал, смеялся и восхищался, но вдруг сказал:

— А я, судари мои, тоже знаю несколько фокусов, с бумагой. Найдется ли у вас лист, хотя бы даже исписанный?

— Увы, господин гренадер, — развел руками неформальный лидер трюкачей по имени Дементий, — нам писать незачем да и некому. Бумага же очень дорога, особенно гербовая…

— Ничего, — заулыбался Ботан. — Мне бумагу выдали, сейчас сбегаю.

Он принес несколько листов, а заодно ручку с чернилами, ножницы и стакан и объявил:

— Фокус первый: захоронение на дне морском секретного письма. Сейчас я его напишу, суну в стакан и опущу в ведро с водой, а кто-то из вас стакан вытащит и письмо, надеюсь, прочтет. Или чернила расплывутся?

— Смотря какие чернила, — авторитетно молвил лидер. — У тебя, наверно, заготовлены специальные?

— Самые обыкновенные, из дубовых полипов — заверил Ботан. После чего написал на листке одно слово, сложил бумагу ввосьмеро и просунул ее в распорку до дна стакана. Затем перевернул стакан и аккуратно опустил на дно почти полного ведра. И спросил: — Когда будем вынимать стакан?

— Чего тянуть? — пожал плечами субтильный карточный фокусник. — Бумага уже в воде.

— Пусть постоит, — возразил Дементий. — Нам торопиться не к спеху.

— Тогда показываю второй фокус, — невозмутимо продолжил Ботан, — и для начала спрошу: смогу ли я пройти сквозь этот лист бумаги?

— Дурацкий вопрос, — скривил губы субтильный. — Даже я не смогу, а ты вон какой верзила!

— Я все же попробую, — объявил «верзила», сложил лист вдвое и стал нарезать ножницами бахрому по обе стороны листа. Потом прорезал лист по сгибу, растянул его и получил весьма большое кольцо из не до конца разрезанной на полоски бумаги, в которое шагнул и снял его через голову. Дементий несколько раз легонько хлопнул в ладоши и сказал:

— Ужель и надпись можно прочесть? Ну-ка, Триша, достань стакан из ведра…

Субтильный Триша вынул стакан, запустил в него руку и с недоумением извлек сухую восьмерушку. Развернул ее, увидел четкую надпись, но тут же хохотнул:

— Фокус все же не удался. Читать-то я не умею…

— Дай сюда, — велел авторитет и прочел: — «Колокол». Ага. И причем тут колокол?

— Я применил в этом фокусе эффект колокола, — пояснил Миша. — Мастеровые люди в разных странах давно использовали церковные колокола для работ под водой. Оказывается, в такой сосуд вода заходит немного и далее не поднимается — воздух не пускает.

— А ты, Емельян, не так прост, — уважительно сказал Дементий. — Покажешь что-то такое, чему князь наш особо сможет подивиться?

— Есть одна бумажная фиговинка, — сказал Ботан, вырезал из листа длинную полоску и поставил чернилами две точки в ее концах: но одну с лицевой стороны полоски, а другую — с обратной. После чего спросил:

— Можно ли соединить эти точки линией, не отрывая пера от бумаги?

— Наверно, можно, — влет сказал Триша. — Только как, я не знаю.

— А чего тогда языком мелешь? — посуровел старшой и добавил:

— Покажи, Емельян.

Ботан соединил полоску в кольцо, а потом перевернул один ее конец наизнанку и вновь соединил (в кольцо Мебиуса), после чего попросил:

— Капельку клея.

— Не надо клей, — возразил Дементий. — Теперь уже ясно, что линию такую провести можно. Хитрое колечко получилось… Может, ты с нами в следующем «концерте» выступишь, Емельян?

— Ни за что, — замотал головой Ботан. — Я деньги собираюсь с князя получать по другой статье. Но если желаете, то можете показать эти хитрушки от своего имени.

— Премного благодарны, Емельян, — вдруг поклонился в пояс глава фокусников. — Я уж ломал голову, что нового предложить нашему князюшке. Он ведь сильно капризен и терпеть не может повторных фокусов. А так мы сможем ему потрафить. В общем, зря на тебя мамзель Жужу крысилась, ты парень добрый и свойский.

— Мамзель Жужу? — удивился Ботан. — Она что-то против меня имеет? Да я ни одну женщину здесь еще не видел…

— Не видел, а уже успел обидеть, — хохотнул старшой. — Это ведь ее комнату тебе на жительство отдали.

— А Жужжалку подселили к Царице Тамаре, — встрял Тришка, — и теперь подруги эти вот-вот станут бывшими!

— Надо бы мне как-то свою вину перед Жужу загладить, — засовестился Миша. — Может, что посоветуете?

— А пойдем-ка с нами к ним на посиделки, — сказал Дементий. — Вот уж вечер подоспел и дамы, как обычно, позовут нас в карты играть. А мы им тебя представим для пущего интереса. Сможешь развлечь четырех разнокалиберных женщин?

— Нет, — честно сказал Ботан. — У меня, видимо, дефект зрения: я всегда прилипаю взглядом к одной женщине…

— Только не липни к Царице Тамаре, — предупредил старшой. — Ее раз светлейший приголубил, а на что он лапу наложил, то считает своим и жестоко карает как посягнувшего на его имущество, так и само «имущество». Понял, Емеля?

— Учту, — кивнул Ботан и спросил: — А во что вы играете обычно?

— Мы-то в «буру», но дамы предпочитают «мушку»: в нее и играем, по копейке за круг. У тебя же найдется с десяток копеек?

— Найдется, но я сначала посмотрю, ибо в «мушку» никогда не играл…