Партизаны в Бихаче

32

Расставшись с Дундурием, Лиян и Джураица долго шли вдоль берега ручья, молчаливые и задумчивые. Друзей опечалил разговор с одиноким стариком, и теперь им в журчании воды чудился грустный голос старого мельника.

«Что так печально журчишь, на что жалуешься? Ты-то ведь не стареешь?» — подумал Лиян.

Когда они вышли из ущелья и впереди перед ними показались невысокие холмы, рощи, занесенные снегом поля и крестьянские дома, рассыпанные словно камешки по раввине, Лиян сразу же приободрился:

— Ну что, Джураица, приуныл, что геройский нос повесил? А ну-ка, спой мне что-нибудь.

От его беззаботного голоса, похожего на воронье карканье, вздрогнул даже Шушля. Он изумленно поглядел на своего хозяина и подумал про себя: «Интересно, что это ты, старый козел, нашел геройского в носе Джураицы?»

— Запеть? — вопросительно посмотрел на Лияна паренек.

— Пой, пой, милый! Может, какой сверчок из своей норы к нам и вылезет.

— В это время года сверчков нет, — хмуро сказал Джураица.

— Э-ге-ге, ты знай себе пой, увидишь, как из вон того дома, что у рощи, появится такой большой сверчок… знаешь, тот, про которого тебе старый Дундурий говорил.

Джураица испуганно вздрогнул и отступил назад, будто увидел перед собой зловещую амбразуру фашистского дота.

— Не буду я петь, что мне за дело до ваших сверчков!

— Да ты только погляди, — попробовал приободрить его Лиян, — так и быть, я первый запою.

Повар прокашлялся, крякнул, хрюкнул, а потом вдруг испустил протяжное блеяние, словно изображал смешанный гусино-козлино-поросячий хор:

Песня взвилась, полетела над полем, ударилась о стену заснеженного леса. В ту же минуту в доме у дороги отворилась дверь и из нее вылетела, точно выстреленная из пушки, какая-то девчушка.

— Это и есть тот самый сверчок, о котором мне дедушка Дундурий говорил?! — перепугался Джураица. — Что же мне теперь делать?

Девушка в одно мгновение оказалась на дороге перед нашими героями и затрещала, как автомат:

— Ага-ага! Я тебя сразу узнала, дядя Лиян! Сразу видно, что ты глотку часто прочищаешь водкой.

— Видишь, Джураица, как хорошо стрекочет этот наш маленький сверчок, — проговорил Лиян, так и тая от удовольствия, казалось, еще немного — и от него останется только мутная лужица воды, по которой будет плавать соломенная шляпа с красной звездочкой. — А что ты скажешь, милая, про этого молодца?

Джураица сердито нахмурился, как делают все мальчишки его лет, когда на горизонте показывается опасность в виде какой-нибудь девчонки.

«Сейчас ко мне привяжется, балаболка длинноногая, черт бы ее побрал!» — пробормотал он про себя.

Проворная девчушка быстрым взглядом окинула всего Джураицу. Казалось, она заглянула ему даже под фуражку и в башмаки. Прострочила его своими глазищами, точно из пулемета, от правого плеча до большого пальца левой ноги, прошила его зеленую итальянскую шинель, все равно что швейная машина «Зингер», и наконец, склонив голову набок, сказала:

— Он немного маловат, а шинель великовата, однако военное ему идет. Ему бы подрасти немножко.

— Дорогая моя Мрвица, он уже гранатометчиком стал на радость дядюшке, — похвалил Джураицу Лиян. — Ты бы его видела в Бихаче. В игольное ушко с первого раза гранатой попадает.

Девчушка подошла к замершему Джураице, одернула на нем шинель, поправила складки у пояса, а гранаты подвинула немного вправо. Затем она занялась его личской шапкой, сдвинула ее набок, расправила черную кисточку и, отойдя назад, еще раз критически оглядела Джураицу с головы до пят.

— Гм, вот тут, на шее… тут чего-то вроде бы не хватает. Здесь бы я… — Девушка щелкнула пальцами, цокнула языком, и тут в ее глазах блеснул радостный огонек. — Ага, я знаю, что нужно. Подождите, я сейчас.

Она повернулась на пятках, как волчок, и полетела к дому.

— Эй, не забудь ракию! — закричал ей вслед Лиян, а потом, подмигнув Джураице, добавил: — Ну, что скажешь, сверчок-волчок! Как придем в роту, будешь ей письма писать, а Скендера попросим, чтобы придумал что-нибудь такое… про Мрвицу — птичку-невеличку… Мрвица — красивое имя, как раз для тебя.

— Ни за что, пусть мне за это даже пулемет дадут таскать! На что она мне такая старая, как коза. Ей же никак не меньше пятнадцати лет будет.

— А ты моложе, значит?

— В этом году, когда кукурузу убирали, четырнадцать исполнилось.

Хлопнула дверь дома, Мрвица бегом возвращалась обратно. Она протянула Лияну маленькую плоскую бутылку:

— Держи, я у деда из-под подушки стянула.

Потом она подошла к Джураице, расстегнула ему воротник шинели и повязала на шею белый шерстяной шарф. Расправив его и спрятав концы под шинель, она отошла назад и радостно захлопала в ладоши:

— Ну вот. Теперь ты настоящий жених! Завтра можешь прямо в Ясеницу на парад.

— Какой еще парад? — встрепенулся Лиян.

— Да завтра же общий сбор в Ясенице, разве не знаешь? Говорят, сам товарищ Тито приедет. Зуко Зукич уже всему нашему селу об этом разболтал.

— Джураица, ты слышишь?! — закричал Лиян. — Засиделись мы с тобой у Дундурия, а тут парад, гулянье готовится. Надо нам поспешить, пока время есть.

— Ничего, теперь ему не стыдно будет на какой хочешь парад идти, — довольно проворковала Мрвица. — Всякий увидит, что его девичья рука в путь собирала.

Дар речи вернулся к Джураице только тогда, когда они уже отошли довольно далеко от этого места и домик Мрвицы скрылся за заснеженной рощей.

— Черт возьми, шарф-то и вправду хорош. Тепло, будто у самой печки сидишь.

— Говорю ж тебе, сынок, этот шарф для жениха связан, а вот, вишь ты, у гранатометчика на шее оказался. Просто не знаешь, то ли плакать от умиления, то ли песни петь от радости.

— Ну так давай споем вместе, дядя Лиян!