Паруса над волнами

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ Необыкновенная история бортового журнала ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

Современные пассажирские и грузовые суда, находясь в море, несут свой национальный флаг и флаг или вымпел судовладельца. Так же поступали и парусные капитаны далекого прошлого. Флаг — это знак чести и паспорт корабля.

Но история мореплавания знала флаги, не имеющие национальности, флаги, не показывающие судовладельца. Эти флаги приводили в ужас шкиперов судов всех стран.

Пиратский промысел особенно расцвел в XVI–XVII веках, когда одна за другой открывались мореплавателями все новые богатые земли. Пираты на своих быстроходных судах нападали на купеческие корабли, захватывали грузы и убивали обычно всех членов экипажа.

Мексиканский залив, острова Ямайка и Тортуга, северный берег Африки, Мадагаскар, Малабарский берег — были излюбленными местами ремонта и стоянками «джентльменов удачи».

Большинство этих «джентльменов» поднимали на мачтах черный флаг с «веселым Роджером» — белым оскаленным черепом.

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

Английский пират Робертс, например, нес флаг с изображением вооруженного мечом разбойника, стоящего на двух черепах.

На многих пиратских флагах кроме черепа изображались песочные часы, которые намекали на быстротечность жизни…

Это были самые позорные страницы в истории парусного флота.

Давно уже канули в безвестность «джентльмены удачи», останки их кораблей занесли береговые пески, и только на страницах романов XVIII–XIX столетий еще «вьется по ветру «веселый Роджер».

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

ливье Эксмелен был французам. Он родился в Онфлере, в Нормандии, на берегу бухты Сены, в 1632 году. Однако случай распорядился его жизнью так, что в юности он оказался человеком вне закона и без национальности.

И тот же самый случай помог ему познакомить человечество с самым мрачным периодом истории флота.

В Онфлере существовало в то время единственное учебное заведение — медицинская школа, в которую юный Александр Оливье и поступил по настоянию своего отца, тоже медика. Александр любил медицину и мечтал стать хирургом.

Учился он хорошо, профессора не раз обращали внимание на то, с каким изяществом он проводил несложные операции на практических занятиях в местном госпитале.

И вот за год до того, когда он должен был получить диплом, во Франции появился королевский указ, запрещающий гугенотам заниматься медициной. А семья Александра Оливье Эксмелена исповедовала протестантскую религию…

Было две возможности: либо принять католичество и спокойно продолжать учебу в Онфлере, либо бежать, подобно некоторым французам, в Пруссию или Нидерланды и там закончить свое образование.

Против принятия католичества возразил отец, пригрозив, что проклянет сына, если тот откажется от веры, которой придерживались деды и прадеды. Бежать в Пруссию или Нидерланды тоже было нельзя, так как семья Эксмелен была не настолько богата, чтобы содержать сына в заграничном учебном заведении.

Но тут наметился третий путь, привлекший Александра романтикой и необычностью.

Во второй половине семнадцатого столетия Франция, подобно многим другим государствам Европы, страдала от недостатка золота. Производство товаров росло намного быстрее, чем количество денег, выпускаемых в обращение. Частных средств не хватало для эксплуатации заморских владений. Необходимо объединение нескольких крупных капиталов. И такое объединение происходит. Образуется поддерживаемая государством Вест-Индская компания. Она берет на себя «заботу» о принадлежащих Франции Антильских островах в Новом Свете. По ее призыву самые разные люди устремляются на эти далекие острова: свободные колонисты и проходимцы, искатели приключений и дельцы, преступники, надеющиеся скрыться от правосудия, и бедняки, обязующиеся пробыть три года на службе у компании, отрабатывая оплаченный вербовщикам переезд через океан.

Вместе с этими завербованными эмигрантами отправляется на острова и Александр Оливье Эксмелен. Он будет хирургом на острове Мартиника. Так написано в контракте, который лежит у него в кармане, так подтверждено большой красной печатью и подписями чиновников, проставленными на листе плотной гербовой бумаги.

Если бы только Эксмелен, вступая на палубу «Святого Иоанна», мог предвидеть, что ждет его впереди, он бы, наверное, бежал, даже рискуя подвергнуться преследованию за невыполнение контракта.

Но молодой хирург еще ничего не знает. Он прохаживается по палубе между эмигрантами, шутит, подбадривает людей и время от времени посматривает на запад, где его ожидает хорошая практика и, может быть, блестящая карьера колониального врача.

На двадцать шестой день плавания устанавливается ровный противный ветер. «Святой Иоанн» временами совсем теряет ход и больше лежит в дрейфе, чем придвигается к Американскому материку. Наконец, на тридцать первый день, вместо того, чтобы бросить якорь на Мартинике, корабль причаливает значительно севернее — к небольшому острову Черепахи (Ла-Тортуга), который находится в двух лье от острова Сан-Доминго в архипелаге Гаити.

Ла-Тортуга был излюбленным местом пиратов. Здесь они запасались пресной водой, ремонтировали свои потрепанные в боях и штормах корабли и просто отдыхали после особенно кровавых набегов.

В 1664 году остров Черепахи был отобран французами у испанцев и присоединен к владениям Вест-Индской компании, которая назначила на него своего губернатора. Отныне пираты не посещали этот клочок суши, не желая связываться с сильным французским гарнизоном, и предпочитали отсиживаться в более надежных убежищах.

С борта «Святого Иоанна» эмигранты увидели довольно большой город, похожий на провинциальные французские городки, и пышную тропическую растительность, в которой уютно краснели крыши белых коттеджей. Над крышами поднимался в чистое голубое небо тонкий шпиль церкви. Вход в маленькую бухту защищался фортом, из узких амбразур которого во все стороны торчали стволы пушек.

Уставшим от длительного морского перехода людям этот зеленый островок показался кусочком небесного рая, возникшим среди океана. Но совсем не райскими оказались порядки на острове.

Как только шлюпки с эмигрантами причалили к пристани, все входы и выходы на набережную были заняты вооруженными людьми, которые согнали прибывших в плотную толпу, подобно стаду баранов. Тот, кто пытался протестовать, получал удар прикладом ружья или тугой кожаной плеткой.

С момента выхода «Святого Иоанна» из Онфлера Оливье Эксме-лен начал вести дневник. Он записывал в него все, что считал интересным и значительным. В дальнейшем дневник должен был стать, по замыслу автора, увлекательнейшей историей жизни молодого врача в экзотических странах.

10 июля 1666 года Эксмелен записал в свою тетрадь:

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

Для молодого человека теперь и речи не могло быть о занятии медицинской практикой. Никто, а тем более купивший его Ла Ви, не хотели и слышать о том, что он учился в онфлерской медицинской школе и не получил диплом только из-за того, что он — гугенот. Ла Ви нужны были руки для тяжелой работы. Ему нужно было возвратить деньги, затраченные на покупку рабов, и не только возвратить, но получить от приобретенного «человеческого товара» какую-то прибыль. Поэтому на следующий же день Эксмелена с десятью другими «эмигрантами» направили в лес. Они должны были валить деревья и расчищать землю для новой табачной плантации.

Вечером, после первого дня работы, лежа в полутьме жалкой хижины, почти не видя строк и водя карандашом вслепую, Александр записал в дневник:

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

Много подобных жалоб встречается в дневнике молодого человека. А потом наступает годичный перерыв. Видимо, автор, изнуренный тяжелой работой, не находит в себе силы делать записи. А может быть, доведенный до отчаяния, он уже не видит смысла в подобных писаниях. Но через год записи возобновляются.

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

Из последующих, очень скудных, записей можно узнать, что Александр Эксмелен каким-то чудом все-таки поправился, и когда достаточно окреп, бежал от своего хозяина, найдя пристанище у какого-то монаха из ордена капуцинов. Монах, сжалившись над беглецом, добивается у губернатора разрешения на его выкуп. Переговоры тянутся мучительно долго. Проходит несколько месяцев, прежде чем капуцин получает письменное разрешение «уплатить компании в лице господина Ла Ви причитающиеся от вышеупомянутого Александра Оливье Эксмелена тридцать шесть реалов». В эту сумму входит стоимость переезда через океан и затраты, которые якобы произвел на него хозяин во время болезни.

Монах не пытался спорить. Ему прекрасно известны порядки на острове. Он уплачивает все деньги сполна, и Эксмелен становится свободным человеком.

Теперь только бежать, бежать отсюда, во что бы то ни стало! Остров уже не кажется Александру кусочком небесного рая, неожиданно возникшим среди океана. С ненавистью и страхом он смотрит на пышную тропическую растительность. Теперь он знает настоящую цену всей этой красоте — цену пота и крови.

В феврале 1668 года в бухту острова Черепахи вошел корабль под названием «Ле Тампль» («Крепость»). Корабль был военный, двадцатичетырехпушечный, командовал им капитан Мишель Ае-Баск.

«Ле Тампль» нес патрульную службу у южноамериканских берегов французских владений. Кроме того, у Ле-Баска имелся подписанный королем Людовиком XIV документ^[5], разрешающий захватывать в открытом море торговые корабли всех враждующих с Францией держав.

Ле-Баск бросил якорь у берегов острова Черепахи для того, чтобы запастись продовольствием и пополнить свою сильно поредевшую команду. Кроме матросов и плотников ему нужен был корабельный врач. Услышав об этом, Александр Эксмелен предложил капитану свои услуги. После коротких переговоров Ле-Баск согласился зачислить бывшего «эмигранта» в свой экипаж.

23 февраля 1668 года Эксмелен поднялся на борт «Ле Тампль», и с этого момента его дневник становится необыкновенным и, пожалуй, единственным в мире историческим документом, повествующим о жизни и нравах пиратов Карибского моря.

Несколько тетрадей, сшитых толстой парусной ниткой и переплетенных в телячью кожу, через двести лет вызовут к жизни сотни романов, повестей и исторических очерков. Используя записки Эксмелена, Фенимор Купер напишет своего «Корсара», Стивенсон — «Остров сокровищ», Сабатини — «Одиссею капитана Блада», Эмилио Сальгари — «Черного корсара», Вашингтон Ирвинг — «Кладоискателей», Мелвилл — «Израэля Поттера». А позднее пиратские романы вроде «Грозы Ямайки» и разных «Джеков-потрошителей» посыплются на читателей, как из рога изобилия. Если судить по числу романов и работ, серьезных и легковесных, которые были посвящены теме морского разбоя, то можно подумать, что в архивах XVII века содержится обширная документация по этому вопросу. Но фактически вся эта документация сводится к единственному тексту — мемуарам хирурга Александра Оливье Эксмелена. Пираты, даже грамотные, не особенно любили распространяться о своих «подвигах»…

Но Александр Оливье Эксмелен не подозревает, какого значения документ он оставит историкам. Он просто аккуратно записывает каждый день несколько строк о своей жизни на корабле.

Покинув остров Черепахи, Ле-Баск взял курс на Ямайку. Погода стояла отличная. Юго-западный ветер благоприятствовал плаванию. Жалоб на болезни со стороны экипажа не было. Молодой хирург слонялся по палубе, прислушиваясь к тому, что говорят матросы.

Он услышал, что больше и охотнее всего говорят о Портобелло, о каком-то Франсуа Олоне и о капитане Моргане. Эти имена были совершенно незнакомы Эксмелену, зато о Портобелло он слышал раньше, еще на «Святом Иоанне».

Портобелло был мечтой, дивной сказкой, золотым сном Панамского перешейка. Через Портобелло в то время переправлялась в Испанию большая часть богатств, награбленных в южноамериканских владениях испанской короны. Сюда привозили золото из Перу, серебро из рудников Потоси, табак с плантаций Кубы, пряности из Гваделупы, розовое и квебраховое дерево из лесов Гватемалы. Здесь находились кладовые испанского короля, стоимость товаров в которых исчислялась миллионами пиастров. Каждый, кто рассказывал о Портобелло, вздыхал, покачивал головой и жмурил глаза, будто ослепленный золотым блеском. А если это был англичанин или француз, то взгляд его загорался алчностью и к слову «испанец» обязательно прибавлял эпитет «проклятый».

О, как люто ненавидели англичане и французы богатую Испанию, каких только зол ей не желали, каких небылиц о ней не рассказывали!

Как магнит притягивал Портобелло пиратов.

Александр Железная Рука, придя на разведку и увидев, его неприступные форты, в бессильной ярости обстрелял город с моря и убрался восвояси. Голландец Ван-Горн высадил десант, который продержался на берегу с рассвета до полудня и был истреблен испанцами до единого человека. Старый Мансфельд захватил остров Санта-Каталина, запасся там продуктами, затем высадил десант на материк, и пираты пошли вдоль берегов Коста-Рики, сжигая все на своем пути. Но и они не добрались до желанной цели. Испанцы успели собрать силы и разгромили отряд Мансфельда под городком Ната. После этого пираты оставили всякие попытки разграбить Портобелло.

Вот что слышал об этом городе Александр Эксмелен.

Но почему матросы военного французского корабля проявляют к нему такой интерес? Кто такой адмирал Морган? И что это за Франсуа Олоне?

5 марта 1668 года, рано утром, «Ле Тампль» вошел в бухту и бросил якорь недалеко от берега, против города Кингстон на. Ямайке. Эксмелен поднялся на палубу. Красноватые лучи солнца, выглянувшего из-за гор, уже освещали бухту и стоящие в ней корабли. На мачтах кораблей утренний бриз лениво развевал флаги с крестами Андрея и Георгия. Остров принадлежал англичанам, и, естественно, большинство кораблей, стоящих на рейде, были английскими. Машинально Эксмелен взглянул на бизань «Ле Тампль» и замер от удивления. Вместо французского флага с золотыми королевскими лилиями ветер разворачивал полотнище с красно-белыми крестами.

— Милейший! — остановил Эксмелен пробегавшего мимо матроса. — Скажи мне, с каких это пор мы стали подданными английского короля?

— Я не служу никакому королю, кроме сэра Джона, — хмуро огрызнулся матрос.

— Какому сэру Джону? — спросил Эксмелен.

— Сэру Джону Моргану, адмиралу.

Эти четыре слова объяснили Эксмелену все, чего он еще не понимал. Патрульная служба и документ, подписанный Людовиком XIV, были маской, под которой скрывалось истинное лицо Ле-Баска. Этот франтоватый, всегда подтянутый и любезный капитан, оказывается, был сообщником самого страшного флибустьера Карибского моря!

Эксмелен пишет в своем дневнике:

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

…Их называли по-разному в разные времена. Древние римляне и англичане — пиратами, итальянцы — корсарами, голландцы — каперами, французы — буканьерами и флибустьерами, но все эти слова означали одно и то же: люди, занимающиеся морским разбоем. На утлых парусниках уходили они в открытый океан и с безумной отвагой шли навстречу неведомому, надеясь первыми открыть, захватить и разграбить новые земли. За много лет до знаменитых путешественников безымянные капитаны бросали якоря у берегов Исландии, поднимались на ледники Гренландии, наносили на карты северо-восточные берега Американского континента и исследовали Атлантическое побережье Африки. Пираты были подлинными искателями новых земель, только открытия их оставались для человечества бесполезными — они держали их в тайне, рассчитывая извлечь выгоду только для себя. Но тайное очень быстро становилось явным — по следам искателей наживы шли географы и колонизаторы. Скоро пираты перестали искать новые пути, а стали осваивать уже найденные. Они чувствовали себя безраздельными хозяевами морских дорог и быстро поняли, что легче отнять награбленное другими, чем тратить силы и время на экспедиции в неизвестность. Но и колонизаторы быстро поняли, как опасно перевозить добытые в далеких странах богатства на безоружных торговых кораблях. Купцов, плывущих в Европу, стали сопровождать военные, хорошо вооруженные суда. Тогда и пираты изменили свою тактику. Мелкие шайки стали сливаться в крупные отряды под началом наиболее опытных и храбрых вожаков. Такие отряды, состоящие из морских бродяг разных национальностей и действующие на нескольких судах, называли себя флибустьерами — свободными мореплавателями. Такой отряд и сколачивал сейчас Джон Морган. Но прежде всего о самом Моргане.

Вот что пишет о нем Эксмелен:

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

И все…

Ни в каких исторических хрониках не упоминается о том, как начинал Морган. Сам он о своем прошлом, о своей юности никому не рассказывал. Он вообще был очень замкнутым человеком.

Но давайте послушаем Эксмелена дальше:

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Сухо и деловито пишет Эксмелен. Он уже не удивляется ничему. Некоторые страницы его записей больше похожи на бухгалтерские отчеты, чем на хронику.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Город защищали три неприступных форта с большими гарнизонами. Взять его приступом было невозможно. Тогда Морган прибег к одному из наиболее жестоких способов ведения войны. Он согнал священников, монахов и монахинь из близлежащих монастырей и заставил их лезть на стены одного из фортов. Прикрываясь этим живым щитом, пираты ворвались в форт. Триста его защитников погибли в огне.

Две недели продолжалась кровавая оргия. Пираты пытали всех жителей, стараясь выведать, где спрятано золото, предназначенное для отправки в Испанию. Они ограбили все монастыри и церкви, захватили все, что было в домах. Но добыча была невелика. Не на такую надеялся Морган, начиная штурм.

Тогда он предъявил ультиматум испанскому губернатору Коста-Рики: сто тысяч пиастров — или город будет предан огню.

Испанцы выплатили требуемую сумму, и страшный Джон отбыл из Портобелло на Ямайку.

У берегов Кубы поделили добычу — двести пятьдесят тысяч пиастров золотом…

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

— пишет далее Эксмелен.

Весной 1669 года у острова собралась вся шайка — пятнадцать кораблей, самый большой из которых был четырнадцатипушечным, и девятьсот шестьдесят человек. Запасшись пресной водой и солониной, флотилия двинулась к побережью Венесуэлы, туда, где на берегу узкого протока находился город Маракайбо. Проток соединял похожее на огромную бутылку озеро Маракайбо с океаном. Город защищал сильный форт с тяжелой артиллерией. Внутрь форта можно было попасть только по железной лестнице, которая во время тревоги убиралась. Форт мог бы сражаться против всей флотилии Моргана и не пропустить корабли пиратов в озеро. Но мрачная слава пирата была настолько велика, что гарнизон форта, завидев корабли «страшного Джона», бежал в панике. Морган без препятствий провел восемь своих кораблей в озеро и захватил Маракайбо. Началась обычная кровавая оргия. Горожан распинали на крестах, подвешивали за ноги, поджаривали на медленном огне, отрезали им носы и уши, чтобы, выпытать, где находится золото. Только тот, кто указывал, где спрятаны ценности, или посылал слугу за выкупом, избавлялся от мук. Негры, бывшие рабы испанцев, переходили на сторону пиратов. Пиратам был безразличен цвет кожи. Они ценили в человеке только отвагу и жестокость.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Тридцать пять дней продолжался грабеж. Забыв осторожность, Морган просмотрел опасность. Испанцам удалось провести в Маракайбо три военных галиона и захватить неохраняемый пиратами форт. Суда Моргана оказались в ловушке — выход из озера был надежно закрыт ста десятью испанскими корабельными пушками и тяжелой батареей форта. Казалось, «страшному Джону» пришел конец. Испанский генерал Алонсо дель Кампо-и-Эспиноса отправил Моргану письмо:

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Морган собрал всех пиратов и прочитал это письмо сначала по-английски, потом по-французски, а затем спросил: хотят ли они отдать добычу в обмен на право свободного выхода из лагуны или готовы сражаться? Все ответили, что лучше сражаться до последнего издыхания, чем отдавать добычу. Ведь ради нее они уже однажды рисковали жизнью и готовы снова поступить точно так же.

— Вы все рассуждаете правильно, — сказал Морган. — Алонсо дель Кампо дает нам слово. Но что значит его благородное слово? Ровно ничего. Нечего греха таить, мы — разбойники. Слово, данное разбойникам, никто не считает обязательством. Если мы сдадимся на милость благородного дона, нас в тот же день всех вздернут на реях собственных кораблей. Привести в порядок оружие!

Из толпы вышел один пират и объявил Моргану, что готов с двенадцатью товарищами подорвать самый большой испанский корабль. Он предложил превратить небольшое испанское, судно, которое пираты захватили в лагуне, в брандер, но снарядить как обычный боевой корабль, то есть поднять флаги, а вместо пушек выдвинуть из орудийных портов деревянные чурки. В военном флоте тех лет брандером называлось судно, нагруженное взрывчаткой, которое подводилось во время боя к вражескому кораблю, сцеплялось с ним абордажными крючьями, а потом поджигалось.

Морган одобрил план своего матроса. Около тридцати человек бросились в город и начали собирать смолу, воск и серу в церквях и на верфи, где испанцы ремонтировали свои суда. Трюмы брандера набили сухими пальмовыми листьями, перемешав их с воском и смолой. На эту смесь положили большие полотнища холста, которыми обычно накрывали пушки от ночной сырости. Холст тоже пропитали смолой и воском. На палубе поставили несколько деревянных чурок и надели на них шляпы, чтобы издали они выглядели как люди. Наконец подняли адмиральский флаг.

Брандеру дано было указание идти перед кораблем Моргана и взять на абордаж «Магдалену» дона Алонсо.

Испанцы, увидев пиратов, выплывающих из лагуны к проливу, пошли им навстречу. Брандер под всеми парусами налетел на самый большой испанский корабль и таранил его. Команда брандера успела спастись на каноэ. Когда испанский адмирал сообразил, что это за судно, было уже поздно. Мощный взрыв почти положил «Магдалену» на борт. Просмоленное полотно облепило такелаж испанца, и охваченный огнем корабль скрыли густые клубы дыма. Пока дон Алонсо со своей свитой добирался до берега, Морган взял на абордаж второй испанский галион, а третий потопила сама перепуганная команда. Пираты стали вылавливать людей, плывущих между судами, но те предпочитали идти ко дну, а не в руки пиратов.

Кто-то из пленных проговорился, что на «Магдалене» в капитанской каюте стоял сундук с золотом. Морган тут же приказал искать деньги. Никакого сундука с золотом не оказалось, это была фантазия пленного, но среди обломков «Магдалены» нашли на пятнадцать тысяч реалов серебряных слитков и множество шпаг и кинжалов, отделанных серебром.

Тем временем Морган решил, что настало время для дележа добычи, поскольку обычные места сбора были далеко и по пути туда бури могли разогнать корабли, так что на тех судах, где не было добычи, пираты рисковали не получить ничего. Поэтому подсчитали все деньги, драгоценные камни и чеканное серебро, и общая сумма достигла двухсот пятидесяти тысяч реалов, не считая разных дорогих товаров и рабов. Добычу распределили по всем кораблям, а затем на каждом из них совершили ее дележ.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

— рассказывает Эксмелен.

Но вот дележ добычи закончился, и снова встал вопрос, как же выйти из лагуны. Собрали военный совет. Через несколько часов способ был найден.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

— пишет Эксмелен. —

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Так закончились деяния Джона Моргана в Маракайбо.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

— пишет далее Эксмелен, —

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Мы не будем описывать этот поход день за днем, как это тщательно сделал Эксмелен. Сообщим только, что Панама была в то время одним из крупнейших испанских городов в Центральной Америке. Сюда стекалось все серебро из мексиканских рудников и золото с перуанских приисков. Королевские кладовые сторожили отборные войска. В специальных конюшнях стояли тысячи мулов, на которых перевозили драгоценные металлы из горных районов к побережью.

В конце XVI века Панама подверглась нападению английских пиратов под командой капитана Дрейка. С тех пор этот порт на Тихоокеанском побережье был сильно укреплен и тщательно охранялся.

Морган решил напасть на Панаму своим обычным тактическим приемом — с суши, со стороны Атлантики, пройдя через болота и тропические леса. Пирата нисколько не смущало, что в 1669 году между английским и испанским королями был заключен договор, по которому англичане обязывались прекратить разорение испанских колоний. Дело в том, что перед походом губернатор Ямайки сэр Томас Модифорд снабдил Джона каперской грамотой — разрешением грабить испанские корабли и города. В грамоте было оговорено только, что пираты не будут ни при каких обстоятельствах поднимать английский флаг, а все военные действия проведут или совсем без флага, или под традиционным «веселым Роджером» свободных мореплавателей.

Первая стычка пиратов с испанцами произошла близ форта Сан-Лоренсо в устье реки Чагрес. Морган легко овладел крепостью, которую защищал гарнизон из двухсот человек, и оставил в ней свой собственный отряд, чтобы обезопасить тыл. Затем армия в тысячу четыреста человек отправилась вверх по реке на каноэ. Испанцы успели сжечь все селения и уничтожить весь урожай на полях по пути следования пиратов. Без провизии, в тучах москитов, утоляя жажду тухлой водой, умирая от желтой лихорадки, дизентерии и змеиных укусов, шли люди Моргана через тропические заросли. Обессиленных бросали на произвол судьбы, выжившие упорно двигались вперед. Помните в «Острове сокровищ» Стивенсона рассказ Билли Бонса: «Я бывал в таких странах, где жарко, как в кипящей смоле, где люди так и падали от Желтого Джека, а землетрясения качали сушу, как морскую волну…» Вероятно, Бонс был одним из тех, кто побывал в Центральной Америке с Морганом или с неистовым Олонэ.

Девять дней продолжался поход. Из тысячи четырехсот человек белый город Панаму увидели только семьсот пятьдесят. Полуодичавшие люди в одежде, изорванной шипами колючих лиан, голодные, злые, смотрели на город, как на мираж, и не верили, что дошли.

Когда стемнело, пираты выслали вперед разведчиков, которые всю ночь рыскали по долине, как оборотни. Они подкрались к стенам города и пересчитали солдат на постах. Рано утром Морган поднял всех и начал готовить отряды к бою.

— Девять дней пути отделяют нас от устья реки, где остались корабли. Девять дней, и у нас кончились все припасы. Вам не добраться до кораблей, даже если вы вздумаете бежать. А перед нами Панама. Город охраняют четыре тысячи солдат и двести кавалеристов. Это не деревенские мужики, которым раздали сабли и мушкеты и приказали сражаться. Это настоящие солдаты в красных кафтанах. Нас всего семьсот, но разве не удалось нам взять Маракайбо и потопить «Магдалену» и еще три галиона? Разве не держали мы в руках Портобелло? Разве не звенели у вас в карманах полновесные серебряные пиастры, добытые в этих городах? В этом городе — несметные сокровища: серебро, золото, драгоценные камни. Каждый из вас станет богачом всего через несколько часов. Семь дней мы жрали только маис и траву, которые находили на испанских полях. Подумайте о жареном мясе, о бочонке доброго вина и о яствах, сдобренных пряностями! Представьте себе все это! В этом городе прекрасные дома, и, видит бог, вы сможете выбрать себе гасиенду или патио по вкусу. Вы будете нежиться в настоящих постелях с шелковыми простынями. А имена тех, кто будет участвовать в этой битве, станут достоянием истории. Потому что это будет не дикий грабеж, а славное сражение. Представьте, как на Тортуге будут указывать на вас пальцем и говорить: «Он дрался за Панаму. Он — герой и богач». Подумайте, как за вами станут бегать женщины, когда вы вернетесь домой. Перед вами чаша с золотом, нужно только суметь взять это золото. Неужели вы повернете назад? Многие погибнут сегодня, но те, кто останется жив, унесут в своих карманах золотую Панаму!

О, Морган умел говорить, когда было нужно, и он умел сказать те слова, которые сладостным звоном отзывались в сердце пиратов.

Но самое главное — он исполнял обещания, если давал их. И ему свято верили. Он обещал им Портобелло, и они ограбили Портобелло, и серебро Потоси действительно звенело в карманах. Он обещал Маракайбо — и они взяли Маракайбо и тридцать пять дней и ночей нежились в настоящих постелях с простынями из чистейшего полотна. Он обещал Панаму — значит, так это и будет, и нечего бояться того, что гарнизон города в пять раз больше, чем людей во всех их отрядах… И они вышли из джунглей и двинулись на долину, как грозовая туча. Две сотни самых метких стрелков возглавляли колонну. Они должны были ударить в центр и стрелять до тех пор, пока центр не поредеет, а когда это произойдет, остальные пойдут в атаку и разделят испанский отряд на две части. А с частями всегда легче справиться, чем с целым.

Как только пираты спустились с холма, на них бросилась конница. Двести охотников-буканьеров, на которых мчались всадники в красных мундирах и серебристых шлемах, подпустили их как можно ближе. Потом часть буканьеров вдруг встала на колено и дала залп. За первым рядом стрелков дал залп второй ряд, потом третий, четвертый… Тем временем стрелявшие первыми успели перезарядить ружья и выстрелили снова. Огонь велся непрерывно, блестящие ряды конников смешались. На помощь кавалерии бросилась испанская пехота, но ее обстрелял второй отряд пиратов. Через два часа все было кончено. Ревущая толпа оборванцев Моргана ворвалась в город и растеклась по широкой улице, а потом хлынула в переулки. Группы пиратов отделялись от основного отряда и останавливались у самых богатых домов. Удары в дверь, стремительный напор — и пираты толкаясь врывались в дом — оттуда неслись стоны и крики. Вскоре несколько улиц были охвачены огнем. К вечеру занялось полгорода. Моргану доложили о пожарах.

— Жгите все! — махнул он рукой. — Тяжелый металл легко искать среди легкого пепла.

Белая Панама умирала, превратившись в гигантский костер. На улицах города, освещенных языками пламени, пираты убивали жителей.

Все сокровища, добытые на пепелище, были погружены на мулов. Четыреста тюков с золотом, серебром, драгоценной церковной утварью, богатым оружием, драгоценными камнями — ради этого стоило мучаться в гиблых болотах Чагрес, пить тухлую воду, жрать прямо из горсти сухие зерна маиса и убивать, убивать, убивать…

Обратный путь показался коротким и легким.

На берегу все было сдано в общий котел. Морган приказал выкатить на берег бочонок с ромом и зажарить несколько быков. Дележ должны были произвести на флагманском корабле утром. Впервые за много дней пираты ели и пили досыта. У костров гремели песни в честь «славного сэра Генри».

Но утром корабля Моргана в бухте не оказалось. Еще ночью, когда все перепились, он снялся с якоря и ушел на Ямайку, а остальные корабли лежали на дне реки Чагрес с пробитыми днищами. Только тогда покинутые на берегу разбойники поняли полный смысл знаменитой формулы: «Чем меньше нас, тем больше достанется на каждого».

31 мая 1671 года Морган вернулся на Ямайку. И хотя через год его под стражей, как преступника и нарушителя договора между Англией и Испанией, повезли в Англию, то, что произошло, для всех оказалось неожиданным. Карл Второй, король английский, всего за две тысячи фунтов стерлингов даровал Моргану прощение и пожаловал ему титул рыцаря. Отныне Морган с полным правом мог именоваться «сэр Генри». Приставка «сэр» к имени подтверждалась бумагой короля. А еще через некоторое время бывший пират, стоявший вне закона, был назначен вице-губернатором острова Ямайки!

До конца дней своих Морган оставался на посту главнокомандующего британскими вооруженными силами острова и по долгу новой службы вел войну со своими бывшими соратниками. Ему не удалось, правда, полностью ликвидировать пиратство в Карибском море, как он обещал королю, однако он нанес ему тяжелый удар.

Умер Морган в преклонном возрасте в собственном богатом доме, в столице Ямайки — городе Порт-Ройял.

Ну, а Эксмелен, автор «Бортового журнала», участник всех трех «знаменитых» походов Моргана, который так красочно описал разграбление самых богатых городов испанской Америки, что стало с ним? В своем дневнике он умалчивает, какая доля добычи досталась ему за его «службу». Известно только, что в 1677 году он возвратился в Европу и поступил в Амстердамский университет. Вскоре он получил диплом медика, в котором ему было отказано во Франции. С этого времени он живет как богатый вельможа. Его принимают в самых богатых домах Парижа, его имя нередко упоминается в аристократическом журнале «Меркюр Галан». В тишине и покое своего рабочего кабинета Эксмелен не торопясь заканчивает писать мемуары, которые и получили название «Бортового журнала». Это единственное литературное произведение о пиратах Карибского моря, написанное не профессионалом-литератором, а очевидцем.

Сейчас остров Тортуга составляет часть Республики Гаити. И если призраки Моргана, Олонэ, Александра Железной Руки и Мишеля Ле-Баска еще бродят сегодня по его берегам, то этим мы обязаны необыкновенному хирургу, который. без всяких прикрас показал, что такое пиратство, и приоткрыл перед нами самые черные страницы истории парусного флота.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀