Пастырь крови

Глава 6. Дым и огонь

Спустя двадцать минут

- Во имя республики! Долой маркграфа! – кричали наступающие, Этиен старался не обращать внимания на них, он бежал настолько быстро, насколько мог.

Лациасс гремел – сразу с трёх сторон при поддержке баллист, забрасывающих позиции караулов разрывающимися снарядами, наступали мятежники. Никто не ждал такого дерзкого выпада – не менее сотни солдат противника взяли в клещи небольшое поселение, ополчение и воины Маркграфства пытаются отразить наступление, купировать продвижение противника, но внезапность и действие артиллерии нивелировали всякую попытку вытолкнуть врага из границ села.

Этиен видел, как среди хижин и построек взметается огнь – бомбы рвутся и выпускают столбы пламени. Перепуганные крестьяне пытались спрятаться по домам – с криками и воплем они носились по Лациассу в стремлении спастись. Некоторые мужики, хватаясь за топоры, вилы и старые тесаки присоединялись к воинам, чтобы защитить семьи. Ополченцы в ржавых кольчугах и с копьями бегут на передовую, оттуда доносятся крики. Инспектор видел чёрные силуэты на фоне пляшущего пламени. Они сцепились насмерть в жестокой схватке.

Война, запах горелой плоти и вид смерти вскружили голову Этиену. Парень остановился, ему стало плохо – ноги не слушались, живот выкручивало, словно хозяйка выжимала тряпку. Дрожащие руки потянулись к бутыльку со светлой жидкостью, он сорвал его и вырвав пробку зубами быстро выпил содержимое.

- Лучше, - выдавил агент Инквизиции, никогда не участвовавший в сражениях, а травма из детства только усиливала отрицание видимого.

Экстракт валерианы, мяты, адониса и базилсо, усиленный маной, полился в организм. Его мощнейший седативный эффект, благодаря субмагической основе, мгновенно впитался в плоть, а оттуда «духовный эффект» проник в душу. Спустя пару секунд Этиен вернул себе ясность мысли и бодрость плоти.

Человек побежал дальше, его задачей стала колокольня храма – именно оттуда открывается прекрасный вид на весь округ, и оттуда можно найти точное положение баллист. Пока Фаринг и Люссиэль отошли к казармам, он исполнит роль наблюдателя.

Этиен выбежал на одну из улиц, вокруг него только простенькие крестьянские дома, скрытые за мраком. Ещё немного, и он окажется возле главной площади, а от неё до церкви – рукой подать. Только он собрался двинуться вперёд, как из перешейка между изб вывалилась целая гурьба народу. Это хорошо слаженные мужики с дубинками и топорами, копьями и цепами, облачённые в простые кольчуги и стёганки. Инспектор остановился, мысли стали хаотично бегать в поиске решения… и оно нашлось.

- Эй, стой! – крикнул мятежник. – Стоять, пёс маркграфский!

Реакция оказалась быстрее движений повстанца. Нос юноши защипало от уколов переполнявшей энергии, всё тело пронзили потоки эфира, ум сплетал мыслеформулы, которые психика быстро превращала в сокрушительный потенциал.

Медленно, но верно, республиканцы стали его окружать, не подозревая о готовящемся заклятье. Он слышал их сопение, слышал стоны и разговоры о том, как они ему проломят череп, но не двигался, складывая элементы заклятья. Он не был выдающимся магом, его максимум – это слабые заклятья ветра и огня, но всё же его способностей сейчас должно хватить.

- Прочь! – большие перья на воротнике распушились, он стал подобен разъярённому зверю.

Рука сотворила дугу, выпустив море раскалённых разъярённых искр. Местность мгновенно осветилась, её затопил нестерпимый свет, рождённый искусственным пожаром. Мятежникам пришлось отпрыгнуть, кто-то попал под «длань огня» и, скуля, стал дёргаться и пытаться потушить огонь.

«Я не воин и не герой!» - ударила в голову мысль.

Инспектор не фехтовальщик, и тем более на нём нет брони, лишь камзол, жилет и рубаха. Только щитки на сапогах и перчатках чего-то стоят. С обнажённым бастардом он стал отходить назад. Свободная рука сжала живот, его чуть не вырвало от вида сгоревших и покалеченных, другой он направлял меч в сторону преследующих, которые неистово кричали:

- Убью, суку!

- Долой ублюдков!

«Зараза, я от них не оторвусь», - говорил себе Этиен, но остановился, когда его глаза сначала различили довольно большие силуэты, а потом уши отчётливо расслышали боевой клич, прорвавшийся сквозь лязг стали и взрывы бомб:

- Уррак-газза!

Эта атака была просто сокрушительна. Существа необычайно быстро пронеслись возле Этиена, только перья поднялись на воротнике. Могучие орки врубились в мятежников – широкие топоры и массивные булавы одними взмахами снесли людей, острозаточенные лезвия без труда вспарывали кольчуги. Юноша краем глаза увидел их движения – они размашисты, резки, неистовы и быстры – только части тел и искалеченные трупы разлетались в сторону.

- Ну на хер, отступаем! – приказал командир повстанцев и те бросились в рассыпную, но кто мог уйти от быстрых и свирепых существ?

Этиен, успокоенный эликсиром, прошёл через месиво из плоти и крови, побежав в сторону церкви. Орки же встали на том месте, где прорвался противник, чтобы больше не дать возможности тут пробиться. Его меч был наготове, трещащая энергия успокаивала, позволяла понять, что оружие на голову сильнее чем у предателей, что он может им хорошо защищаться.

Площадь встретила штраффальца удрученностью. Раненные бойцы расселись у зданий, женщины перевязывали им раны, помогали серьёзно покалеченным. Ожоги и порезы сводили с ума, заставляли людей кричать и стонать. К просторному и ясному тёмно-синему звёздному небу возносились стенания, запах крови и горелого мяса вызывал рвоту, но парень держал себя. Тут инспектор смог заставить уняться свой ум, оружие легло в ножны, и он пошёл к храму, смотря по сторонам и слушая немногочисленные, но «живые» разговоры:

- Эти ублюдки ранили Бродара. А потом и убили. На нашу десятку вышло не менее двадцати этих гнид, - держась за перебинтованную грудь твердил мужик.

- Тише-тише, - успокаивала его леди милосердия, накладывая ещё одну повязку.

- Они подошли слишком неожиданно, - тяжело вбирая воздух, выдавливал слова караульный. – Не было сигнала от лесничих. Они появились из ниоткуда.

- Я впервые вижу… как работает баллиста, - ужасается молодой парень, лёжа на тканях. – Это страшно!

- В армии когда был, ещё и не то видел, - перематывая себе ногу, разговорился старый боец. – Это ещё не пушки.

До церкви осталось примерно сорок метров, как спокойная прогулка оборвалась:

- Во имя свободы! – раздался крик.

На площадь вышло не менее двух десятков воинов. Окровавленные наконечники копий, покоцанные щиты, испачканные в саже и багрянце лица ясно давали знать, что оборона на каком-то участке фронта была сметена. А символ бело-голубого щита, вырисованного на табардах, говорил об их принадлежности к республиканцам.

Ополчение быстро схватилось за оружие. Тридцать воинов, похрамывая и держась за раны стали строиться в небольшую линию. Этиен выхватил меч и быстро направился к храму, который уже маячил перед глазами.

- За наши дома! – стали кричать воины Лациасса.

- Оставь меня женщина! – отмахивался мужчина, наполовину перебинтованный. – Пусть хоть потроха тащатся за мной, но я умру героем.

- В атаку! – разнёсся крик. – Захватим площадь и водрузим наше знамя Республики!

- В бой! Не посрамим наших предков!

Две линии столкнулись в жутком противостоянии, застучало дерево, зазвенела сталь. Мат, лязг и крики полностью накрыли площадь, женщины поспешили скрыться за домами, чтобы их не пришибли, а леди милосердия бросились в горнило баталии, вытаскивать раненных. Всё вновь превратилось в неразличимую мешанину образов и действ.

Сквозь формацию пехоты тут же пробился противник. Он вышиб бойца и оказался на дороге инспектора. Опьянённый от крови взгляд тёмных глаз мятежника встретился с пронзительным и слегка испуганным взором юноши, который по виду железного нагрудника и нарисованной эгиде понял, что перед ним не просто повстанец.

- Да ты в штаны ссышь, - усмехнулся недруг, поправив шлем и ринувшись в бой.

Клинок Этиена сошёлся с командующим вражеской дружины. Среднего роста мужчина атаковал большим топором, штраффалец отвёл лезвие своим мечом, выбив сноп искр. Мятежник быстро закрыл себя щитом и попытался перейти в таранный наскок, но попал в пустоту – вазиантиец смог уйти в сторону.

- Хах-ха! – рассмеялся отступник. – Вот какой тебе резон, а!? – топор рванул в нисходящем ударе, но вазиантиец снова отступил, а тот заговорил. – Служишь маркграфу, а зачем? За деньги? За власть? За то, что он позволяет тебе своевольничать?

Этиен сохранял молчание, ему нечего сказать врагу. Отступив, он позволил топору пройти перед грудью и выполнил колющий выпад, клинок цапнул край щита и распорол пару колец на животе. Электрический импульс скрутил мышцы, застопорив движение. Командир республиканцев смог бы выйти, у него получилось бы, но вот дубинка ополченца над головой быстро оборвала его жизнь со звуком глухого удара. Труп встряхнуло, и он грохнулся на брусчатку.

Быстро миновав линию сражающихся, Этиен чуть не выбил двери колокольной башни, стоящей подле храма. Он нёсся словно его подгоняли злобные духи – парень стремглав взлетел по винтовой лестнице, вынес ещё одну дверцу и выбежал на вершину. Оттуда открылся чудесный, но страшный вид на округу – всё утопает в огоньках, линии железа сошлись в кровопролитном противостоянии, часть домов охвачена жарким пламенем, зализывающим их стены до пепла. Обычные люди в страхе бегут прочь от окраин, охваченных пожаром войны, но всюду гремит битва – солдаты и ополченцы с трёх сторон держат наплыв мятежников, которых явно больше сотни.

«Так», - стал смотреть в тёмный непроходимый лес Этиен, ища баллисты… но тьма, вуаль ночи, проникшая в каждый уголок лесистой местности, делала это бессмысленным. Артиллерия полностью скрыта за массивом деревьев и пологом кустов, видно лишь то, как бомбы взрываются в Лациассе, как массивные болты насквозь пробивают воинов и люди вопят, сгорая в огне и пронзённые, словно мясо на шампуре.

«Напрягись», - стал себя корить инспектор. Он снова и снова смотрел вдаль, вглядывался и всматривался… и так через пару минут Этиен смог различить среди чёрных стволов светлые корпуса. К северо-востоку от городища, под прикрытием леса, насыпей и кустов, расположились целые линии баллист, их расчёты с необыкновенной скоростью орудовали артиллерией. Не менее двенадцати устройств введут поочерёдный обстрел поселения, медленно, но верно помогая отодвигать линию фронта.

«Что ж, теперь всё понятно», - сказал себе штраффалец, подметив рядом лежащий арбалет и несколько болтов рядом с ним.

Парень осторожно подобрал находку. У него были кое-какие навыки обращения с оружием, взращённые во время обучения в Ордене. Следователь Инквизиции стянул тетиву, положил болт на ложе и прицелился. Спустя пару секунд разнёсся глухой треск – смерть оперённая со свистом отправилась в полёт и пронзила чьё-то сердце. Воин из чреды нападающих грохнулся навзничь, инспектор уже подготовил арбалет. Юноша бросил скорый взгляд на оружие – простое, всё из дерева, лишённое всякого изыска… обычное охотничье орудие, оставленное кем-то опрометчивым.

- За республику! – кричали повстанцы-оборванцы, пытаясь пробиться через оборону. – Во имя гражданских свобод!

- Маркграф! – взывали ополченцы, выстроив стену щитов. – За неделимое и единое Маркграфство!

Две стороны рубили друг друга в жестоком противостоянии. Для мятежников – Лациасс судя по всему важный объект, что они спустили на него столь солидный контингент. Этиен понимает это… но он не может поверить, что оказался прямо посреди войны. Приклад ещё сильнее упёрся в плечо, он ищет врага, ищет кого-нибудь важного, командира. Чёрные повязки стали знаком, а хорошая кольчуга и меч только подкрепили догадку.

«Вот ты и попался», - с этой мыслью парень сжал металлический язычок.

Болт пробил горло ворогу, но даже это не останавливало толпу мятежников – они продолжали оттеснять защитников. Казалось, ещё немного, и они перережут ополченцев, однако появился тот, кто стоил целой армии. Поборник закона и веры явил себя в ослепительно-яркой вспышке, а затем тылы еретиков затопила приливная волна огня. Витязь появился из облака пожара – высокий лысый воин с обнажённым сияющим клинком. Отступники ринулись к нему, но он совершил незаметный для глаза выпад, проколов грудь. Закрывшись телом как щитом он «поймал» плотью вражеский топор. Отбросив труп, мужчина в кольчуге и сюрко сделал чреды изящных ударов, отправив повстанца в небытие.

- Во имя Творца! – сорвался боевой клич с уст рыцаря, и он вновь кинулся в бой. – И во имя святых заветов!

С другой стороны, Лациасса раздался звон брони, грохот их элементов. Этиен с башни увидел, как на площадь вывалилась гурьба воинов. Вёл их могучий гном в полном латном доспехе и с молотом над головой. Он будто бык – снёс двух республиканцев, точно это пушинки. Ударная часть оружия смяла шлем, словно он из бумаги, а кровавые ошмётки из-под него разлетелись багряным салютом. Ещё удар и враг с разбитой грудью полетел в сторону.

Наступающие бросились к храму, чтобы обойти защитников с фланга, но из покрова ночи вышли массивные двухметровые фигуры, сжимающие мощные топорища. Эта часть площади вмиг стала красной от крови, располовиненные тела полетели в сторону, конечности разлетались и органы с брызгами пурпура летели куда только глаза глядят. Орки быстро поставили точку в неудавшемся наступлении.

- Отступаем! – призвали лидеры республиканцев, и воины стали спешно ретироваться.

Ополченцы и солдаты маркграфа попытались броситься за ними, но лучники и арбалетчики противника прикрыли отход своих воинов. Не задействованные доселе они открыли сумасшедший огонь – на воинов Лациасса обрушился дождь железа. Часть бедолаг мгновенно грохнулись – стрелы и болты с лёгкостью прошивали одежды и полуржавые кольчуги. Кто-то прикрылся щитом, кто-то за домами. Этиен содрогнулся, когда узрел воистину страшную – не менее десяти стрел и семи болтом усеяли тело могучего орка – лёгкая шкура не защитила. Он сделал пару шагов и рухнул на брусчатку.

Воины Лациасса не остались в долгу. Остатки солдат караулов и патрулей, соединившись с гарнизоном лучников-ополченцев ответили такими же тучами стрел. Потом снова и снова – из-за контробстрела ливень снарядов резко сократился, с окраин раздались крики и всхлипывания, принесённые ветром. Началась утомительная перестрелка – дождь снарядов стал довольно редким, сопровождемый неприятным свистом.

Паренёк остался под укрытием колокольни. Сев на ящики он прикрепил к арбалету верёвку, чтобы можно было спокойней носить. Подсумок с болтами уже красовался на поясе. По его потерянному взгляду, «пустым» глазам и мертвенно-бледному лицу можно было понять, что с ним что-то не так. Как-будто вся теплота жизни вышла из него.

- Этиен, - шагнул вперёд рыцарь под свет масляных ламп, в тусклом освещении юноша увидел его изумительный доспех – кольчуга искусной работы на бригантине и с узорным сюрко. – Кажется, я вовремя вернулся. Рукою Творца я был направлен сегодня ночью.

- Я рад, что ты вернулся, господин, - отерся от грязи инспектор, убирая арбалет.

- Ты совсем без лица. Что случилось, чадо света?

- Всё хорошо, - помотал головой штраффалец, накрыв лик ладонями. – Всё в порядке.

- Говори, - сурово потребовал воин, не забыв сдобрить слово цитатой. – «Повинуйтесь рыцарям, как диаконам вашим, поставленными Господом для пользы вашей».

- Кровь… на моих руках кровь, - потерянно говорит вазиантиец. – Я впервые убил человека.

- Понимаю, - крепкая рука мужчины сжала плечо. – Тебе нужно прийти в себя. Ты покарал нечестивых. Представь себе, чтобы они сотворили с невинными и что творили до этого? – риторический вопрос вложил в душу инспектора кроху уверенности. – Они бандиты, которые грабили торговцев, насаливали женщин и потехи ради убивали мирян. Господь соделал тебя орудием своего возмездия, чадо света! Они были неисправимы и совершили бы ещё больше злодеяний супротив невинных, если бы ты их не остановил.

- Ты прав, - встал Этиен, чувствуя, как вскружило голову, но слоова рыцаря, подправленные фанатизмом и благим оправданием кровопролития рассеяли довлеющий жернов хандры.

Ранее его участие в боях сводилось до тренировок с Орденом и квартальных свар с кулаками и дубинами. До сего дня он обращал оружие против монстров и нежити, но не против человека или любого иного разумного существа. Это не умещается в голове, что вновь уволакивает потрёпанный рассудок юнца в бездну самоедства.

- Что тут случилось? – вывел из ступора строгим вопросом рыцарь.

- Сторонники проклятой республики начали наступление.

- Что ж, необходимо дать отпор отступникам, - рыцарь погладил рукоять меча. – А потом уже говорить.

- Что вы узнали?

- Об этом позже. Братья из Ордена дали много полезной информации.

- Хорошо, давайте найдём старосту.

Двое парней выбежали на улицу. Тут и там о брусчатку со звоном стучат снаряды. За небольшими заборами, за наспех собранными баррикадами и из-за построек, прислоняясь к стене, воины отстреливаются. На миг высовываясь арбалетчики и лучники отпускали в чёрные небеса «перистую смерть», создавая общую песнь опасного свиста.

Этиен вильнул за дом, быстро укрылся за стеной. Между хранилищем дров и парой стогов сена Фаринг устроил временную ставку. Возле него, держа факелы и лампы, собрались командиры стражи и ополчения, отмеченные красными повязками на броне. Староста внимательно заслушивал их доклады, и раздавал приказы. Простой, но крепкий латный доспех с карминовым поддоспешником стоил как половина Лациасса, Этиен понял, что просто так его достать не мог.

- Ну что парнишка, - потрясывая окровавленным молотом, бровадно заговорил гном. – Как тебе настоящая работа для мужиков!?

- Не очень, - поморщился юноша, встав рядом с людьми.

- Но ладно, я как увидел тебя, понял, что тебе только бумаги марать. Ты даже бабу не нюхал, - староста махнул рукой, закованной в стальную пластинчатую рукавицу. – Свободны. Возвращайтесь к своим подразделениям.

- Есть, - ушли прочь командиры, громыхая доспехами.

- Ты нашёл баллисты? – повернулся к юноше Фаринг, опустив оружие.

- Да, они на северо-восточном рубеже, - ответил Этиен, инстинктивно пригнувшись в миг взрыва очередной бомбы. – Там, где насыпи.

- Вот холера. Говорил же, зачем там их делать. Сжигайте мусор, а не засыпайте его. Ан-нет, не убрали сельчане. Хорошо, - сразу всё быстро сопоставил бывалый вояка и подготовил план. – Пока эти собаки зализывают раны, мы контратакуем. Отправимся туда и уничтожим их баллисты!

- Как мы пройдём к ним? – спросил рыцарь.

- Тайными тропами, господин… тайными тропами.

- Фаринг, - заговорил шраффалец, но гном уже предполагал, что спросит человек.

- Неа, - покачал головой гном. – Мне нужны воины, а не необстрелянные юнцы. Я возьму этого господина, - он показал на воина Ордена, – часть своих парней. Эти суки расположились в лесу, но они не знают о паре дорожек, которыми к ним можно выйти.

Инспектор мог лишь кивнуть. Он отстранился, но особо далеко не ушёл дома, ибо свободные улицы опасны из-за обстрела. Парень посмотрел в спины быстро уходящих воителей, сел на ящик и согнулся, уставившись в брусчатку. Юноша мог бы так просидеть несколько часов, полностью погружённый в собственные размышления. Его терзали мысли о том, что он сегодня обагрил длань, лишил жизни разумное существо… но с другой мысли он нашёл чем себя успокоить – от его руки пали преступники, твари, которые рады были убить невинного крестьянина. Только эта мысль была подобна успокоительному – она стала щитом пред кошмарной пустотой в голове и отравляющим чувством вины.

- Этиен, милый мой, как ты себя чувствуешь? – послышался вопрос мягким ласковым голосом.

Возле молодого парня села прекрасная девушка, даже пятна сажи не могли смутить красоты её лица. Рука Люссиэль осторожно легла на плечо Этиена, он ощутил приятное тепло… это не просто ласка прикосновения или действие магии покоя. Это душевная поддержка эльфийки, прошедшей многое. На сухих губах проступила слабая улыбка, спустя миг раздался слабый голос:

- Всё нормально, всё хорошо.

- Я вижу, что тебе не очень, - ласково продолжила напарница; её ладони скользнули к рукам парнишки, она осторожно заключила его пальцы, по телу юноши разлилась приятное тепло… успокаивающее и умиротворяющее. – Этиен, ты не сделал ничего такого, за что тебя можно осудить. Ты – спаситель людей и орков. Если бы не ты, то может быть чей-нибудь муж, брат или сын не вернулся в семью. Ты – молодец, всё правильно сделал, - её ладонь коснулась груди, внутри парня что-то защекотало.

- Спасибо тебе, - выдохнул парень, чувствуя уверенность. – За тёплое слово и… магию.

- Этиен, милый мой, для того, чтобы вернуть мужчине уверенность, мне не нужна никакая магия, - улыбнулась Люссиэль.

- Ты как? – парнишка повернулся к ней и не смог оторваться от изумительного лика, для него образ деревни, охваченной огнём, виды раненных, силуэты воинов не были столь ценны сейчас, как изящные заострённые черты её лица, пленяющие изумрудные глаза, как зелёные как луга далёкой Эфайшвецэрии.

- Со мной всё хорошо, - её ушки покачались. – Я сумела поставить на ноги пару солдат, исцелила троих раненных крестьянок. Помогаю, чем могу. Ты знаешь, что я умею работать с острыми инструментами, - эльфийка посмотрела на волнистый кинжал. – Но вот исцелять немощных и нуждающихся – это то, что составляет порывы моей души.

«А ведь сейчас она ценнее всякого сокровища», - подумал Этиен о подруге… без неё, без её слова и поддержки он бы сидел сейчас, утянутый в наполовину в омут хандры. Без её присутствия он был бы в шаге от перелома души… значение её присутствия сейчас было невозможно переоценить.

- Подожди, ты слышишь? – острый слух штраффальки уловил среди дождя обстрела, свиста оперения и шороха деревьев странный лязг… он доносился издали, металл шуршал о высокую сухую траву, хрустел листьями и бренчал.

Они вышли из-за дома в тот миг, когда перестрелка закончилась. Повсюду валялись или торчали стрелы, где-то под стихийными навесами лежали мертвые. Полился шёпот молитв – воины как угодно взывали к небесам, чтобы милосердный Господь принял души павших защитников. Воины из числа людей вели себя более беззаботно – они смотрели в звёздное ясное небо, ожидая очередной лавины стрел. Кто-то присел отдохнуть, в душе надеясь, что республиканцы больше не осмелятся наступать. Этиен поморщил лицо, увидев мерцающие пятна крови на брусчатке, бледные исполосованные трупы, разбросанные копья и топоры. Картина достойная малого театра боевых действий.

«А как же простые люди и орки?» - спросил себя агент архиепископа. – «В разборках между монархистами и республиканцами страдает обычный народ».

Инспектор не мог не подумать о том, что этот конфликт ради высоких идеалов стоит крови, оплачивается горем крестьян, которым придётся отстраивать дома и хоронить близких.

«Ладно, пусть это останется на завтра. Сегодняшняя ночь требует полнейшего внимания», - подумал юноша и провёл по рукояти, обтянутой кожей.

Если люди ничего не слышали, то вот орки были на взводе. Острыми ушами они вслушивались в холодную пустоту, откуда для человека доносился лишь шум ветра и треск пламени. Доля деревни была оставлена – враг со стороны востока смог сместить линию фронта и большая часть войск Лациасса была собрана в центре поселения.

- Ты слышишь? – спросила эльфийка у зверосущества.

- Дха, нразза оршатта, - согласилась массивная волосатая фигура, защищённая разве что шкурами волков и варгов.

Зеленокожее создание помотало головой, получило кивки согласия от сородичей и дало знак:

- К боооййййю! – взревел орк, подняв мощный окровавленный топор.

Эта команда спасла положение, Этиен понял, что противник желал незаметно подобраться к деревне и атаковать из тени. Острые на слух раскрыли коварный замысел врага.

Люди не впали в замешательство, ибо знали о том, что их волосатые вонючие соседи – одни из лучших воинов. Отовсюду донеслись вздохи недовольства, молитвы усилились, вместе с плачем женщин и репликами гнева. Солдаты ополчения стали медленно формировать строй, готовя щиты, копья и топоры к ещё одному бою, орки возвышались посреди них подобно поборникам войны. Позади же позиции заняли стрелки, целясь из арбалетов и луков в мрачную пустоту.

Вскоре из мрака ночи и дыма войны явились слабо различимые силуэты, а затем и донеслись звуки ходьбы. Этиен с Люссиэль приготовились к битве с воинами ополчения, встав в единый строй. Против них вышли на этот раз не просто наспех вооружённые разбойники, не лихие воины удачи, нанятые за пару монет или ради добычи, а обдоспешенные солдаты, если и не являющиеся профессиональными бойцами, то очень походящими на них. Штраффалец смог разглядеть строй воинов в пластинчатых нагрудниках поверх кольчуги, вооружённые добротными мечами и топорами. Они не удивились, что сельчане уже сформировали строй, продолжив двигаться вперёд… учитывая их вооружение и броню – не имело значения как их встретят защитники, это роли особой не сыграет, хоть скрытный удар позволил бы завершить военную увертюру гораздо быстрее. Только орки сейчас были существенным преимуществом лаццианцев.

- Стреляй! – приказ сержанта караула и арбалетчики в унисон с лучниками-ополченцами дали единый залп. Стрелы и болты со свистом плотной волной ринулись к противнику, но снаряды увязли в стене щитов, в едином движении поднятыми.

Отряд продолжил медленно подходить к воинам села, арбалетчики и лучники наспех перезаряжались. Среди рядов противника мелькнула высокая фигура, конский хвост шлема лихорадочно дёргался во мраке, у неё нет щита, лишь отблеск длинного клинка устрашающе прорезался сквозь мрак.

- В атаку! – закричал вражеский лейтенант, и напряжение рухнуло, превратившись в бурлящий кровь жар. – Уничтожить их!

Две линии сошлись в жестоком и кровавом противостоянии – ополченцы ударили копьями и топорами о крепкие железные щиты. Тщетно. Оружие беспомощно забарабанило по броне, республиканец лишь расхохотался и ответил в беспощадной манере. Мечи с лёгкостью распороли кольчуги поверх рубах или лохмотья – кровь воинов полилась рекой по брусчатке, тела падали как подкошенные колосья.

Над головой вновь просвистели стрелы и болты. На этот раз сталь пробилась через сочленения, «поцеловала» врага в лицо. Пара мятежников грохнулись навзничь, но не остановили продвижение, методично истребляя лацианцев. Это было подобно избиению травы – сверкали лезвия и люди падали с криками, воплями и стенаниями. Ополченцы пытались бить в голову, но крепкие сверкающие шлема лишь звенели, крылись царапинами, но защищали.

- Аррргахх! – ревел орк, размахивая топором.

Мускулистый зверь, чьей силы хватит на нескольких человек, резко опустил топор. Республиканец закрылся щитом, но не устоял – мощь такова, что все кости захрустели, ломались. Удар не располосовал тело, но переломал его. Прыгнув, существо снесло троих врагов и быстрыми движениями изрубило бедолаг, оставляя кроваво-сверкающие мазки на холсте битвы. Повстанцы отреагировали мгновенно – дюжина солдат окружила орка стеной щитов, из-под которой стали методично колоть мечами, оставляя неисчислимое количество ран. Это стоило четырёх разбитых голов мятежникам, но они добились своего – воитель облился кровью, потерял силы и повалился на четвереньки. В багряном тумане сверкнула сталь, потом ещё раз и ещё, а затем голова существа покатилась по камню.

Этиен видел, как дрались зверосущества – их топоры и дубины вспарывали кольчуги, мяли пластины. Отовсюду доносился животный рёв, нечеловеческие вопли и крики агонии, уши сворачивались от звука треска и хлюпанья. Сам он помогал им жарким огнём искр, заливая ряды повстанцев. Доспехи быстро накалялись, щиты отбрасывались, враги становились чудесными целями для арбалетчиков. Вновь «оперённая смерть» наполнила свистом воздух, наконечники бились о нагрудники, древки ломались, но всё же немногие находили слабые места и ретиво вгрызались в плоть.

На миг показалось, что благодаря оркам и стрелкам, которые сдерживают холодный натиск наступления, удастся остановить противника. Но в середине появился тот, кто смог всё испортить. Ополченцы разлетелись в стороны, на их месте возвышалась фигура воина, полностью закованного в латный готический рифлёный доспех. В ладонях сжимается длинная светлая рукоять широкого клеймора. Лезвие оружия окутано всполохами мистического синего пламени, сияло рдяными символами вставленных рун. Под его окровавленными ногами валялись трое мужчин с жжёнными и глубокими «каньонами» в груди. Он сделал ещё пару шагов, привлекая к себе внимание. Бой повсеместно остановился, все смотрели на врага, на его забрало, откуда виднелся лишь блеск безумных очей.

- Сдавайтесь! – крикнул лейтенант республиканцев, подняв грозное оружие. – Вам не победить!

Солдаты мятежа собрались за своим командиром, обнажив страшные реалии этой битвы – немногие павшие латники накрывались неприятно большим пологом окровавленных ополченцев. Минутная задержка позволила женщинам вытащить стенающих мужиков – Этиен был изумлён, тем, что большинство поверженных защитников были просто ранены.

- Крестьяне, орки! – воззвал предводитель врагов. – Вы готовы умирать ради маркграфа, который плевать хотел на вас? Ведь мы сюда пришли только потому, что здесь стоят прихвостни этого тирана! – меч в руках стал выписывать фигуры, оставляя шлейф освещающего синего жара. – Жители восьми городищ, крепостицы и фактории уже присягнули на верность нам, так и мы ждём вас. Где ваш староста!? Где маркграф? нет их, один бежал, поджав хвост, а второй не спешит вас защитить!

- Вы разрушили наши дома! – кричат крестьяне.

- Мы пришли с миром, - разведя руками слегка поклонился латник. – Это нужно было, чтобы показать – насколько слабы ваши хозяева! Теперь же думайте – они нужны вам?

- Тогда скажите, - слово взял Этиен, приготовив арбалет, - как во имя мира и добрых намерений можно разрушать и убивать?

- Не будет между нами мира! – орут крестьяне, которым не понравилась «демонстрация силы», коя должна была посеять страх и сломить волю.

- Что ж, вы сами выбрали свою судьбу, - зловеще завершил лейтенант.

Бой снова начался – на этот раз перестроившиеся латники стеной щитов начали наступление, оставшиеся воины Лациасса получили пополнение… пятнадцать ополченцев и двенадцать солдат караула сбежались с других сторон деревни, чтобы хоть немного дольше продержаться.

Лейтенант и инспектор оказались друг напротив друга. Этиен поднял арбалет и сжал стальной язычок – ложе затрещало, болт засвистел и пронёсся словно муха. Только вот снаряд разлетелся в щепки о клеймор. Юноша поднял руку и из ладони вырвался поток искр, окруживший броню врага подобно туче светлячков, но латы вспыхнули алыми чародейскими глифами и охранными знаками.

- Магия мне нипочём! – посреди боя взревел ратник и бросился в атаку.

Этиен еле как заблокировал удар своим бастардом, железо заскрежетало и плюнуло электрическими зарницами. Тут же ему пришлось отступать под бешенным напором – клеймор шипел и шаркал огнём, клинок был словно всюду. Ноги заболели, в руках воцарилась свинцовая тяжесть усталости, ему приходилось бесконечно уворачиваться и переступать трупы. Парень собрал все силы и ментальное могущество, чтобы сплести мыслеформулу. Рука выставилась вперёд, из ладони вырвался поток воздуха, и вот он заставил покачнуться латника, чем воспользовался штраффалец. Трещащее острие устремилось к горлу, но со сверхчеловеческой скоростью враг увернулся.

- Ха! – рубанул лейтенант, в свете огня он увидел геральдический щиток у плеча Этиена. – Верный сын Церкви! Я сам когда-то был ей верен!

- Лжёшь! – крикнул вазиантиец, подняв меч, и обратился к силе молитве, чувствуя скорое поражение. – Господи, только на Тебя уповаю!

- Заткнись! – в уколе боли закричал лейтенант, опуская клеймор.

Инспектор закрылся бастардом, но столкновение железки с лезвием, выкованным из гномьей стали, было фатальным. С металлическим звоном оружие разлетелось по брусчатке, а сам парень грохнулся на тела. Спина ощутила мягкость мёртвой плоти, ещё не ушедшее тепло, смрад крови… если бы не краткое моление удар был многократнее сильнее и прикончил бы его.

«Ты явно не человек» - мысль вспышкой явилась в уме, но от неё мало толка. Ликующий враг заносит клеймор для последнего удара и с рычанием презренно молвит:

- И кто тебя спасёт?

Сквозь ночь и вуаль безнадёги прорезался звук… это боевой горн, звон коего разносился подобно грому. Клеймор был опущен, бронированное тело повернулось в обратную сторону. С неистовой жаждой он воззрел в ночь, чтобы узнать, кто посмел прервать их триумф… ещё немного и Лациасс стал бы республиканским.

Со стороны полей, летя на всех парах, из клубов дыма и облаков удушливого смога, смешанного с покровом темени, лавиной явились люди на лошадях. Конники, возглавляемые обдоспешенными кавалеристами с могучими пиками, врубились в латников. Линия рыцарей феодала, окаймляющая ударный кулак, стала подобно стальной обивке молота – врезавшиеся войны прошибали пиками нагрудники мятежников, молотами и топорами сержанты били по головам противников, дезорганизуя их. Кони опрокидывали людей, топтали и давили. Отовсюду понёсся истошный вой, треск костей и лязг металла.

- Всадники маркграфа! – радостно закричали крестьяне.

Орк рванул к эмиссару Лаодикия, превратился в размытую махину. Лейтенант не успел отреагировать и был снесён – пальцы разжались, оружие вылетело из него и со звоном грохнулось возле поверженного. Зверь отбросил командира, поднял топор и приготовился к битве.

- Грязная тварь! – шипел от злобы враг, обнажая сверхострый зачарованный фальшион. – Я сделаю из тебя чучело!

Этиен собрался, смог подняться. Он взял гномий клеймор и вознёс над собой для резкого удара. В горле расплескался огонь, першение и горечь, по телу пробежался разряд злобы и хандры.

«Проклятая вещица», - понял инспектор, но ему нужно сражаться чем-то.

Клинок, оставляя за собой обворожительный огненный след, был направлен на лейтенанта, но он ушёл от него в последний миг. Раненный орк вновь пошёл в атаку, но противник быстро отпрыгнул, позволив топору войти в брусчатку, сапогом прижал древко и прыгнул вперёд. Фальшион без особого труда прорезал шкуру, пробил кожу и вошёл в грудь, движение было слишком быстрым, и зверь не успел ничего сделать.

Этиен готов был рычать от злобы, но все усилия уходили в пустоту – лейтенант нечеловечески шустрый и сильный. Единственное его преимущество – это магия, слабая и немощная, но хоть какая-то.

Всадник, сержант в стёганке и кольчуге направил коня к могущественному повстанцу. Тот ловко извернулся, зацепил за бочину его и стащил с лошади. Взмах фальшионом, сверкание стали и кровь брызнула на серый камень.

«Хорошо», - согласился штраффалец, обратившись к морю эфира. Перед глазами стали плестись формулы, принимающие аллегорические форму и вид. Это не просто огонь и воздух, но их сочетание. Ударная сила, сметающая всё на своём пути, вместе с жарким огнём, пожирающим, который способен сжечь всё, что угодно. Мысли находят отклик в эфирном пространстве, магия течёт из иного мира в его душу, оттуда в психику и нервы. Ясные метафорические образы превращаются что-то страшное, осязаемое, а эмоции, гнев и ярость, становятся подобно маслу, вылитому в огонь – их бурлящая «материя» усиливает основы заклинания. Он сочетает две стихии, как и учили дьяконы, а затем и в Ордене, ментально и душевно вплетает картины друг в друга, смешивает и направляет одно в другое. Когда всё тело защипало и завибрировало, он понял – заклинание готово.

На всё ушло примерно пару секунд – рука «выбрасывается» вперёд, пальцы растопырились и чуть согнулись, кроме указательного. Лейтенант обернулся с фальшионом, надеясь уже прикончить последователя Церкви, который слишком неприлично долгое время борется с ним.

- Я теб…, - заткнулся на слове враг, когда в него ударил «огненный кулак».

Пламенно-ветреный порыв, похожий на сотканную из огня выпуклую чашу, окружённую оранжево-красными языками, с силой урагана шлёпнул латника. Глифы брони протяжно взвыли, ноги не удержали – тело отправилось в полёт на два метра, с хлюпаньем и грохотом грохнулось на убитого орка.

- Сволочь, - прохрипел лейтенант, приподняв шлем.

Парень не знал, что можно делать дальше. Первая посетившая его мысль была принята за единственно верную и стала руководством к действию. Враг собрался встать, но ему не дали это сделать, рука с фальшионом инстинктивно дёрнулась вперёд, острозаточенное лезвие рассекло кожу и металл. Адреналин и дым затмили взор, он ничего не ощутил.

- Да помилует тебя Творец, - прохрипел Этиен.

Лейтенант почувствовал что-то неладное... из него стала выходить сила. В груди вспыхнула боль, но она мгновенно погасилась могильным холодком, слабость, свинцовая тяжесть пленила плоть. В глазах стало темнеть, казалось, что всё нутро буквально горит.

Инспектор ещё сильнее надавил на рукоять, вгоняя лезвие всё глубже и глубже. Клинок пробил броню в области схода пластин чуть ниже живота. Рана была бы не смертельной для такого врага, если бы не пульсирующее пламя, сжигающее всё внутри. Снаружи броня стала чёрной от магического огня зачарования, а плоть под ней медленно превращалась в уголь. Это была победа.

- О-о-х, - попытался втянуть как можно больше воздуха лейтенант, но не смог – лёгкие и мышцы грудной клетки изнутри практически выгорели.

Враг испустил дух, умер от своего же клеймора, который торчал из тела вражеского командира, став мрачным символом поражения республиканцев.

Этиен покачнулся… его руки провели по жилету, на пальцах заиграл зловещий багрянец. Ноги стали ватными… ещё пару часов назад он не мог идти из-за пива, а сейчас ноги спутывала рана, забиравшая жизнь. Ирония. Он отшагнул от поверженного, незнамо сколько прошёл и уселся на какой-то ящик. Боль пульсировала в левом боку, сил становилось всё меньше и меньше, он чувствовал, как под одеждой плещется тёплая кровь. В уме проскользнул крик отчаяния:

«Господи, помилуй!».

Юноша понимал, что его жизнь в этом мире – ничтожна. Неважно было, как он умрёт – его задерут чудовища, сожрёт нежить или же прикончат больные психопаты. Таких как он – ещё миллионы по миру, и никто кроме родителей не взгрустнёт.

Ещё один вздох, боль становилась сильнее. Казалось, часто сам Бог его оставил, теперь в его глазах всё скрывает тень. Спустя пару секунд в конечностях воцарился проклятый холодок, плоть стала неметь.

- Прими… мою… душу.

Что ж, сегодня Небо ответило на его мольбы.

- Ты не умрёшь, мой милый, - к сидящему парню прильнула эльфийка, которая вышла из тёмно-алого марева и серого смога. В темнеющем взгляде он увидел её зеленоватые одежды, её лицо и выразительные глаза, которые сейчас походили на сверкающие изумруды. На окровавленных губах проступала слабая улыбка. Её ладони прикоснулись к раненному боку, из них потекла магия света – всю левая часть его тело окружило сияние, а по плоти разлилась волна приятного покоя. Этиен чуть наклонился, ощутив оттенки запаха розы.

- У тебя прекрасные духи, - тяжело пошевелил губами парнишка.

Люссиэль не отвлекалась. Чуть прижав уста, она полностью сконцентрировалась на ране – ладони водили по жилету, а заклинание врачевало плоть – ткани срастались, рана затягивалась. Регенерация сопровождалась лёгким гудением.

- Вот и всё, - леди опустила ладони, в её глазах человек увидел дикое изнеможение. Битва закончилась, и девушка решила положить свою голову ему на плечо… им ничего больше не угрожало.