Пауль Кречетски. Жизнь среди героинь

Глава 44. Долгожданная встреча (Финал первой книги)

В тот вечер Анита так и не добралась до «комиссарского тела» Павла, зато ещё очень долго шло обсуждение идеи создания организации по защите Земли и разумных, населяющих планету, состоящей из сверхлюдей. Однако, мнения по поводу устройства этой организации сильно разнились. Если Тони вела всё к созданию фактически очередной компании с уставным капиталом, пакетами акций и прочими ценными бумагами и нотариальными обязательствами, от размера которых будет зависеть ширина полномочий и возможностей держателей этих пакетов, то вот Шарлин склонялась к, фактически, клубу по интересам, где вс строилось на «личной сознательности» и не должно было иметь никакой вертикали власти или аппарата санкций, как положительных, так и отрицательных, направленных на поощрение или наказание членов этого клуба. Павел же, глядя на это, лишь покуривал и периодически заявлял, что необходима милитаризированная, военная структура с системой званий, верховным управляющим органом и системой наказаний и поощрений бойцов и офицеров, на что ему резонно отвечали, что с такими наклонностями можно было бы сразу идти в ЩИТ, а не огород городить, и вообще, их как-то маловато для того, чтобы создавать сложную военизированную структуру.

Итогом длительных споров было решено, что у организации должен быть управляющий совет, который Павел предложил звать Верховной Комиссией, и то только потому, что две закоренелые капиталистки побоялись жуткого коммунистического названия «Совет». В эту Комиссию будут входить, пока что предварительно, сами Шарлин, Тони и Павел, возможно, позже будут набраны ещё кандидаты, когда организация встанет на ноги. Эта Комиссия будет управлять основными частями организации – боевыми, научными, разведывательными и прочими, которые появятся. В основном главами этих крыльев должны были стать сами члены Комиссии. Боевая часть будет делиться на Крылья, Крылья поделятся на Звенья, звенья будут составляться из мутантов или прочих суперов на основе общего слаживания. В одном Звене от пяти до десяти членов, капитан и подчинённые.

Разумеется, всё это предполагалось долго обкатывать, дорабатывать, адаптировать систему ранжирования сил и способностей членов организации, принять хоть какой-то устав, чтобы всё это не стало просто толпой суперов с раздутым от красивых названий и высокопарных слов эго, которая была бы способна на абсолютно любые глупости, могущие привести к совершенно невероятным по своей пагубности последствиям.

За всеми подобными рассуждениями как-то незаметно пролетело время, и внезапно Павел опомнился лишь тогда, когда в его дом постучались Мэй и Бэн Паркеры. Они принесли удручающие «новости» о том, что Ричард и Мэри Паркеры пропали без вести, опека над Пени перешла к ним и они забирают девочку. Они поблагодарили парня за то, что тот заботился о девочке, пока всё не устаканилось и Паркеры не смогли забрать её, заявили, что будут ждать его в гости «в любое время», попрощались и ушли, забрав ничего не понимающую девочку, которая, вероятно, в ближайшее время выревет не одно ведро слёз по «погибшим» родителям, пока те будут находиться на излечении в особняке Ксавье, а ведь ещё надо как-то объяснить им, почему те не смогут видеться с Пенни в ближайшие восемь-десять лет…

Но подумать об этом капитально Павел не успел. В один из дней, когда он сидел в своей канторе и разбирался с документацией, на его мобильный поступил звонок с неопределяемого номера. Хмыкнув, парень снял трубку и приложил девайс к уху, когда услышал с того конца провода:

– Мистер Кречетски, Директор просила вам передать, что Роджерс в зоне доступа. Вам предписано провести с ней встречу в условленном месте. До свидания.

И вызов сбросили. Никаких пояснений, ничего! Просто…

– Стефани оттаяла. – Улыбнулся Павел, откидываясь на спинку кресла. Конечно, было дикое желание начать носиться, скорее начать что-то делать, чтобы добраться до невесты, обнять, поцеловать самого дорогого и близкого человека в этом мире, рассказать ей всё то, что уже произошло, поведать о том, что ждёт их дальше, и просто ощущать её рядом, слышать, как мерно она дышит, почувствовать спокойный стук её сердца, просто быть рядом, но…

Но надо было всё продумать, всё понять и от всего обезопаситься. Во-первых: кто звонил? Ясное дело: ЩИТ. Но почему не сама Фьюри? Не нашла времени? Возможно. Не хотела светить тем, что она знает про меня, что моментально бы утекло на сторону при обычном звонке на сторону? возможно. А может, это провокация Гидры? Вряд ли. Если бы эти многоглавые последователи Альфария и Омегона знали о нём, то уже давно попытались бы поймать, если, конечно, они не узнали о том, что у него уже налажен контакт с Фьюри. Возможно ли это? Вполне.

Но всё это не имеет значения, если он не решит вопрос под грифом «Во-вторых». А вопрос этот заключается в том, что это за «Условленное место», в котором ему «предписано» встретиться со Стефани. Варианты, конечно, есть, но какие? Во-первых, это штаб-квартира ЩИТа в Нью-Йорке или Вашингтоне. Скорее, первое. Но это вряд ли. Не потащат его туда, если он продолжает играть в конспирацию. Другие варианты? Квартира, в которой они со Стефани съехались в тысяча девятьсот сорок втором году. Тоже вряд ли. Это уже давно квартира-мемориал, даже здание-мемориал, превращённый в музейный экспонат. Ещё варианты? Условленное место… может, речь идёт о Центральном парке?

А почему нет, а? Тогда, на борту Валькирии в сорок пятом, он приглашал всех своих друзей встретиться именно там, возможно, данная фраза была отражена в каких-то протоколах. Скорее всего была отражена, это же были его «последние слова», как-никак. Да, это вполне можно назвать «условленным местом», тем более что других мест он ни с кем и никогда, вроде, не обговаривал, а потому…

– А потому оружие – за пазуху и пошёл! – Произнёс Павел, после чего поднялся из-за стола, взял оружие, надел двойное кольцо и переместился в довольно глухую часть Центрального Парка.

Выходя из-за кустов, он прошёл немного по дорожке, обогнул пруд, добрался до лавки, как бы не той же самой, на которой он сидел вместе со своей на тот момент ещё будущей невестой, снова уселся на окрашенные доски и стал смотреть на пруд. Такое медитативное занятие – смотреть на водоём. Давно он не мог позволить себе заниматься чем-то подобным. Всё идёт какая-то беготня, то Тони, то Тира, то мутанты, то эта история с Паркерами, то вот теперь эта инициатива с созданием своих «мстителей» с мутантами и без Фьюри, всё шло одно за другим, разбавляясь кучей документов, и вот только сейчас он смог остановиться и просто посмотреть на пруд. Предыдущей подобной паузой было, разве что, свидание со Старк.

– Интересно, я вообще туда пришёл? – Спросил Павел, мимолётно оглянувшись по сторонам.

***

– Объект «Сокол» на месте. – Доложилась одна из наблюдательниц ЩИТа, сидя за мониторами.

– Объект «Вымпел» на подходе. Всё согласно составленному аналитиками плану. – Ответили ей с другого конца канала связи.

– Продолжаю наблюдение.

– Обо всех непредусмотренных ситуациях докладывать немедленно.

– Вас поняла.

– Конец связи.

– Конец связи.

– Это на самом деле Капитан Рэд? – Спросила девушку за мониторами её коллега, ещё одна оперативница специальной группы «МЕЧ», секретного подразделения ЩИТа, созданного для борьбы с внедрившейся в состав организации Гидрой. Для этого подразделения отбирались только самые надёжные, проверенные и доверенные оперативники, вроде Бартон, Романофф, покойных Паркеров, Хилл и прочих из тех, на кого не вышло накопать ничего такого, что не могло бы связать их с Гидрой. Именно они занимались поиском вражеских агентов в своём стане и занимались их отловом или просто слежкой. Помимо же этого МЕЧ занимался подобными, секретными поручениями, при которых ничего не должно попасть в руки Гидры, вроде данных про Капитана Рэда.

– Если верить Директору, то да, это он. – Ответила девушка, продолжая просматривать мониторы, на которые выводилась картинка с нескольких десятков камер по всему контролируемому периметру.

– Я знаешь, чего понять не могу, а? – Вновь подала голос напарница.

– Чего? – Вздохнула оператор, понимая, что её коллега снова вступила в стадию «заболтаю до смерти от скуки».

– Почему мы данные по Капитан Америке от остальной организации не скрываем, а про него – да? В смысле, разве не логичнее было бы, если бы мы засекретили так же и её?

– А как её теперь засекретить, если проект «Валькирия» был известен практически всем, кто имеет доступ от шестого и выше, а то и некоторым на пятом, и даже на четвёртом? Вот если бы она оттаяла где-нибудь в Канаде, как Рэд, тогда да, можно было бы попытаться.

– А он точно не станет работать на русских, а? Вдруг он шпионит на красных?

– Не мели ерунды, он ещё при Сталине с нами нормально работал, думаешь, при Путине или Медведевой что-то изменится? К тому же, они же с Роджерс встречаются, со Старк у него, вроде как, что-то проклёвывается, так почему бы ему пытаться нам подгадить?

– Ну, он же русский. – Пожала плечами болтушка.

– И что? Вон, Лорен Ди Каприо тоже по происхождению русская, как и Мила Йовович, да у нас половина Голливуда кишит русскими, что нам теперь, всех их начать пасти? – Тяжко вздохнула операторша.

– Так он же на службе у русских до сих пор числится! – Заметила болтушка.

– И у нас. Всё! Хватит! У нас тут Роджерс появилась. – Отмахнулась девушка, а после снова включила гарнитуру. – Сова! Это Сипуха! Объект «Вымпел» на подходе.

***

Стефани едва смогла свыкнуться с тем, что она пробыла в заморозке больше полувека, стойко приняла факт смерти многих друзей, знакомых, факт того, что ей уже скоро сто, но с одним она смириться никак не могла: со смертью своего жениха. Павел… её Паша. Добрый, весёлый, надёжный, но если нужно – то серьёзный, и с такими удивительными голубыми глазами, которые, казалось бы, меняли свой цвет от настроя их хозяина. То они нежно-голубые, словно небо, отражающееся в пруду в центральном парке, такие тёплые и добрые, то льдистые тёмные, словно снег в холодную, лунную ночь, а иногда они практически выцветали, становясь серо-синими, словно холодная сталь. И эти глаза больше никогда не суждено ей увидеть?

Она долгое время хотела подавить эту боль, напоминающую противотанкового ежа прямо в груди, в области сердца, уморив себя на тренировках, но чёртово модифицированное тело вовсе не желало валиться с ног от усталости, лишь всё больше и больше привыкало к нагрузкам, которые свели бы в могилу кого угодно, но не её. Одна за другой разлетались в клочья боксёрские груши в тренировочном зале, пока их не заменили на груши из армированного материала, те стали просто слетать с цепей, разрывая звенья, чтобы отлететь в противоположную от Стефани стену и оставить на ней вмятину. Ещё одну вмятину.

Наконец, Николь Фьюри, её новая начальница, директриса ЩИТа, организации, созданной её сослуживцами и друзьями на базе СНР, велела ей перестать мучать себя и тренировочный материал и выйти развеяться.

Девушка согласилась, вернее, выполнила недвусмысленный приказ, оделась в гражданскую повседневную одежду и вышла в город, обвешанный самыми разными цветастыми экранами, транспарантами, вывесками и ещё чем-то, что девушка с трудом могла бы идентифицировать. И желания сделать этого она не имела.

Она зашла в ближайший магазин, купила там рожок мороженного и бутылочку колы, после чего направилась в Центральный Парк, который был практически за углом от места, где её держали последние месяцы.

Мороженное ей не понравилось. Не ощущалось в нём сливок, привкус, даже не вкус ванили казался каким-то фальшивым, шоколадная крошка напоминала на языке воск, а рожок, казалось бы, был сделан не из хрустящей вафли, а из вымоченной в молоке картонной коробке.

Тем не менее, она доела это, с позволения сказать, «лакомство», после чего с шипением открыла бутылочку колы, уже заходя на территорию Центрального Парка.

Вкус колы напоминал тот вкус, который ей довелось попробовать тогда, ещё до войны, но он был… более приторно-сладким. Казалось, что даже её зубы становились липкими от этого слишком непривычно газированного напитка.

Короче, лакомства её юности ей не понравились, они казались слишком… не настоящими. В этом пресловутом двадцать первом веке всё казалось слишком не настоящим, прячущим свою искусственность за цветастостью и вычурностью, а всё настоящее куда-то пропало…

Размышляя об этом и попивая колу из стеклянной, холодной бутылки (не выбрасывать же эту, пусть и такую искусственную колу просто потому, что она не так хороша, как шестьдесят лет назад, верно?) она и добралась до пруда, рядом с которым у неё с Павлом было их первое свидание. Вот те самые берега, те самые фонари, те самые дорожки, и даже та самая лавочка, на ней даже сидит мужчина в похожей на одежду Павла одежде, в похожей же шляпе, и даже трубку он достал до ужаса знакомую, знакомым же жестом набивая в чашку табак.

Стефани, видя все эти жуткие совпадения, застыла на месте, неверяще смотря на этого мужчину. Казалось, что сейчас он повернётся – и на неё посмотрят те самые голубые, как отражённое в пруду небо, тёплые глаза, но он не поворачивался, и было видно только его блондинистый затылок, выглядывающий из-под шляпы, да ещё душки солнцезащитных очков, ставших модными за годы, пока она была вморожена в лёд.

Но кое-что шокировало её ещё больше: мужчина, набив трубку табаком, вынул из внутреннего кармана зажигалку Зиппо, да не обычную, а латунную, потёртую, местами почерневшую от патины, на корпусе которой выделялся блестящий, натёртый о ткань кармана череп. Такую зажигалку она видела только у одного человека – у Павла, который когда-то сказал ей, что это был трофей, полученный им от одного наёмника во время Финской Войны во второй половине тридцатых, до того, как он ушёл со службы в Красной Армии и переехал в США. Мужчина зажал зажигалку тремя пальцами, от чего та со щелчком открылась, после чего неуловимое движение большого пальца заставило колёсико высечь искры и разжечь пламя, которое было поднесено к чашке трубки, заставив по округе пойти терпкому аромату табака.

– Мягкого мне дыма. – Тихо произнёс мужчина по-русски, от чего Стефани уже не выдержала и выпустила бутылку колы, от чего та упала на дорожку и разбилась со звонким хрустом стекла.

Мужчина обернулся на этот звук, чуть не выронив трубку, но подняв взгляд вверх, к лицу выронившей бутылку девушки, он всё-таки уронил курительное устройство, от чего из него горящими искрами разлетелись частицы табака.

– Паша? – Несмело спросила Стефани, вглядываясь в такое родное лицо и пытаясь рассмотреть глаза за линзами чёрных очков.

Мужчина же, ни слова не говоря, перескочил через лавку, с хрустом растоптав так и не погасшую трубку, а после заключил девушку в костедробильные объятия.

– Милая моя, как же я скучал! – Произнёс он, кружа девушку в своих объятиях.

Конец Первой Книги.

Послесловие:

Итак, история Павла на этом не заканчивается, просто на данном этапе книга должна немного полежать, где-то отредактироваться, где-то поменяться, какие-то моменты я выкину совсем, какие-то обрежу. Так, например, в моих планах вырезать все контакты с Квинпин. Просто не представляю, что с ней можно сделать. Какие-то места стоит доработать, подпилить напильником, какие-то места отшлифовать, но история пока что идёт туда, куда я и планировал.

Честно, заебался я уже с ней! Вот бля буду! Интересно, вроде бы, но, сука, заебался! Хочу отдохнуть. До февраля! (У меня дежавю), как минимум от этой книги! Сейчас более-менее сосредоточусь на Джеке Воробье, пошевелю палочкой бесплатные фики, постараюсь не смотреть в сторону идейников по другим фандомам, а то я уже порывался было начать писать по Лакадейзи, Гравити Фолз, Гарику Потному и прочим, а мне, блин, хочется начать писать фанфик про попаданца в Гравити Фолз на пост шерифа (не в того чёрного увальня или его напарника, а в нормального копа), про попаданца в тело кота-эмигранта из бывшей Российской Империи в США времён мафиозных войн, а особенно – про попаданца в тело Аргуса Филча, завхоза Хогвартса, но низя, плахой я! Надо сначала тут закончить!

Тем не менее, работа продолжается, работа идёт! Не отчаивайтесь, работа не заброшена, просто пока перерыв, а потом новая часть. Надо бы уже и нормальное название придумать, как думаете?

Короче, не скучайте, скоро прода по Воробью!