Паутина прошлого

XVI

К ночи похолодало, мерзлая земля поддавалась с трудом. Ребята, освещенные рассеянным светом фар, работали по очереди, сменяя друг друга. Я отошла как можно дальше от них и села прямо на землю, обхватив колени руками. Пар на холодном воздухе облачком вырывался изо рта, по телу то и дело проскальзывали волны дрожи. И я уже сама толком не знала — от холода или от страха. Темная вода плескалась у самых ног, память услужливо подсказала, сколько раз мы здесь бывали вместе с ребятами. Но сегодня ночью наше любимое место превратилось в кладбище. Что это: насмешка судьбы или злой рок? Неужели все, к чему мы прикасаемся становится прахом?

Яма получилась достаточно глубокой, чтобы в ней могло поместиться тело Казарина. Казарин Илья Сергеевич… это имя мне казалось знакомым. Тогда, в подвале было как-то не до того. Но сейчас, глядя на разрытую могилу, готова была поклясться, что где-то его слышала. От напряжения в голове появилась тупая пустующая боль, и я невольно приложила пальцы к виску. Окрик Мишки заставил меня вздрогнуть и резко обернуться, отчего окружающим мир на миг показался размытым.

— Ты не поможешь?

— Иду!

Тело успело окоченеть, и нам пришлось сильно постараться, чтобы его извлечь. Ребята, матерясь сквозь зубы понесли останки несчастного к месту последнего упокоения. Захлопнув крышку багажника, я потащилась следом, лихорадочно вцепившись пальцами в сверток с одеждой. Метры, отделяющие машину от могилы, казались бесконечными. Наконец, тяжело опустив тело на землю, Мишка и Рыжик свалили его в яму, и выжидающе уставились на меня. Вспомнив, что все еще сжимаю в руках сверток, кинула его следом и отошла как можно дальше. Сквозь напряженную тишину был слышен скрежет лопат о мелкие камешки, да глухие шлепки мерзлой земли. От этих однообразных и унылых звуков мне хотелось закрыть уши, но я сдержалась, закусив губу, и стараясь не расплакаться. Наконец, все было кончено, и на месте недавно разрытой ямы возвышался небольшой холмик глинистой земли. Отбросив лопаты, ребята устало присели рядом с могилой.

— И что дальше? — первым нарушил тишину Никита.

— Ничего, — не сводя взгляда с темной воды, процедил Мишка, — живи как раньше, да помалкивай.

— Издеваешься?

— Советую.

Мне не хотелось слушать их дальше, и я медленно поплелась к машине. Устроившись на заднем сидении, прикрыла глаза, и постаралась отрешиться от всего, что меня окружало. Вскоре приятели присоединились ко мне, и автомобиль двинулся по ухабистой лесной дороге.

Через четверть часа мы выехали на подмерзшую после дождя пустынную трассу. Мимо проносились тени деревьев, сливаясь в сплошное темное пятно, свет фар выхватывал белые хлопья снега, падающего на лобовое стекло. Мишка прибавил газа, и автомобиль стал набирать скорость. Я увидела, как побледнело лицо Никиты, вцепившегося пальцами в бардачок, и мысленно улыбнулась. Меня всегда забавляли люди, отчаянно цепляющиеся за жизнь. Инстинкт самосохранения пробуждал в человеке первобытные инстинкты, низводя его до уровня животного.

Внезапно, на скользкой дороге автомобиль занесло. Мишка резко вывернул руль в сторону начавшегося заноса, но машину забросило уже в обратную сторону. Видимо, мой приятель к подобной реакции автомобиля был не готов, поэтому не успел вовремя прокрутить руль в сторону нового заноса. Исполнив сумасшедшую пляску на дороге, автомобиль, сломав ветки кустарника, стал съезжать боком в кювет.

— Дерьмо! — все еще пытаясь удержаться на дороге выдавил Мишка.

Широко раскрыв глаза, я следила за его маневрами, отчаянно отгоняя непрошенную мысль: если мы выживем — Его не существует. Раздался испуганный голос Рыжика, повторявший что-то неразборчивое и злобный Мишки, советовавший тому заткнуться.

Неожиданно для нас всех автомобиль замер. Еще не до конца веря в то, что падение не состоится, мы напряженно смотрели друг на друга, не решаясь сделать лишнее движение. Наконец, не выдержав первым, Мишка открыл дверцу и осторожно вышел. Мы с Рыжиком тут же последовали за ним. Парни удивленно рассматривали съехавший с дороги автомобиль, тыльная часть переднего левого колеса которого упиралась в большой камень. Именно он остановил скольжение, не позволив нам упасть в кювет.

— Ничего себе, — выдавил Никита, — мы же могли…

— Могли, — подтвердил Мишка.

— Но как же теперь выбраться на дорогу?

— Не думаю, что у нас получится вытащить машину самостоятельно.

— Хочешь сказать, что придется просить кого-то о помощи? — испугался Рыжик.

Несколько минут Мишка молча оглядывал дорогу, камень, колесо. Покачав головой, он обернулся ко мне:

— Не думал, что когда-нибудь это скажу, но, похоже, без твоего дружка нам не обойтись.

— С чего это ему придет в голову нам помогать? — возмутилась я, вспомнив, как мы расстались в последний раз. А потом произошло то, что произошло, и мысли о Димке совершенно вылетели из головы.

— Он явно испытывает к тебе повышенный интерес и вряд ли упустит случай быть полезным.

— С твоей стороны это прозвучало уж больно расчетливо. А тебе не приходило в голову, что, возможно, после этого он захочет познакомиться со мной уж очень близко? Или тебя устроит такая ситуация?

— Что ты несешь? — выкрикнул мой приятель, — я всего лишь предлагаю тебе попросить помощи у своего нового друга, который к тебе явно не равнодушен. Не думаю, что у тебя не хватит мозгов избавиться от него сразу, как только он сделает то, ради чего мы его позовем.

— Возможно, что я сама не захочу избавляться от него, — со злостью сказала я, однако, задумываясь о том, что ночь скоро закончиться, от места, где захоронили тело, мы уехали не так уж и далеко. А наличие в багажнике двух испачканных землей и глиной лопат может вызвать повышенный интерес у представителей власти, на которых нам в последнее время так везет. Вспомнила о милиционере, покоящемся в земле, и меня передернуло от злости и страха.

— Вот только вам придется проделать путь домой на своих двоих. Да, и не забудьте захватить с собой лопаты. Можете выбросить их по дороге, и только не смейте мне говорить, что они нам еще пригодятся.

— С чего это? — возмутился Мишка.

— А с того что одно дело, если в помощи буду нуждаться я, как ты верно заметил. Определенный интерес к моей персоне Дмитрий испытывает. И совсем другое дело, если со мной будут два моих друга, которые и так вызывают у него нездоровое любопытство и подозрения.

— Подозрения в чем? — уточнил Никита.

— Неважно в чем. Главное, он знает, что у меня неприятности, и был когда-то совсем не против мне помочь.

— Ты права, — внезапно сдался Мишка, — к тому же не хотелось бы, чтобы он сболтнул кому-нибудь, что видел нас троих ночью у самого леса. Звони.

Набрав номер, я нетерпеливо дожидалась, когда же мне ответят. Был второй час ночи, и я понимала, что рискую нарваться на отказ. Наконец на том конце раздался недовольный сонный голос.

— Привет, Дима, — мне даже не пришлось изображать испуг и нетерпение, — извини, что разбудила, но мне нужна твоя помощь.

— Что у тебя стряслось?

— Я попала в небольшую аварию, и теперь не могу добраться домой, — как можно более жалобно произнесла я.

— Черт! С тобой все в порядке? Ты цела? — тон, которым были произнесены эти слова, пролил бальзам на мою душу, и практически сгладил неприятное ощущение, оставшееся после нашей прошлой встречи.

— Цела и невредима. Только очень напугана.

— Я сейчас приеду. Говори, где ты.

Описав место, куда нас занесла судьба, я дала отбой, и посмотрела на ребят.

— Я всегда знал, что тебе место на сцене, — наверное, со стороны Мишки это было нечто вроде комплимента.

— Думаю вам пора.

— У нас еще есть время, пока твой дружок доберется. Не хотелось бы оставлять тебя одну, такую беззащитную и испуганную на пустынной дороге, — с издевкой бросил Мишка.

— Здесь и сейчас мне ничего не грозит, — уверенно сказала я.

— Как хочешь. Тогда мы пойдем.

Я смотрела вслед уходящим ребятам, задаваясь вопросом — когда мы перестали быть друзьями, и стали сообщниками? Одно я знала точно, это случилось уже давно, много лет назад, в той жизни, от которой так стремились убежать, и куда нам пришлось вернуться.

Минут через двадцать я увидела знакомую машину. Совершенно не обращая внимания на обледенелую дорогу, Димка резко затормозил, от чего его слегка повело вбок, но, справившись с управлением, он остановился в нескольких метрах от меня.

— Привет, — робко улыбнулась я, — прости, что сорвала среди ночи.

Он приблизился ко мне, внимательно изучая взглядом. Когда убедился, что на мне нет явных повреждений, угрожающих драгоценной жизни, иронично усмехнулся:

— Я не стану спрашивать, как ты оказалась на этой дороге, возможно, даже сделаю вид, что меня устроят твои пояснения, если, разумеется, ты соизволишь мне их дать.

— Тебе они действительно нужны?

— Да, — грубо ответил Дмитрий.

— Помоги, пожалуйста, вытащить машину.

— Все, что изволите! Только прикажите, — издевательски ухмыльнулся он.

Покопавшись в багажнике, Харламов извлек оттуда трос. Провозившись с полчаса, ему с трудом, но удалось вывести автомобиль на дорогу, и я, наконец, смогла вздохнуть свободнее. Теперь, главное поскорее добраться до дома Мишки, и как следует вычистить багажник. Кто знает, какие следы могли там остаться после сегодняшней ночи.

— А теперь, внимание, вопрос, — не меняя тона, произнес Дима, — что ты от меня скрываешь? Куда тебя втянули твои дружки?

— Я думала, мы поговорим позднее, — мне не пришлось изображать усталость и рассеянность. Эта ночь вымотала меня, лишив последних сил.

— Ну нет! Наш предыдущий опыт общения мне подсказывает, что тебя нужно брать тепленькой, пока ты устала и растеряна. Поэтому, как только мы доберемся до дома. Ты все мне объяснишь. И предупреждаю — я хорошо чувствую ложь.

— Неужели у тебя хватит коварства воспользоваться моим состоянием в корыстных целях? — наигранно удивляясь, спросила я.

— Конечно, хватит! — уверенно отозвался Харламов, — ты сможешь вести машину?

— Смогу, — твердо ответила я.

Никогда не любила быть за рулем, но сегодня деваться было попросту некуда. Я старалась ехать с минимальной скоростью, боясь снова попасть в аварию. Харламов тащился за мной, видимо все же не до конца веря в то, что я решусь ему что-то рассказать. В принципе, он был прав.

Мне все больше не давала покоя мысль о том, что я где-то уже слышала имя несчастного, которого мы похоронили. Казарин… Казарин…Откуда я тебя знаю? Чего я не могу вспомнить? Снегопад усилился, и дорогу стало видно с трудом, а я лишь хотела побыстрее попасть в дом и просто как следует подумать.

Рука соскользнула с руля, и я в ужасе уставилась на темное пятно, расползающееся на рукаве. Грязь, это всего лишь грязь. Не кровь…Не стоит так реагировать, иначе все пропало. Я же знала, на что шла, приехав сюда. Казарин… да что же такое? Неужели эта фамилия теперь будет преследовать меня всю жизнь? Откуда я могу знать мента, которого никогда раньше не видела живым?

Я резко ударила по тормозам, совершенно забыв о скользкой дороге и едущем за мной Харламове. Сзади раздался оглушительный гудок, но не почувствовав удара, поняла, что Димке удалось избежать столкновения. Моя голова опустилась на руль, а плечи задрожали от едва сдерживаемых рыданий. Я знала… я вспомнила. Теперь, мне казалось, что я поняла многое из того, что раньше вызывало лишь недоумение.

Харламов дернул дверь, и меня оглушил его крик, больше похожий на рычание:

— Сумасшедшая? Что ты творишь?

Я не видела его лица из-за слез, но понимала, насколько он зол. Чувство вины и раскаяние захлестнули меня и я прошептала:

— Прости… я не хотела… так поучилось.

— Что с тобой? Ты ранена? Голова закружилась? Где болит? — он был взволнован и явно беспокоился обо мне, а я рыдала, и не могла остановиться.

Он обнял меня за плечи и аккуратно повернул к себе:

— Не плачь! Все же хорошо! Никто не пострадал, — уже спокойнее произнес он.

1993 год…

Начало светать, когда Алешка подобрался к дому Пахомова. Прошло около часа с тех пор, как они отсюда ушли, а парня не оставляли сомнения: возможно, хозяину квартиры нужна помощь? А если он все еще без сознания? Пожилой беспомощный человек! Алешка невольно представил на его месте своего отца, и его сердце сжалось. Он знал — то, что они сделали, было ужасной ошибкой. Он чувствовал себя преступником.

Несмотря на раннее утро возле дома стояла скорая и милицейская машина. Редкие стайки соседей, покинувших свои квартиры, о чем-то бойко перешептывались невдалеке. Спрятавшись в тени дома, парень наблюдал, как из подъезда два санитара вынесли накрытые простыней носилки. Парень успел заметить бледную руку, выглядывавшую из-под простыни, и судорожно сглотнул, чтобы остановить поднимающийся из горла комок. Санитары довольно небрежно задвинули носилки в машину скорой. Отойдя к скамейке у дома, они расслабленно закурили.

До слуха Алешки донеслись обрывки слов:

— Добил… Прямо в сердце…. Выстрел в упор… Умер на месте…

Не сознавая, что делает, он подался ближе, старательно прислушиваясь к разговору:

— Родной сын. Тот еще отморозок. Шлепнул папашу, свистнул бабки…

Алешка отшатнулся, когда из подъезда показались двое милиционеров, ведущих под руки закованного в наручники молодого парня, лет двадцати. Его губа была рассечена, один глаз заплыл, светлая футболка на груди забрызгана кровью.

— Говорят, набросился на двоих ментов. С пистолетом. Еле удалось скрутить.

Едва разборчивые слова с трудом доходили до сознания Алешки. Задержанного провели мимо него, и на миг их взгляды встретились — напряженный, сосредоточенный и злой взгляд загнанного в ловушку зверя с одной стороны, и нерешительный, полный раскаяния и страха с другой.

2008 год…

Я замотала головой, чувствуя, как меня захлестывает истерика. Пострадал! Еще как пострадал. Совершенно невиновный человек, за то, что сделали мы. Словно в замедленной съемке память услужливо воскресила в моей голове архивы закрытых дел, которые я просматривала накануне. Казарин Илья Сергеевич… следователь, занимающийся расследованием убийства и ограбления некоего Пахомова, Александра Николаевича. Убийцей был его сын, который получил семь лет…но был ли он виновен?

Я смотрела на Харламова, пытаясь взять себя в руки, усиленно отгоняя от себя мысль, что кто-то из моих друзей был способен на такое. И тут же посмеялась над собственной наивностью, вспоминая сегодняшний день. Мы не колеблясь избавились от трупа, старались сделать все, чтобы уничтожить любые следы, связывающие нас и жертву.

Но если они способны…

Я вышла из машины, отказавшись от помощи Димы.

Они способны…И надежда, которая жила во мне долгие годы…

Я схватила с лобового стекла горсть снега и вытерла им разгоряченное, мокрое от слез лицо.

Надежда на то, что Алешка каким-то чудом остался жив, исчезла без следа.