Пекарь-некромант. Часть 1

Глава 14

«Знаешь, мэтр, а ведь недурно получилось, — сказал я, уминая за обе щёки батон и запивая его мятным чаем. — Такое ощущение, что хлебный мякиш действительно пропитан мёдом. Хотя мозгами-то я понимаю: того мёда, что мы бросили в тесто, для подобного эффекта точно бы не хватило. К тому же, Полуша говорил, что мёд при термообработке теряет и вкус, и запах — я парню верю: он собаку съел на всём, что касается мёда и выпечки. Так что твоё заклинание не подвело. Насчёт «тает во рту» — тут я готов поспорить, но обещанный вкус оно обеспечило. Я впечатлён. И не только я — мой юный пекарь бьёт копытом от желания повторить этот рецепт. Хотя я склонен думать, что кулинарная магия сумела бы превратить в медовик и чернушку. Я прав, мэтр?»

«Вы не ошиблись, юноша, — сказал профессор. — Сигналы, что поступают в мозг от органов обоняния и вкусовых рецепторов — не что иное, как результат работы плетений, относящихся к так называемой магии иллюзий. На самом же деле вы едите лишь то, что добавили в тесто — не больше, не меньше. Вы должны понимать, Егор, что при использовании заклинаний из раздела кулинарной магии для итогового вкуса блюд их реальная рецептура совершенно неважна — имеет значение лишь магическая составляющая. Для того же медового хлеба вы могли бы использовать только воду и муку, чтобы дать основу, над изменением которой работала бы магия. Поймите: мёд для придания продукту медового вкуса не нужен, так же, как земляника — для земляничного».

«Для хлеба и покупателей состав блюд возможно и не имеет значения, — сказал я. — Но он важен для меня и моего душевного спокойствия. Мне бы хотелось сознавать, что потребители продукции моей пекарни получат не только заявленный вкус хлеба. Но и положенное по рецептуре количество витаминов, белков и прочих микроэлементов, нужных для поддержания человеческой жизни. В прошлой жизни я был мелким предпринимателем, профессор — одним из тех, кого мои сограждане привыкли считать жуликами. Вот только я всегда был честным человеком. И даже когда продавал людям одноразовую обувь — её цена соответствовала качеству. Потому что лишь идиот может считать, что покупает за гроши качественную вещь: он получит именно то, за что заплатил».

Я поднёс надкушенный батон к лицу — вдохнул его аромат, зажмурился.

«Возможно, ты не поверишь, мэтр, но в прошлой жизни я мечтал продавать людям хорошие вещи. И до того, как убедился в наивности своих мечтаний, работа в торговле доставляла мне удовольствие. Так же, как тебе твоя некромантия. Беда только в том, мэтр, что по-настоящему хорошие товары не могут стоить дёшево. И когда покупатели требовали от меня привезти качественную кожаную обувь и продавать её за бесценок, я поначалу думал, что они надо мной издевались. И лишь спустя годы убедился, что большинство моих клиентов действительно верили в то, что такая обувь существовала. И что я нарочно втюхивал им китайское барахло пусть и за смешные деньги. А за хорошую обувь ломил «непомерную» цену из-за своей торгашеской жадности».

Я помахал батоном.

«Но вот это, мэтр, именно тот редкий случай, когда очень хороший товар стоит вполне умеренных денег — умеренных для тех, разумеется, у кого эти деньги водятся. Я понимаю, что ты мне сейчас напомнишь о неучтённой в цене хлеба стоимости работ по зачарованию. Но ведь в том и фишка. Хороший товар может иметь низкую стоимость только в двух случаях. Первый — если товар краденный. Второй — если при его изготовлении в итоговую стоимость продукта по тем или иным причинам не заложили цену одного из самых дорогостоящих ингредиентов, как в моём случае. Я могу себе позволить бесплатные услуги мага — мои возможные конкуренты не могут. Поэтому их товары по цене-качеству никогда не смогут сравниться с моими. Понимаешь, о чём я говорю, мэтр?»

«Понимаю, — откликнулся профессор. — Но продолжаю считать, что вы делаете неверную оценку своим вложениям при производстве хлеба. Магия — это такой же ресурс, как дрова для печей, мука и мёд. Только доступный далеко не каждому пекарю, от чего её себестоимость лишь увеличивается. Странно не закладывать её в смету при расчёте расходов на производство товара. Ваш вариант использования магии похож на строительство конюшни из золотых кирпичей и последующей её продажи по цене обычной конюшни — затея сомнительной выгоды, пусть те кирпичи и достались вам даром».

«Ты забываешь только, что запас тех кирпичей у меня практически неисчерпаем, — сказал я. — И то, что я не имею легальной возможности продавать их по цене золота. В гильдии магов, как ты знаешь, могут состоять лишь представители княжеских кланов. А бедного крестьянина, пусть и одарённого, к ней и близко не подпустят. Зато на общение с клановыми мог бы рассчитывать богатый, успешный и знаменитый молодой кулинар. Как тебе такой вариант?»

«Он кажется мне правдоподобным. Допускаю, что известный кулинар мог бы заинтересовать представителей крельской аристократии. Вот только сомневаюсь, что женщины из княжеских кланов посчитают кулинара ровней себе. Не думаю, что кулинар заинтересовал бы их, как удачная партия, будь вы даже богатым и успешным. Если вы надеетесь сменить социальный статус посредством женитьбы… то я бы посоветовал, юноша, подыскать более реалистичный способ для попадания в княжеский клан. Если только вы не решили серьёзно заняться пекарней, чтобы привлечь внимание знатных женщин: видите в них альтернативу нынешним вдовушкам».

«Не тупи, мэтр! Какая женитьба?! Поплюй».

Я махнул рукой.

«Будь реалистом, мэтр. Персиль — это лишь подготовительные курсы перед походом в столицу. Здесь мои шансы пробиться в гильдию магов равны нулю».

Вздохнул.

«Да и развернуть в Персиле успешное и относительно доходное предприятие по производству и торговле хлебобулочными изделиями, тоже довольно проблематично. Слишком маленький город, где почти отсутствуют платежеспособные слои населения. На производстве ржаного хлеба больших денег не заработаешь. И уж точно чернушка для бедноты не сделает меня знаменитым. А для хорошего ассортимента более дорогой продукции здесь попросту мало покупателей. Большинство моих нынешних клиентов думают о том, как накормить семью, а не о каких-то там кулинарных изысках. Мастер Потус, ты слышишь меня?»

«Слышу, парень, — отозвался призрак. — Зря ты считаешь, что в нашем городе живёт только беднота. Водятся в Потусе деньжата, ещё как водятся. Посмотри, етить их, какие хоромы тут некоторые понастроили! Как в той столице! Ишь… бабы наши ему пришлись не по нраву».

За окном уже почти рассвело.

«Ты никогда не хотел перебраться в столицу, старик? — спросил я. — Ты бы мог открыть пекарню там. Выпекал бы там свой медовый хлеб и сырные лепёшки. Покупателей для них в Норвиче было бы в сотни раз больше, чем здесь. Было бы кому оценить твои умения».

«А семейную пекарню я бы на кого оставил? — спросил мастер Потус. — Мои предки работали в ней много лет! Тут каждый камень в стенах, каждая столешница их руками отполированы! Я здесь родился! Я здесь испёк свой первый хлеб! В столицу… Да что я забыл там, в этой столице?! Моё место было и будет только здесь».

Полуша ошибся: Лошка не сошла с ума от восторга. Но не сумела остановиться, пока не доела последнюю крошку того батона, что я предоставил ей на дегустацию (чтобы продавщица понимала, чем именно будет торговать). Её стоны во время пережёвывания хлеба в точности походили на те, что я слышал ночью от вдовушки. Лошка обтёрла руки о сарафан и заявила:

— Мастер Карп! Вы настоящий волшебник!

— Я ещё только учусь, — невольно вырвалась у меня фраза.

— Неее! Уже выучились! Даже мастер Потус не умел печь… такое!

Лошка пугливо взглянула на потолок.

«Выкуси, старикан», — сказал я стоявшему за её спиной призраку (снова открыл ему доступ в магазин).

«Хвастун, — отозвался старый пекарь. — Ещё бы умел что-то… Без своей магии не то, что хлеб испечь — даже бабу достойно оприходовать не могёшь».

Цену на медовый хлеб я поставил невысокую — лишь в три раза большую, чем на обычные пшеничные караваи (впрочем, какие они обычные — тоже… с лёгким ароматом ванили). Особой надежды на то, что продам за сегодня все оставшиеся двадцать семь батонов, не испытывал. Радовало, что магия позволяла моему хлебу оставаться свежим и ароматным не один день — дня за три батоны точно распродадим… те, которые не съем сам.

Не успела продавщица распахнуть дверь, как на пороге магазина появились сборщики налогов. Пришли не одновременно — словно придерживались давно утверждённого расписания. Я с трудом припомнил, что так и есть — процедура изъятия у предпринимателей денег чётко отработана, повторялась с точностью каждую декаду. Мне об этом рассказывал мастер Потус. Вот только я совсем позабыл, что именно сегодня пришло время расставаться с накопившимися в бочонках монетами. Впрочем, медь в бочонках давно дожидались новых владельцев.

Первыми явились гильдейские. Тощий хмурый мужчина с отчётливо заметной синей веной на лбу (именно он регистрировал меня в местной поварской гильдии) решительно направился к прилавку. Едва заметно кивнул мне — показал этим, что узнал хозяина пекарни (я околачивался в магазине — хотел понять, как отреагируют горожанки на новый продукт). Растолкав плечом нетерпеливых покупательниц, заглянувших с утра пораньше за свежим караваем ржаного, мужчина потребовал у Лошки амбарную книгу.

Продавщица безропотно выполнила его требование — не спросила моего разрешения. Со своего места у входа в пекарню я наблюдал за тем, как мужчина бесцеремонно разместил мою бухгалтерскую книгу посреди прилавка, вынул из кармана пачку подозрительно знакомых мне клочков бумаги. Поначалу я не поверил своим догадкам — поспешил к проверяющему (мужик сверял мои отчёты со своими записями), заглянул через его плечо в те огрызки бумаги, что он принёс с собой. Увидел на них написанные почерком моей продавщицы цифры.

«Вот это номер! — мысленно воскликнул я. — А твоя бывшая продавщица-то, старикан, на меня стучит. Неожиданно. Это ж что за ерунда-то такая? Никак она каждый день сдавала в гильдию отчёты о моих выручках? Как интересно. Пригрел змею за пазухой!»

Посмотрел на Лошку.

Та продолжала работать, как ни в чём не бывало: пересчитывала мелочь, брала с полок караваи, передавала их покупателям. Улыбалась, вовсю рекламировала женщинам наш новый товар — медовый хлеб (пока горожанки не купили ни один мой батон, хотя и нахваливали его запах). Краем глаза следила за действиями проверяющего из поварской гильдии.

«Не понимаю, что тебя так удивило, парень, — сказал призрак. — Продавцы, етить их, всегда сообщали своей гильдии о моих выручках. Это их обязанность. Для того их и учат читать-писать. Гильдия готовит персонал, способный вместо тебя вести отчётность. Гильдия торговцев — передаёт сведения поварской. Всё, как положено».

«Получается, на тебя Ложка тоже стучала?»

«Етить тебя, парень. Что значит: стучала? Тебе нужен продавец — идёшь в местную торговую гильдию. Они предлагают тебе работников — выбираешь, какой тебе приглянулся. И спокойно себе печёшь хлеб, не переживаешь, что запутаешься в цифрах или позабудешь сдать очередной отчёт».

«Значит… продавца ты не сам ищешь?» — уточнил я.

«Конечно! — заявил мастер Потус. — Эту проблему берёт на себя гильдия. Разве не знал? Как бы ты сам отыскал девчонку, обученную читать и писать? Думаешь, бабы такими рождаются? Насмешил ты меня, парень. Чему только тебя учили в этой кулинарной школе?!»

Передача содержимого первого бочонка с медью состоялась в подсобке рядом с залом пекарни — там для этого стояли стол и стул. Представитель поварской гильдии ловкими движениями пальцев пересчитал монеты, сверил их количество со своими записями — отдал тяжёлую ношу своему помощнику. Со скучающим выражением на лице поинтересовался, не нуждаюсь ли я в помощи гильдии — словно просто выполнил очередной пункт своих должностных обязанностей. Я заверил его, что в помощи не нуждаюсь.

Вслед за гильдейскими меня навестили представители городской администрации. Потом сборщики налога для княжеского клана Збруйских. Те и другие заранее знали точную цифру причитавшегося с меня налога: должно быть, тоже получили информацию от торговой гильдии. Подсчитывать медь никто из них не побрезговал. А вот худощавый краснолицый представитель криминала не стал утруждать себя пересчётом монет. Ссыпал медяки в большую холщовую торбу, вручил её своему спутнику.

— Ты же не станешь обманывать господина Крюка, пекарь? — ответил он вопросом на мой вопрос. — Атамана можно попытаться обмануть токмо однажды. Второй попытки он никому не даёт. Как по-твоему, пекарь, почему его назвали Крюком? Я скажу тебе. Потому что все хитрожопые, что пытались его надуть, заканчивали свою жизнь на кованом крюке в подвале его дома. Ты же не хочешь тоже там оказаться?

«Какой подвал?! — возмутился призрак, стоявший рядом с краснолицым бандитом. — Знаю я этого страшного атамана. Релом Музилом его раньше величали. Его папашка подрабатывал вышибалой в трактире у Северных ворот. Здоровенный был мужик! Но дюже пьющий. Пытался в том трактире и своему сынишке работу найти. Да не смог — любил повторять, что у его отпрыска «не руки, а крюки». Вот и получился Крюк».

Старый пекарь хохотнул.

«Спустил я как-то портки этому нынешнему страшному атаману, етить его, да отстегал верёвицей, когда поймал пацана ночью в своей пекарне, — сообщил он. — С тех пор он мой дом десятой дорогой обходил. И даже когда обзавёлся бандой — меня не трогал. Я был единственным ремесленником в нашем районе, с кого Крюк не требовал деньги «за охрану». Радовался, небось, паршивец, когда я помер!»

Выпроводил из подсобки подручного атамана Крюка — заглянул в пекарню. Полуша лепил караваи из ржаного теста (не взвешивал!), раскладывал их на столе — чтобы отдыхали. Я не без зависти понаблюдал за уверенными движениями молодого пекаря. Заготовки для хлеба выходили у него ровными, одинаковыми. Я бы лепил похожие колобки в три, а то и в пять раз дольше.

Заметил, что парень отводит от меня взгляд, тоскливо вздыхает.

— Что стряслось? — поинтересовался я.

— Не продаётся.

— Кто?

Полуша снова вздохнул.

— Ваш медовый хлеб, мастер Карп, — сказал он. — Я только что спрашивал у Лошки: покамест не купили ни одного… батона. Смотрят, говорит она, нюхают, но не берут: дорого. Вот же жадюги! Не понимают, что вы им медовый хлеб и так почти задаром отдаёте!

Он поднял на меня глаза — я увидел в них обиду.

— Ну а как они хотели?! — сказал пекарь. — Это ж не чернушка! Это ж… кулинарное искусство, вот! Такой хлеб за медяк не купишь! Один мёд в нём сколько стоит — уж я-то в энтом понимаю! Вона, пусть поищут такой в других пекарнях. Где такой найдут?

Парень вздохнул — его руки точно жили сами по себе: продолжали лепить заготовки для караваев.

— На праздник васильков бы такой покупали: в энтот день обычно сладости едят. Но до него ещё… Лошка говорила, что от князей ещё служанки придут — предложит им. Может те много возьмут? Хотя бы штук пять! Ведь денег у них куры не клюют! Как вы думаете, мастер Карп?

Я пожал плечами.

— Будем надеяться.

— Тогда мы… испечём его снова, мастер Карп? Я… испеку?

— Посмотрим, Полуша, — сказал я. — До вечера ещё время есть. Пока не буду тебе ничего обещать. Потерпи. Ладно? Только полдня прошло. Моск… Норвич не сразу строился. Возможно горожанки ещё порадуют и удивят нас. Вечером обсудим наши дальнейшие планы. Договорились?

В магазин я зашёл со стороны пекарни. Застал там с полдюжины горожанок. Женщины ворковали, точно стайка голубей. Покупатели, получившие от Лошки караваи хлеба, уходили — на смену им тут же являлись другие. Зал ни на мгновение не оставался безлюдным. Количество женщин то увеличивалось, то уменьшалось. Не спешил покидать зал лишь один посетитель — тот самый краснолицый бандит, что меньше четверти часа назад стряс с меня «добровольный» взнос за «крышу».

Мужчина стоял у края прилавка (женщины в очереди бросали на него испуганные и в то же время кокетливые взгляды), высокомерно жестикулировал, с хитрым прищуром что-то тихо наговаривал раскрасневшейся Лошке. Продавщица реагировала на его слова усталой улыбкой, не переставая при этом сгребать мелочь в деревянную коробку и передавать покупательницам караваи хлеба. Краснолицый заметил меня — прервал рассказ, постучал ладонью по столешнице.

Посмотрел на Лошку.

— Заболтался я тут с тобой, красавица, — сказал он. — Пойду. Дел ещё по горло. Крюк совсем завалил меня заданиями. Ну а кому ещё он может их доверить, если не мне? Я ж не токмо кулаками махать умею — за это меня Крюк и ценит. Вот, разруливаю за атамана дела. Ну а что поделать? Ну, ты понимаешь… Если что — знаешь, красавица, где меня найти. Заглядывай вечерком — не пожалеешь.

Он снова похлопал по прилавку.

— И… дай-ка мне этот ваш хвалённый медовый хлеб. Так уж и быть, попробую его, раз ты советовала. Заценю, что умеет ваш новый пекарь — кроме того, что болтают о нём бабы. Посмотрим, что за мастер теперь хозяйничает в пекарне старого Потуса. Хотя так тебе скажу: на вид твой хозяин — пацан пацаном, не похож на умника. Да и хлипкий больно. Но может хоть пекарь из него нормальный. Будет что рассказать Крюку.

Лошка наградила собеседника очередной натянутой улыбкой, вручила ему нарезной батон. Я отметил, что это первый медовый хлеб, покинувший полку за пол дня работы магазина. Женщины при мне хоть и посматривали на новинку моей пекарни, но тратить на неё деньги не спешили. Я уж подумывал о скидке на батоны — в рекламных целях. Но решил с этим подождать: не хотел приучать клиентов к скидкам и распродажам — далеко не всегда они приносили пользу.

Краснолицый разломил батон пополам, понюхал его — одобрительно хмыкнул.

— Не наврала, красавица: пахнет мёдом, — сказал он. — Может и из правильного места растут руки у вашего пекаря. Бывай.

Бандит подмигнул… мне, точно старому приятелю. Махнул рукой Лошке, мазнул взглядом по лицам женщин в очереди. И вразвалочку зашагал к выходу. Дежавю. Всё в точности, как в моём прошлом мире: человеческая наглость и жадность не знала пределов и здесь. Я покачал головой, окликнул краснолицего — тот уже собирался улизнуть за порог.

— Эй! — сказал я. — Уважаемый!

Краснолицый обернулся.

Я увидел на его лице вполне искреннее удивление.

Бандит указал на меня половинкой батона.

— Ты это мне, пекарь? — спросил он. — Чего тебе надо?

— Вы забыли расплатиться за хлеб, уважаемый, — сказал я.

Выдал бандиту дежурную улыбку.

Краснолицый сделал вид, что не понял мои слова. Или по доброте душевной позволил мне отыграть назад? Он чуть склонил на бок голову.

— Чего?

— Вы взяли товар, уважаемый, — сказал я. — И позабыли за него заплатить.

Бандит приподнял брови.

— Ты это серьёзно? — спросил он.

Краснолицый ухмыльнулся, скользнул взглядом по лицам притихших женщин.

— Ты что, совсем страх потерял, пекарь? Забыл, с кем говоришь? Могу тебе напомнить — вот только поле этого ты недосчитаешься парочки зубов. Зато поумнеешь.

Всё, как всегда.

Даже скучно.

«Осколок девяностых», — мысленно произнёс я.

Странно, но почувствовал ностальгию по тем временам.

— Я пока ничего не потерял, уважаемый. А вот другие из-за вас могут потерять. Десятая часть от стоимости этого хлеба принадлежит поварской гильдии; по столько же — городу, князю Збруйскому и господину Крюку. Если вы не расплатитесь — все они потеряют деньги. Уважаемый, вы хотите их всех ограбить?

«Что ты творишь, сумасшедший?!» — сказал призрак мастера Потуса.

«Расслабься, старик, — сказал я. — Что он сделает? Помашет у моего лица бейсбольной битой или пистолетом? Может… каким-то ножичком? Я такое уже проходил. Детский сад».

«Зря ты дразнишь бандитов, парень, — заявил старый пекарь. — Жалко тебе что ли одного каравая? Пусть бы забирал и проваливал. Не обеднеешь. Не нарывайся на неприятности. Хочешь, чтобы они сожгли тебе пекарню?»

«А они могут?»

«Скорее, набьют тебе морду».

«Пусть попробуют».

«Мальчишка!»

— Что ты несёшь, пекарь? — сказал краснолицый.

Шагнул ко мне.

Очень грозно сверкнул глазами!

Вот только в руке у него по-прежнему была не бита — половинки батонов.

— Разве я вас в чём-то обманул? — спросил я. — В чём? Господин Крюк получает долю с продажи каждого моего каравая. И не только он. Или вы позабыли об этом, уважаемый? Предлагаете вычесть стоимость товара из доли вашего атамана? Вы сами объясните ему, почему так произошло?

Должно быть, я говорил слишком быстро: мой оппонент на время подвис. В магазине воцарилась тишина — все смотрели на краснолицего, ждали его реакцию на мои слова. Продажа хлеба временно приостановилась. Но новые покупатели всё прибывали — застывали, удивлённые царившей в магазине тишиной.

Бандит посмотрел на половинки медового хлеба в своей руке. Принял решение.

— Сверчок никогда не крысятничал! — сказал он.

Запустил руку в карман, достал оттуда монету.

— На!

Бросил монету Лошке. В воздухе блеснуло серебро.

Покупательницы магазина вновь ожили: заёрзали ногами по полу, зашуршали одеждой, заворковали — продолжали поглядывать на краснолицего. Продавщица поймала серебрушку, припечатала её к прилавку. Оценила номинал монеты — улыбнулась. И тут же зажмурилась — подсчитывала в уме сдачу.

— Сдачу оставь себе! — заявил бандит.

Повернулся ко мне. Горделиво приподнял подбородок. Скривил губы.

— А с тобой, пекарь… мы после поговорим, — пообещал он.

Я улыбнулся ему.

«Разумеется, поговорим».

«Не нарывайся, парень!» — сказал призрак.

«Даже не думал! Он снова явится за деньгами через декаду. Или ты забыл?»

— Заходите к нам снова, уважаемый, — сказал я. — В нашей пекарне вы сможете приобрести самый свежий и вкусный хлеб в городе. Только в нашем магазине вы найдёте товар превосходного качества по удивительно низкой цене.

Краснолицый смерил меня взглядом.

Испепелить не сумел.

— Зайду. Можешь не сомневаться… пекарь.

— Тогда уж не пекарь, а кулинар, — пробормотал я.

Бандит меня услышал.

— Чего? — спросил он.

Пришлось объяснить.

Не только ему, но и покупательницам, что тоже заинтересовались моими словами.

— Я не только пекарь. Мне посчастливилось закончить Седильскую кулинарную школу. Это уважаемое и престижное учебное заведение. Её выпускники — лучшие специалисты в своём деле. И я — не исключение: смею вас заверить. Так что я не просто пекарь, уважаемые покупатели — я кулинар.

Бандит ухмыльнулся.

— Ещё увидимся, кулинар.

Я слегка склонил голову, пряча ухмылку.

— Будем рады вас видеть.

Скрипнули дверные петли — всё забывал их смазать.

Бандит ушёл (унёс с собой батон — на полке с медовым хлебом появилась первая прореха). Горожанки мгновенно позабыли о нём — загомонили о важных только для них делах. Продолжили делать покупки. Лошка гордо продемонстрировала мне брошенную бандитом монету. Её лицо сияло не меньше, чем то серебро.

Продавщица сказала:

— Мастер Карп! Получилось! Один медовый продала!

«Кому ты в этом городе втюхивал кулинарные чудеса, старик? — спросил я. — Или ты мне лапшу на уши вешал, когда рассказывал о своих великих достижениях? Где эти горы золота и серебра, о которых ты заливал? Пока я вижу только всё ту же медь. Ну объясни, старпёр: зачем мне изгаляться с твоими чудо рецептами, если народ упорно продолжает покупать ненавистную тебе чернушку?»

Я сидел за столом в гостиной, смотрел на светящуюся фигуру привидения.

На столешнице передо мной лежал похожий на нарезной батон медовый каравай, стояла чашка с пахнувшим мятой парящим напитком. Призрак замер около лестницы. Он то ли рвался вернуться в магазин, то ли не решался пройти в жилую часть дома, чтобы не отвечать на мои каверзные вопросы.

«А ты как хотел, парень? — сказал мастер Потус. — Думал, что состоятельные горожане побегут к тебе на запах хлеба? Етить твою, с чего бы им к тебе идти? Сперва они должны узнать, что в моей пекарне снова выпекают не только дешёвые караваи. Люди при деньгах — занятые. Они просто так по улицам не слоняются. Ты прямо хотел, чтобы они явились в магазин в первый же день?»

«Что такое реклама, старый, я знаю и без тебя. Но меня терзают смутные сомнения по поводу правдивости твоих рассказов. Не сомневаюсь, что скоро пекарня с лёгкостью будет ежедневно продавать по тридцать медовых батонов. Допускаю, что столько же смогут покупать… каких-нибудь ещё товаров из той же ценовой категории. Но уже понятно: делать в Персиле тот ассортимент, про который ты мне заливал — бессмысленно».

«Да много ты понимаешь, лодырь!..»

«Я понимаю, старик, что за нормальными выручками нужно ехать в столицу».

«Какая тебе столица, бездельник?! Научись сперва…»

Призрак не договорил: отвлёкся.

К нам на этаж кто-то очень спешил, грохотал по ступеням подошвами сапог.

По лестнице взбежал Полуша — в пекарском наряде, потирал ладонью припудренное мукой лицо. Парень завертел головой. Увидел меня — замер.

— Мастер Карп! — сказал он. — Простите, что помешал вам. Лошка велела к вам сходить. Просила, чтобы вы срочно спустились в магазин. Там это…

Замялся.

— Что там? — спросил я.

Молодой пекарь воровато огляделся, точно боялся, что нас подслушают.

Сказал громким шёпотом:

— Мастер Карп, там вам бочку мёда принесли.

Его загадочный шепоток меня насторожил.

— Опять? — сказал я. — Твои родичи?

Полуша помотал головой.

— Нет, — сказал он. — Точно не они.

— Тогда кто?

— Лошка говорила: сама… госпожа Белецкая!