Пекарь-некромант. Часть 1

Глава 7

«В Персиле явно не хватает мужчин, мэтр, — заявил я, проводив взглядом уже вторую за утро дарительницу молока. — С чего бы это?»

Эта вдовушка оказалась и моложе, и симпатичнее предыдущей, но менее расторопной: сегодня пришла второй. Я просканировал взглядом её тело под упаковкой — решил не отказываться от её дара. Пусть коровье молоко мне и опостылело ещё в деревне Следки, где прошли мои первые месяцы жизни в этом новом мире.

По уже отработанной схеме попросил вторую порцию напитка принести завтра вечером — прямо заявил слегка разочарованной женщине, что о доставке молока на сегодняшний вечер уже договорился с другим курьером. Вдова печально вздохнула, но от своей очереди в цепи поставок молочной продукции не отказалась.

«В этом мире и при моей жизни мужчины из нижних слоёв населения погибали часто: кто при несении воинской повинности, кто от болезней, кто по собственной глупости. Ну а теперь, как вы должно быть заметили, юноша, добавились и новые угрозы — те же нежить и нечисть, заполонившие территории вне людских поселений».

«Печальный факт, профессор. Я о нём, признаться, раньше не думал. Не скажу, что он меня очень расстроил: с радостью утешу молодых вдовушек. Во всяком случае, не позволю им позабыть о том, что такое мужское внимание. Обязательно осилю такую ношу. Переживаю я о другом: не выйдет ли мне боком это молоко?»

«Я не совсем понял причину вашего беспокойства, юноша, — сказал мэтр Рогов. — Дарить ласку женщинам, которые в силу жизненных обстоятельств вынуждены дожидаться старости в одиночестве — как я считаю, благое дело. Ведь вы не подаёте им иллюзорных надежд; в ваших отношениях нет обмана…»

«Не тупи, мэтр! — сказал я. — Меня смущает не моральный аспект затеянного действа. А то самое молоко. Может зря я потребовал его принести? Плата за услуги пусть и не деньгами, а продуктами питания, всё равно остаётся платой. Имею ли я на неё право? Ведь состою только в поварской гильдии…»

Спонтанно заключённый договор о поставке молока подкорректировал мои планы. Поначалу я намеревался прогуляться к дому Полушиной родни ближе к вечеру, когда закрою магазин. Но перенёс это дело на середину дня: после хотел до появления вдовушки навести марафет — помыться, переодеться, раздобыть свечи и подготовить простыню (профессор пообещал произвести магическую дезинфекцию и ускоренную чистку одной из тех, что досталась мне в наследство от старого пекаря).

Получил от Полуши два больших ключа — от ворот и от парадной двери его дома. Взял снаряжение борца с призраками: налил в ведро чуть подкрашенной красным вином воды (вроде как приготовил чудо-зелье), бросил в него малярную кисть. С серьёзным лицом «идущего на смерть» дал работникам парочку бесполезных распоряжений. Подавил желание толкнуть перед раскрасневшимся от жары пекарем прощальную пафосную речь («Если я не вернусь, прошу считать меня…»).

До адреса меня проводил выглядевший беспризорником паренёк.

— Вота дом пасечников, — сказал он, указав пальцем на высокие деревянные ворота.

Я кивнул, метнул пареньку медную монету.

Тот поймал её; улыбнулся, продемонстрировав дыру вместо передних зубов. Бросил любопытный взгляд поверх моего плеча на дом, снова посмотрел на моё ведро. И рванул обратно в Лисий переулок, где под клёном, расчерчивая землю ржавым ножом, играли его приятели.

Как только он скрылся за поворотом, я воровато огляделся, провернул в замке ключ, уронив на землю чешуйки ржавчины. Калитка громко скрипнула, извещая округу о моём визите. С ближайших деревьев взлетела стая мелких птиц, возмущённо заголосили сидевшие поверх забора вороны.

Я покосился на раскричавшихся птиц — едва удержался от того, чтобы попросить профессора выщипать им перья. Почувствовал на своей спине уколы от любопытных взглядов; спрятался от них, шагнув во двор Полушиного дома. Не забыл запереть калитку: мне тут зеваки не нужны.

«Неплохой домишка, — сказал я. — В таком могло обитать очень большое семейство. Твой дом в Норвиче, мэтр, был больше этого?»

«Моя семья жила в Сессиле, — сказал профессор. — Там у моих родителей была усадьба — примерно такая же, если сравнивать жилую площадь дома. А в Норвиче я поначалу снимал комнату, когда съехал из студенческого общежития. Но постепенно перебрался поближе к лабораториям. Оборудовал себе жильё рядом с учебными полигонами — после того как возглавил в академии кафедру некромантии».

«А моя… прошлая жилплощадь поместилась бы вон в том сарайчике».

Я указал на маленькую деревянную пристройку к дому — вполне возможно, что там хранили дрова для печей.

«В моём владении была двухкомнатная хрущёвка. Она, чтоб ты понимал, мэтр, количеством квадратных метров похожа на ту спальню, где я теперь ночую. Большего я тогда позволить себе не мог — воровать мне было не у кого, ведь работал сам на себя. В моём мире владельцы мелких магазинов — самые бесправные существа. Они всем должны, но ни на что не имеют права. А ты говорил: печь хлеб…»

Я подозревал, что монополисты в поставках для города мёда и воска могли позволить себе построить жильё получше, чем у обычных горожан. И всё же не ожидал увидеть здесь такую здоровенную домину. Три этажа, все окна прикрыты ставнями, фасад требовал косметического ремонта, но в остальном… Не дворец, конечно. Даже не княжеский терем. Но точно не скромный домик, как тот, что достался мне вместе с пекарней.

«Надеюсь, нам не придётся гоняться за привидением по всему дому, — сказал я. — Или ошибаюсь?»

«Что-то подобное я и хотел предложить…»

«Перестань, профессор! «Пришёл, увидел, победил» — вот наш девиз. Хватай это привидение, связывай по рукам и ногам, или что там ты собрался с ним делать… Нам скоро молоко принесут. Не забывай об этом! И помни, о чём мы с тобой договаривались: если поймёшь, что существует угроза моей жизни — ликвидируешь её без моего приказа. Я уже умирал — больше не хочу. Во всяком случае, пока. Готов к бою, мэтр?»

«Я бы не назвал то, что мы хотим совершить, боем, юноша. Вы должны понимать…»

«Понимаю. Пошли».

Засыпанные древесным мусором дорожки намекали, что здесь давно никто не жил. Прелая листва покрывала землю ещё с осени. Сорная трава вытянулась едва ли не вровень с забором. В воздухе витал запах гнили и сырости, несмотря на то, что при мне в Персиле ещё ни разу не шёл дождь.

Я пересёк двор, взбежал по ступеням на каменное крыльцо.

Повернулся ухом к двери, прислушался.

«Что там говорят твои магические сканеры? — спросил я. — Где эта тварь? Долго нам придётся его искать?»

Из дома не доносилось ни звука.

«Он внутри — можете в этом не сомневаться, юноша, — ответил профессор Рогов. — Внутренние помещения этого здания стали точкой его посмертной привязки. По концентрации постэнтической энергии за этой дверью, я бы с вероятностью в шестьдесят восемь процентов утверждал, что наши поиски окажутся недолгими…»

«Прекрасно».

Я отворил замок, дёрнул за дверную ручку. Дверь подалась неожиданно легко и бесшумно, словно кто-то заранее смазал петли в ожидании моего появления. Я сжал в руке ключ, в другой — ручку ведра; решительно перешагнул порог. Вдохнул несвежий, пропитанный запахами пыли и плесени воздух — точно, как в глубоких пещерах.

Но не успел сделать по сеням и шага. Заметил, как блеснуло… нечто. Почувствовал удар в лоб, звоном отозвавшийся в ушах, на мгновение погасивший для меня свет. Отшатнулся, взмахнул руками, силясь устоять на ногах (окатил себе ноги водой из ведра). Упал на крыльцо.

Приземлился на пятую точку — клацнул челюстями, чудом не прикусив язык.

Рядом упало ведро.

Дверь беззвучно закрылась, едва не ударив меня по лицу.

— Что это было? — спросил я.

Поморгал, разгоняя кружившие перед глазами чёрные точки. Зрение меня не обманывало: я действительно сидел на холодном крыльце, разглядывал тонкие трещинки на поверхности двери. И пытался понять, что именно со мной только что произошло.

«Обычная глиняная кружка, — сказал профессор. — Недорогое изделие современных гончаров. Крепкое: не разбилось».

— Это у меня голова крепкая! — сказал я. — Хотя могла и расколоться!

Прикоснулся к ссадине на лбу, поморщился от боли. Но вмятину не обнаружил. Наоборот: стремительно росла шишка — словно пробивался рог. Поднёс пальцы к глазам — кровь на них не увидел. Если мне и проломили черепушку, то получился закрытый перелом.

— Я спрашиваю, мэтр: какого лешего эта кружка до меня долетела?! Почему? Я крутой маг, или сраный кулинар, что просто погулять вышел? Куда ты смотрел? Ты помнишь, о чём мы договаривались?! Моя безопасность — это твоя обязанность!

Ветер зашуршал листвой деревьев, заглушая мои слова.

«Я всё прекрасно помню, юноша, — отозвался профессор. — Вес кружки и скорость, с которой та летела, не дали бы ей нанести вашему телу значимый вред. Траектория полёта позволила предположить, что снаряд попадёт в вашу лобовую кость. Это очень прочная кость, юноша. С вероятностью в девяносто семь процентов никакого значимого вреда столкновение с кружкой вам не несло».

— Значимого! Это просто…

Я с удивлением понял, что почти не умею ругаться на местном языке: доставшийся мне от Мясника Рогова словарный запас оказался не таким большим, как я считал раньше. А ругаться на русском получалось только мысленно. Новое тело отказалось разговаривать на моём родном: не могло правильно воспроизвести нужные звуки.

Профессор стал единственным слушателем моих шикарных витиеватых выражений — этот факт, пожалуй, расстроил меня даже больше, чем удар кружкой по лбу.

«А о чём говорили оставшиеся три процента?» — спросил я, когда немного успокоился.

Поднялся на ноги, встав предварительно на колени и испачкав штаны. Вода из ведра растеклась по крыльцу, смешалась с пылью, превратившись в кашицу, похожую на цементный раствор. В этой грязи я испачкал одежду (представляю, в каком виде буду возвращаться в пекарню!). И зачем только нарядился? Ведь знал же, что не на свиданку сюда шёл.

«Они говорили о том, что кружка разобьётся и осколки рассекут кожу на вашем лице, — сказал профессор. — Эти три процента не несли в себе угрозы для вашей жизни, юноша. Я уверен. Регенерация справилась бы с подобной раной за малый промежуток времени, примерно равный привычному для вас часу».

«А ты не подумал, мэтр, какой урон эта кружка нанесла моей гордыне? — спросил я. — И моей психике! Получать по морде, знаешь ли, не самое приятное занятие! Мог бы хоть отклонить её! И смотри, в кого я теперь превратился по твоей милости! Не кулинар, а настоящий бомж! Словно и не уходил из Следков…»

Попытался отряхнуть одежду — куда там!..

— Теперь хоть дожидайся темноты, чтобы вернуться домой, — пробормотал я. — Какой, блин… удар по имиджу! Посмешище. Запускай свою регенерацию, мэтр. Действуй. Очень надеюсь, что до ночного свидания с вдовушкой, на моей морде не останется и намёка на встречу с этой… качественной кружкой.

Почувствовал в животе холодок — лечение началось. Я уже не раз испытывал на себе действие этой самой «регенерации» — хорошая штука: с мелкими ранами справлялась легко. Профессор заверял, что заклинание при необходимости сможет даже отрастить новую конечность; но я надеялся, что мне не придётся проверять правдивость его слов.

Хотел было снова взяться за ручку двери…

Но передумал — отдёрнул руку.

— Этот уродец по-прежнему ждёт в сенях? — спросил я.

«С вероятностью в восемьдесят три процента…»

— Говори нормально, мэтр! Не тупи! Да или нет?

«Да», — сказал профессор.

В подтверждение его слов из дома послышался скрежет — словно пол в сенях царапнули когтями.

«От злости портит имущество? Или пытается меня запугать?»

«Злится, — ответил мэтр Рогов. — Постэнтические слепки личности пятого уровня подвержены резким эмоциональным всплескам. В отличие от слепков четвёртого уровня, их уже едва ли можно считать разумными. Они словно постоянно силятся вспомнить себя прежних — не могут и по этой причине часто подвержены вспышкам негативных эмоций».

— Прекрасно, — сказал я. — Пусть злится. Я тоже так умею.

Сжал кулаки.

Огляделся, лишь примерно представляя, что именно ищу. Сидевшие на заборе вороны умолкли: пытались угадать, что я буду делать дальше. Сам бы хотел это понять. Мой взгляд задержался на дровяном сарае — точнее, на его сбитой из досок двери. Я не сразу сообразил, почему вдруг заинтересовался ею. Но решительно зашагал к сараю, как только идея в моей голове оформилась в понятные образы.

Дёрнул за ручку двери — заперто.

— Режь замок, режь петли, — сказал я. — Действуй, мэтр.

Вопреки обыкновению, в этот раз я не поинтересовался, какое именно заклинание использовал профессор. Небось, какое-нибудь «воздушное лезвие» или «скальпель тьмы». Я дождался, когда дверь сарая с глухим стуком ударится о порог, приподнял её, проверяя на вес: тяжёлая — моим непривычным к физическим нагрузкам рукам предстояло нелёгкое испытание.

Отволок дверь сарая к крыльцу дома.

Отыскал свалившееся под крыльцо ведро — вылил из него остатки воды.

Успокоил дыхание.

— Ну что, мэтр, готов? — спросил я. — Как будем действовать?

«Чтобы зафиксировать постэнтический слепок личности на одном конкретном месте, следовало бы создать рунную ловушку, — сказал профессор. — Это стандартный способ борьбы с так называемыми привидениями. Но в нашем случае я считаю данный способ борьбы с призраком нецелесообразным: у вас, юноша, нет необходимых навыков для создания нужных символов, а выжигание их при помощи магии считаю напрасной тратой энергии».

— Поменьше слов, мэтр. Говори конкретно: что мне делать?

«Предлагаю попросту загнать его в угол, — сказал профессор. — Будем отбирать у призрака комнату за комнатой — как поступили с магазином и пекарней. Пока постэнтический слепок личности не окажется запертым в четырёх стенах конкретного помещения. Ну а потом: создадим для него новую привязку, которую несложно будет удалить из дома — привяжем к небольшому предмету, изолируем на ограниченном пространстве».

Я заглянул в ведро — поморщился.

Вздохнул. Нахлобучил деревянное ведро на голову, подобно шлему.

— Звучит красиво, мэтр, — сказал я. — Так и поступим. Действуй!

Протолкнул внутрь дома дверь сарая, защитился ею от летевших в меня мелких снарядов — это оказалось непростым делом. Но я прекрасно с ним справился, допустив лишь два попадания в тело: мужской башмак врезался в моё плечо, а обрывки плаща хлестнули меня по руке. Все остальные попадания пришлись по поверхности двери, превращённой мною в ростовой щит.

Я дёрнул головой — край ведра соскользнул со лба, полностью закрыл мне обзор. Не страшно: всё, что хотел, я уже увидел: выяснил расположение загромождавших сени предметов. Приставными шагами прошёлся вдоль стены — в самый угол, где стены гарантировали мне максимальную защиту. Мэтру для работы всё рано, где я стоял: лишь бы находился внутри помещения, в котором он развешивал магические плетения.

Привидение не собиралось успокаиваться. Но и не пыталось лишить меня защиты. Дверь в моих руках то и дело вздрагивала от очередных попаданий. Я вдыхал кисловатый запах древесины, сжимал во вспотевшей ладони дверную ручку и надеялся, что профессор не ошибся, когда утверждал, что постэнтические слепки личности пятого уровня не способны метать тяжёлые предметы — к примеру, те же шкафы для одежды.

Несколько раз прилетало и по ведру. Не зря я его надел: гул в ушах проходил быстрее, чем заклинания мэтра заживляли ссадины. Я не видел, что творилось вокруг меня. Да и не особенно желал рассматривать сени. Своей задачей считал — выстоять под напором этого взбесившегося полтергейста. Прекрасно понимал, почему пасечники сбежали из дома: мало приятного в том, чтобы служить мишенью для снарядов призрака.

Удары по доскам двери внезапно прекратились. Мгновение назад принесённый привидением мелкий хлам ещё стучал по моему щиту, точно град по крыше. И вдруг забрасывание меня мусором прекратилось. Какое-то время я продолжал ощущать в руке вибрацию — потом и та исчезла. Прислушался к внезапно воцарившейся в доме тишине. Но из-за ведра на голове не сумел различить ни шороха.

«Всё?»

«Всё, — известил мэтр Рогов. — Эта комната для призрака теперь недоступна. Но запереть его здесь не получилось. Он ускользнул едва ли не в последнее мгновение — почувствовал, что может оказаться в ловушке. Хитрый. Не собирается сдаваться. Это значит, что нам придётся действовать именно так, как я говорил ранее: отсекать одно помещение за другим, пока у него не исчезнет пространство для манёвра».

Я прислонил дверь к стене, стащил с головы ведро.

После нескольких прилётов по ведру и от витавших в воздухе неприятных запахов кружилась голова. С улицы через дверной проем проникал солнечный свет — позволял мне видеть тот хаос, что царил в сенях. Впрочем, порядка здесь не было и до моего прихода.

— Погоди немного, мэтр, — попросил я. — Дай отдышаться.

Вытер со лба пот.

Потряс рукой: попытался расслабить мышцы. Мне явно недоставало навыков обращения со щитом. Из двери сарая не очень-то удобный щит получился; да и тяжеловатый: на весу не удержишь — сложно было и попросту не позволять ему упасть. В который раз я убедился, что этот мир не для ленивых диванных бойцов. Без хорошо развитой мускулатуры здесь будет непросто уцелеть.

Делай зарядку по утрам, Егорушка! Не ленись!

Я снова нахлобучил на себя ведро — зафиксировал его край на бровях: обзор мне понадобится, чтобы добраться до следующей комнаты.

Перевернул дверь, вцепившись в её ручку уже другой рукой.

— Ну что, готов мэтр? — спросил я. — Начало положено: плацдарм мы заняли. Самое время продолжить наступление. Потопали дальше. Праздник только начался.

Разработанная при захвате сеней тактика работала почти без сбоев. Я врывался в очередное помещение — забивался в угол, прячась за досками двери от метательных снарядов призрака. Скрипел зубами внутри ведра, стойко превозмогал боль от пусть и нечастых попаданий в незащищённые участки моего тела. Не позволял себе расслаблять сжимавшие дверную ручку пальцы.

Профессор Рогов тем временем создавал конструкции заклинаний — профессионально, без спешки. Да и куда ему было спешить? Ведь это в меня на кухне летела наполненная протухшей едой посуда, а в подвале — душистые тушки дохлых крыс. Это мне по рёбрам трижды заехали деревянными мисками, а в ведро на уровне моих глаз вонзилось покрытое налётом ржавчины лезвие ножа.

Я ни разу за время этого затянувшегося боя не запаниковал и не испугался. Даже когда едва не провалился под пол через открытый люк подвала; даже когда в полумраке лицом к лицу столкнулся с чучелом здоровенного медведя. После встреч с ходячими мертвецами все эти игры в прятки с призраком и прогулки по тёмным комнатам казались едва ли не детскими играми.

Комната за комнатой — я продвигался по дому со своим громоздким щитом в руках и шлемом-ведром на голове. Неторопливо, но неотвратимо вытеснял противника в направлении чердака. Давно потерял счёт времени; удерживал в памяти примерный план уже пройденных помещений, прикидывал, сколько ещё предстояло выиграть мелких битв до окончательной и неминуемой победы.

Игра в догонялки, похоже, надоела и привидению: вещи летели в меня уже не столь активно, хотя продолжали кружить в воздухе, точно при невесомости. Призрак либо устал (хотя мэтр заявил, что призраки не устают), либо утратил ко мне интерес. Или я его попросту утомил своим твердолобым упрямством, с которым перебирался через все те баррикады, что встречал на пути.

Уже в крохотной комнатушке под крышей, где едва поместилась дверь сарая, я услышал от мэтра сообщение о том, что наше приключение почти завершено. Путей для бегства у призрака не осталось, заверил профессор. Мы заперли привидение в тесном помещении — оно осталось в нём и не находило там ничего, что можно было в меня метнуть: кроме стен и пыли я увидел здесь разве что птичий помёт.

Пятясь, я выбрался в ту комнату, из которой вытеснил призрака пару минут назад. Бросил на пол ненавистную дверь, с трудом распрямил онемевшие пальцы. Стянул с головы ведро, метнулся к чердачному окошку — вдохнул порцию чистого, восхитительного воздуха. Заметил, что за время моей гонки за призраком на небе появились серые облака, а солнце уже пробежало половину пути в направлении от зенита до горизонта.

«Что там дальше у нас по плану, мэтр?» — спросил я.

Грязным рукавом размазал по лицу капли пота.

«Из ловушки ему уже не выбраться, — заверил профессор. — Осталось дело за малым: сменить для постэнтического слепка личности привязку. Перенести её с этого дома на любой другой предмет — лучше на тот, который вы сможете отсюда унести».