Пекинское досье

Глава 27

Оценка — одно из тех новых слов, которые я ненавижу. Одна из тех дурных привычек истеблишмента, когда усилия никогда не бывают «интенсивными», и когда войска никогда не просто «высылаются», а «развертываются». Оценка — это просто громкое слово, обозначающее то, что я говорю Хоуку о том, что знаю, и то, что он говорит мне о том, что знает, и мы решаем никому больше не рассказывать.

Тара и я были на пути к этому.

Это был один из тех прекрасных весенних дней, когда Вашингтон сверкает, и кажется, что каждый памятник имеет монументальное значение.

Тара была неловко тихой в такси. Крепко сжимая мою руку, она закусила губу, погруженная в собственные непереводимые мысли. Она была такой с тех пор, как приземлился самолет. Радио водителя было настроено на одну из тех станций, где крутят старые стандартные произведения, и прямо сейчас они играли старую добрую песню Коула Портера «So Near, And Yet So Far». Вот такой она была.

Мы подъехали к Дюпон-серкл и остановились перед некоей немонументальной дверью Объединенной службы прессы и телеграфии. По крайней мере, лучший фасад для штаб-квартиры AX, чем тот захудалый лондонский чайный магазин.

Хоук приветствовал нас с энтузиазмом. Он поднял взгляд от своего захламленного стола и зарычал.

— Садитесь, — сказал он. "У тебя есть минутка?"

Он что то читал в красной секретной папке, жевал незажженную сигару. Наша маленькая битва с клонами закончилась, но здесь, на столе Хоука, война продолжалась. Новое дело. Новые сюжеты.

Тара посмотрела в окно на залитые солнцем верхушки деревьев. Ее верхняя губа была натянута. Я повернулся и пожал плечами. Что бы ее ни беспокоило, рано или поздно она это выяснит. Она была одной из тех женщин, которым не следует увлекаться покером. По крайней мере, если бы у тебя были такие чувства.

Вместо того, чтобы смотреть на нее, я посмотрел на Хоука. На егостарое лицо с молодыми голубыми глазами. С таким мозгом, который может назвать любой адрес нацистского притона 1940 года, но не может вспомнить, в какой рубашке он был одет вчера.

Наконец он поднял взгляд. — Извините, — сказал он хрипло. «Как только я узнал, что ты в безопасности, ты исчез из моего списка приоритетов». Он повернулся к Таре. — Что ж, мисс Беннет. Как вам активная часть боя?

Тара улыбнулась. Странная, неубедительная улыбка. — Очень мило, — тихо сказала она. 'Да, очень мило. Но… не думаю, что мне захотелось бы повторить это еще раз».

'Нет?' Он поднял одну бровь и посмотрел в мою сторону. — Хорошо, Картер. Твоя очередь. Он откинулся на спинку своего скрипучего вращающегося кресла и закурил изжеванную сигару.

— Вы уже знаете большую часть этого, сэр. Мы нашли гнездо этих клонов и уничтожили его. Тара позаботилась об эмбрионах-клонах, лаборатории и безумном ученом, стоящем за ней. КАН больше не начнет их размножать. По крайней мере, пока мы живы, я обезвредил Вин По, Лао Цзена и всех взрослых клонов. По крайней мере всех тех, кто был в Индокитае

«И мы тех, кто были здесь, и тех немногих, кто был в Лондоне», — прервал он меня. «Мы также связались с их экспертом по наркотикам. есть. Как-его-называют-теперь?

«Пэм Кон». †

'Да. Он у нас и он аккуратно во всем сознается. Конечно, сначала мы дали ему немного его собственной сыворотки правды. Хоук поморщился. Он любил использовать возможности так же сильно, как и я. — Нам больше не о чем беспокоиться. Этот спектакль Featherstone также был закрыт. За это отвечает Скотленд-Ярд. Похоже, они получили много ударов там. И эти деньги финансировали множество мероприятий КАН.

Я рассказал Хоуку об опиумных полях и о том, как КАН использовал торговлю наркотиками как средство проникновения. Он мрачно покачал головой и затушил сигару, словно убивая ею паразита. «К сожалению, торговля наркотиками не входит в нашу компетенцию. Но я продолжаю им говорить, что за этими наркотиками стоит гораздо больше, чем просто жадность».

Он вздохнул. «Может быть, теперь они послушают немного больше. В любом случае, это специальное маковое поле больше не используется - вместе с тем филиалом в Нассау, который вы закрыли. Получается два.

«И еще сотни таких мест для начала».

Хоук одарил меня пронзительным взглядом. «Тысячи подошло бы к этому лучше». Он снова повернулся к Таре. 'Что ж.' — Вообще-то ты должна быть довольна. Твоя... как я еще раз это назвал? ... сумасшедшая, невообразимая теория... что ж, она оказалась верной.

Тара откашлялась. — Вы назвали это богом забытым, безумным сном, сэр. — сказала она прямо.

Хоук выглядел сбитым с толку. Может быть, впервые в жизни. — Ну, хорошо, — пробормотал он. — Я позволил тебе пройти через всё это, не так ли?

— Да, сэр, — был единственный ответ, который он получил.

'Тогда все в порядке.' Он готовился отпустить нас. - 'Даже больше?'

Я кивнул. 'Две вещи. Я пообещал этим монахам, что мы постараемся найти им новый монастырь. Где-то на свободной территории. Я хотел бы сдержать свое слово. Как вы думаете, мы можем позаботиться об этом?

Хоук сделал пометку в своем блокноте. «Я считаю, что в Южной Корее есть военная база. Позвольте мне проверить это в первую очередь. Я верю, что мы сможем это сделать. И второй вопрос.

«Роско».

Хоук с трудом начал закуривать новую сигару. Затем он поднял глаза и рассказал мне о Роско. О том чертовом зонте и о том, как они его нашли.

«Возможно, так было лучше, в каком-то смысле», — сказал он. Затем он издал мрачный смех. — Черт возьми, это глупо говорить.

Он повернулся в своем скрипучем кресле и посмотрел в окно. Выглянул. — Я хотел сказать, что мы получали много плохих отзывов об этом Роско. Он становился слишком старым и слишком беспечным. Абингтон в Лондоне попросил разрешения отправить его на пенсию. Незадолго до того, как это произошло, вы вызвали его. В любом случае, это было бы его последнее дело. И я не знаю, как бы Роско это понял. В лучшие годы он был прекрасным агентом. Это была его жизнь.

Хоук глубоко вздохнул. Мне стало интересно, думает ли он о себе. О том дне, когда он сам станет беспечным и кто-то примет решение отправить его на пенсию. Господи, теперь я тоже начал думать о себе.

Хоук отвернулся от окна.

"Что ты будешь делать? Проведешь один из твоих заслуженных отпусков за границей?" Это был его способ сказать мне, что он дает мне несколько недель отпуска.

Я посмотрел на Тару и подумал о Ривьере. Или о Таити. Да, необитаемый остров бы нам идеально подошел. — Возможно, — сказал я.

Он продолжил. - 'И ты. мисс Беннет? Ты тоже заслужила несколько выходных. Мы позаботились о том, чтобы Питер получал отличный уход, но вы можете провести отпуск вместе. Вы двое.'

Я переключился на более высокую передачу.

'Питер?' Я повернулся к ней.

Она посмотрела мне прямо в глаза. — Питер Хансен, — тихо сказала она.

Питер Хансен, раненый герой. Чье имя она упомянула в лаборатории, когда предупреждала меня быть осторожным. «Мой муж», — заключила она.

Для человека, у которого мало времени на такт, Хоук сделал щедрый жест. Он прочистил горло, встал и вышел в холл.

Тара грустно посмотрела на меня. — Я люблю его, — сказала она. — Я не могу оставить его. Я бы не стала этого делать, даже если бы могла. Но, Ник, мне так нравилось любить тебя. Она протянула руку, схватила меня и прижала к себе. Я посмотрел на ее лицо. В последний раз. Эти обворожительные зеленые глаза, эти каштаново-рыжие волосы и эти дурацкие веснушки, которые все еще были там. И я подумал о том, какой жизни я хотел бы для нее. Безопасной и хорошей жизни, где все остается как есть и никогда не превращается в кошмар. Жизнь, которую я никогда не мог ей обещать. Жизнь, которую я никогда не смог бы прожить. Жизнь, которую я, вероятно, никогда не хотел бы.

«Может, так, в некотором смысле, и лучше», — сказал я. «Бог полюбит меня, за то, что говорю глупости».

О книге:

Когда-то была публикация, посвященная экспериментам: взять у кого-то клетку тела, развить ее в нужных условиях и получить дубликат этого человека. Двойник будет идентичен внешне, он будет идентичен по способностям.

Ник Картер не мог в это поверить, но ему пришлось, когда он столкнулся с такими «клонами» или идентичными двойниками. В данном случае это двойники гениального убийцы, преследующие только одну цель: запугать Конгресс, Сенат и президента Америки и подчинить их своей воле. И таким образом контролировать мировую политику с разных точек зрения.

Ник Картер может уничтожить сколько угодно клонов, но это бессмысленно. И пока сенаторов США убивают, Картер делает свою безнадежную работу: остановить производство клонов и устранить настоящего единственного убийцу.

Но разве каждый клон не может быть настоящим мужчиной?