Пенрод-сыщик

Глава V
ДЖАШБЕР НАЧИНАЕТ ДЕЙСТВОВАТЬ

Пенрод относился к тем представителям человечества, которые умеют одновременно существовать в воображаемом и действительном мире. Даже взрослые этого типа переходят от одного состояния к другому совершенно безболезненно, да и безо всякой натуги. Что же говорить о юных, фантазия которых еще не надорвана борьбой за существование! Вот почему нет ничего удивительного в том, что, предаваясь мечтам, Пенрод Скофилд порой создавал подлинные шедевры. К величайшим творениям его мятежного духа, конечно же, следует отнести несравненного Джорджа Б. Джашбера, которого Пенрод создал для себя и пожертвовал ему лучшие черты своего характера. Великий джашберовский период возник не на пустом месте. Джашбер, как герой и как личность, складывался постепенно и исподволь. Он развивался порывисто, нерегулярно, целиком и полностью подчиняясь капризам вдохновения своего создателя. Порой он совсем исчезал на несколько дней, потом появлялся вновь и вот, наконец, родился и воплотился в столь совершенном виде, что обрел способность действовать и оказывать влияние на людей, возраста несравненно более солидного, чем Пенрод.

В аскетическом уединении ящика для опилок время от времени извлекалась на свет рукопись «Гарольда Рамиреса». Это случалось, когда Пенрод бывал в плохом настроении или же когда его угнетали какие-то явления окружающего мира. В таких случаях на свет рождалась часть новой главы, или целиком новая глава, или даже несколько глав подряд.

Ранние главы повествования, как мы помним, были посвящены проделкам бандита Рамиреса и его побегам от сыщиков и других злобных преследователей, среди коих иногда попадались даже привидения. Это произведение строилось таким образом, что читатель должен был неизбежно сочувствовать разбойнику и осуждать всех остальных. Однако метод, по которому творил Пенрод, обладал тем недостатком, что автор отождествлял себя с героем. И вот, по ходу повествования, Пенрод вдруг изменил своему герою. Если раньше он отождествлял себя с Гарольдом Рамиресом, то теперь стал восхищаться сыщиками, которые его преследовали, и, отняв у благородного разбойника все лучшие черты, щедро наделил ими дотоле глупого и злобного сыщика Джашбера. Теперь все переменилось: разбойник превратился в подлинного злодея, а Джашбер расцвел и стал воплощением доброты и мужества. Произошло это сколь стремительно, столь и неожиданно. Злодея Джашбера от праведника Джашбера отделяла всего лишь коротенькая главка. Правда, на создание ее Пенрод затратил целых два утра, которые безвылазно провел в ящике для опилок, и между первым и вторым утром лежал временной промежуток в месяц. За этот месяц автор побывал на двух спектаклях, прочел несколько детективных романов в мягких обложках, а также посмотрел несколько остросюжетных фильмов. Вот после этого в его собственном повествовании и произошел крутой поворот. Эпохальная глава гласила: «Глова тринадцат

Гарольд Рамирес решил пойти из земли, в которой происходило кровопролитие и козни этого гада Джашбера. Вот он и попрощался с теми или иными друзьями. Он сел в омнибус оглянулся вокруг и с холодным сердцем закурил сигарету. Ну сказал кондуктор тут не каждый допускается курить а билета наверно нету тоже. Я это уже и сам знаю промолвил герой но чего вам столько расспрашиват у меня сколько угодно денег я заплачу. На пять долларов и давай билет. Кондуктор взял пять долларов и положил к себе. Потом вышел. Скоро Гарольд Рамирес доехал до одного города. Он там ходил и смотрел на всякие дома и магазины и никого не затрогивал.

И вот когда раздался удивительный выстрел он вдруг очень парозился. Что это такое сказал Гарольд я очень недоумен по поводу того кто стреляет в меня сдесь ведь я никого сдесь не знаю. Паф! Паф! Стрелял старый пистолет. Паф! Паф!

Одна пуля зашла в пиджак нашего героя. Другая достала его до шляпы и незночительно поцарапала череп и волосы. Потом появилась рана на теле. Гарольд Рамирес улыбнулся. Он сказал рана на теле чепуха заживет но в меня кто-то стреляет здесь где я не с кем ни знаком. Кто же такие эти враги? Те ведь не знали в какое другое место я поеду!

О конечно. Они не знали! издевательски дразнился какой-то голос. Нет! повторил он свое издевательство.

Гарольд заинтересовался кто это так издевательско дразнится потому он и оглянулся вокруг себя. И вот сразу увидел мерзкого Джашбера, а у него в руках револьвер еще дымился. Он весь стоял за деревом, только кусок лица и старого пистолета были снаружи.

Ну и хотел бы я знать сказал наш герой зачем ты всю дорогу следишь за мной ничего я тебе не сделал и не надо в меня стрелять. Я вообще тут имею право на что-то!

Разразилось долгое ругательство. Довай довай сказал ему в ответ Гарольд Рамирес только когда пойдешь на небеса каждая издевательская ругань какую ты ко мне допускаешь тогда тебе зачтется. Это наверно тебе не так уж понравится!

Ну у меня такие розговоры не пройдут сказал Джашбер. Он издал еще несколько проклятий и амерзительных проклятий, Я неновижу тебя Гарольд Рамирес и спорим я тебя еще много раз поймаю сказал он.

Наш герой с холодным сердцем дразнил подлого Джашбера. От того же и слышу заявил он. Ты хуже чем то чем ты меня сейчас обзывал. А со мной у тебя ничего не получится!

– Я застрелю тебя насмерть! издевался негодяй Джашбер. Ты такой-то и такой-то………..»

После длинного и выразительного многоточия Пенрод продолжал:

«Наш герой холодно улыбнулся. Не на такого напал сказал он, а вот ты все что сказал про меня и еще вдвое хуже. И он разразился справедливой бранью негодяю Джашберу.

Ну этого я терпеть не могу! сказал негодяй.

Он достал из кармана свисток и стал дуть в него а другой детектив сидел в одних кустах не вдалеке и еще четыре тоже скрывались кругом и теперь они вдруг все прыгнули вперед.

И вот нашему герою пришлось отстаивать свою самую дорогую жизнь. Все свое оружие он оставил в домах друзей где уехал в омнибусе. Теперь с трудом соображая что делать он отнял старый револьвер у гнусного Джашбера и три раза стрельнул. Трое подлецов тут же отправились на небо но у него тоже кончились патроны. Кроме Джашбера на свете остался еще один негодяй. Эти два негодяя стали кусать его. Потом их зубы сомкнулись в его теле и нанесли тяжелые раны от которых он быстро поправится.

Он заколол того подлеца и теперь только один подлец Джашбер остался рядом с ним на свете. Наверное теперь ты уже жалеешь, что затеял это? сказал Рамирес. Быстро поискав он нащупал где-то кусок веревки и прикрепил ее негодяю за шею. Я сейчас замотаю тебя сказал он чтобы ты больше не смог глядеть как я еду в омнибусе.

Подлец начал орать и наш герой справедливо пнул его и поддразнил. Он сказал о да ты опять погонишься за мной но веревка тебя удержит! Вот так он и сказал!

Джашбер еще чуть-чуть поорал. Он подло опустился на колени и умолял пощадить. Но после всех козней Рамирес не хотел ничего делать для такого мерзавца. Он укрепил веревку как полагается когда надо кого-нибудь повесить. Он прикрепил ее к дереву. Негодяй громко рыдал но в скором времени уже завершил жизненный путь и был совершенно мертв. Гарольд удалился дальше по своему пути и вскоре нашел отличное место. Там он решил поспать. Он развел огонь чтобы поджарить немного бекона потому что он очень устал».

На этом эпизоде Пенрод прервал свою работу над рукописью. Вернулся он к ней лишь четыре субботы спустя.

«Вскоре один человек прибил объявление которое обещало 500 000 долларов в награду тому кто поймает этого преступника Гарольда Рамиреса и отправит его в заключение. И сыщик Джашбер решил еще раз отправиться ему по следу. На дверях его конторы было написано Джордж Б. Джашбер детективная контора. Да его так звали Джордж Б. Ну сказал Джордж мне бы хотелось получить эту награду в 5 000 долларов он опять принялся за свое и я могу преследовать его. Джашбер сыщик вышел из своей конторы и первое что он увидел автомобиль с молодой леди внутри которая захотела поехать с ним и он сел туда. Они поехали далеко. Ну вот я теперь еду с вами сказал Джашбер что вы от меня хотите? Молодая ледй стала плакать и изображать другое горе. А потом она сказала хорошо я вам все расскажу.

Это насчет преступников. Разве вас зовут не знаменитый сыщик Джордж Б. Джашбер? Да ответил Джордж это я что вам от меня понадобилось. Скоро молодая леди возобновила свои слезы и свое горе и она сказала может он слышал имя Гарольд Рамирес. Он сказал да я слышал такое имя Гарольд Рамирес(здесь Пенрод, несмотря на общество дамы, вложил в уста Джашбера бурное многоточие) и я пустился в погоню за ним потому что я хочу получить! 50000 долларов за то что его убью. Но откуда вы знаете про имя Гарольд Рамирес? Этот негодяй испортил жизнь почти всем.

Ну сказала молодая леди теперь я уже вам расскажу. У меня есть старый папаша-банкир и этот Гарольд Рамирес поработил бедного моего папашу-банкира в свою власть и хочет получить все деньги которые другие люди положили в его банк. Только вы можете спасти моего несчастного старого отца! Гарольд Рамирес может быть его убьет и тогда мне придется выйти за него замуж. Но если вы спасете моего старого папу, я выйду замуж за вас.

Скоро они пошли в дом и старый папаша-банкир сказал если Джордж спасет его он может забрать себе в жены молодую леди и деньги тоже. Скоро Гарольд Рамирес тоже туда пожаловал потому что он смотрел за ними через дырку в потолке. Он начал надсмеиваться над Джашбером. Ну ты хорош обидно надсмеивался он пришел сюда мне мешать. Сейчас я тебе покажу! Нет не покажешь отвечал наш герой. Нет покажу издевательски измывался Гарольд и начал стрелять в Джорджа из своего автоматического пистолета. Скоро еще шесть преступников вбежали в дом к старому папаше-банкиру потому что все они тоже смотрели через дырку и у них была мечта убить Джорджа Б. Джашбера как известного сыщика. Но тут молодая леди сняла со стены кинжал и очень скоро старый папаша-банкир был убит Гарольдом Рамиресом, а Джашбер убил преступников в низ живота кинжалом.

Смотри что ты тут натворил начал издеваться Рамирес. Он обдавал Джашбера грязными потоками ругани. Подожди чуть-чуть сказал Джордж тогда ты увидишь что твои проклятые проклятия не принесут мне вреда! И он начал улыбчиво и справедливо дразнить его.

Негодяй еще чуть-чуть пообзывал его разными словами но Джордж с холодным сердцем закурил сигарету и собрался уже взять руку протянутую ему молодой леди когда Рамирес вдруг выкинул ее и окно и она упала вниз прямо в моторную лодку которую там поставили остальные убитые преступники. Рамирес прыгнул вслед за ней и Джорджу пришлось одному возвращаться в свою контору. Вскоре секретное известие появилось прямо на стене в нем писалось про эту молодую леди, которая находилась во власти негодяя Гарольда Рамиреса и банды преступников. Когда наш герой хотел что-нибудь узнать, то у него всегда на стене появлялось то что ему было нужно. Сначала появлялась одна надпись которая говорила одно потом другая которая говорила другое и так далее.

Джашбер решил проследить какого-то человека которого выглянул в окно и увидел. Он прослеживал этого человека днем и ночью пока негодяй не пошел в притон к фальшивомонетчикам туда, где скрывался другой большой негодяй Рамирес. Он выслеживал его снова и еще раз снова и потом попал в притон.

Джордж надел на себя очень много морской одежды и так себя загремировал что некто его не смог узнать в таком удивительно морском виде. Когда он пришел в притон негодяй Рамирес как раз выкручивал руку молодой леди и потом собирался ее выпороть. Она тоже злилась, но драться не любила.

Наш герой сказал ему ты больше так никогда лучше не делай! Но негодяй продолжал пихать ее в разные стороны так как он не знал, что это Джордж Б. Джашбер сыщик. Но скоро негодяю пришлось на секунду выйти. Тогда Джашбер объявил молодой леди что это он. Теперь я скажу, что нам лучше сделать провозгласил перед ней детектив. Ну и что спросила молодая леди. Ну вы оденьте мой морской костюм, а я надену ваш и вы в моем морском виде отправляйтесь ко мне в контору и когда он вернется назад, он подумает, что я молодая леди и попробует меня побить. Но я много сильнее него и он у меня узнает! И они поменялись одеждой. Молодая леди вышла вон потому что все преступники подумали, что она настоящий моряк и она пошла в контору Джорджа Б. Джашбера. Она засела там а наш герой ждал в притоне фальшивомонетчиков. Скоро негодяй Рамирес вернулся и подумал что Джордж молодая леди. Он начал снова свое битье но Джашбер тут же свалил его на пол и душил его до тех пор пока его руки не повстречались на его теле. Ну попробовал выпороть меня сказал он негодяю. Я могу побить тебя так же как сейчас потому что я не молодая леди!

Ну а кто ты такой и почему много разговариваешь? издевался Гарольд Рамирес. Я вот сейчас покажу тебе кто сказал он я Джашбер сыщик. Я думаю ты теперь знаешь кто я! Скоро они начали бороться за свою жизнь. Скоро вошли еще несколько преступников и Джашберу пришлось его отпустить и вернуться к себе в контору. И вот он вошел и тут молодая леди как спросит его а удалось ли ему арестовать Гарольда Рамиреса?

Нет сказал он Я пока еще не смог этого сделать. Но потом я это сделаю потому что хочу получить награду в 500 000 долларов.

И вот он надел более мужское платье и они решили пойти в гости где должен был гостить и Гарольд Рамирес.

Глова четырнадцат

Гости собирались в доме у каких-то людей и там играл оркестр когда наш герой и молодая леди…»

Тут раздались настойчивые призывы с заднего крыльца, и Пенрод был вынужден снова спрятать рукопись в ящик с опилками. Двигаясь навстречу ленчу, он сохранял задумчивость. Ел он тоже рассеянно, однако после завтрака в ящик с опилками не вернулся. Вместо этого он побродил по двору, потом опустился на ступеньку заднего крыльца, уперся локтями в колени и, подперев ладонями голову, задумчиво уставился на пустую конюшню.

Он думал именно так, как должен был думать автор «Гарольда Рамиреса». Однако замысел его сейчас настолько опередил написанное, что Пенроду не хотелось снова приниматься за рукопись. Все, о чем он мечтал в прошлом, теперь казалось ему сущим пустяком. Теперь он не представлял себя больше в сверкающей золотом и галунами военной форме (даже будущность генерала, сидящего на белом коне, перестала его прельщать!), не хотел он быть и дирижером духового оркестра. Нет, сквозь все эти профессии (и как только они могли ему раньше казаться такими желанными?) его воображение лениво скользило дальше. Ибо теперь Пенрод был не кем иным, как находчивым, смелым детективом, который предстает людям в самые драматические моменты жизни и спасает их от смертельных столкновений с преступным миром. Он ходит в мягкой шляпе и надвигает ее так низко на лоб, что почти невозможно уловить взгляда его серо-стальных всевидящих и все замечающих глаз. Днем и ночью он выслеживает преступников-мужчин и преступников-женщин и всегда поднимает воротник пальто, чтобы никто не мог распознать его знаменитого лица. Сигареты у него тоже всегда под рукой, – ему надо вовремя закурить, чтобы отвлечь преступника от взгляда своих пронзительных глаз. А автоматический пистолет всегда лежит у него в кармане, чтобы, выходя из конторы или возвращаясь в нее, можно было извлечь его на свет и окинуть задумчивым взглядом все тех же стальных и пронзительных глаз. Словом, прежние мечты о выступлениях в цирке, оркестре или о генеральской ниве теперь представлялись Пенроду мишурой, не стоящей внимания. Теперь с этим покончено. Он обрел настоящее призвание! Пенрод Скофилд будет сыщиком и никем больше!

Что касается реальной жизни (а, надо заметить, у подростка в возрасте Пенрода, житейский опыт обычно еще невелик!), то герой наш никогда не встречал живого сыщика. Правда, сам он долго не отдавал себе отчет в этой досадной частности. О, он был уверен как раз в обратном, и если бы кто-нибудь спросил его, знаком ли он с сыщиками, он бы без тени внутренних сомнений моментально ответил, что встречал их сотни. При этом он был бы убежден, что говорит чистейшую правду. Потому что театры тогда просто кишели спектаклями о преступниках и детективах; газеты тоже в изобилии поставляли заметки о преступлениях и расследованиях. Публиковались сериями романы, в коих деятельные детективы выслеживали и обезвреживали целые города преступников. И, наконец, детективные фильмы дополняли этот мир, который наделенный пылким воображением подросток неизбежно должен был посчитать частью реальности. Ведь мечты для мальчика, подобного Пенроду, быть может, более реальны и действенны, нежели все, что его действительно окружает. Вот почему нет ничего удивительного в том, что Пенрод ни минуты не сомневался, что встречал в своей жизни множество сыщиков. Бесспорно, Пенрода наилучшим образом характеризует тот факт, что, испытывая влияние криминальных сюжетов, он, поддавшись на первых порах пагубной притягательности преступного мира, все же сумел самостоятельно встать на путь праведной жизни и склонился в сторону правосудия. Дело в том, что на многих спектаклях, которые он успел посмотреть, преступники выглядели гораздо привлекательнее сыщиков да и вообще положительных действующих лиц, которые у большинства этих драматургов получились столь пресными и пустыми, что подросток запросто мог расценить их как душителей свободы. Нравственности Пенрода помогло кино. Уж там-то детектив всегда был фигурой положительной, и, посмотрев несколько фильмов, Пенрод твердо склонился на сторону закона.

И вот сейчас, сидя на ступенях заднего крыльца, Пенрод окончательно пересмотрел взгляды на свое «я». Самим актом создания новой главы он уже словно воплотил наяву изменение жизненного кредо. Теперь его отношение к Джорджу Б. Джашберу обрело четкие контуры. Примечательно, что, чем больше он думал о Джашбере, тем сильнее забывал о себе. Действительный Пенрод точно таял на глазах и, когда он случайно опустил голову, то вместо своих ног в бриджах, увидел ноги Джорджа Б. Джашбера, его длинные брюки и солидные взрослые ботинки. Ведь Пенрод был совершенно уверен, что на нем сейчас длинные брюки, туфли на толстой резиновой подметке, длинное пальто с поднятым воротником (разумеется, в кармане пальто лежит непременный пистолет, ствол которого в любую минуту готов упереться в живот какому-нибудь «подлецу»). Ну и, конечно, на голове Пенрод явственно ощущал широкополую фетровую шляпу. В общем, пока длилось это исполненное тайной значимости сидение на крыльце, личности Пенрода Скофилда и Джорджа Б. Джашбера окончательно слились и стали нерасторжимы.

Посидев еще некоторое время, он решительно встал, оглянулся и, засунув правую руку в карман коротенькой куртки (ведь это было пальто, а в кармане рука нащупывала пистолет!), нарочито небрежной походкой направился к конюшне. Дойдя до нее, он остановился, настороженно посмотрел направо, а затем налево, втянул голову в плечи, неосознанно подражая актеру одного фильма, который именно в такой позе представал в заключительном кадре. Спроси кто-нибудь сейчас Пенрода, почему он принял эту позу, он бы не смог ответить ничего вразумительного. Потому что, строго говоря, никакого Пенрода Скофилда сейчас вообще не существовало. Это был Джордж Б. Джашбер, и это не Пенрод, а он вел себя так, а не иначе. И вот, только после того, как Джашбер проделал все это, Пенрод Скофилд вошел, наконец, в конюшню.

Он опустился на перевернутый ящик и сел лицом к тачке. Но сейчас не было никакого ящика. Пенрод сидел в вертящемся кресле, а то, что наивному наблюдателю могло показаться тачкой, представляло собой не что иное, как широкий, сиявший лаком письменный стол. Ободранная дверь в чулан превратилась в застекленную дверь из красного дерева, на которой висела табличка. Впрочем, табличка несколько секунд спустя из мира воображаемого перешла в мир действительный. Эта надпись, начертанная Пенродом кистью, которую он обмакнул в стоявшую поблизости банку с краской, гласила: