Перед рассветом

Глава 27

Это казалось каким-то бредом. Я бы даже подумать не мог, что болезненное честолюбие может завести так далеко. Но реальность, как это иногда бывает, переплюнула самые бредовые ожидания.

— Да в гробу я видал это всё! — рявкнул я. — Если бы мог выбирать, дрых бы сейчас в корпусе. Я сражаюсь с Тьмой не ради славы! Не потому, что хочу покрасоваться. А потому, что больше это делать некому.

Губы Жоржа искривились:

— О, да! Конечно. Тебе совершенно не льстит внимание поклонниц. Тебе наплевать на овации! На почести, которые тебе оказывают. На личное расположение Его величества. На то, что великий князь готов ловить каждое твоё слово, а великая княжна полжизни отдала бы за то, чтобы провести вечер наедине с тобой! Тебе всё это совершенно безразлично.

— Совершенно, — честно сказал я. — Вот, вообще. Я с огромным удовольствием уступил бы почести кому угодно… Слушай. Давай-ка мы вот как поступим. Немедленно прекратим это, — я указал на близняшек, — а потом дождёмся прорыва Тьмы. Прорыв закрою я, но в академии скажу, что его закрыл ты. Идёт?

— Не смей говорить со мной, как с грудным младенцем! — взревел Жорж. — Я сам стану победителем Тьмы! Сам!

Вихри над головами близняшек сходились всё ближе. Я не знал доподлинно, как остановить ритуал, но был уверен, что сумею это сделать. Если только Жорж подпустит меня к площадке. Если отпустит Свету, отвлечётся хоть на секунду…

— Государю императору — ура!

Вас когда-нибудь толкала под локоть двухкилограммовая чайка, несущаяся на полной скорости? Меня тоже нет. Но, вероятно, я поступил бы так же, как Жорж — выронил кинжал. Если острое лезвие и царапнуло Свету по горлу, то вряд ли нанесло серьёзный урон.

А я ринулся к близняшкам. Не придумав ничего другого, заставил цепь удлиниться и хлестнул ею по вихрям — уже почти слившимся друг с другом. Понятия не имею, какого эффекта ждал, действовал на чистой интуиции.

Но получилось эффектно. В том месте, где светового столпа, залившего каменную площадку, коснулась сабля Жоржа, этот свет почернел. А моя цепь произвела прямо противоположный эффект. Там, где она прорубила почти слившиеся вихри, в них будто ударила нестерпимо яркая белая молния.

Я ухватил близняшек за плечи — Злату левой рукой, Агату правой, — и отшвырнул их друг от друга.

Снова удар молнии — теперь в то место, где только что стояли девчонки. И вопль — слишком хорошо мне знакомый для того, чтобы остаться неузнанным. Тысяча демонов преисподней взвыли одновременно.

Я успел сделать шаг назад. Это меня спасло.

Отброшенные друг от друга близняшки синхронно поднялись и повернулись ко мне. В глазницах девушек плескалась Тьма. А в руках они держали светящиеся серпы.

До сих пор видеть личное оружие близняшек мне не доводилось. Ну и сражаться с голыми девицами не доводилось тоже, чего уж греха таить. Если не считать постельных баталий, конечно. Однако здесь и сейчас любовными утехами не пахло. Превратиться в единое целое близняшки не успели. Зато, судя по всему, Тьма успела проникнуть в них. Она пыталась выплеснуться наружу и тянула ко мне щупальца.

Прорыв. Как и предсказывала Света. Проведение ритуала, видимо, ускорило его приближение.

— Ну же, Барятинский! — Жорж взмахнул саблей — в очередной попытавшись снести голову Джонатану и потерпев неудачу. — Ты, кажется, собирался одолеть Тьму⁈

Близняшки синхронно сделали шаг ко мне. Демонически заголосили:

— Ты посмел помешать нам!

— Ты не позволил нам объединиться!

— Умри!

Они взмахнули серпами. То, что действовали синхронно, внушало какой-то первобытный ужас. Точнее, могло бы внушить — неподготовленному к такому зрелищу человеку. Я же наблюдал этих милых малышек не первый день. И догадывался, к чему готовиться.

Моя цепь прянула вперёд и захватила оба серпа. Рывок. Я притянул близняшек друг к другу.

Тут же накинул поверх двух обнаженных тел ещё несколько витков — стягивая их плотнее.

Тьма ненавистно зашипела девичьими голосами. Она ещё не окрепла как следует. Прорыв только начинался. Теоретически, у меня были шансы справиться в одиночку. Теоретически…

Я едва успел уйти от рубящего удара сзади. Одной рукой удерживая цепь, развернулся так, чтобы встать к противнику лицом.

И увидел, что мой единственный боец из сражения выбыл. Джонатан трепыхался на земле, опутанный магической сетью. Он пытался вырваться, взлететь, но только запутывался ещё больше. А Жорж, с саблей в руках, стоял напротив меня.

Он снова нанёс рубящий удар, заставив меня отпрыгнуть в сторону.

Руку, удерживающую цепь, дёрнуло так, что едва не вырвало из плеча. Я понял, что близняшки освободились. Снова развернулся — так, чтобы оказаться лицом ко всем троим. Понял, что мне чего-то мучительно не хватает. Точнее, кого-то. По сложившейся традиции в битвах мою спину прикрывала Кристина.

Сейчас рядом не было не только её, но никого из моих Воинов Света. Я один — против троих.

Близняшек между тем продолжала окутывать Тьма. Так же, как это было с цесаревичем, оборачивала их тела чёрными коконами. Из коконов ко мне потянулись щупальца.

Одной рукой — опутать эти щупальца цепью, налитой истинным Светом. Другой — поставить Белое Зеркало, отбивая удар Жоржа. Он, видимо, решил сменить тактику и подключил магию.

Интересно, на сколько меня хватит?..

Вместо отрубленных щупалец Тьма мгновенно отрастила новые. Сила близняшек росла на глазах. Мои силы — таяли. Не знаю, какой магический уровень был сейчас у Юсупова, но моего Белого Зеркала хватит едва ли на то, чтобы отразить ещё одну атаку. В этот раз Тьма серьёзно подготовилась к встрече.

— Я сделаю это, Барятинский! — крикнул Жорж. — Я скормлю тебя Тьме! — он снова рубанул саблей, пытаясь отсечь мне голову.

Моя цепь прянула к нему. Обвила саблю, я попробовал её вырвать — и не сумел. Вместо этого понял, что меня самого захватили сзади щупальца Тьмы. Плечи обожгло. Китель задымился.

С непередаваемой тоской заорал по-чаячьи Джонатан — он по-прежнему не мог выбраться из сети.

— Может быть, ты хочешь сказать последнее слово? — предложил Жорж. — Тогда говори быстрее, жить тебе осталось — считанные секунды.

— Ты дурак, Юсупов, — сказал я. — Хорошо, что твой отец не дожил до этого дня. Если бы он увидел, что ты продался Тьме, помер бы повторно. От расстройства.

— Не смей поминать моего отца!!!

— Ты хотел услышать моё последнее слово. Я сказал.

— Сожри его! — взвизгнул Жорж. — Сожри, сожри немедленно!

Нечто похожее, наверное, испытывает человек, которого заживо растворяют в кислоте. Боль охватила меня всего. Сразу, всё тело.

Я закричал — и не услышал собственного крика. В глазах потемнело. Последнее, что успел увидеть — мелькнувшую над головой вспышку.

— … Господин Барятинский, очнитесь!.. Константин Александрович!..

Я понял, что меня хлопают по щекам. Не для того, чтобы обидеть — пытаются привести в чувство. А в следующую секунду узнал голос.

— Василий Фёдорович? — выговорить это получилось с трудом, но Калиновский меня понял.

— Да, да, — обрадовался он. — Как вы, Константин Александрович?

Я разлепил тяжёлые веки.

Потряс головой, прислушался к себе. Решил:

— Жить буду. Что здесь?

Поднялся резче, чем следовало — тело повело, и я снова чуть не упал. Калиновский придержал меня за локоть.

— Осторожнее, Константин Александрович! Вот, выпейте! — он протягивал мне какую-то склянку. — Это придаст вам сил.

Кажется, мне уже доводилось видеть такое снадобье — им угощала Юсупова лекарша из академической клиники. После того, как Жорж разнёс вдребезги измеритель магического уровня и сам едва не погиб. Впрочем, из рук Калиновского я принял бы что угодно, этот человек не раз и не два доказывал свою преданность. Я запрокинул голову и влил в себя зелье. Полегчало. В следующую секунду я вскочил на ноги.

Каменной площадки и развалин древнего театра больше не было. Поле битвы засыпало каменными осколками, а над ними клубилась Тьма.

Я увидел всех своих воинов. Платона, Анатоля, Андрея, Мишеля и Полли.

Андрей и Мишель из битвы уже выбыли — я увидел их тела, распростертые неподалеку. Платон, Анатоль и Полли держались. Пока.

— Прошу вас, Константин Александрович, — проговорил ректор. — Умоляю, остановите это!

Он впервые так близко наблюдал битву с Тьмой, и глаза его были наполнены ужасом. Для неподготовленного человека — жутковатое зрелище, согласен. Мои бойцы пытались атаковать Тьму. Но удары отбивал Жорж Юсупов.

Для того, чтобы восстановить предыдущие события, провидческих навыков не требовалось. Кто-то из моих Воинов — вероятнее всего, Мишель — почувствовал прорыв Тьмы и увидел, что меня нет в комнате. Побежал к Платону, тот бросился к старинному другу Калиновскому. Калиновский прокинул портал из академии в Павловск. Мои бойцы успели вовремя — опоздай они хоть на минуту, и ректору уже некого было бы исцелять.

Отряд пытался бороться с Тьмой, но проигрывал. Потому что в этот раз Тьма пришла не одна. На её стороне были близняшки — которым не хватило до слияния в единую тёмную сущность буквально нескольких секунд, — и Жорж. В голове которого варилась такая каша, что сам чёрт не расхлебает.

Близняшек уже и видно не было, вместо них справа и слева от Жоржа танцевали два кокона, состоящих из первозданной Тьмы. Личное оружие они, впрочем, не потеряли. Правый кокон вдруг метнул серп. Анатоль попытался вмешаться, но не успел. Серп перебил оружие Полли — лук. Раньше, чем Полли успела выпустить стрелу.

Жорж захохотал. Мощный магический удар — тот самый, видимо, что уже испытал на себе я, — и Полли кубарем полетела с ног. С прочими моими бойцами Юсупов, очевидно, расправился тем же способом. Теперь на ногах остались лишь Платон и Анатоль.

Серп, вылетевший из правого кокона, я успел поймать цепью.

— Капитан! — торжествующе крикнул Анатоль. — Мы знали, что ты…

Он не договорил. Юсупов ударил снова. Я успел вытолкнуть друга из-под клинка в последний миг.

Процедил:

— Не отвлекайся! Энергия!

Моя цепь прянула вперёд, стягивая между собой два чёрных кокона и Юсупова. Налилась нестерпимо ярким светом. Тьма обиженно зашипела, Юсупов попытался взмахнуть саблей.

Платон и Анатоль встали позади меня. Свет усилился. Тьма заорала уже совершенно по-человечески, на секунду мне показалось, что узнаю голоса близняшек.

Чёрные коконы таяли, но не сдавались. Ещё чуть-чуть… Я попытался усилить поток энергии.

— Прости, Капитан, — прохрипел из-за спины Анатоль.

Падения я не видел, но понял, что моего друга с нами больше нет. Анатоль, истощив себя до предела, упал.

— Я буду держаться, сколько смогу, — прохрипел Платон. — Мы не можем выпустить это в мир! Второго шанса уже не будет.

Я вспомнил вдруг, что так ни разу и не удосужился спросить, каков магический уровень моего учителя. Наверняка выше, чем мой. Жаль, что здесь и сейчас исход поединка решает не уровень.

А чёрные коконы между тем как будто получили дополнительную подпитку. Они вновь налились чернотой, окрепли и навалились на витки цепи. Принялись переползать через них — как будто разваливались надвое, перерезанные цепью, и тут же срастались вновь с внешней стороны.

В цепь хлынула энергия. Я понял, что это последний рывок Платона. Стянул цепь, как мог. Коконы взвизгнули. На несколько секунд показалось, что смогу их удержать… Но, увы — лишь показалось.

— Держитесь, Капитан Чейн, — услышал я. — Вы обязаны. Вы — последний шанс этого мира!

В следующую секунду я понял, что Платона за моей спиной больше нет. Я остался один.

Юсупов тоже это понял. Довольно ощерился. Пообещал:

— Уже недолго, — и рванулся вперёд, пытаясь ослабить удерживающие его витки цепи.

— Господин Юсупов! Остановитесь!

Про Калиновского я успел забыть — как вычеркнул бы из участников боевых действий любое гражданское лицо. Рявкнул:

— Отойдите! Вы не понимаете, что происходит!

— Прекрасно понимаю, увы.

Калиновский укоризненно вздохнул — так, как вздыхал бы у себя в кабинете, распекая нерадивого курсанта. Юсупов для него, собственно, и был таким курсантом — несмотря ни на что. Он искренне считал этого сумасшедшего, по самую маковку налитого Тьмой, глупым мальчишкой, связавшимся с плохой компанией.

— Георгий Венедиктович! Я прошу вас немедленно это прекратить.

— А я в кои веки готов присоединиться к требованию Барятинского, — лицо Жоржа перекосила злая ухмылка. — Отойдите подальше, господин Калиновский! То, что сейчас произойдёт, может задеть и вас. А я хочу, чтобы вы стали свидетелем моего триумфа.

— Давно ли позор стал называться триумфом?

— Позор⁈ — взвизгнул Жорж. — Я одолею Тьму!

— О, нет. Это Тьма одолеет вас! Собственно, уже почти одолела. Взгляните на ваш браслет.

Я давно заметил, что браслет на руке Жоржа изменился. Прежде — золотой, сейчас он налился алым цветом раскаленного металла. Созданный самым сильным магом Империи, браслет плавился на глазах, но пока ещё держался. По запястью Жоржа тёк раскалённый металл — но Жорж этого, казалось, не замечал. Ни жара, ни боли.

— Ваш разум помутился настолько, что вы перестали отдавать себе отчёт, что натворили, — говорил Калиновский. — Вы лишили сил своих сокурсников. Своего преподавателя. Если я не отступлю — а я не отступлю, я буду сражаться бок о бок с господином Барятинским до конца, — та же участь постигнет и меня. И я прошу вас — одумайтесь! Пока не поздно.

В руке Калиновского появилась указка. Обыкновенная учительская указка, из тех, что использовали на уроках все преподаватели. Она стремительно налилась призрачным светом личного оружия. Калиновский коснулся указкой моей цепи.

— Моя сила — в вашем распоряжении, Константин Александрович, — услышал я. — Я — не воин, увы. Но…

— Замолчите, — приказал я, — не тратьте силы, — и направил энергию Калиновского в цепь.

Чёрные вихри снова по-девчачьи взвизгнули. Отпрянули назад.

— Не смейте мне мешать! — завопил Жорж. — Вы — глупец, господин Калиновский! Вы ничего не понимаете! Я — тот, кто остановит Тьму!

— Увы, мой мальчик. — Калиновский побледнел. Слова он выговаривал с трудом, но звучали они спокойно и твёрдо. — Вам её не остановить. Вас попросту обманули. Если бы не браслет, который оказался на вашей руке стараниями господина Барятинского, Тьма бы уже прорвалась.

— Молчать! Вы все твердите одно и то же! Вы просто завидуете мне!

Больше Калиновский ничего не сказал. Обессиленный, повалился на землю у моих ног.

— Молодец, — похвалил Юсупова я. — Однокурсники, преподаватель — а теперь и ректор.

— Они сами виноваты! — в глазницах Жоржа появилась Тьма.

— Ну, конечно. Все вокруг идиоты, один ты молодец.

— Это — во имя благой цели!

— На суде расскажешь, ага.

— Меня не будут судить!

— Ну да. За убийство восьми человек — медаль дадут. Ты понимаешь, что ты сделал? Девиз твоего рода гласит: «Служи семье, служи Отечеству».

Я вдруг вспомнил слова Звягина. Его отчаянный выкрик: «На самом деле, Жорж совсем не такой! Юсуповы всегда были верны государю!»

— В тот день, когда мы пришли в академию… В самый первый день, когда стояли на площади — зелёные первокурсники, — Калиновский сказал, что теперь наша семья — здесь. А ты одного за другим истребил восьмерых членов своей семьи. И сейчас убьёшь девятого.

Я не лгал ни единым звуком. После того, как упал Калиновский, лишился последней поддержки. Мои силы таяли на глазах. Едва ли продержусь дольше минуты — а помощи ждать больше неоткуда. Второго отряда Воинов Света не существует.

При упоминании девиза Юсуповых Жоржа перекосило.

— Не смей говорить о нашем девизе!

— Да успокойся. Скоро я замолчу навсегда. Ты ведь этого хочешь? Это почитаешь высшей доблестью? Убить своего товарища? Чтобы не осталось никого, кто знал бы, что ты продался Тьме?

— Я не продался!

— А как это называется? Ты отдал Тьме своих сокурсников, преподавателя, ректора. А она дала тебе силы. Товар в обмен на товар.

— Я одолею Тьму!

— Повтори ещё раз, плохо слышу. С первых десяти не разобрал. Или, лучше — покажи мне, как ты это сделаешь. Потом тебе уже ничто не помешает меня убить. Я почти обессилен, драться не смогу.

Жорж довольно усмехнулся.

— Убери цепь — и я это сделаю. Одолею Тьму у тебя на глазах.

Терять мне было нечего. Я убрал цепь.