Перед рассветом

Глава 4

— Ну, Костя, — снисходительно начал было Мишель, — это ведь просто… — и осекся.

— Что замолчал? Дошло? — хмыкнул я.

— Не может быть! Неужели Жорж пытался освоить эти заклинания?

— Нет, ну что ты. Ему просто нечего было почитать перед сном.

— Но это же очень опасно! Он мог погибнуть!

— А лупить по мне со всей дури магией — не опасно? А вызывать меня на дуэль?

— Н-да, действительно, — пробормотал Мишель. — Жорж в последнее время был какой-то странный. Но, тем не менее! Взгляни на эти заклинания — они очень сложные! — Мишель принялся листать брошюру. — Здесь, конечно, напрямую не указано, какой магический уровень необходим, но догадаться можно. Вот, например: «Для проведения ритуала потребно поднять с погоста особу женского полу, молодого возраста, при жизни не познавшую мужчины».

— Да уж, задачка, — согласился я. — Покойницу ведь не спросишь, как там у неё обстояло с мужчинами. Поднимешь — а окажется, что всё уже познано. И что делать? Обратно закапывать?

Мишель поморщился:

— Ох уж эти твои шуточки! Я говорю о том, что одно только поднятие усопшего — это Запретная магия! Предполагающая очень высокий уровень, думаю, что не ниже двенадцатого. И все остальные заклятия, о которых здесь рассказывается, не менее сложны. Ни у кого из наших курсантов такого уровня магии просто нет — потому сборник и не уничтожили. На мой взгляд, ничего опасного эта брошюрка из себя не представляет. Ни Жорж, ни кто-либо другой просто не смог бы воспользоваться ни одним заклятием.

— Тем не менее, Тайная канцелярия сей труд из библиотеки изъяла, — напомнил я.

Мишель пожал плечами:

— Канцелярские — известные параноики. Им только дай что-нибудь запретить.

— Угу, — задумчиво проговорил я. — Только дай… — и по узкому проходу между стопками книг пробрался к полкам.

Полки были забиты так тесно, что корешки книг составляли как будто одно целое, единую вертикальную поверхность. Эта поверхность здорово запылилась. И я, присмотревшись, разглядел нарисованные на ней ритуальные знаки. Круги, звёзды, треугольники и прочую дрянь. Кто-то чертил пальцем по пыльным корешкам так же, как мог бы рисовать на полу или стене.

— Не смог бы воспользоваться, говоришь? — переспросил у Мишеля я. — Ну-ну.

Вздохнул. Мишелю, пожалуй, завидовал. Он мог себе позволить заблуждаться и наивно думать, что у Жоржа ничего не получится — из-за недостаточного магического уровня. А я-то твёрдо знал, что магией Жорж переполнен по самое не могу! И судя по тому, что мы сейчас видели, явно пытался провести какой-то ритуал.

Что за ритуал? Получилось у Жоржа или нет? Чёрт его знает. Знаки, выписанные на пыльной поверхности, мне ни о чём не говорили. Но что-то подсказывало — уложив Жоржа в погреб к Мурашихе, я поступил правильно. Вряд ли он промышлял тут чем-то, полезным для здоровья Константина Барятинского.

— Ладно, — решил я, — уходим. Больше здесь делать нечего. А это — заберу с собой. — Я сунул брошюру за пазуху. — На свежую голову посмотрю, поищу знаки, которые рисовал Жорж — глядишь, соображу, что он тут исполнял по ночам… Ты готов?

Мишель с облегчением кивнул. Он, конечно, крепился изо всех сил, но заметно было, что не терпится отсюда убраться. Всё-таки в злостных нарушителях дисциплины никогда не ходил — не чета мне, грешному. Опасался нарваться на дежурного преподавателя.

— Поехали, — скомандовал я.

Прошёл сквозь стену и оказался перед дверью в хранилище, с внешней стороны. В ту же секунду китель на мне заискрился. Я выдернул из-под него брошюру и увидел, что она окутана магическими искрами.

— Что за чёрт⁈ — я недоуменно смотрел на книжицу. Магическое сияние вокруг неё разгоралось всё ярче.

Мишель ахнул.

— Верни брошюру на место, скорее! Её, видимо, нельзя выносить из хранилища. На всём, что там лежит — охранное заклинание!

Я выругался и метнулся сквозь стену обратно. Положил брошюру в ту же стопку, из которой взял, и снова выбрался в помещение библиотеки. Мы с Мишелем вернули на место отодвинутый стеллаж. Бросились к выходу.

Поздно: в коридоре загорелся свет. А в конце коридора показалась фигура дежурного преподавателя.

Мишель рядом со мной охнул.

— Бежим! — скомандовал я.

Мы рванули обратно. Я захлопнул дверь. Кивком показал Мишелю на ближайший шкаф. Тот не стал переспрашивать — молча бросился к нему.

Вдвоем мы подтащили тяжёлый шкаф к двери. Теперь открыть её быстро не получится. Дежурному придётся применять магию.

— Сюда, — приказал я.

Бросился к окну. Распахнул и вскочил на подоконник. Второй этаж… Ну, хоть в чём-то повезло.

Я спрыгнул с подоконника вниз. Обернулся на Мишеля. Он замешкался, с опаской глядя вниз.

— Прыгай, — сказал я. — Тут невысоко!

Мишель вздохнул, зажмурился и прыгнул.

И в ту же секунду взвыл.

— Что⁈ — я бросился к нему. — Ногу подвернул?

— Нет. Но тут колючки. И крапива. Кажется…

— Так смотреть надо, куда прыгаешь! Ты прямо в розы сиганул.

— Шиповник.

— Что?

— Это не розы, а шиповник.

— Да хоть кактусы! — взбеленился я. — Вылезай уже! Кого ты там — преподавателя ждёшь⁈ — протянул Мишелю руку.

Он ухватился за мою ладонь и выбрался из кустов.

Мы бросились бежать к учебному корпусу. Через минуту в библиотеке загорелся свет.

— Он поймёт, что мы выбрались в окно! — пискнул Мишель. — Он нас увидит!

— Да и чёрт с ним, — на бегу отозвался я. — Издали, со спины — не разглядит, кто.

— Господа, немедленно остановитесь! — раздался нам вслед густой бас.

Войцеховский. Тучный, одышливый преподаватель физики. Прыгать в окно и догонять нас уж точно не станет.

— Угу. Вот прямо сейчас всё бросим и остановимся, — буркнул я. — Ты чего? — заметил, что Мишель припадает на ногу.

— Колено расшиб, — Мишель кусал губы. — Но ничего, потерплю.

Брючина у Мишеля была порвана. В темноте не видно, но коленку он, похоже, рассадил здорово.

С моего плеча вдруг сорвался Джонатан. В несколько взмахов могучих крыльев оказался далеко впереди нас и исчез в жилом корпусе.

— Быстрее, — приказал Мишелю я. — Нам надо оказаться в комнатах раньше, чем Войцеховский позвонит наставникам и прикажет ловить нарушителей дисциплины.

Мы добежали до чёрного хода жилого корпуса. Окно на третьем этаже вдруг распахнулось.

— Костя? — ахнула Полли. — Мишель? — она, в ночной рубашке, высунулась из окна. — Что вы здесь делаете⁈ Костя, твой фамильяр каким-то непостижимым образом оказался…

— Да знаю я, что он сквозь стёкла летать умеет, — оборвал я. — Мишель разбил колено. Через час постарайтесь оба выбраться на чёрную лестницу. Ссадину надо залечить, иначе завтра утром на построении Мишеля точно спалят.

— Я могу прямо сейчас… — начала была Полли.

— Нет. Прямо сейчас они будут проверять комнаты. Нужно дождаться, пока всё утихнет. Ты поняла?

— Да. А что…

— Всё, Полли! Через час, — и я потащил Мишеля в корпус.

Выглянув в коридор из-за двери чёрного хода, мы увидели, что наставника нет.

— На звонок отвечать пошёл, — сказал я. — Войцеховский добрался до телефона. Быстрее!

Через полминуты я уже был в своей комнате. За перегородкой возился Мишель. Еще через минуту в коридоре послышались шаги наставника. Судя по доносящимся звукам, он проверял каждое помещение.

Я выдохнул. Успели.

Утром на построении Мишель был как новенький. Увидев меня, демонстративно подпрыгнул — показывая, что с ногой всё в порядке. Значит, излечение прошло удачно, молодец Полли. Хотя бы одной разборки касательно нарушения дисциплины удалось избежать.

Понятное дело, что если бы дошло до разборок, то я отправился бы напрямую к Калиновскому. Отвел бы его в книгохранилище и рассказал о своих подозрениях. Но поднимать тему Жоржа без убедительной причины мне категорически не хотелось. А способов раздобыть брошюру, которую изучал Жорж, существует немало. Название я запомнил.

— Сборник ритуальных заклинаний под редакцией Сальникова? — удивленно переспросил Витман. — Могу узнать, для чего вам понадобилось сочинение, запрещенное цензурой еще в незапамятные времена?

— Пока нет, — честно сказал я. — Пока я сам толком не знаю, зачем оно мне понадобилось. Как только что-то пойму, сразу же сообщу вам. А сейчас прошу извинить, мне пора на занятия, — и положил трубку.

Что ж. Подождём, пока Витман раздобудет сборник. Вряд ли у него это займёт много времени.

— Костя, ты уже придумал, как нас объединить?

Я медленно повернул голову и посмотрел на Злату, которая пожирала меня горящими глазами. У нас только что закончились занятия по фехтованию, где злобный преподаватель решил использовать меня в качестве чего-то среднего между чудесным экспонатом и куклой для битья.

Его, наверное, можно было понять: придя в этот зал год назад не знающим, с какой стороны браться за рапиру, сейчас я превзошёл мастерством уже многих. И преподаватель, тридцатилетний француз по фамилии де Бюсси, останавливаться на достигнутом не собирался. Он был хорошим учителем, а я, как способный ученик, вызывал у него навязчивое желание развивать мои навыки дальше.

Иными словами, на меня нападали все, а я делал то, что привык: не позволял нападающим меня убить.

Для курсантов посыл был такой: «Вот к чему вам всем следует стремиться! Будьте как господин Барятинский!». Как учитель учителя, я де Бюсси понимал и не спорил.

Стоически выдержал битву и даже никого не покалечил. Только Андрей, как наиболее подготовленный и упоротый из всех, получил царапину на лице в опасном соседстве с глазом. Царапину сразу после занятия залечила Полли, наградив меня взглядом типа «фи таким быть, Костя! Сначала — Мишель, теперь — Андрей! Нехорошо.»

И вот — Злата. Она даже неуклюже поставила глушилку. Очень неуклюже. Обычно её ставят, отойдя куда-нибудь в укромный угол. Ну или, по крайней мере, там, где вблизи не окажется посторонний человек. А сейчас мы со Златой стояли в дверях зала, и мимо нас шли курсанты, один за другим — проходя через глушилку и даже не зная, что она существует.

— А где твоя вторая половинка? — спросил я.

Злата моментально покраснела и как-то странно на меня взглянула. Приехали, блин…

— Я, вообще-то, имел в виду Агату, — уточнил я. — А вот эта реакция — это ты так рада меня видеть, или Агата сейчас занимается чем-то романтическим с его высочеством?

Вот что хорошо в аристократической среде — можно быть на девяносто девять процентов уверенным, что дальше невинной романтики дело у ребят не зайдёт. В моём мире — а под своим миром я понимаю не только вселенную, из которой пришёл, но и те круги, в которых вращался, пока рос, — мальчики и девочки очень рано понимали, что делать со своими причиндалами, и не стеснялись это знание применять. Отсутствие культуры, воспитания и инстинкт размножения, выкрученный обстоятельствами на максимум, делали своё дело. Поэтому в беспризорниках в моём мире недостатка не было никогда.

Здесь же имелись и воспитание, и культура, а быстро размножаться вот прям здесь и сейчас аристократам было попросту ни к чему. У них было всё: время, деньги, перспективы. Они могли позволить себе насладиться сначала влюблённостью, потом — любовью, ну а уж когда придёт пора — то и всем остальным. Ну, по крайней мере, спариваться в тёмных углах сын императора с юной аристократкой точно не станет. А уж протащить оную к себе или зайти к ней на этаж, гипотетически, вовсе невозможно.

Я лично знал только один путь, которым пользовался несколько раз, навещая Кристину. К слову, и она тоже однажды пробиралась ко мне. Правда, каким образом — не сказала. У девушки, мол, должны быть свои тайны. Как будто у Кристины и без того было мало тайн…

Впрочем, ни в одну из тех встреч у нас до самого интересного дело не дошло. Кража личных вещей, угрозы убийством… В общем, одни лишь заигрывания — ничего серьёзного.

— Агата с Его высочеством отправились прогуляться в парк, — пролепетала Злата. — Я… Они не… То есть…

— Ясно, — перебил я.

Картина, в целом, действительно была ясна. У Златы началось всё с чисто прагматического интереса — родители указали ей на меня как на человека, который поможет снять родовое проклятие, или что уж там это такое. Но бедной девочке не повезло — почти сразу подпала под воздействие моего сокрушительного обаяния. Грех её за это винить, конечно. Редкая птица могла самостоятельно выбраться из-под этого обаяния. Пока что это удалось только Полли — но Полли я сам активно помогал, потому что своим сталкерством госпожа Нарышкина доставляла мне проблем не меньше, чем Жорж. Ну и, наверное, вторым номером можно назвать Кристину — которую от греха вообще услали в Париж. Я лично до сих пор не уверен в том, что Витман сам верил в им же озвученную мотивацию. Так бы и сказал, что испугался за целостность дочки. Предпочёл отправить Кристину одну сражаться с Тьмой, вместо того чтобы оставить наедине с таким демоном-искусителем, как Константин Барятинский.

— Ясно, — снова вздохнул я. — Отойдём?

Злата позволила увести себя в сторонку. Выходящие из зала Анатоль и Долгополова посмотрели на нас со значением и пониманием. Впрочем, на лице Анатоля читалась ещё и зависть. Наверняка думал: «Ну вот, теперь этот негодяй ещё и близняшек себе загребёт!»

— Самое смешное, — сказал я, — что ваша с Агатой тайна — не такая уж тайна.

— Что? — Теперь Злата побледнела. — Почему? Вы проговорились?

— Нет. Просто заметил, что примерно все воспринимают вас как одно целое. Самое частое наименование, которое я слышу — «близняшки». Пожалуй, единственный человек, который действительно вас различает — это его высочество.

— Мы так старались быть непохожими, — наклонила голову Злата. — Даже волосы специально покрасили в разные цвета.

— Однако до недавних пор держались вместе, одинаково учились и хромали на одну и ту же ногу, когда кто-то из вас спотыкался, — усмехнулся я.

— Мы впервые оказались в большом мире! — воскликнула возмущённая неблизняшка. — Конечно, нам с Агатой приходилось держаться вместе! А не хромать мы не могли, потому что…

— Да не надо передо мной оправдываться, — отмахнулся я. — Над вашей проблемой я думаю. Пока есть только одна идея.

— Какая? — подалась вперёд Злата.

— Раздеть вас, положить друг на дружку и чем-то сильно придавить сверху.

Злата отстранилась. Взгляд её потух. Ну вот, сейчас обидится и уйдёт. А то ещё и извращенцем назовёт. В аристократическом обществе мой утонченный юмор почему-то мало кто понимает.

— Шутить изволите, господин Барятинский? — вздохнула Злата.

— Ну, я не то чтобы…

— Вы думаете, мы не пытались?

Я поперхнулся своими жалкими оправданиями.

— Эм… Что?

— Разумеется, мы пытались! Но это не работает!

— Вы… — запнулся я. — То есть, вы серьёзно — пробовали?..

— Совершенно серьёзно. Проводили испытания в дровяном сарае. Разделись, легли друг на друга, а мальчик, который нам помогал, опустил сверху дубовую колоду на верёвке.

Я потёр лоб ладонью.

— И по сколько вам было лет? Включая мальчика?

— Лет по тринадцать, кажется. Какое это имеет значение? Мы не добились ничего!

— Совсем ничего? — уточнил я.

— Ну, разве что мама, войдя в сарай, упала в обморок. И мальчика — он был сыном конюха — потом за что-то выгнали. Хотя он ни в чём не был виноват!

— Ясно, — кивнул я с каменным лицом. — Значит, этот вариант мы вычёркиваем.

Я произнёс это так, будто у меня был целый блокнот, исписанный вариантами. И мой тон, как ни странно, на Злату подействовал.

— Я так надеюсь на вас, господин Барятинский, — сложив руки перед собой, сказала она. — Прошу, поспешите!

— А могу спросить, куда мы торопимся? — заинтересовался я. — Вы жили как одно целое шестнадцать лет, уже должны были привыкнуть. Ясно, конечно, что здесь, в обществе, возникают разные неудобства…

— Я боюсь за Агату! — воскликнула Злата.