Перемены

Глава восемнадцатая

Миссис Спанкелкриф — домовладелица, каких не бывает. Проживает она на первом этаже старой многоэтажки. Из квартиры выходит редко, почти глуха и, как правило, не сует нос в мои дела, пока я плачу за жилье — что в последнее время я делаю достаточно исправно. День в день, если не раньше.

Небольшая армия нечеловечески сильных зомби, взявшая приступом мою квартиру, не сумела ее разбудить. Возможно, потому, что они проделали это уже после того, как она легла спать, то есть после захода солнца. Пожалуй, полицейские с фэбээровцами произвели больше шума, поскольку, когда Молли зарулила Жучка на стоянку перед домом, я увидел, как миссис Спанкелкриф поднимается от входа в мою полуподвальную квартиру — медленно, тяжело опираясь на палку. Одета она была в подобие голубой ночной рубашки с накинутой поверх шалью — ночи в октябре у нас в Чикаго уже прохладные. Взгляд ее голубых глаз настороженно шарил по сторонам.

— Ну наконец-то, — недовольно проговорила она. — Я вам весь вечер названивала, Гарри.

— Извините, миссис Эс, — вздохнул я. — Меня дома не было.

Не уверен, что она меня хорошо расслышала, но голова у нее работала как надо.

— Разумеется, вас не было, — парировала она. — Что это произошло с вашей новой дверью? Почему она открыта нараспашку? Случись одна из этих дурацких гроз, и вас зальет, а тогда стены заплесневеют быстрее, чем вы «мама» успеете сказать.

Я развел руками и заговорил так громко, как только мог, не срываясь на крик.

— Тут имело место недоразумение с полицией.

— Нет, — возразила она, — у меня с полицией никаких проблем. Пока вы снимаете жилье, за весь ущерб недвижимости отвечаете вы.

Я вздохнул.

— Завтра же все починю, — пообещал я.

— Так я не столько сержусь, сколько удивляюсь, Гарри. Вы ведь, в общем-то, славный молодой человек, Гарри. — Она подслеповато покосилась на Молли, Сьюзен и Мартина. — Ну, как правило. И вы почините все быстро, потому что погода-то плохая.

Я одарил ее полной — как я надеялся — осознания вины улыбкой.

— Я починю дверь, мэм.

— Вот и хорошо, — кивнула она. — Не сомневалась. Я загляну к вам на днях, проверю.

Из темноты возник Мыш; он почти не задыхался после пробежки наперегонки с Жучком. Первым же делом он подошел к миссис Спанкелкриф, сел и протянул ей правую лапу. Роста миссис Спанкелкриф такого маленького, что ей почти не пришлось наклоняться, чтобы обменяться с ним рукопожатием. Она улыбнулась ему и дружески потрепала по загривку.

— По тому, как человек обращается со своей собакой, можно многое сказать о нем самом, — заметила она.

Мыш подошел ко мне, блаженно вздохнул и привалился боком к моему бедру, едва не сбив с ног.

Миссис Спанкелкриф удовлетворенно кивнула и уже повернулась, чтобы идти, но в последний момент застыла, словно припомнив что-то, а потом снова обернулась ко мне, порылась в кармане и достала из него белый конверт.

— Чуть не забыла. Это лежало у вас перед входом, Гарри.

Я с вежливым кивком взял конверт.

— Спасибо, мэм.

— Не за что. — Она поежилась и плотнее закуталась в шаль. — Куда только мир катится… вон, уже двери людям выносят.

Я покосился на Молли — та кивнула и подхватила миссис Спанкелкриф под руку.

— Да благословит тебя Бог, детка, — вздохнула моя домовладелица. — Что-то подустала я, даже с тростью.

Молли повела ее к главному входу в дом. Мыш немедленно спустился к моей двери, внимательно повел носом и, повернувшись ко мне, вильнул хвостом. Значит, никаких сюрпризов внутри меня не ожидало. Я зашел, взмахом руки и заклинанием зажег свечи и камин, после чего вскрыл конверт.

Внутри обнаружился сложенный вчетверо листок бумаги и еще один конверт, поменьше, на котором торопливым почерком Люччо было написано: «ПРОЧТИ В ПЕРВУЮ ОЧЕРЕДЬ». Я так и сделал.

С минуту я тупо смотрел на письмо, потом медленно, очень медленно развернул второй листок. Этот был исписан печатными буквами, такими аккуратными, что они походили более на типографский шрифт:

Я перечитал письмо еще раз, медленнее. Потом сел на приступку у камина и постарался взять себя в руки.

«Стид» — прозвище, которое я присвоил Стражу Чандлеру, служившему в охране эдинбургского центра. Подумать, так он вечно встречался мне в непосредственном окружении Анастасии — то стоящим в одиночку на посту, для которого обыкновенно требовалось с полдюжины его коллег, то заваривавшим чай для друзей и командира.

Тот разговор, когда я присвоил ему эту кличку (за пижонский наряд, шляпу-котелок и зонтик… впрочем, кто их, англичан, знает: может, зонтик у них и в порядке вещей) проходил без свидетелей, так что подпись удостоверяла личность писавшего лучше печати. Да и жаргонные словечки тоже были ему свойственны. К тому же я хорошо знал почерк Анастасии — ну, и в довершение всего от листка исходил легкий, но все же уловимый аромат ее любимых духов.

В общем, с учетом обстоятельств письмо представлялось весьма и весьма достоверным.

Из чего следовало, что мы оказались в глубокой заднице.

Своей грозной репутацией Белый Совет был обязан не только способности нанести удар врагу, но и своей экономической мощи. Впрочем, наверное, не требуется гениальных способностей для того, чтобы разбогатеть за несколько сотен лет деловой активности. У Белого Совета имелась целая бригада воинов-экономистов, непрерывно изыскивавших способы защитить вложения Совета от враждебных интересов конкурирующих рас-долгожителей вроде вампиров. Одни такие деньги сами по себе способны купить влияние, и немалое. Ну и, конечно, Совет мог здорово попортить жизнь тем, кто вызовет его неодобрение. Для этого в его распоряжении имелся миллион способов — даже не считая прямого использования магии. В Совет входили люди, умевшие вести жесткую игру с самыми изощренными умами.

В целом Совет представлялся этаким Колоссом — учреждением, крепким, как древнее, но полное жизненных сил, с уходящими глубоко в землю корнями дерево, способное противостоять любому урагану.

Однако вся сила его, все деньги, все влияние покоились на одном основании: на единстве всех членов Совета. Ну, или по крайней мере таким он должен был представляться всему остальному миру. И, как правило, именно так все и обстояло. В мирное время мы могли собачиться друг с другом или обманывать друг друга, но стоило на горизонте показаться врагу, и мы смыкали ряды. Блин, да оно относится даже ко мне — и это при том, что большинству членов Совета я представляюсь этаким подобием Дарта Вейдера. Однако, подозреваю, в конечном счете многим втайне импонирует мысль о том, что Вейдер на их стороне. Меня недолюбливают, но и мне вовсе не обязательно питать к ним особую симпатию для того, чтобы биться бок о бок с ними. Когда дело пахнет керосином, Совет действует заодно.

Вот только сейчас все было по-другому.

Я смотрел на сложенный листок бумаги, и мне вдруг начало казаться, будто я наблюдаю падение огромного дерева. Медленное-медленное — особенно в сравнении с исполинскими размерами — и все же падение, грозящее похоронить все, что окажется под его кроной.

Я здорово устал; возможно, поэтому мысль эта не вызвала у меня никакой особенной реакции. У меня имелась чертова уйма причин бояться до чертиков. Но почему-то этого не происходило.

Сьюзен подошла и остановилась рядом.

— Гарри? Что там?

Я смотрел в огонь.

— Белый Совет не может помочь нам найти Мэгги, — тихо произнес я. — У них у самих творится черт-те что. От них сейчас никакого толка.

После всех мучений, которым они меня подвергали, после всех тех случаев, когда я рисковал ради них своей шкурой, теперь, когда я по-настоящему нуждался в их помощи, я не мог ее получить.

Я тупо смотрел, как мои руки сами собой комкают письма и конверты. Я бросил бумаги в огонь и хмуро наблюдал, как они горят. Я даже не обращал внимания на то, что пламя в камине разгорелось втрое сильнее обыкновенного, до тех пор, пока яркий свет не заставил меня прищуриться. Стоило мне чуть отвернуться от камина, и это подействовало как газовый кран: огонь тут же убавился до обычной интенсивности.

Следи за собой, болван, упрекнул я себя. Как следует следи. Ты все равно что заряженный пистолет.

Никто не проронил ни слова. Мартин угнездился на одном из моих диванов и принялся чистить пистолет, раскладывая детали на журнальном столике. Молли стояла у плиты, помешивая что-то в кастрюле.

Сьюзен села рядом со мной, едва не касаясь меня локтем, и сцепила руки на коленях.

— Что нам теперь остается?

— Отдельные личности, — тихо ответил я.

— Не поняла, — призналась Сьюзен.

— Взятые в целом, люди, как правило, отстой, — пояснил я. — Но это не относится к отдельным экземплярам. Я обращался к Совету. Я рассказал им, что делает Арианна. Я искал у этих людей помощи. Ну, ты видела, что из этого вышло. Так что… Теперь я поговорю с отдельными людьми.

— С кем? — тихо спросила она.

— С теми, кто может помочь.

Я ощутил на себе пристальный взгляд ее темных глаз.

— Некоторые из них, полагаю, не слишком симпатичны?

— Ну, далеко не все.

Она сглотнула.

— Не хочу, чтобы ты ставил себя под удар. Ведь не по твоей вине все это вышло. Если кто-то и должен расплачиваться, пусть уж это буду я.

— Не факт, — возразил я.

— Он прав, — согласился со мной Мартин. — Ну например: ты дорого заплатила за то, что ему не удалось отговорить тебя отправиться в гости к Красной Коллегии.

— Решение принимала я сама, — упрямо проговорила Сьюзен.

— Но не слишком чтобы осознанно, — тихо сказал я. — Ты приняла решение, которое не стоило принимать, потому что не обладала всей необходимой для этого информацией. Я должен был бы дать тебе всю информацию, но не сделал этого. Ну, и вообще, вся та ситуация — не твоих рук дело.

Она устало тряхнула головой.

— Думаю, сейчас нет смысла спорить о том, кто больше виноват.

Мартин начал прочищать ствол пистолета маленьким шомполом.

— Продолжай выполнять задание, — произнес он тоном человека, повторяющего мантру.

Сьюзен кивнула.

— Продолжаем выполнять задание. С чего начнем, Гарри?

— Не «начнем», — поправил я ее. — Я начну. Я спущусь пока в лабораторию, а вы вчетвером посторожите. Только постарайтесь предупредить меня, когда начнутся неприятности.

— Неприятности? Начнутся? — переспросила Сьюзен.

— День сегодня такой.

Молли обеспокоенно оторвалась от своей стряпни.

— Чего вы задумали, босс?

Внутри меня все съежилось, как от ожога, но у меня хватило-таки сил подмигнуть Молли.

— Собираюсь сделать несколько междугородных звонков.