Перемены

Глава тридцать седьмая

Вампиры с Иком двигались быстро, но мне уже приходилось с ними схватываться. Подобно легендарному Локи моим предыдущим соперникам пришлось на собственном опыте убедиться в том, что, какими быстрыми ни были бы твои ноги, мысль все равно быстрее.

Заклятие, которое я держал наготове, сработало, не успели противники одолеть и нескольких футов. Заряд энергии вырвался из моей вытянутой руки и ударил вовсе не в Ика. Повинуясь внезапному озарению, я нацелил его на вампира, который держался сбоку и чуть позади Пожирателя. Вампир явно надеялся остаться в тени своего партнера в момент, когда начнется мочилово — что ж, это было даже разумно.

Я выкрикнул:

— Forzare! — И мое заклятие, сбив вампира с ног, отбросило его прямехонько под ноги Ику.

Когда у тебя нет оружия, чтобы драться с врагом, можно попробовать сделать так, чтобы оружием этим стал сам враг. И когда такое удается, тебе можно позавидовать.

Вампир успел пискнуть, а потом послышались хруст и тяжелые удары. При столкновении Ик запутался в длинных, гибких руках и ногах вампира, полетел на пол и под барабанный бой сердца принялся крушить неожиданное препятствие, даже не потрудившись посмотреть, кого он убивает.

Сьюзен почти мгновенно оценила ситуацию. С невероятной скоростью налетела она на только-только начинавшего подниматься Ика, и палица ее огрела того по затылку, заставив снова грохнуться башкой о каменный пол.

Удар нанес Ику не больше вреда, чем ласковое похлопывание. Он замахнулся на Сьюзен когтями, но та ловко перепрыгнула через него, поджав в прыжке ноги, что вызвало одобрительный рев зрителей-гоблинов. Она приземлилась на манер бейсболиста-раннера и, проскользив по залитым кровью камням, схватила упавшего вампира рукой за горло.

Изуродованное тело лишилось в результате атаки Ика одной или двух конечностей, но еще продолжало слабо трепыхаться. Что ж, его вес затормозил скольжение Сьюзен, и она остановилась в считанных дюймах от зеленого огня, окружавшего площадку нашего поединка.

Поднявшись, Ик резко повернулся, намереваясь броситься за Сьюзен, но тут я вскинул свой жезл, рявкнул:

— Fuego! — и разрядил в него столько энергии, сколько мог пропустить через себя покрытый рунами деревянный стержень. При виде бело-голубого огня, казавшегося особенно ярким на фоне зеленого пламени Эрлкёнигова меча, гоблины вскрикнули — кто от неожиданности, а кто и от страха. Огонь ударил в Ика и выжег дыру размером с хороший арбуз у него на спине. Голова чудища мотнулась назад с такой силой, что почти коснулась затылком позвоночника, и Ик снова на секунду или две потерял равновесие, поскользнувшись в луже крови незадачливого вампира.

Все это время я почти не следил за Сьюзен. Полураздавленный, полурастерзанный вампир отчаянно размахивал оставшимися конечностями и щелкал зубами, изо всех сил цепляясь за жизнь.

Один из ударов пришелся Сьюзен в висок. Она оглянулась, скривив окровавленные губы в свирепой улыбке; темные завитки татуировки проступили на лице, как расползающаяся по воде чернильная капля. Она отбросила в сторону свою импровизированную палицу, обеими руками схватила вампира за горло и уверенным движением сунула его головой в зеленый огонь.

Со стороны огонь казался не жарче обычного костра, однако температура внутри, похоже, мало уступала поверхности солнца. Едва оказавшись в огне, голова вампира просто-напросто взорвалась. Или испарилась, окутав Сьюзен и оставшуюся часть тела большим, темным, отвратительно пахнущим облаком.

— Сьюзен! — крикнул я и отпрянул в сторону, чтобы ненароком не задеть ее своим разрядом в этом облаке. Второй мой выстрел прожег небольшое отверстие в руке Пожирателя, третий прошел мимо, зато четвертый пропахал у него в бедре обугленную борозду шириной с мою ногу. Барабанный бой его сердца не стихал, напоминая басовый барабан какой-нибудь трэш-металлической группы. Мои попадания, похоже, только разъярили Ика еще сильнее, и он ринулся вперед в попытке либо затолкать меня в огонь, либо по крайней мере прижать к огненному кольцу, чтобы я не мог увернуться от его когтей.

Однако или удар по черепу, или один из моих разрядов замедлили Ика. Я бросился ему наперерез, увернулся от занесенной руки и вырвался из приготовленной для меня западни.

До меня вдруг дошло, что на губах моих играет свирепая ухмылка. На бегу я не прекращал палить в Ика, целясь ему в ноги, пытаясь замедлить его еще сильнее. Думаю, почти все заряды пришлись мимо, вспыхивая ослепительным светом при столкновении с зеленым огнем Эрлкёнига. Адреналин в крови до предела обострил чувства, все звуки и краски доходили до меня кристально-ясными, и я вдруг увидел, где у Пожирателя уязвимое место.

Конечно, при том, что двигался он не по-человечески, непривычно для глаза, заметить это было непросто, и все же я сообразил, что атаковать он предпочитает с одной и той же стороны. Я метнулся вбок посмотреть получше, увернулся от огромного кулака, едва не оторвавшего мне голову, и увидел, что на ноге у Ика, сзади, чуть выше колена виднеется обугленный шрам. Будь это смертная плоть и кожа, я бы решил, что это результат ожога раскаленным добела предметом, имеющим форму зубов Мыша. Моя собака-фу несколько раз налетела на Ика во время его поединка с Томасом, и полученные раны угрожали оставить Ика инвалидом. Наверное, именно поэтому ему и пришлось тогда ретироваться. Останься он на поле боя, и мог бы вообще лишиться подвижности — при условии, конечно, что Мышу удалось бы налететь на него еще раз.

— Что ж, громила, удачи тебе! — услышал я собственный голос. — Бежать тебе некуда.

При том, что реплику эту иначе, чем совершенно сумасшедшей, не назовешь, часть моего рассудка оставалась более или менее нормальной. Ну, поглупела, конечно, чуть-чуть. В конце концов, Ик продолжал меня преследовать. Доведись ему хоть раз врезать мне своей чудовищной лапищей, подозреваю, это превратило бы в жидкую кашу кости в той части тела, куда пришелся бы удар (возможно, за исключением головы, поскольку по некоторым признакам кто-то уже проделал эту операцию с моей головой, причем незаметно для меня).

Пока мне удавалось уворачиваться и отстреливаться, но поддерживать подобный темп до бесконечности у меня бы не получилось. Я ранил Ика, возможно, замедлял его еще сильнее, но о том, чтобы убить его, речи не шло.

Все сводилось к простому вопросу: что круче, выносливость Ика или моя оборонительная магия? Так или иначе, времени у меня оставалось в обрез, да и силы, которыми я швырялся в преследующего меня Пожирателя, тоже начинали иссякать.

Прежде чем я узнал ответ на этот вопрос, характер поединка изменился.

Превозмогая боль, Ик сделал рывок и подобрался ко мне ближе, на расстояние удара. Я вовремя увернулся, едва не упал и, сделав несколько неверных шагов, с трудом восстановил равновесие. Ик ринулся за мной, и тут Сьюзен, дождавшись, пока он повернется к ней спиной, нанесла ему сокрушительный удар, от которого в воздухе расплылось облако жирного дыма.

Ее татуировки сменили цвет с черных на темно-алые, и двигалась она с безукоризненным изяществом, в полной тишине. Поэтому, когда тяжелая стальная ножка от стола ударила Ика под здоровое колено, это застало его врасплох.

Послышался резкий, жуткий треск, который можно сравнить только с падением дерева… ну, может, еще с залпом малокалиберного оружия. Стальная труба выбила колено Ика, повернув его ногу под неестественным углом.

Он взревел от боли, и одна рука его метнулась в сторону нового противника. И удар достиг цели. Несмотря на то, что Ик бил, лишенный равновесия, застигнутый врасплох и вообще падал, ему все же удалось отшвырнуть Сьюзен футов на десять. Палица вылетела у нее из руки, лязгнула о каменный пол и откатилась прямо в зеленый огонь.

Жар колдовского огня слизнул почти половину стальной трубы легче, чем газовый резак. Цвет пламени сменился на янтарный, фиолетовый и оранжево-красный. Оставшаяся часть ножки откатилась обратно, и конец ее раскалился добела.

Все это я видел только краем глаза.

Сьюзен грянулась о землю со спиной, вывернутой под неестественным углом.

Ик ринулся на меня, бестолково стоявшего в полном потрясении от столь быстрого поворота событий. Поэтому Пожирателю более чем хватило времени на то, чтобы налететь, рвануть меня когтями и отвесить плюху, отшвырнувшую меня на пару десятков футов, на другой конец круга.

Мой заговоренный плащ в очередной раз устоял перед когтями Ика, но самой силы удара (наверное, именно такой кувалдой он впечатал моего Голубого Жучка в спортивную тачку Томаса) он не смягчил. Вот этого я и боялся; тело мое врезалось в каменный пол, и меня охватило какое-то отстраненное спокойствие, в то время как гоблины возбужденно взвыли.

Я все равно что умер. Просто и ясно. Единственное, чего я не знал еще, — так это того, доживу ли до того момента, как шок от столкновения пройдет, и я почувствую боль. Ну, и еще я мог подумать, на кого нацелить мое смертное проклятие.

Бестолково болтавшиеся руки-ноги немного смягчили падение, и я, перекатившись, остался лежать на спине, чуть повернув вбок нижнюю часть тела. Ик запрокинул голову и издал клокочущий вопль. Чайник со свистком расплавился бы от зависти. Сердце его грохотало как гром в грозу, и тело мое вдруг похолодело, словно я приземлился в лужу ледяной воды. Ик медленно, хромая, приближался ко мне. Он взвыл и занес руки над головой, готовясь опустить их мне на голову. Если хочешь навести на кого-то смертное проклятие, поторопись, прошептал голосок у меня в голове.

И тут в голове моей прозвучал другой голос, громче и яростнее. Перед глазами мелькнули те немногие изображения Мэгги, которые я успел увидеть, а еще жуткие, страшнее самой смерти картины: Мэгги в руках Арианны. Если я умру здесь и сейчас, вызволить ее из тьмы будет некому.

Надо постараться.

Я нацелил обе руки на менее израненную ногу Ика и разрядил в него запас всех оставшихся у меня колец.

Со стороны это, должно быть, выглядело как один из трюков кунг-фу, хотя на самом деле кулаки мои не сделали ничего, разве что получили новую порцию ссадин. Однако высвобожденная из колец энергия врезала Ику по ноге с такой силой, что буквально выбила ее из-под него. Ик повалился набок.

Я отчаянно перекатился по полу, на волосок избежав угрозы оказаться под его тушей. Ик грохнулся рядом со мной, булькая от боли.

И тут я вдруг увидел, как его можно убить. Я ни за что не заметил бы этого, не валяйся я на спине и не смотри вверх над собой.

Я поднял жезл и нацелил в потолок, скрывавшийся в полумраке, но все же различимый. Потолок не зала, но пещеры. Пол ее выровняли и отполировали, но потолка не трогали, и с него тут и там свисали бегемотовыми клыками сталактиты размером с рейсовый автобус. Я удостоверился в том, что Сьюзен лежит в дальнем конце круга, как можно дальше от того, что я собирался уронить.

А потом метнул весь свой страх, всю свою злость в основание огромного каменного клыка, нависавшего почти прямо над нами, вложив в этот разряд все, что у меня оставалось.

Бело-голубой огонь вырвался из моего жезла с такой силой, что покрытая рунами деревяшка взорвалась облаком пылающих щепок, и с грохотом ударил в далекий сталактит. Совсем рядом со мной Ик зашевелился, приподнялся и снова замахнулся мне в голову.

Я выбросил обе руки вверх, прошипел:

— Aparturum! — и последним усилием воли отворил портал между залом Эрлкёнига и материальным миром, круглое отверстие диаметром фута в четыре, в трех футах от пола и параллельное ему, ориентированное так, что вход в него располагался сверху. А потом съежился под этим отверстием калачиком и прикрыл голову руками.

Тонны и тонны скалы медленно, со смертоносным каким-то достоинством обрушились вниз. Сердце Пожирателя забилось вдвое быстрее. А потом раздался неописуемый грохот, и весь мир померк.

Несколько секунд я лежал на боку, не решаясь пошевелиться. Камни продолжали падать то там, то здесь, еще пару минут, и лишь потом грохот постепенно стих. Звук напоминал хлопки попкорна, только, знаете ли, громче, как если бы попкорн был каменный.

Только после этого я позволил себе поднять голову и оглядеться по сторонам.

Я лежал в почти идеально круглой могиле диаметром в четыре фута и глубиной футов в пять. Стены могилы были абсолютно ровными, хотя по трещинам и щелям я видел, что состоят они из неплотно прилегающих друг к другу камней, размером от моего кулака и до легкового автомобиля.

Над моей головой неярко светился отворенный портал. Все камни, которым полагалось бы обрушиться на меня, упали в портал и через него в материальный мир.

Я перевел дух и закрыл портал. Я надеялся только, что никто не шатался там, куда этот портал открывался. В кафетерий ФБР? Способа узнать этого я себе не представлял, разве что выглянуть в портал и посмотреть. Мне очень не хотелось никакого побочного ущерба или чего-нибудь в этом духе.

Впрочем, та часть моего мозга, которая сохранила еще способность мыслить, настаивала на том, что скорее всего ни о каких камнях в материальном мире речь не идет. Любая материя из потустороннего мира, попав в наш, превращается в эктоплазму, если только ее не связать энергией с помощью заклятия. Лично я точно не пытался сообщить попавшим в портал камням никакой энергии. Так что я с высокой степенью вероятности просто сбросил куда-то в здании ФБР несколько тонн слизи, которая испарится в считанные секунды. А следовательно, и шансы того, что я нанес травмы какому-нибудь незадачливому ФБРовцу, приближались к нулю.

Я решил, что с таким грузом на душе как-нибудь проживу.

Взмахом руки я закрыл портал и медленно поднялся. Сделал я это не то, чтобы слишком легко: и удар сказывался еще, и усталость. Но боли я не чувствовал совсем.

Я попытался отряхнуться и получше обследовать свои повреждения. Мне полагалось бы переломать все ребра. Порвать внутренние органы. И уж наверняка истекать кровью.

Но, насколько я мог судить, я даже шеи себе не потянул.

Может, это сила Мэб струилась в моих жилах, обернулась вокруг меня защитным коконом? Другого объяснения в голову не шло. Черт, да когда мы со Сьюзен бежали из здания ФБР, она выдохлась первая, а я устал не больше, чем от прогулки к почтовому ящику. Наверное, именно так мне удалось увиливать от Пожирателя в этом последнем поединке.

Пожалуй, мне следовало насторожиться от внезапного прироста физической силы, быстроты реакции и стойкости. Однако с учетом того, что со мной случилось бы без этого, я не испытывал ничего, кроме удовлетворения. Да и потом, в бою с Красной Коллегией за Мэгги, мне потребовались бы любые возможные преимущества.

Зеленый огонь по периметру круга начал стихать, и когда он погас совсем, гоблины взорвались оглушительными воплями одобрения.

Я выбрался из дыры, обогнул словно сгруженные с нескольких самосвалов груды камней и поспешил к лежавшей на противоположном краю круга Сьюзен.

Она лежала неподвижно, безвольной тряпкой. Все тело ее сплошь покрывали небольшие порезы и ушибы. Кожаные штаны превратились в сито — наверное, продырявленные осколками кости взорвавшегося вампирского черепа. Спина неестественно вывернулась. Трудно сказать, насколько это было серьезно. То есть я хочу сказать… Сьюзен всегда отличалась необычайной гибкостью, кому как не мне знать. Однако в ее нынешнем состоянии я не мог определить, страшно это или нет.

Она дышала, и татуировки ее никуда не делись, так и оставшись пока алого цвета. Пульс замедлился очень сильно, и показался мне неровным. Я пригнулся и поднял веко.

Глаза были совершенно черными. И зрачки, и белки.

Я облизнул пересохшие губы. Татуировки являлись на деле индикатором, которым пользовалось Братство. По мере того как вампирская часть Сьюзен оказывала все больше влияния на ее действия, татуировки проступали на коже все сильнее, сначала черные, а потом и красные. Сьюзен лежала без чувств, но будь она в сознании, она обезумела бы от жажды крови. В прошлый раз, когда такое случилось, она едва не убила меня.

Собственно, именно тот случай, так сказать, и заварил всю нынешнюю кашу.

Все тело ее покрывали раны и ранки, и мне показалось, я понял, что происходит. Она инстинктивно цеплялась за вампирскую часть натуры в попытках восстановить поврежденную плоть, но только сил и, так сказать, топлива, ей для этого не хватало.

Особенно крови.

Вот только если она получит кровь, очнется и решит, что ей нужно больше… черт.

Дыхание ее продолжало замедляться. На какое-то мгновение оно остановилось совсем, и я почти ударился в панику.

Тогда я тряхнул головой, достал из кармана плаща перочинный нож, открыл лезвие и резанул по левой ладони — в месте, где еще не рассосались шрамы от старого ожога, и чувствительность не восстановилась до конца.

Я дал крови натечь в ладонь. Потом очень осторожно наклонился и стряхнул несколько капель в приоткрытый рот Сьюзен.

Со стороны, наверное, казалось, что я пропустил через ее тело электрический разряд. Она вздрогнула, напряглась и выгнулась дугой. Странные, хрустящие звуки исходили от ее позвоночника. Черные глаза ее открылись, она охнула и слепо заморгала, пытаясь поймать мою руку ртом — так младенец ищет сосок матери. Держа руку над ее ртом, я позволил крови медленно стекать в него.

Она слабо зашевелилась у меня под рукой. Кровь действовала на нее как шоколад, массаж, энергичный секс и новая машина в одной упаковке. Минуты через две взгляд ее вдруг сделался осмысленным и уперся в меня. Она схватила мою кисть обеими руками — и тогда мой правый кулак ударил ее в подбородок.

У меня просто не оставалось другого выхода. Если бы я позволил темной стороне ее натуры продолжать в том же духе, это могло бы уничтожить ее, угробив попутно и меня. Сьюзен запрокинула голову, стукнувшись затылком о камни, и оглушенно заморгала.

Я встал, отошел на несколько шагов и сунул порезанную руку в карман. Я устал и чувствовал себя довольно хреново. Левая рука похолодела. Я пятился до тех пор, пока не перестал сомневаться в том, что успею выстроить барьер, если она вдруг кинется на меня.

Я увидел, когда Сьюзен начала приходить в себя. Дыхание ее замедлилось, сделавшись ровнее. У нее ушло четыре минуты, а может, даже пять на то, чтобы сосредоточиться и отобрать контроль за собой у темной стороны, но в конце концов ей это удалось. Она медленно села, облизнула окровавленные губы и, задрожав от экстаза, все же заставила себя вытереть кровь рукавом. Потом встала и принялась панически оглядываться по сторонам, пока не увидела меня.

Мгновение она молча смотрела на меня, потом закрыла глаза.

— Слава Богу, — прошептала Сьюзен.

Я кивнул и махнул рукой, чтобы она подошла, дождался ее, и мы оба повернулись к Эрлкёнигу.

В стороне от нас вампиры Красной Коллегии оставались в прежнем состоянии — с той только разницей, что теперь и Эстебана с Эсмеральдой стягивали по рукам и ногам гоблинские сети. Я был слишком поглощен Сьюзен, чтобы слышать шум борьбы, но догадывался о том, что произошло. Как только Ик начал слабеть, они, должно быть, бросились ему на помощь. Однако на этот раз, лишенные фактора внезапности, не устояли против изголодавшихся по ужину гоблинов.

А может, гоблины поймали их, когда они сделали попытку бежать. Так или иначе, оба Ээба смотрели на нас с Сьюзен с нескрываемой ненавистью на перекошенных человеческих лицах.

Минуту Эрлкёниг с легкой улыбкой смотрел на плененных вампиров, потом повернулся в нашу сторону.

— Неплохой бой, — заметил он своим гулким баритоном.

Мы поклонились.

Эрлкёниг кивнул в ответ, поднял руку и щелкнул пальцами. Эхо этого щелчка выстрелом раскатилось по пещере.

Беспомощные вампиры успели еще взвизгнуть хором — и несколько сотен гоблинов черной волной захлестнули их. Пару мгновений я, борясь с тошнотой, смотрел на это, потом не выдержал и отвернулся.

Я ненавижу Красных вампиров. Но даже у этой ненависти есть пределы.

У подданных Эрлкёнига их не было.

— А как же Красный Король? — поинтересовался я. — И Повелители Ночи.

Красные глаза короля гоблинов вспыхнули.

— Подданным Его Величества не удалось доказать свои мирные намерения. Испытание выявило их ложь и обман, закон и традиции восторжествовали. Пусть его бесится, если ему так угодно. Если он затеет из-за этого войну, вся Феерия обрушится на него всей своей мощью. А мы славно поохотимся на его людей.

Даже вопли вампиров — голос Эсмеральды выделялся на общем фоне своей пронзительностью — не смогли заглушить недоброго смешка, пробежавшего по залу. К этой какофонии добавлялось гулкое эхо. В общем, больше всего оно напоминало саундтрек к Аду. К нам приблизился гоблин в толстых кожаных рукавицах, которыми он держал то, что осталось от палицы Сьюзен, — так, словно та до сих пор была раскаленной докрасна. Впрочем, прикосновение железа и его сплавов причиняют боль всем созданиям Феерии без исключения. Сьюзен спокойно приняла у гоблина остатки трубы и поблагодарила его кивком.

— Что ж, раз так, — негромко произнес я, — я так понимаю, мы вольны идти?

— Если я не отпущу вас сейчас, — почти весело ответил Эрлкёниг, — как я смогу насладиться охотой на вас каким-нибудь славным вечером?

Надеюсь, никто не услышал, как я поперхнулся.

Повелитель Охоты повернулся, сделал легкое движение рукой, и у нас за спиной отворился переливающийся радужными красками портал. Зеленое свечение в зале, помогавшее нам видеть происходящее, начало быстро меркнуть.

— Желаю и вам доброй охоты, сэр Рыцарь и леди-охотница. Передайте мои пожелания Зимней Королеве.

Здравомыслящая часть моего сознания, наверное, слегка расслабилась.

— Обязательно передам, — кивнул я. — Мне понравилось, Эрл.

Возможно, он меня просто не понял. Он только чуть склонил голову набок, как собака, услышавшая незнакомый звук.

Еще раз обменявшись почтительными поклонами, мы со Сьюзен отступили в портал, стараясь не сводить взгляда с нашего хозяина до тех пор, пока проем не замерцал и не затянулся, скрыв от нас зал ужасов.

Вместо него нас окружало просторное помещение в большом доме, судя по всему битком набитом всем, что может потребоваться вам для того, чтобы стрелять, ловить, выслеживать, ловить на крючок, свежевать, потрошить, готовить и есть практически все, что бегает, скачет, прыгает или плавает.

— Какого черта? — спросила Сьюзен, в замешательстве оглядываясь по сторонам.

— Ха, — усмехнулся я. — Кажется, это магазин «Басс-Про» в Болингбруке. Что ж, не лишено логики.

— Я не об этом. — Она мотнула головой и ткнула рукой, указывая. — Смотри.

Я проследил ее взгляд, прикованный к большим часам на дальней стене магазина.

Стрелки показывали ровно полдесятого.

Тридцать минут спустя намеченного времени выступления.

— Как такое возможно? — возмущалась Сьюзен. — Мы же пробыли там максимум полчаса, не больше. Смотри, мои часы показывают всего два.

Сердце у меня тревожно подпрыгнуло в груди и забилось быстрее.

— Блин-тарарам. Об этом я даже не подумал.

— О чем?

Я двинулся к выходу. Сьюзен сунула свою палицу за полку с товарами и поспешила за мной. Вид у нас, наверное, был тот еще: оборванный, перепачканный, израненный. Редкие поздние покупатели косились на нас, однако подходить, похоже, побаивались.

— Время здесь и в Небывальщине может идти с разной скоростью, — объяснил я. — Помнишь все эти истории про попавших на ночь в страну фей и проснувшихся в новом столетии? Все как раз из-за этого. — Тут в голове у меня щелкнуло, вставая на место, еще звено логической цепочки. — Ох, — сказал я. — Ох, черт.

— Что? — не поняла Сьюзен.

— Нам до Чичен-Ицы три часа, — тихо ответил я. — Мы не доберемся туда до полуночи. — В желудке у меня возникла свинцовая тяжесть, и этим же свинцом как будто нагрузили плечи. Я низко опустил голову, болезненно скривив рот. — Мы опоздали.