Пермский Губернский 5. Паритет

Глава 18

Всю дорогу до Полимага меня не отпускало ощущение, что за нами следят. Сперва странный чёрный «БМВ» всё никак не хотел отставать. Затем люди в серых костюмах стояли по углам. И, что самое забавное — в их руках были настоящие газеты… Газеты в 2024 году. Ага, так я и поверил.

— Как думаешь, это агенты Улья или у меня паранойя?

— Не знаю, брат. — задумчиво ответил Семён, поглядывая на светофор: — Меня больше смущает другое.

— Что же?

— Как лиса нашла твой адрес?

— Да, я тоже об этом подумал. И ладно бы — просто адрес. Она знала, когда я просыпаюсь. То есть, ей сообщили даже распорядок дня. Одно радует во всей этой ситуации — даже если Улей сунется к нам в квартиру, Агни от них и мокрого места не оставит. Это, как сторожевая собака, которая всегда ищет повод откусить жопу.

— В этом плане Голубика хороша. А вот во всём остальном… — Семён кисло усмехнулся.

— Каждый хорош в своём деле. Это называется — талант.

— Откусывать жопы? Ну, не знаю… Иногда мне кажется, что Мерлин её избаловал до безобразия. Нет, я прекрасно понимаю, что у него дочь болеет и все дела…

— Ничего себе, болеет. Она — живой труп.

— Живые трупы были сегодня ночью. А дочь Мерлина — всё ещё человек. Но суть не в этом. Я прекрасно понимаю, что у Мерлина сложная жизненная ситуация. Однако это не даёт ему права безответственно относится к другим. Голубика могла бы быть хорошим лидером. Могла бы многого добиться в своей жизни. А Мерлин же тупо её сломал. Вот ты сам посуди — это нормально, что взрослая девушка живёт у незнакомого мужчины и за бесплатно помогает отрывать бошки? И всё… Голубика же пальцем о палец не ударила, чтобы хоть как-то развиваться! — вздохнул фамильяр: — Смотрю на неё… и сердце кровью обливается. Надо бы тебе с ней поговорить.

— Знаешь, Семён — солдат не всегда должен думать.

— Что это значит?

— Это значит, что в данном промежутке времени мне нужна именно такая Голубика, которая есть. Я готов простить ей многое за то, что она для меня делает. И пока мы не нарастим дополнительные «мышцы» — менять Агни нет смысла.

— Сколько ей сейчас? Двадцать шесть? Или двадцать семь? Я к тому, что не будет ли потом слишком поздно, брат?

— Не будет. А ты, чего так волнуешься за неё? — усмехнувшись, спросил я: — Ты же у нас весь такой незаинтересованный? На всех и всё плевать. Порой ведёшь себя, как кот.

— Она импонирует мне, как человек. Вот и переживаю. А по поводу наплевать на всё и всех… За столько лет в облике кота… Сам понимаешь. Порой, я уже сам не знаю, осталось ли во мне хоть, что-то человеческое. И… не хочется это признавать, но только рядом с Беллз я чувствую себя, как раньше.

— Не хочется истерично вылизывать мохнатые бока и носиться с дневным «тыгыдыком»?

— Верно! Но… я смотрю на себя в зеркало, и как будто… кот — это моё настоящее отражение.

— В плане?

— Помнишь «Матрицу»?

— Допустим. — благо, что донор хорошо запомнил сюжет, ибо пересматривал данную киноленту раз десять: — И что там?

— Мне иногда кажется, что матрица в реальности — это самообман. Человек странное существо… Больше всего в жизни мы врём в первую очередь себе, а не другим. Придумываем для себя образ, который очень далёк от реальности и любуемся им. Вот это и есть матрица! Красивая картинка самообмана у нас в голове. А потом, со временем, розовые стекла разлетаются на маленькие кусочки. Ты очухиваешься в мерзкой жиже, а потом попадаешь в Зион. Вот это — истинный «ты». Потрёпанный. Грязный. Далёкий от идеала… Зато настоящий и свободный от матрицы. И глядя на своё отражение, я всё чаще начинаю понимать суть моего наказания. Люди не живут вечно, просто потому, что со временем начинают терять реальность. Кто же я такой на самом деле? Что именно осталось от прежнего меня? Все эти вопросы порой заставляют меня возвращаться в Зион…

— Так кот — это твоя матрица?

— Типа того… Мне плевать на своё юное тело. Мне просто не нравилось возвращаться в Зион. Но благодаря тебе я… даже к этому привык.

Разум — крайне сложная штука. Я до сих пор в восхищении от матушки-природы, которая смогла создать столь уникальный и проработанный инструмент.

— Все мы, когда-нибудь прозреем. — подвёл к итогу весь свой монолог Семён: — Увидим настоящих себя и примем это, как должное… Но, а пока нам только и остаётся, что наслаждаться благами стройной матрицы. Иллюзии лучшего себя.

— Значит, ты утверждаешь, что всё горе от ума?

— Не без этого. Со временем учишься фильтровать, некоторые моменты. Что-то отпускаешь… А, что-то блокируешь. Прячешь во мраке своей души. Но рано или поздно оно всё равно вырвется. А справишься ли ты с новой версией себя? Хороший вопрос… Трансанималинг — это жестоко.

— Такова расплата за долгую жизнь.

— Долгую жизнь в потёмках собственного разума. — вздохнул фамильяр, припарковавшись возле огромного чёрного внедорожника: — Что-то я тебя загрузил лишней информацией.

— Нет-нет. Мне очень интересно тебя слушать. Тем более, дельные вещи ты говоришь крайне редко…

— Ну, спасибо. — кисло усмехнулся Семён: — Предпочитаю нести миру позитив. А это… Чёрт знает, откуда в голове взялось. Может быть, я просто завидую беспечности Голубики?

— Может. Ты, главное, за периметром следи. Увидишь, что-то подозрительное — сразу скажи мне.

— Договорились.

Однако таинственные преследователи появляться не спешили. Я специально выходил к Семёну во время большой обеденной перемены. Тишь, да благодать.

После пар мне опять пришлось топать на факультатив к Шаляпину. Сегодня он даже не опаздывал. Сидел у себя в кабинете и читал старую потрёпанную книжицу.

— Расскажите, Фёдор Александрович… — преподаватель обратился ко мне, не отрываясь от чтения: — Вы хоть что-нибудь помните о своих родителях?

— Смутно. Кома не проходит бесследно. После моего… пробуждения, всё вокруг стало другим. Мне кажется, что изменился даже ход моего мышления. Но с памятью до сих пор проблемы. А, как это поможет нам в сокрытии энергетического поля?

— Сегодня мы приступаем к практике. — Шаляпин, наконец-то, отложил книжку в сторону: — Голова — наш центр управления. Именно в ней происходят все необходимые процессы, которые делают нас магами. Эмоции — энергия, которая помогает нам колдовать. И чем ярче ваши эмоции, тем сильнее выйдет конструкт. У моей лучшей ученицы получалось прятать энергетическое поле, когда она вспоминала о смерти матери. Эта эмоция стала ключевой. Она настолько сильно въелась в разум девушки, что перебивала абсолютно всё. Не надо так на меня смотреть, Фёдор Александрович! Мой предмет заточен на то, чтобы слабости превращать в силу. Если у вас есть эмоция, которая может перекрыть всё остальное — то используйте именно её.

— А какая эмоция у вас?

— Если я скажу, то она уже не будет настолько сильной. — сухо ответил Шаляпин: — Суть ключевой эмоции, как раз в том, чтобы она оставалась исключительно твоей. Это личное, которое не должно покидать пределы твоей головы.

— Хорошо. Допустим, я придумал. И, что дальше?

— Запомните её, Фёдор Александрович. Но пока отложите. Прежде, чем начать практику по сокрытию энергетического поля — нам необходимо овладеть вирго-зрением. Без него увидеть своё поле вы в любом случае не сможете.

— Хорошо. Я готов!

— Закройте глаза. Выдохните. И начинайте постепенно визуализировать волны. Их много. Они буквально окутали всю аудиторию.

— Так… И, что дальше?

— Дышите. Вирго-зрение — не более, чем инструмент. Он есть в каждом одарённом! А Сила — не что иное, как часть природы. Будьте едины с природой. Растворитесь в ней! Дайте всем вашим чувствам обостриться.

Честно говоря, речь Шаляпина больше напоминала мантру, которая клонила меня в сон, а не увлекала всё дальше к сути. Но всё-таки разглядеть потоки Силы я смог уже через тридцать минут своей странной медитации и «обострения всех чувств».

Тонкие разноцветные линии, словно струящийся дым от сигареты, окружали меня. Да, такое я уже видел, когда «воскрес» в этом мире. Да и на других планетах мне доводилось встречать, нечто подобное.

Но что самое занятное — вокруг Шаляпина линий Силы, как будто и не было.

— Используете технику сокрытия? — поинтересовался я.

— Да. Мне нужно было понять, когда вы сможете узреть потоки Силы.

— Узрел. Что дальше?

— Теперь начнём практику сокрытия. Вы даже не представляете, какое огромное преимущество этот конструкт даёт в бою. Вам же ещё не приходилось встречаться с сильными магами?

— Приходилось. Но всё заканчивалось быстро. Либо их было мало. Либо преимущество оказывалось на моей стороне.

— Это не одно и тоже? Впрочем, без разницы. Далеко не каждую битву можно выиграть численным превосходством. Рано или поздно вам придётся столкнуться с тактикой.

— Выступать против превосходящего по силе противника — не мой метод.

— О, порой жизнь не предоставляет такого выбора. — усмехнулся Шаляпин: — А теперь возьмём ваше самое трагичное воспоминание, которое способно перекрыть остальные эмоции. Вспомнили? Хорошо. Закройте глаза, вдохните, задержите дыхание на тридцать секунд… А затем выдыхайте. Повторяйте упражнение, пока не почувствуете внутри себя тепло.

Повторять пришлось долго. Сперва я вспоминал о своих бесконечных днях в заточении. Вспоминал о том, как потерял сестру. И о том, как Мегард обошёлся со всем нашим видом… Вспоминал о своих самых тёмных деяниях.

Но чего-то постоянно не хватало. Как будто я чувствовал, что оно рядом… Оставалось совсем чуть-чуть, как это ощущение ускользало от меня.

— Неужели в вашей жизни всё настолько сказочно и хорошо? — с издевкой поинтересовался Шаляпин: — Смерть родителей. Кома. Отвратительные родственнички, которые хотели отобрать у вас последнее. Хоть что-нибудь из этого должно вас по-настоящему задеть?

По-настоящему задеть? Хм-м-м… Видимо, имелось в виду, нечто такое, что должно было разбить мне сердце. Уничтожить единственный лучик света в моей тёмной душе.

И, конечно же, я сразу вспомнил злобную ухмылку Мегарда, когда мой мир превратился в космический пепел.

— Вот! Видите? — с облегчением выдохнул Шаляпин: — Вы быстро схватываете. Если будете продолжать в том же духе, то сможете без особых проблем получить статус Вивата Его Императорского Величества.

— А, что, если я не хочу?

— Не хотите послужить на благо родины? — усмехнулся преподаватель и вновь раскрыл свою старую книжку: — Скажите, Фёдор Александрович — чего именно вы хотите увидеть в конце?

— Конце, чего?

— Пути. К чему вы стремитесь? Я же вижу этот огонёк в глазах… Когда-то и меня вела дорога любопытства. Я был искателем чудес. Верил, что магия подарит мне ответы на все вопросы… Но в итоге, судьба распорядилась иначе. Поэтому, мне интересно, почему вы так рьяно познаёте искусство магии?

— Для меня это вопрос выживания. Разве не очевидно?

— Магия и выживание? Нет, для современного оружия она слишком неэффективна. Лишь два процента магов могут потягаться с настоящим оружием. Вы заметили, что в полиции и ИСБ магов нет? А среди военных их очень крохотный процент. Основная часть волшебников трудится в конструкторских бюро, КЛА, госпиталях и различных аграрных комплексах. Поэтому, я хочу вас предупредить. Если вы хотите убивать — вложите время в огнестрельное оружие. И в дронов. Это в разы эффективнее большинства магических конструктов.

— С этим я разберусь, как-нибудь сам. Спасибо.

— Не настаиваю. Я не люблю убийц, Фёдор Александрович. И считаю, что человек не вправе решать, кто достоин жизни, а кто нет. Но такие, как вы — нужны этому миру. — Шаляпин вновь отвлёкся от книги и открыл полку под столешницей. К своему великому удивлению, я обнаружил там стопку детских рисунков. Неужели это Кристины?

Порывшись немного, Шаляпин вручил мне небольшой блокнот.

— Ознакомьтесь на досуге. Один наш общий друг позаботился о боевых конструктах заранее и провёл замеры.

— Ого… — я раскрыл блокнот и увидел на пожелтевших страницах надпись: «Рейсбих А. П. Эффективные методы борьбы с тёмными магами»: — Почему эти записи у вас?

— Мы с Антоном Павловичем раньше были… в более близких отношениях. Но ничто не длится вечно. Даже дружба. Я неоднократно намекал, что пора бы уже забрать свою писанину. Но он отмалчивается. Видимо, гордость не позволяет.

— Извините, а кому принадлежат рисунки?

— Какие рисунки?

— Детские, которые у вас в полке.

— Занятие окончено, Господин Осокин. Встретимся в понедельник. — меня буквально окатило злобой и неприязнью. В принципе, мне стоило этого ожидать.

Кивнув на прощание, я поспешил покинуть аудиторию. Сегодня ещё дел невпроворот.

Поднявшись в пустынный холл, я вновь почувствовал жажду хищника! Ну, нет… Только средней дочки Громовых мне сейчас и не хватало.

— Попался!!! — обрадованно воскликнула блондинка и на дикой скорости вылетела из-за угла.

Увернувшись, я припустил к выходу. Главное пересечь порог. Пересечь пор… ЭТО ЧТО⁈ РАСТЯЖКА⁈ Прыжок и… меня, как будто схватила горилла.

— Хе-хе-хе… Осокин! — прорычала Громова: — Я же знаю твоё расписание! Думаешь, ты сможешь скрыться от меня?

— Но-но! У меня заключен паритет с Главами двух ветвей Артовых. Ты не имеешь права нападать на меня.

— Я из Первой ветви Громовых. Не прокатит. — злорадно промурлыкала блондинка: — Пойдём! Мне, как раз нужен лопушок, чтобы отмыть аудиторию Профессора Стрельникова!

— Вот ещё. — я вырвался и вновь побежал к выходу.

— НЕТ!!! Я НЕ БУДУ МЫТЬ АУДИТОРИЮ ОДНА!!! СТОЯТЬ!!! — воскликнула Громова и пустилась в погоню.

— Патрон! Я защищу тебя! — из-за угла вылетел Давид и расставил руки: — ТЫ! НЕ ПРОЙДЁШЬ!!!

Хлёсткий удар и бедный маленький армянин воспарил к над холлом, подобно футбольному мячу.

— Ты в своём уме⁈ — возмутился я.

— Всё в порядке. Это во имя дружбы… — выдохнул валяющийся возле лестницы Давид и пафосно испустил дух. Идиот.

— Стой, Осокин! Я никуда тебя не отпускала! — Громова вновь практически меня схватила, но я успел сделать затяжной прыжок с крыльца Полимага: — Вот гад! Опять ушел!!!

— Такова жизнь. — отряхнув форму, ответил я.

— Но, ничего… Сеструха с тобой разберётся! Готовься к понедельнику, Осокин!

— Бла-бла-бла. — усмехнулся я. Ага, да хоть две «сеструхи».

— Если что, со мной всё в порядке. — Давид выглянул из-за спины высокой блондинки.

— О-о-о… А ведь точно! Слышала, что армянские мужчины очень обходительные и аккуратные? Любят чистоту и все дела… — Громова начала внимательно рассматривать маленькое тело Довидянца.

— Естественно! А, что? — обрадовался парнишка.

— Аудиторию мыть будешь. — схватив Давида, блондинка положила его на плечо.

— Господин!!! — к крыльцу тут же подбежали охранники Довидянца: — Господин, что вы делаете⁈

— Всё в порядке, парни! У меня всё на мази. — Давид показал большой палец.

— ГОСПОДИН СТАНЕТ МУЖЧИНОЙ!!! — возрадовались охранники: — УРА-А-А-А!!! НАКОНЕЦ-ТО!!!

Громова посмотрела на бородатых здоровяков с максимальным осуждением, а затем унесла Довидянца обратно в Полимаг.

Какая драма! Хоть сериал снимай.

— Эх, молодость… — усмехнулся Семён, раскрыв передо мной дверь: — Какая темпераментная леди. Истинная хищница! Не поймала первого — переключилась на того, кто менее быстрый и продуманный.

— Скорее, Давид сам попался в эту ловушку. — я сел в кресло и вытащил мобильник: — Проблема в том, что ему неверно истолковали суть нападения. Они не просто ловят и тискают всех, кто нарушает правила или остаётся в Полимаге допоздна. Они принуждают к физической работе!

— Дедовщина, как она есть. — усмехнулся фамильяр.

— Кстати, что там по нашим агентам Улья? Видел, что-нибудь интересное?

— Нет. Весь день тишь, да благодать.

— Странно… Ой! — машина резко остановилась: — Треклятая Аделаида! Ты можешь так внезапно не тормозить⁈

— Нас подрезал, какой-то идиот! — возмутился Семён, вытаскивая пистолет-пулемёт: — Но, ничего… Сейчас я его прижучу!

Однако из чёрного «БМВ» вылезли не типичные бандиты, а… полицейские. Они, словно обычные охранники, сопровождали плотного лысого господина в дорогом костюме. Незнакомец с максимально виноватым видом подошёл к «Кабану» и жестом попросил открыть окно.

— Что такое? — я положил ладонь на рукоять пистолета.

— Фёдор Александрович! Уж простите, что пришлось вас подрезать. Полковник Фёдоров я! Можно с вами поговорить?

— Садитесь. — я кивком указал на пассажирское кресло.

— Вот, спасибо! — Полковник жестом дал команду, и полицейские спрятались обратно в «БМВ». Отъехав на несколько метров, мы припарковались в небольшом пятачке.

— Так, что вы хотели? — поинтересовался я.

— Простите, что весь день за вами следим… Просто, хотели поговорить в момент, когда вы не будете заняты. Но, что-то такого момента всё, никак не представлялось. Пришлось уж прямо сейчас подрезать. Не красиво, конечно! Но звонить вам я посчитал не очень хорошей идеей.

— А подрезать нас — идея лучше⁈ — возмутился Семён: — Полковник или нет — имейте совесть! Отвратительно себя ведёте. И уж точно не настраиваете на приятный разговор.

— Понимаю…

— Это всё прекрасно. Но с какой целью вы следили за мной? — уточнил я: — Вы в курсе, что у меня много врагов, и вы могли просто попасть под удар?

— В курсе… Простите, пожалуйста! Дело в том, что я хозяин клуба «Город кошек». Новый хозяин, как вы, наверное, уже догадались. Но проблема в том, что я не имею права владеть подобным заведением официально… Поэтому, стараюсь делать всё скрытно.

— Да, ничего страшного, Полковник! С кем не бывает? — Семён тут же переобулся, подобрел и даже спрятал свой ПП.

— Я был в командировке… И мне доложили, что Цезарь — мой бизнес-партнёр, хотел подставить нашу войс-приму. А ещё он был связан с Ульем. Всю информацию я, конечно же, проверил. И Цезаря в больнице уже навестил. Работать с ним мы больше не будем. Да, и вообще, его ждёт тюрьма… Я просто хотел сказать вам, Фёдор Александрович — огромное спасибо за то, что помогли мне!

— Не берите в голову. Мы просто расследовали одно дело и совершенно случайно вышли на Айседору. Потом уже всё повалилось по принципу домино… Так что, не переживайте!

— Тем не менее, вы спасли и меня, и мою войс-приму! Представляете, что случилось бы, если бы хоть кто-нибудь узнал про связь «Города кошек» и Улья? Да меня бы повесили прямо в зале Пермской прокуратуры. Я долго думал, чем могу вас отблагодарить, Фёдор Александрович… Ведь у вас есть всё. В общем, я подумал, что будет лучше, если вы сами мне сообщите. Я не тороплю. Как надумайте — так скажете. И… в качестве исключения, вы со своими друзьями можете приходить в клуб в любое рабочее время. Всё для вас там отныне бесплатно!

— Хо-хо-хо… — казалось, что Семён сейчас упадёт в обморок от счастья: — Какие прекрасные новости!

— Спасибо за вашу щедрость. Мы, конечно, не ходоки по подобным заведениям. Но мне правда приятно!

— Буду рад вас видеть, Фёдор Александрович! От души — спасибо вам большое! — Полковник пожал мне руку, а затем поспешно ретировался из машины.

— А может… ну его, это Подмосковье с Ульем? — Семён с надеждой посмотрел на меня через зеркало заднего вида: — Рванём в клуб, а завтра с новыми силами…

— Нет, друг. Уничтожение Улья — первоочередная задача. Твои кошки подождут.

— Да, я ж не настаиваю… Чисто так… Предложил.

— Ага, предложил он. Ты в курсе, что я снял джет для полёта в Москву? Так что, давай гони на завод. Нужно провести последние приготовления! Ещё и посмотреть, что там с новыми машинками. Никита обещал сегодня показать.

— Всё понял. Держим курс на завод!