Пермский Губернский 5. Паритет

Глава 1

В аудитории запахло жаренным.

Конечно же, Рейсбих не дал нам, как следует разыграться, чтобы не возникло пожара. Да и мои векторы до сих пор оставляли желать лучшего.

— Внимательно смотрим на доску! Это первый серьёзный магический конструкт, щенки! — Антон Павлович ударил мелом по доске: — Одна крохатная неточность может превратить вашего союзника в шашлык! Или хычин. А может быть даже получится сочный люля! Тут уже всё зависит от вашего везения.

— Так, а первым пойдёт… — Рейсбих просканировал аудиторию задумчивым взглядом и вновь остановился на мне: — Осокин! Выходи. Таков уж твой злой рок.

Кристина с ужасом поёжилась.

— Не сцать, Семенчук! На этот раз я подготовил особую защиту. Так что, ты в безопасности. Хотя зная латентную любовь Осокина к уничтожению слишком умных — небольшой риск всё-таки присутствует. Так! Ладно. Семенчук, дуй сюда.

— А можно не надо?.. — испуганно пискнула Кристина.

— Оп-па! Ну, это залёт, Семенчук. Можно Машку за ляшку! Можно Витьку за титьку. — и опять Рейсбих начал свой фирменный армейский стенд ап: — РАЗ — тара-та-та-та-та-та — РЕ — тара-та-та-та-та-та — ШИ — тара-та-тара-та-та — ТЕ! Тара-та-та-ра-та-та! РАЗ-РЕ-ШИ-ТЕ! Всё. Выходи, Семенчук! — Антон Павлович вытащил из-под стола громоздкий защитный костюм: — Как раз протестируем твой щит. А ты, Осокин — контролируй себя! Представь, что Семенчук — твоя жена. Причём — самая любимая! И поджарить её можно только в одном смысле. Ну, ты меня понял.

— Понял.

Кристина сперва спряталась под парту, но Рейсбих применил конструкт левитации, и бедная студентка по воздуху добралась до преподавательского стола.

— Наряжайся, Семенчук! Ты и так у нас красотка! А в этом будешь — ну просто неотразима.

Кристина кисло улыбнулась, а затем неуверенно залезла в скафандр.

— Во! Другое дело. — удовлетворённо заключил Антон Павлович: — Щиты приготовила? Умница! Осокин. Три огненных шара этой госпоже! Плавно. Нежно! Представь, что ты кидаешь своей любимой супруге хрустальный шарик, внутри которого миниатюра Петродворца. Ну?

Шарик получился размером с апельсин. И, причём я не чувствовал адского жара на ладони. Скорее — приятное тепло.

— Не смотри на него. Рано или поздно твоё энергетическое поле прекратит защищать кожу и будет больно. Очень больно! Давай.

Насколько это было возможно, я швырнул огненный шар в Кристину, которая сейчас больше напоминала космонавта. Семенчук постаралась поставить щит, но вышло опять коряво и снаряд врезался ей в лицо.

— Опять на лицо!!! — взвыла гимназистка, от чего всю аудиторию вновь прорвало. Все, как будто только этого и ждали.

— Горячая голова рукам покоя не даёт? Да, Семенчук? — усмехнулся Рейсбих и в момент потушил бедолагу: — Осокин, а ты чего остановился? Давай, продолжай! Огненный шар и без того не самая эффективная атака, а ты ещё и тормозишь.

Кристина, конечно, ещё не отошла после попадания. Да, и вообще крайне слабо понимала реальность. Но ничего не поделаешь! Пришлось метнуть в неё ещё парочку огненных шаров.

На этом истязания для студентов не прекратились. Даже мне довелось примерить защитный костюм. Только вот, я без проблем отражал все атаки щитом.

— Ну, что, слабачки? Понравилось владеть огнём? — поинтересовался Рейсбих в конце занятия.

— Да-а-а-а… — хором ответили обжаренные студенты.

— Возможно, для кого-то эта атака покажется слишком медленной. Так вот — это ещё начало. Наша задача — прийти вот к этому. — Антон Павлович ударил кулаком по кнопке на столе, и старые доски разъехались в разные стороны. К нам медленно выкатилось три деревянные цели.

Щёлкнув пальцами, Рейсбих почти мгновенно поразил все три. И это были далеко не шары, а настоящие огненные стрелы.

— Надеюсь, это вас замотивирует. Все свободны! Так… Осокин. Пойди сюда. — преподаватель жестом подозвал меня: — Значит, смотри! Вот адрес Центра Измерительных Приборов. Выезжай прямо сейчас! Я поеду своим ходом. Встретимся там, возле крыльца.

— Понял. — я взял бумажку: — Простите, а мы до восьми успеем?

— Конечно, успеем! Но, погоди… Ты, что это? Проигнорировал мои слова про дела и свободный вечер?

— Нет, просто Артовы наседают. Надо вопросы с ними разрулить. — признался я.

— Артовы, значит? — Антон Павлович задумался: — Опасненько. Но, надеюсь, вы заключите взаимовыгодный союз.

— А, как же иначе?

Итак, теперь в моей копилке было уже три магических конструкта.

Водяная сфера, которая годилась, разве что для готовки и издевательств над Семенчук.

Очень полезный энергетический щит, способный выдержать автоматную очередь. По крайней мере — так заявлял Рейсбих. Проверять я это, пока не собирался.

И «невероятный» огненный шар, или как его именовали местные любители компьютерных игр: «фаерболл».

Самая классическая, и я бы даже сказал — скучная атака из всех. Но зато, являлась крайне эффективной, когда нужно было поджечь лес или поле. По своей мощности она не дотягивала даже до «Коктейля Молотова»! И использовать её в бою против опытных магов крайне не рекомендовалось.

Пока сделаешь все необходимые пассы руками, визуализируешь само заклинание, выпустишь его в цель — твой визави успеет сделать энергетический луч, один из базовых, но в тоже время очень мощных конструктов.

Зато я в очередной раз убедился, что местная система магии — это то же самое программирование. Сигны — частички кода. А бумага с чернилами — всего лишь вспомогательный инструмент.

Все эти рисунки создавались с одной единственной целью — заставить нас запомнить конструкт во всех подробностях. И теперь я прекрасно понимал, почему кот, как опытный маг, настойчиво рекомендовал выбрать три конструкта и прокачивать их всю оставшуюся жизнь. Ведь для меня магия, это в первую очередь — оружие. И если энергетический луч можно прокачать до состояния имбалансной плюшки, зачем тратить время, на что-то другое?

Получив координаты Центра Измерительных Приборов, я направился на парковку. Давид опять увязался за мной. Действительно — Репейник.

— Как у тебя всё так запросто выходит? — спросил он, с недоверием глядя на свою обожжённую ладонь: — Я чуть не спалил аудиторию!

— Концентрация. Только концентрация. Но, если честно… — я взглянул на небо: — Мне бы научится рисовать ровные векторы. Покалеченная к концу семестра Семенчук в мои планы не входит.

— Я рисую идеально ровные векторы, но всё равно выходит дичь. А мама говорила мне, что я очень сильный маг. Ну, в ближайшем будущем.

— Мы учимся только первую неделю, так что она может оказаться права. — я подошёл к «Кабану», где Семён, изобразив дворецкого из типичного английского фильма, услужливо распахнул передо мной дверь.

— Юный господин поедет с нами? — поинтересовался фамильяр.

— Что? Я? Не-ет. Что вы? — застеснялся Давид: — Извините, а вы же… правда, тот самый Симулус?

— Правда. — кивнул Семён и направился к своей двери.

— Вы же легендарный маг и ветеран войны! Простите мне моё любопытство, но… один вопрос уже некоторое время не даёт мне покоя. Сколько людей вы убили за всё это время?

Фамильяр сперва удивился, а затем молча кивнул Давиду в знак прощания, и сел в машину.

Парень, как будто, всё понял. Он тоже кивнул в ответ, а затем потопал к дорогущему чёрному «Майбаху», где его поджидала толпа вооружённых охранников.

— Что это было? — поинтересовался я, перекинув координаты Центра на телефон Семёна.

— Этика. — как-то уклончиво ответил фамильяр.

— Да, ладно? Уж мне-то можешь сказать.

— Помнишь, я говорил тебе, что не следую правилам поведения, ибо общество меняется слишком быстро? — Семён вопросительно посмотрел на меня через зеркало заднего вида.

— Помню. И, что?

— На самом деле, есть моменты, которые даже я свято чту. Современное общество порицает смерть и убийства. Неважно, на какой ты стороне. Неважно, где ты находишься — спрашивать, а уж тем более отвечать на вопрос: «Сколько ты убил человек» — жесткое табу.

— Почему? — мне действительно было не понятно. Ведь для бога войны знать количество убитых и сообщать об этом — часть его ежедневной работы.

— Большая часть войн — разборки высших управленцев, где человеческая жизнь выступает, как разменная монета. Ты — специалист, который отстаивает интересы своей страны. Это нормально. Так было всегда. Но хвастаться тем, что ты отнимал жизнь — тоже самое, что хвалиться тем, как ты весело топтал цветы в общественном саду. Ты можешь ответить на вопрос — убивал ли? Но только своим близким. А вопрос: «сколько именно ты убил» — под строгим запретом для всех. Хвалятся, как правило те, кто никого не убивал. Они не знают, что это такое. Они не понимают, насколько это на самом деле страшно. А вот те, кто был вынужден реально отнимать жизнь — будут молчать. Такова наша ноша. Пускай ты пока не солдат, брат… Но тебе я бы тоже не рекомендовал хвастаться количеством убитых.

— Я тебя услышал.

Тут ещё другой нюанс… Я просто не считал. Зачем? Во времена Глэйтрона Завоевателя, я мог за долю секунды убить несколько миллиардов. И объективно говоря, то, что сейчас происходит — настоящие цветочки. Ибо ягодки были в разы масштабнее и кошмарнее.

— Нас с детства учат быть защитниками добра, брат. Но там… когда, либо ты, либо он… добра нет. И света тоже. Лишь пиршество смерти. Беспощадное и кровавое. Стоит ли об этом помнить? Вне всяких сомнений! Стоит ли этим хвастаться? Сам-то, как думаешь?

— Понимаю. — я смотрел на Семёна и совершенно его не узнавал.

Как будто этот вечно смешливый подросток на мгновение превратился в старика, чьё лицо изъедено морщинами, а взгляд полон глубокой необъятной тоски.

Словно судьба наглядно показала мне, чем на самом деле отличался Глэйтрон Завоеватель от обычного гуминита.

— Но, не будем о грустном. Ты лучше скажи, чего этот маленький армянин за тобой хвостом ходит? — поинтересовался Семён и снова улыбнулся, как ни в чём не бывало.

— Честно говоря — сам непониманию. Но есть у меня подозрения, что он просто ищет друзей.

— М-м-м… Он выгодный друг. Довидянц, если мне не изменяет память?

— Ага. А, чем он выгоден?

— Их семья занимается дорогами и строительством. Ребята очень хитрые и ушлые, но, если станешь для них другом — будет тебе «братская скидка» и куча других плюшек. Эти ребята обожают клановый бизнес. У них это в крови. Я вот, к примеру, не сильно понимаю, каково это — работать с родственниками? Слишком было много отрицательных примеров.

— Разве внутри дворянского дома не принято заниматься одним и тем же?

— Если вы, скажем — представители одной ветви, то да. Есть шанс, что тебя на первое время обеспечат подушкой безопасности, чтобы ты мог заработать, а затем стартовать со своим собственным проектом. Кто-то начинает с прачки или полотёра. И это не считается, чем-то зазорным. Хочешь понять бизнес — узнай его с самого дна. Потому, если ты увидишь на крутом предприятии очень красивую девочку в форме технички — ничего страшного. Скорее всего, это дочь хозяина завода.

— Так странно… Я, почему-то, думал, что дворяне не работают руками.

— Всё очень относительно. К примеру, твой отец работал с четырнадцати лет. Деда Гавр воспитывал его очень строго. Он прекрасно знал, как вырастить настоящего производственника! Считай, ты не успел выйти из комы, как тут же занял руководящий пост. Я, конечно, верю в бизнес-литературу… Но иногда меня пугает скорость того, как ты принимаешь решения. Правильные решения. Я объясняю это тем, что ты — гений. Такие дети иногда рождаются. Смотришь на них, и думаешь — а может он уже и не в первый раз живёт?

— Хех… Опять эти ваши сказочные попаданцы?

— Именно. Но это лишь одна из многочисленных теорий. Кстати, существует теория о том, что мы живём в огромной информационной сфере. То есть, вокруг нас, своего рода — огромное хранилище идей. Многие интересуются, почему люди, которые никогда не были знакомы и живут в разных уголках планеты — вдруг создают два идентичных аппарата? Почему писатели из разных культур и эпох описывают одни и те же сюжетные рельсы? Потому что, люди черпают идеи из этого незримого банка, сами того не замечая. О, знал бы ты, как часто я бил лапой по столу, когда видел, что очередной чрезмерно умный азиат только что изобрёл то, что я придумал и обрисовал в своей голове пять, десять… а то и пятнадцать лет назад? Теория с банком бы всё это объяснила.

— Кстати, по поводу дворянок — всё хотел узнать, а Беллз сказала правду, что дочерей из знатных родов обучают… быть женой?

— Конечно! Современные дворянские девушки — это здорово. Они к третьему курсу Полимага уже знают всё о ведении хозяйства, поддержке домашнего очага и заботе о детях. Тебе бы, кстати, тоже не помешало походить на курсы бытия! А-то продрых три года. Девочки тебе, конечно, готовы отдать очень многое. Но и спрос с тебя будет — ой-ой-ой, какой большой. Думаешь, Ксюша всегда будет такой белой и пушистой? Как бы не так. Стоит только дать слабину, как тебя тут же захватят и утащат под каблук. Уж я-то знаю… Порой, мне кажется, что девушка — это обратный джин.

— Это, как?

— Ты проходишь через огромное приключение, находишь ей, а она такая: Ништяк, дружок! Теперь ты будешь исполнять все мои желания. И ты такой: погоди, но ведь было же всего три? А она скажет, что её это не волнует. Будешь выпендриваться — ещё и готовить самому придётся.

— Вот, опять ты свой опыт на всех переводишь? Да, я понимаю, что Беллз в некоторых моментах ведёт себя… странно. Но они же не все такие? Вика — очень даже адекватная! Галчонок мне очень импонирует, как личность. Да, и как девушка тоже. Даже в Ксюше на самом деле адекватного больше, чем я предполагал. Вот эта её маска долбоящерицы… Меня не покидает ощущение, будто это влияние Беллз. Когда мы с Ксюшей наедине, то… всё, как-то на удивление спокойно и адекватно. Да, она меня ещё боится, но это из-за отсуствия опыта, а не потому что она — плохая. В общем, есть в вас с Беллз, нечто общее.

— Чего это⁈ — насупился фамильяр.

— Вы… как бы это сказать? Слишком уверены в своём опыте. А он, если так подумать — не такой уж и большой.

— Я отталкиваюсь от той, кто произвела на меня самое невероятное впечатление! И в данном случае — это Беллз. О! Приехали. — Семён подкатил к огромному зданию, больше напоминающее старый собор.

Из оранжевого «ВАЗ 2101» вышел Рейсбих и махнул мне рукой.

— Давай, Фёдор Александрович! Ребята из ЦИБ — очень занятые.

— Ага. — я повернулся к Семёну: — Посиди пока в машине. Я постараюсь быстро.

— Давай-давай.

Поднявшись по огромной лестнице, мы с Антоном Павловичем прошли сквозь высокие деревянные двери, больше напоминавшие ставни из Капитолиев Мегарда, а после оказались в холле. Здесь царила суета, ещё похлеще, чем в Полимаге! Огромное количество самых разных персонажей торопливо перебегали из кабинета в кабинет с кипами документов в руках.

— Вазинский Павел Степанович — очень хороший специалист. Ещё тридцать лет назад он защитил докторскую степень, а теперь является профессором научно исследовательского института имени Шолжевского. Это заведение, в котором некоторые маги получают дополнительное образование. Своего рода — волшебная магистратура. — пояснил Рейсбих, когда мы остановились возле одной из сотен дверей: — Дядька хороший! Так что, ты ему не груби. Идёт?

— Да я уж не со всеми грубо разговариваю.

— Уточнить — никогда не будет лишним. — усмехнулся Антон Павлович и постучался в дверь.

Спустя мгновение к нам вышел низенький старичок в белом докторском халате.

— О! Антоша! Безмерно рад встрече! — старичок тут же обнял преподавателя, а затем перевёл взгляд на меня: — А это у нас… Господин Осокин? Верно?

— Верно. — ответил я и пожал профессору руку.

— Павел Степанович! — представился он: — Я тут — птичка мелкая. Но дорогостоящее оборудование одолжить могу. К тому же — раз тут такое дело! — старичок поманил нас за собой: — Мне и самому очень интересно, насколько силён внук самого Гаврила Осокина! Маг, который смог наравне биться с Человеком-Кометой — это вам не хухры-мухры. А теперь, спешу представить вам волновой измеритель заряженных частиц «Лазарь»!

Мы зашли в огромную лабораторию, в центре которой стоял здоровенный аппарат. Внешне он больше напоминал гигантский телескоп, только снизу вместо видоискателя расположилось кресло и огромное количество компьютеров.

— Ого… — Рейсбих оглядел лабораторию и присвистнул: — А, если не секрет, то для чего «Лазарь» был создан?

— Как же? — Вазинский протёр влажной тряпкой седушку кресла и подлокотники: — Его Императорское Величество не оставляет попыток найти Высшую кровь. Вот мы и сделали по его заказу аппарат, способный вычислить носителя. Только вот, есть у меня подозрение… но это строго между нами!

— Естественно. — кивнул Рейсбих, разглядывая новомодные тонкие мониторы.

— Подозрение, что Высшей крови уже давно не существует. Вымерли все носители ещё в начале шестнадцатого века! — улыбнулся старичок и вытащил целую кучу проводов.

— А Высшая кровь — это, что? — поинтересовался я.

— Красивая сказка о том, что первые люди на Земле — были особенными. В их венах текла уникальную кровь, которая могла полностью раскрыть весь человеческий потенциал. У них много названий… Там уже зависит от мифов, легенд и религии. От Адама с Евой, вплоть до Гипербореи с Атлантидой. И Его Императорское Величество не один такой. Почти во всех высокоразвитых странах ищут оставшихся представителей Высшей крови.

— Я не совсем понял — как именно Высшая кровь раскрывает потенциал человека?

— Если говорить простым языком, то даже те, кто не овладел даром в очередную грозу — при простой инъекции Высшей кровью могут открыть в себе уникальные способности.

Звучит, как проект «Ньюмит», если честно. Но допустим.

— Хорошо… А, что делает этот аппарат? — я подошёл к креслу и внимательно его осмотрел.

— При помощи системы мощных энерго-пульсаров он просвечивает энергетическое поле человека. Обычная аппаратура далеко не всегда справляется с Высшими магами. А знать свой уровень — крайне необходимо, чтобы понимать, развиваешься ты или деградируешь. Поэтому, процедура займёт всего пару минут. Мы пустим небольшой разряд через ваше тело. И дождёмся данных. Ничего сложного. — профессор продолжал дружелюбно улыбаться, словно к нему пришли не посетители, а родные внуки.

— Хорошо. — я сел в кресло: — А, что будет, если вы найдёте носителя?

— Если честно, то не представляю. Его сила может быть запредельной. — задумчиво произнёс Степан Павлович и принялся крепить провода к моим пальцам, шее и голове: — Но я уверен, что предохранители не выдержат, и максимум, что нас ждёт — это небольшой коротыш и парочка сожжённых плат.

— Ага. Понятно.

Интересно, насколько велика вероятность, что все эти «Омни», «Пятьдесят пять» и «Ньюмит» — следствие Высшей крови? Что ж, очень надеюсь, что ничего плохого не случится…

— Фёдор Александрович! Не нервничайте. Нам нужен спокойный пульс. — сообщил Степан Павлович и уселся за мониторы: — Возможно, лёгкое головокружение! Но вы не переживайте. Чтобы перегрузить «Лазарь» — вам понадобиться, как минимум — сила бога.

ЭЙ!!! ВООБЩЕ-ТО — ОНА У МЕНЯ ЕСТЬ!!!

Огромный аппарат загудел. Я почувствовал, как сквозь меня проходят тёплые частицы. В целом, ощущения очень даже приятные.

— Рубеж в пять единиц — преодолён. — сообщил Вазинский: — Рубеж в одиннадцать — преодолён. Рубеж в пятнадцать преодолён… Хм-м… А юноша-то — не промах! Продолжаем.

— Я же говорил. — довольно заметил Антон Павлович: — Тут тридцать будет. Это железобетонно!

— Если не больше… — Павел Степанович взглянул на Рейсбиха: — Будем увеличивать объём потока? Он явно не двадцать восемь.

— Конечно, будем! — кивнул преподаватель.

— Хорошо…

Однако, когда профессор стал увеличивать объём энергетического потока, что-то явно пошло не так. Между моими пальцами начали гулять молнии. Всё вокруг затряслось, как во время землетрясения!

— Выключайте! — гаркнул Рейсбих: — Уже за восемьдесят заходит! Не мучьте пацана!

— Я пытаюсь! Пытаюсь… — ужаснулся Вазинский и принялся истерично щёлкать по клавишам, но аппарат продолжал работать.

А через меня уже во всю проходили самые настоящие раскалённые металлический шары. По крайней мере — мне так казалось. Вой от «Лазаря» стоял такой, что я едва ли слышал, о чём говорят Рейсбих и профессор.

— Осокин! Вставай!!! — прокричал Антон Павлович, размахивая руками.

Но, когда я попытался подняться — вой от аппарата стал ещё сильнее. Яркая вспышка на мгновение ослепила меня, а затем дорогущий «Лазарь» с грохотом выплюнул мою тушку, резко оборвав все провода.

Проломав собой несколько столов и стульев, я благополучно впечатался в стену.

— Перегрузка системы! — сообщил прохладный женский голос из динамиков: — Всем немедленно покинуть здание. Перегрузка системы! Всем немедленно покинуть здание…

Поднявшись, я отряхнулся и показал большой палец:

— Всё в порядке! Я живой.

Как только дым рассеялся, я заметил шокированного Вазинского.

— На… На… На… — заикаясь, произнёс он и обернулся на меня: — Нашёл… Нашёл!!!