Пермский Губернский 5. Паритет

Глава 2

Наивность присуща девяноста трём процентам гуминитов по всей галактике. Порой она бывает детская. Совсем незамутнённая логическим мышлением. Вопрос — она захватывает разум у исключительно молодых представителей различных рас?

Увы.

Как показывает практика, огромное количество открытий совершается путём проб и ошибок.

Опыт — скажут гуминиты.

Наивность — ответят прожжённые временем Ультиматы.

И так практически во всех сферах науки. Особенно, было занятно читать историю создания всё той же злосчастной ядерной бомбы, когда многие учёные искренне верили, что страшная реакция способна уничтожить весь мир, но… всё равно с энтузиазмом собрали снаряд и провели испытательный взрыв.

Но, что самое занятное в этой истории — люди настолько обрадовались, что, не изучив последствия, продолжили ужасную подрывную деятельность. Исключительно в научных целях, конечно же! Только вот, они не знали про радиационные осадки, страшнейший вред озоновому слою планеты и ещё куче побочек, которые проявляются спустя энное количество лет.

Испытания проводили в океанах, на островах, под водой, и даже пару раз — в густонаселённых городах.

А в 70х в США ядерные взрывы, вообще стали, чем-то вроде достопримечательности. Воротилы модельного бизнеса даже назвали купальники в честь атолла, на котором проводились испытания. Бикини. Здорово, правда?

Так что, вот эти ниточки с треугольниками — есть, ни что иное, как порождение «ядерного туризма».

И это я привёл в пример лишь один момент. А подобного, на самом деле, было очень много.

— Нашёл, что? — уточнил я, вытаскивая из-под обломков столов шокированного Рейсбиха.

— Я… не верю своим глазам! — ощущение, словно Вазинский был в другом измерении. Он смотрел на чудом выживший монитор и хватался за голову.

— Вы уж поверьте. — недовольно фыркнул Антон Павлович, отряхиваясь от пыли и мелких обломков: — Мой ученик мог серьёзно пострадать! А мы всего лишь хотели сделать замер.

— Сделали. — Вазинский вернулся в реальность, и вытащив очки, начал, что-то печатать: — Высшая кровь — найдена.

— Что⁈ — мы с Рейсбихом переглянулись.

— Погодите! — я поднял руку: — Что значит — найдена? Вы в этом уверены?

— Уверен на сто процентов. Это истина, Фёдор Александрович! А ведь… Это даже логично. — профессор шлёпнул себя ладонью по лбу: — Ваш фактор исцеления. Как я мог не догадаться раньше?

— Так… фактор есть у многих.

— Как показывает статистика — они начали появляться относительно недавно. Первые случаи с регенерацией официально зарегистрировали только в шестидесятых. Скажите, ваша кровь участвовала в экспериментах? Или, может быть, кто-то из ваших родственников был донором?

— Понятия не имею.

— Тем не менее, у меня нет сомнений, что все новые люди с ускоренной регенерацией появились исключительно благодаря вашей семье! Не знаю, как но это факт. Боже мой… — Вазинский с ужасом посмотрел на меня: — Выходит, что вы… один из последних носителей? А, возможно, и просто последний… Я должен немедленно доложить обо всём Императору!

— Стоп. — Рейсбих схватил старика за руку: — Мы так не договаривались, Павел Степанович!

— Но и вы не сказали мне, что приведёте последнего носителя! Уж прости, Антоша… но сейчас речь идёт не просто о жизни человека. Мы говорим о будущем нашего вида! Высшая кровь — ключ к процветанию! А если учитывать… стиль жизни Фёдора Александровича, то есть шанс всё профукать! Я этого допустить не могу.

— Погодите, Павел Степанович. — строго произнёс Антон Павлович: — Можете или нет — это не вам решать. Вот здесь перед вами стоит Осокин — пускай он и решает свою судьбу.

— Вы не понимаете! Речь идёт о будущем всего человечества! — Павел Степанович тут же выскочил из-за стола и подбежал ко мне: — Вы хоть представляете, сколько людей ежедневно умирают от болезней⁈ Ваша кровь в прямом смысле слова даст всем второй шанс! Неужели вы этого не хотите?

— Быть за всё хорошее и против всего плохого, конечно, прекрасно. Но я сам разберусь, как помочь людям.

— Господин Осокин… Ну, как же так?

— Как же так? — на сей раз я был действительно поражён наивностью этого, с виду взрослого человека: — Вы утверждаете, что хотите добра людям. Но, почему-то не осознаёте, кому именно хотите вверить Высшую кровь. Подумайте своей светлой головой! Представьте картину — у Императора появилось средство, чтобы сделать любого человека, условно идеальным. Это очень быстро уйдёт в массы. Сперва начнётся маркетинговый бум! Инфоповод такого масштаба, что все эти выборы президента США, экологический кризис в Великобритании и войны в Африке покажутся вам вырезкой из небольшой жёлтой газетёнки. Лекарство от всех болезней! Вы слышите, как оно звучит? Слышите, чем оно пахнет? А я слышу. Начнём с того, что в первую очередь полезут дворяне. Затем все состоятельные граждане Империи. И только потом сыворотку, возможно, начнут давать всем нуждающимся. Я не бесконечный. Доить меня можно будет от силы раз в неделю. И это даже с учётом моего фактора исцеления. Сколько волшебного снадобья получится? Сложно сказать. Но я точно уверен, что на всех — не хватит! И, что тогда начнётся? Есть люди настолько отчаянные, что будут готовы пойти на убийство ради одной инъекции. И нет, там может быть даже не себе. Родителям, ближайшим родственникам, жене… своему ребёнку, в конце концов! Это породит беспорядки. А ещё хуже — гражданскую войну.

От этих своих слов, я ненароком вспомнил о Мерлине. Собственно — он яркий тому пример.

— Вы недооцениваете людей! — возразил профессор.

— Я? Недооцениваю? Павел Степанович, вы же учёный… Неужели не знаете историю этого мира? Нет, человек ещё не научился терпеть. И не научился здраво мыслить в критической ситуации! Потому, вы из благих намерений хотите открыть ящик Пандоры. Вы накликаете беду на своих сограждан. А потом ещё и на граждан других стран.

— Вы лишаете человечество надежды…

— Я лишаю человечество очередного риска развязать мировую войну. — строго ответил я.

— Брата-а-а-ан! — в кабинет влетел вооружённый Семён: — Ты живой⁈ Громыхнуло так, что все стёкла повылетали!

— Всё в порядке. Мы уже уходим. И… благодарю за информацию. — я кивнул профессору на прощание и направился в сторону выхода.

— Я сильно разочарован в вас, Павел Степанович. — вздохнул Рейсбих и так же потопал к двери.

— Я же просто… хотел всем помочь… — опустившись в ближайшее кресло, тихо промолвил Вазинский: — Как и любой другой… учёный.

Человечество в этом мире ещё совсем юное. Им предстоит многому научится. И очень обидно, что великие умы, которые тянут прогресс вперёд к будущему — не понимают, что власть имущие всегда будут использовать любое чудесное открытие исключительно по своему разумению.

Да и дело тут не в сколько в жадности, а сколько в банальном желании быть выше, сильнее и быстрее всех остальных. И их прекрасно можно понять. Такова суть любой политики. Особенно, если речь идёт про тех, кто постоянно находится под прицелом друзей и врагов.

— Что там произошло? — взволнованно спросил Семён.

— Одиннадцать баллов резко превратились в сто одиннадцать. — хмыкнул Рейсбих: — И, если честно — я нихрена не удивлён. Жаль, конечно, что точной информации мы теперь не узнаем. Не ожидал, что Вазинский окажется настолько… филантроп.

— Справедливости ради — он сказал правду, когда мы выходили.

— Это-то мне понятно. Просто, почему он резко отключил мозги? Мне твоя речь про риски — очень даже понравилась.

— Погодите! — Семён с непониманием посмотрел на нас: — То есть, про сто одиннадцать — это правда?

— Не правда. — Рейсбих потянулся, а затем нажал на левое ухо: — Во! Теперь, лучше. А по поводу баллов — чёрт его знает. Может быть, там было триста. Может, пятьсот. Но есть у меня подозрение, что «Гипервиват» вернётся в Пермь.

Фамильяр заржал, а я опять не понял отсылку.

— Мне стоит переходить на другой тип обучения? — уточнил я.

— Нет. Но тебе придётся научится сдерживать свою Силу. Шаляпин тебе с этим поможет. Я поговорю с ним.

— Ох… А, может, лучше вы? Шаляпин мне не понравился.

— Прости, приятель. Но я специалист по атакам и защите. Он — по всему, что связано с полем. Поэтому, придётся переступить через себя. К тому же — все магические террористы обладают вирго-зрением. А значит без труда смогут тебя обнаружить. Это не есть хорошо.

— Согласен. Но если найдётся другой хороший специалист, я бы предпочёл отправиться к нему.

— Увы, но Шаляпин своего рода — уник… ТВОЮ Ж ДИВИЗИЮ!!! — Рейсбих схватился за голову, когда мы вышли из Центра. Все стёкла на его оранжевой «Копейке» были покрыты ровной паутиной трещин: — Ну, всё… Я опять без зимней рыболовной палатки. Тьфу, ты!

Антон Павлович, конечно, сопротивлялся изо всех сил.

Вот, серьёзно! Отпирался так, будто мы ему взятку предлагаем. Но после долгих уговоров сердце русского воина всё же поддалось логике. Кот прыгнул на капот его блестящей «Копейки», свернулся буханкой и по фактам расписал, что это не взятка, и даже не «жалкая подачка от мажика». А вполне себе ответная услуга за то, что я узнал правду о своей силе.

Рейсбих почесал затылок, а затем всё же согласился. Мы сразу отправились в ближайший магазин «Жигулей».

Благо, что их было в достатке по всему городу. За триста рублей удалось поставить на «Копейку» самые лучшие стёкла, которые только можно было найти для «АвтоВАЗа».

Так же, заменили все зеркала. А на сдачу в «Копейке» пропылесосили весь салон, так что стеклянных заноз в заднице теперь можно было не бояться.

— Чего он так долго сопротивлялся? — спросил я, когда мы уже ухали в сторону «Скисор Систерс», чтобы заказать ещё один комплект студенческой формы.

— Солдатская гордость! Подачек не принимают. В долг — не берут. Таковы их военные принципы. У них должно быть всё чин по чину. А, вообще… не хочется хаять «Жигули», но им стоило бы на старые модели устанавливать нормальные стёкла. Заметь — у одной «Копейки» всё потрескалось.

— Так там, кроме нас, никого и не было. У учёных транспорт в подземке стоит. До них волна не дошла. А у нас стёкла бронированные. Забыл?

— Тем не менее! Хлопок-то был… Ну? — Семён театрально закатил глаза: — Но я испугался! Сразу понял, что ты к этому причастен. Кстати, неужели ты активировал опасный конструкт? Или, что там, вообще, случилось?

— Меня нарекли последним носителей, некой Высшей крови.

— ЧЕГО⁈ — фамильяр, чуть не нажал на тормоз, а затем с ужасом повернулся и посмотрел на меня: — Это… ты сейчас шутишь же? Да⁈

— Так сказал Павел Степанович. Мол, Император охотится за вот этой вот Высшей кровью.

— Все охотятся. Если это правда — нам хана. Вернее, тебе хана! Тобой будет интересоваться далеко не только Ксюшин отец, а вообще всё высшее дворянское общество.

— Зачем?

— Очень дорогой биоматериал. Детишки потом получатся — первый сорт! Могущественные маги с кучей дополнительных способностей. А-а-а-а… Точно! — Семён покачал головой, а затем провёл ладонью по лицу: — Вот я идиот.

— В плане женщин?

— Нет. В плане тебя. Ты сам подумай! Вышел из комы, когда молния попала. Быстро принимаешь решения. Атакуешь невероятными техниками… Ещё и умеешь чувствовать ложь. Скорость реакции стала, как у зверя! Скорее всего, и к физическим атакам твоё тело становиться менее восприимчиво. Это же явно признаки Высшей крови! Деда Гавр рассказывал о том, что каждый человек может являться потенциальным носителем. Но для активации Высшей крови необходим катализатор. И молния — была тем самым катализатором!

— Хм-м… Интересное предположение.

В голове уже нарисовалась полноценная картинка. На самом деле всё было, куда проще.

Этот мир создал один из Ультиматов. Отсюда одни и те же легенды, письменность, языки и прочие сходства. А поскольку это был Ультимат-созидатель, то он, конечно же, использовал ритоцелий — особую жидкость, из которой в итоге получается кровь для создания местных гуминитов. Они постепенно развивались, а и ритоцелий угасал. Это — совершенно естественный процесс.

Только вот, он ведёт к забвению. Я прекрасно это понимал, потому на своём мире сделал первое потомство… Кхм… естественным путём. Я хотел, чтобы моя кровь не угасала в отличии от моих братьев-созидателей! Хотел, чтобы мои потомки помнили меня и гордились, что все они — дети великого Глэйтрона Завоевателя. Не жалкие марионетки в системе. И ни в коем случае не инструменты своего создателя. А просто живые люди, чьими вполне естественными задачами были жить и наслаждаться жизнью. Познавать глубину мира. Познавать себя. Познавать всё вокруг.

А судьба всех условных пробирочных детей моего собрата-созидателя была печальна. Каких-то двести тысяч лет и всё — ритоцелий практически испарился. Как и воспоминания о том, кто всё это создал. Обидно? Как мне кажется — да. Сразу вспомнился монолог Лемана о причинах, почему он так хотел спасти свой народ. Сейчас я даже проникся его идеей и сам захотел выписать себе звездюлей!

Но то было дело давно минувшего прошлого. Сейчас нужно думать далеко не только о спасении «живых камней». Забот и без того хватало за глаза.

— В общем, брат. — Семён строго посмотрел на меня через зеркало заднего вида: — То, что ты — последний носитель, нужно скрывать, как можно дольше! Иначе аристократки тебя изнасилуют до смерти! Я слукавлю, если скажу, что не завидую тебе… Смерть, достойная настоящего героя любви. Умер, чтобы дать всем людям свет и благо… Под очередной красоткой из дворянской семьи. Это же прекрасно! Аж хочется тебе в лицо прописать.

— Я тебе сейчас сам пропишу! Давай уже ближе к сути.

— Шутка-шутка. На самом деле, я очень рад за тебя, брат. Но есть нюанс. Нападения девчонок и последующие очереди в невесты снесут все твои планы. И… я не смогу преданно служить хозяину гарема, потому что буду люто завидовать…

— СЕМЁН!!!

— Хорошо-хорошо. Я это к тому, что нам надо скрывать данный факт! Иначе тебя оприходуют. По полной программе! Я в этом уверен. И если Рейсбих — человек чести! То вот насчёт профессора я сильно сомневаюсь. Судя из того, что я слышал — он фанатик-филантроп, да?

— Он точно будет молчать.

— С чего ты взял?

— С того, что он прекрасно понимает, кто я такой.

Ресторан «Нолан» считался одним из самых пафосных мест в Перми. Сюда стекались все местные «сливки» общества, или просто те, кому бумажник сильно оттягивал карман.

Правда, кот рассказывал про некое «А-кафе», но там была посредственная кухня и все крутые гости были, скажем так — не всегда чисты перед законом.

Поэтому мы выбрали именно «Нолан».

Артова я сперва даже не узнал… Из помятого бородатого бомжа, он превратился в солидного взрослого господина. Борода была расчёсана и аккуратно уложена. А волосы собраны в элегантный хвостик. Но больше меня удивил его пепельный костюм, как у классического Бонда.

Парень определённо знал, что такое стиль.

— Доброго вечера! — поздоровался Мерлин, и дружелюбно улыбнувшись, сел напротив меня.

— Приветствую. — ответил я, делая вид, что внимательно изучаю меню: — Как прошёл ваш день?

— В целом — было слишком много суеты. Корпоративные дела начали отнимать очень много времени. А у вас?

— Узнал много нового про себя…

— Век живи — век учись. — Артов поднял руку, и к нам в мгновение ока прибежал официант.

— Чем могу быть полезен?

— Веллингтонский пирог, пожалуйста. — ответил Мерлин, а затем немного подумал: — И к нему белое сухое. Франция. Что-нибудь интересное. С нотками мёда.

— Сделаем. — радостно кивнул официант и обратился ко мне: — Чего желает Ваша Светлость?

— Суп из «Морских гадов». И бренди. А лучше — хороший коньяк.

— Отличный выбор! Время готовки — в районе десяти минут. — с этими словами официант поспешно удалился.

— Так, о что там за вопрос, Господин Артов? — я придвинулся ближе к столу и вопросительно посмотрел на своего собеседника. Пришлось сделать максимально уставший вид. Хотя, чего греха таить? Ситуация в ЦИБ меня реально слегка вымотала.

— Уверен, Господин Князев уже рассказал вам о моей личной трагедии?

— Допустим. Но одно дело, когда её рассказывают другие. И совершенно иное, слышать эту историю лично из уст «пострадавшего».

— Хех… — Артов спрятал за усмешкой удивление. А, вот хрен тебе, пень волосатый! Ты думал, я буду с тобой в игрушки играть? Нет уж: — Думал, вы осведомлены, но раз вам хочется услышать эту историю — расскажу. Питерский октябрь в двухтысячном году был очень холодным. Ветра дули так сильно, что казалось — само ледяное озеро из Ада решило навестить Культурную столицу. Я тогда состоял в тайном отряде борцов с террористической группировкой «Культ Возрождения». Вито — на тот момент молодой и амбициозный лидер, вёл своих ублюдков в бой. Он промыл им мозги, что человеческое общество сгнило. И, что люди мешают самой матери-природе, используя волшебников, как оружие. Он хотел создать новый мир на развалинах старого. Мечтал буквально устроить революцию! Тогда мы относились к этому очень скептично, поскольку злодеяния террористической группировки почти всегда удавалось предотвратить. Но в этот раз они объединились с другими группировками по всему миру. Я верил, что ребята из Москвы справятся. Верил, что спасут всех, как это сделал я в Питере. Но… что-то пошло не так. И театр, где находилась моя семья — практически полностью сгорел со всеми, кто там находился в тот момент.

— Примите мои соболезнования.

— Уже поздно… Слишком поздно, Фёдор Александрович. Да, я боролся со злом. Но… представьте ситуацию, когда вы спасли всех, кроме своих близких и родных? — металлический взгляд Мерлина стал ещё более безжизненным и злым. Это очень знакомая злоба. На самого себя.

— Мне сложно такое понять. — соврал я: — Но, всё же — попытаюсь.

— Спасибо. Когда я приехал в Москву — мне доложили, что выжила только моя младшая дочь. Как отец, я сделал всё, чтобы спасти её. Александр Осокин, который был лучшим другом моего старшего брата, конечно же, сразу предложил помощь. У него на руках были только «Омни» и «Пятьдесят пять» вашего деда. Я был в отчаянии… Я готов был отдать всё, что угодно! Даже свою жизнь, лишь бы только дочь осталась жить. Когда она снова начала дышать, я не верил своему счастью. Весь повреждённый кожный покров восстановился за три дня. А на четвёртый — моя девчока уже могла самостоятельно ходить. Только вот… счастье продлилось недолго. Александр предупреждал меня, что сыворотки — сырые. Что они были предназначены для возвращения погибших солдат в строй, а не для воскрешения детей. Но я был готов на всё… Лишь бы только она продолжала жить. А ваш отец… Он не отвернулся от меня! Продолжал помогать. Когда мой брат узнал об этом… он был в бешенстве! Коля тогда сильно поссорился и со мной, и с Осокиным. Сказал, что мы — бессердечные твари, раз смогли использовать обе сыворотки на маленьком ребёнке. А я, что мог сделать? На тот момент у моего брата ещё не было детей. Он не понимал, что это такое! Уверен, сейчас… если бы Ксюша или Алиса, упаси бог, были в таком же состоянии — он бы без промедлений использовал обе сыворотки. Но тогда ему было просто невдомёк. Он не представлял, что такое — хвататься за любую ниточку. Верить, что надежда всё ещё есть.

Мне стало по-человечески жалко Мерлина. Прекрасно понимаю его мотивацию. И понимаю, чего он хочет от меня. Но мне никогда не позволят принципы всерьёз сотрудничать с этим человеком. Он уже мёртв внутри. Причём, давно…

— Хорошо. С этим разобрались. — строго ответил я: — Так, чего именно вы хотите от меня?

— Сейчас моя дочь под крылом надёжного человека. Я ему доверяю. — ответил Мерлин, и даже не соврал. Молодец: — Но запас сыворотки заканчивается! Из-за нестабильности «Пятьдесят пять» — без еженедельной инъекции «Омни» моя дочь умрёт в ужасных муках.

— Но у меня нет вашей сыворотки.

— У вас есть Князев. Он курировал «Омни». И он наверняка уже нашёл рецепт на «Аресе»! Князев сможет разработать запас! Я хотел бы заключить с вами дворянский паритет на сыворотку. То есть, мы с вами не будем использовать «Омни» для распространения. Я просто хочу выкупить у вас партию на ближайшие пятьдесят лет. И обязуюсь не изучать сыворотку для дальнейшего её изготовления. Но и вы должны пообещать не изготовлять сыворотку ни для кого, кроме меня. И не продавать её другим. По крайней мере — на ближайшие пятьдесят лет.

— Сомнительные условия, Господин Артов. С чего бы мне не производить «Омни» в промышленных масштабах? Все права на неё принадлежат мне. А вы, между прочим, незаконно производили её на протяжении двадцати лет и проводили эксперименты на сиротах. Я был там, Станислав Романович. И видел, какой ужас вы развели. Я считаю, что вашему персоналу досталось за дело.

— Те дети были обречены на смерть. Я спас им жизнь!

— Вы держали их в стеклянных клетках.

— Вообще-то — полимерных, чтобы они не смогли себе навредить. Но… знаете. — Артов откинулся на спинку стула: — Я даже оправдываться не буду. Да, хотел, как лучше. Да, не всегда получалось. Но тогда мне не хватало рецепта из «Ареса». Да и Князев пропал больше, чем на год. Что мне оставалось делать? Не прекращать же работу!

— Нет-нет, я просто осуждаю вас за всё содеянное.

— Возможно, когда-нибудь, я дойду до раскаяния. Но точно — не сегодня. Всё же, мы оба — деловые люди! Все наши цели сводятся не только к всеобщему благу, но и к заработку капитала. Я готов компенсировать двадцать лет того, что мы проводили эксперименты. А в довесок — ещё пятьдесят лет за утерю потенциальной прибыли. Миллиард рублей.

— Миллиард и двести миллионов рублей. В довесок — вы не смеете лезть в мои дела. Шпионить за мной. И подсылать новых шпионов. Даже не вздумайте вставлять мне палки в колёса! А ещё, вы даёте мне возможность пользоваться всеми вашими магоборцами и ЧВК на безвозмездной основе на протяжении следующих двадцати пяти лет!

— Вы и так ими пользуетесь! Я прикрываю вашу задницу больше двух месяцев. — возмутился Мерлин.

— О, это было с вашей подачи. Отныне — все магоборцы будут слушаться меня точно так же, как и вас. Вы перед всеми дадите мне такие же полномочия!

— Вообще-то, я уже слишком стар для всего этого… И совсем скоро мне на замену придёт Виктория Владимировна. Вы же хорошо общаетесь. Так, почему бы вам не обсудить этот вопрос с ней? Она — достойный лидер.

— Потому что, спонсировать и поддерживать работу Гильдии будете вы. И скажу честно — мне очень не понравилось, что вы подставили сестру Виктории из-за отвратительного плана. Я был весьма разочарован. Думал, что вы игрок… А, вы — всего лишь выскочка, который не понимает, с кем играет.

— Понимаю ваше недовольство, Фёдор Александрович. Но даже у таких, как я — есть руководство.

— Да ну? — я принюхался, ибо сперва не поверил. Не хотел верить: — Так это ОН всё начал?

— Именно. Я пытался отговорить. Времени на подготовку было слишком мало. Но он… порой бывает слишком импульсивный. Особенно, когда дело касается его людей в ИСБ. Ворон уже много всего натворил за последнее время. Потому… было принято решение использовать вас, как наживку. Но теперь, когда вы знаете правду, то наверняка понимаете, что для меня это было самым отвратительным исходом? Вы — мой последний шанс. Я хочу быть вашим союзником.

— Ну… Союзниками мы, скорее всего, никогда не будем. Вы понимаете, почему.

— Понимаю.

— Но деловыми партнёрами стать можно. Однако учтите — я очень больно кусаюсь. Очень.

— Я видел. — кивнул Мерлин, и вытащил свой мобильник: — В таком случае, завтра после пар буду ждать вас на подписание документов.

— Хорошо. Я сегодня же поговорю с Князевым. Обсужу все наши возможности.

— Замечательно! И, да… — Артов тяжко вздохнул и с надеждой взглянул на меня: — Вы же не будете против, если я всё-таки съем свой Веллингтонский пирог? Он здесь страсть, как хорош.

— Скажу больше — я даже составлю вам компанию!

Целых 350 миллилитров я отдал Князеву для начала разработки сыворотки. Теперь же мне стало интересно, сколько ампул получится из этого объёма крови.

Дочери Мерлина необходимо каждую неделю делать инъекцию. В году — пятьдесят две недели. Умножаем на пятьдесят, то выходит ровно две тысячи шестьсот ампул. С одной стороны — не так уж и много. Но с другой — пока не известно, сколько ампул выходит из трёхсот пятидесяти миллилитров крови. Если три, то это попадалово! Рекомендовано сдавать раз в неделю. Это ж мне придётся шестнадцать лет пахать только на его партию. Ужас!

Однако сейчас я решил, что буду размышлять над вопросами производства уже, когда Князев даст точные цифры. Мы с котом завезли ему запасы еды, на случай, если всё же придётся ночевать на «Аресе». Пока новые дроны не приехали, можно было немного расслабиться.

— Как думаешь, Артов в отчаянии? — поинтересовался Семён, когда мы по вечернему городу возвращались обратно.

— Конечно. Просто, я не совсем понял, почему он сразу ко мне не обратился?

— Так, наверное, без Князева не знал, как подступиться. — предположил фамильяр: — А сейчас у него появился шанс. Главное, чтобы он придерживался паритета и не начал исследование сыворотки тайком.

— Князев сказал, что даже имея на руках образцы — без точной технологии и хороших специалистов, у Артова уйдут года, чтобы вывести аналогичный продукт. Считай, он даже с Князевым провозился далеко не один год для продолжения исследований. Да и без моей крови вряд ли, что получится. Так что, Артову будет невыгодно рыпаться. Ещё бы узнать, где его эта дочь… У человека, которому он доверяет. Неужели у отца Ксюши?

— У Николая Артова? Ха! Их сложно назвать друзьями… Не то, что родственниками. Так что — сильно вряд ли. — Семён свернул на среднюю дамбу: — Наверняка, какой-нибудь знакомый из прошлого. Но, если ты хочешь — я поищу информацию.

— Да, было бы славно. Я, конечно, верю в юриспруденцию и «слово дворянина». Но подстраховка, никогда не бывает лишней.

Прибыв домой, я с облегчением увидел, что вокруг умиротворение и спокойствие.

Голубика с закрытыми глазами парила под потолком кухни, вставив наушники от плеера. Ириска там же начищала свой здоровенный «Пустынный орёл»… Отвратительный пистолет.

Беллз ждала своего пушистого любовника на подоконнике, свернувшись калачиком. А вот Ксюши опять не было видно.

— С возвращением, Хозяин! — Ириска тут же отложила пистолет, и радостно размахивая хвостом, прибежала меня встречать: — Устал? Хочешь кушать?

— Устал. Но кушать не хочу. Я бы, наверное… — я заглянул в гостевую спальню. Ну, конечно! Ксюша в очень откровенной позе валялась на кровати и опять, во что-то играла на своей миниатюрной консоли: — Ты! Продолжим то, на чём остановились.

— Хозяин! Так… Это… Может быть, я вас помассирую? — Ириска очень ненарочито выдвинула свою кандидатуру.

— Нет. Ты наверняка уже умелая. А я хочу научить эту неумёху.

— Я поняла! Но, может быть, потом?

— Может быть, потом.

— Супер! — радостная Ириска убежала дочищать свой пистолет.

— Кхм-кхм… — прокашлялся я, но в ответ лишь игнор и тихие щелчки клавиш: — Госпожа Артова. Я такое очень не люблю.

Ксюша повернула голову, а затем подпрыгнула от неожиданности и вытащила из ушей миниатюрные беспроводные наушники:

— Прости! Я слишком увлеклась. Что-то случилось?

— Говорю — продолжим то, на чём остановились. Спина опять ноет.

— Нет! Я ещё не готова к таким… приключениям с «палаткой из трусов». — насупилась юная Госпожа Артова.

— Не бойся. Переворачиваться я не буду.

— Мне в целом стрёмно!

— Стрёмно от того, что мужской организм реагирует на твою красоту?

Ксюша задумалась. Ей, вроде, и стыдно… Но комплемент же сделали. И по факту всё расписали.

— Ладно. — она отложила консоль в сторону и хрустнула пальцами: — Но только — недолго!

— Как скажешь.

Быстро переодевшись в домашнее, я растянулся на диване в гостиной. Ксюша намазала руки, каким-то странным кремом и пошла в атаку. Божественно…

— Чего это вы тут делаете? — в гостиную влетела Голубика и приземлилась возле дивана: — Неужели тебе не хватило?

— Хватило! Потому я и попросил Ксюшу.

— Так он ж там, чего-то тыкает. Причём, так слабенько-слабенько… Это ж не массаж, а какой-то вялый пожмяк!

— Зато она не пытается вытащить из меня хребет.

Агни фыркнула, и уселась рядом:

— Буду смотреть. Вы же не против, Госпожа «Мастер Массажа»?

— Мне всё равно. — спокойно ответила Ксюша, продолжая увлечённо меня наминать.

Затем в гостиную заглянула Ириска. Она долгое время просто наблюдала из-за косяка, то и дело странно вздыхая.

— Ну, чего тебе? — недовольно отозвался я.

— Нет, ничего. Просто смотрю.

— Выходи тогда! А-то эти подглядывания меня раздражают. — сухо ответил я.

Горничная подошла и села рядом с Голубикой.

В этот момент на кухне, что-то сбрякало. Выгнув спины, кошаки бочком пробежали в сторону спальни. Опять, что-то не поделили.

А от девчонок исходили такие разные эмоции…

Ксюша, хоть и не подавала виду, уверенно сидя на мне — испускала волнение и смущение. От Голубики веяло диким любопытством и завистью. А от Ириски — желанием тоже, хоть как-нибудь поучаствовать в процессе.

— Ну, не знаю! Дай, хоть руку тебе помну… — тяжко вздохнув, произнесла Агни и положила ладонь на моё предплечье.

— Нет! Тебе нельзя.

— Несправедливо.

— Мне нужны целые кости.

— Ой, да я ж могу и слабенько… — Голубика ткнула рядом с моей ладонью так, что едва не пробила подушку насквозь.

— Можешь. Ага. — недовольно фыркнул я: — Так, всё! Представление окончено. Дайте мне расслабиться!

— Да умею я! Правда! — Агни всё же схватила меня за запястье и начала жмякать мою руку. На удивление, я даже не почувствовал боли.

— Отлично! А я займусь ногами! — под шумок среагировала Ириска, но случайно задела хвостом стопу…

Не знаю, что произошло с телом, но мне стало так дико щекотно, что я не выдержал и резко перевернулся, завалив Ксюшу на спинку дивана.

— Ого! Дядя Фёдор боится щекотки! Это так мило… — заулюлюкав, выдала Агни.

Увы, хвост Ириски, каким-то образом попал Ксюше под колено. Взвизгнув, юная Госпожа Артова снова оказалась верхом на мне.

— Куча-мала!!! — воскликнула Голубика и тут же запрыгнула на меня сверху, прямо перед Ксюшей.

— Кх-х-х-х… — выдохнул я: — Кажется, у меня лопнула селезёнка…

— Эй!!! — возмутилась супергероиня: — Ты намекаешь, что я жирная⁈

— Вообще, нет…

— Намекаешь! Получай!!! — она принялась меня щекотать. И это было… очень необычно.

— Не трогай его! — возмутилась Ксюша и начала щекотать Голубику. Та захихикала, и попыталась вырваться, попутно едва не сломав мне нос.

Так бы всё это и продолжалось, если бы не уверенный стук в стекло.

Все тут же остановились, а затем медленно повернулись к окну.

С другой стороны, сидела огромная сова. Кажется, это был филин. Она очень недобро смотрела на нас. Я бы даже сказал — с видимым осуждением.

— О, нет… — с ужасом выдохнула Ксюша.

— Что такое? — поинтересовался я.

— Это Госпожа Котецки. Начальница службы безопасности дворянского дома Артовых…

Вот, как знал, что надо было занавесить шторы.