Первая любовь (СИ)

Глава 14. Гусев и Лебедев

Аня вышила целую картину крестиком — домик у моря.

— Глеб иногда говорит, что хотел бы поехать на море. Вот я и подумала… — потупилась девочка.

— У тебя настоящий талант! — восхищенно сказала я. — Так красиво получилось.

— Да это же по готовой схеме! — скромно отмахнулась она.

— Ну и что? Я, вот, ни одной в жизни не вышила, даже по схеме.

— Ты думаешь, ему понравится? — с надеждой спросила Аня.

— Уверена! Точно понравится. Это отличный подарок. Но я думаю, что нам и праздник тоже стоит устроить. Приготовим что-нибудь интересное, торт испечем…

— Да! Да! — принялась скакать и хлопать в ладоши Лена, и мы стали обсуждать меню. Вскоре к нам заглянула тетя Таня:

— Девчат, давайте на стол накрывать. Машенька, пообедаешь с нами? Мы чисто женской компанией, мужчины у нас на работах…

Я хотела ответить, что мне нужно дома брата кормить, и вот тут-то меня ледяной волной накрыл ужас: я оставила ребенка во дворе одного, бог знает на сколько. Конечно, с ним все в порядке, ничего по-настоящему опасного в ограде или снаружи нее нет, но он такой маленький, с него нельзя спускать глаз!

— Простите, мне надо домой… — торопливо, почти невежливо бросила я хозяйке и оброметью кинулась на свой участок.

Увидев, что калитка распахнута настежь, я напугалась еще чуть сильнее. Наверное, это я так оставила… небрежно прикрыла… Господи, хоть бы с Кирей все было в порядке! Но вбежав во двор, я не нашла брата. Обошла дом, все грядки и постройки, даже в баню заглянула — нет! На глаза начали наворачиваться слезы. Как я могла, Боже, как я могла оставить его?! В последней безумной надежде я бросилась в дом, обежала его за пять секунд, но Кирю, конечно, не нашла. Он исчез. Меня накрыла такая паника, что даже дышать стало тяжело. В голове шумело, мозг отказывался соображать. Наконец собрав мысли в кучу, я выскочила на улицу. Огляделась — нет. Пробежала на сто метров туда и сюда — нет. Спросила старушку, что стояла недалеко за оградой, но та только отрицательно потрясла головой.

Я снова вернулась домой, схватила телефон, набрала Глеба — абонент недоступен. Слезы уже текли по лицу рекой. Я всхлипывала и раскачивалась, как шизофреник, который пытается таким образом успокоить себя. Нужно успокоиться, иначе я не смогу ничего исправить. Умыв лицо холодной водой и подышав немного глубоко, я написала Денису:

«Пожалуйста, позвони мне срочно!» — и свой номер телефона.

Вызов от него пришел в ту же минуту, голос молодого человека звучал встревоженно:

— Марусь, что-то случилось?

— Да… — я всхлипнула, — мой брат пропал. Я оставила его на несколько минут одного во дворе и…

— Так, без паники. Сколько времени прошло?

— Я… не знаю… минут пятнадцать, может, двадцать.

— Ты хорошо все проверила?

— Да!

— На улице смотрела?

— Да!.. — в моем голосе прорывались рыдания.

— Отставить эмоции! Все будет хорошо, я сейчас приду.

— Да. Давай. Я жду…

Я еще раз обегала весь дом и участок, прошла по улице, заглядывая за ограды. Чувство вины просто разрывало меня на части, но… в душе затеплилась надежда. Я верила, что Денис сможет мне помочь. Он так спокойно, так уверенно говорил со мной…

Молодой человек застал меня все в той же панике, только тихой. Я тряслась, кусала губы и изводила себя сожалениями о собственной глупости и невнимательности.

Он же пришел спокойный, собранный и с собакой. Это был худощавый поджарый пес среднего размера, черный с рыжими подпалинами на носу, груди и лапах.

— Знакомьтесь, — деловито произнес молодой человек. — Это Санчес, у него отличный нюх на разных мелких г*внюков, сбегающих из дома.

— Ты думаешь, он сам убежал так далеко? — недоверчиво переспросила я.

— Сам или не сам, это уже другой вопрос. Принеси какую-нибудь вещь брата, только ношеную, не из стирки.

Я бегом кинулась в спальню и притащила целый ворох Кирилловских одежек. Денис выбрал из них мягкую кепочку и сунул под нос Санчесу. Тот хорошенько обнюхал экспонат и принялся водить носом уже по земле. Какое-то время он кружил по двору, а потом рыкнул и припустил в сторону калитки.

— Погнали! — скомандовал Денис. Я заперла дом и побежала за ними следом.

По дороге мы спрашивали всех встречных и поперечных, не видали ли они мальчика двух лет, светленького, одного или с кем-то. В основном все качали головой, но один мелкий пацан лет девяти, глазастый и с непропорционально большими передними зубами, кивнул:

— Как же, видал! Гусев с Лебедевым воон туда топали, — он указал в сторону леса. — И у Кита малой на руках сидел.

Денис выругался.

— Плакал? — крепко, почти до боли сжала я кулачки на груди.

— Да не, вроде. Тихо сидел.

— Кто это? Ты их знаешь? — спросила я у Дениса, когда мы снова тронулись в путь, по направлению к лесу.

— Да, знаю, — выплюнул он сквозь зубы, не снижая темпа. — Местные придурки, два брата-акробата…

— Зачем им Киря?

— Да х*р их знает! Может, просто нажрались и куражатся. Идиоты…

— О Господи, это я во всем виновата! — снова запричитала я, а Денис на меня шикнул:

— Хватит уже эту ерунду говорить! Все равно толку нет.

Санчес привел нас на опушку, где среди зарослей бурьяна виднелись останки давно сгоревшей избы. Закопченная печь гордо возвышалась среди руин, и на ней обнаружились свежие следы рук: здоровенных мужских лап и несколько маленьких детских ладошек.

— Это его! — всхлипнула я. — Это Кирины ручки!

— Спокойно! — наверное, в тысячный раз повторил Денис, заглянул в топку, а потом потянул на себя массивный ржавый заслон. К счастью, внутри оказалась только вековая пыль: представляю, как испугался бы мой братик, окажись он в таком заточении! Но в то же время это означало, что надо искать дальше.

Санчес быстро обегал пепелище и потянул нас дальше в лес.

— Я не понимаю, Денис, — опять начала я допытываться, потому что идти в гнетущей тишине было невыносимо. — Объясни мне, пожалуйста, зачем такое делать? Это же… безумие, преступление, это же маленький ребенок!

— Марусь, я тоже не понимаю. Мне бы никогда в голову не пришло чужого ребенка взять и понести неизвестно куда. Но у людей иногда вместо мозгов каша бывает. Манная. Ты никогда не сталкивалась?

Я отрицательно покачала головой.

— А я — постоянно, — хмыкнул Денис. — Этот случай, правда, из ряда вон выходящий, но в целом…

К сожалению, поддержать эту беседу я не смогла, потому что вовсю задыхалась: не привыкла по лесу бегать в подобном темпе. Легкие разрывались, а в глазах начали кружить мушки. Мой проводник же отнюдь не выглядел уставшим.

— Денис, я больше не могу бежать, — выдохнула я хрипло. — Прости, мне надо передохнуть.

— Ладно, — бросил он прямо на ходу. — Оставайся здесь, я за тобой вернусь!

Но мне стало страшно: одна в лесу, не зная дороги, не зная даже направления! Да и Киря наверняка там весь в слезах и соплях, кто же его успокаивать будет? Мужичье это, что ли?

Я собрала всю волю в кулак и потопала дальше, а Денис немного снизил темп.

Вскоре Санчес вывел нас на полянку, где росла дикая яблоня. На земле валялось несколько надкушенных крошечных зеленых яблочек. На одном я узнала следы от маленьких зубок брата и схватилась за голову:

— Сумасшествие какое-то. Ну что за дурацкая игра? Куда они его несут?

— Вечно они не смогут бегать, Марусь, не переживай, скоро догоним.

Увлекаемые нашим доблестным доберманом, мы снова пустились в путь. И он привел нас к реке. С нашей стороны берег был мягким, глинистым — река делала здесь петлю, и вода почти стояла, образуя мягкие, как кисель, зыбучие пески, какие бывают у озера, но дальше, шагов через десять, течение ускорялось, и там, возможно, было довольно глубоко. Мы с Денисом застыли в нерешительности, а Санчес пометался вдоль берега и разразился коротким, но громким лаем, который перешел в полурык-полувой.

— Нет, нет, нет, пожалуйста, скажи, что они не понесли моего брата туда! — попросила я Дениса. — Через реку! Вброд! Двухлетнего ребенка!

Молодой человек пожевал губу и наконец сказал:

— Будь здесь. Я пойду один. Если они переправились, то далеко отсюда не ушли.

Какая-то черная пелена стала застилать мне глаза:

— А если… не переправились?

— Могли зайти в воду, а потом вернуться на этот же берег, но выше или ниже.

— Может, проверим этот вариант сначала?

— Потеряем время.

— Денис, я… боюсь оставаться тут одна.

Он вздохнул и протянул мне руку:

— Ну тогда… пойдем.

Мы с Денисом сняли обувь и зашли в воду, держась за руки. Санчес плыл сам. Его, конечно, сносило, но предводитель нашего поискового отряда держал за поводок, не давая ему совсем исчезнуть за поворотом. Сам он двигался чуть впереди, таща меня, как на буксире, но когда воды стало по грудь, я поняла, что меня сносит и дальше я на своих двоих не пройду.

— Не могу! — жалобно проблеяла я, когда молодой человек подергал меня за руку.

— Тогда возвращайся! — ответил он спокойно, но я чувствовала, что внутри у него все закипает. Вот, наверное, думает, овца!

— Как же я… одна…

— И что ты предлагаешь?

Я пожала плечами, в отчаянии уставившись на него. Денис еле слышно выругался — точнее, совсем неслышно, так как шум воды заглушил его голос. Приблизился ко мне, повернулся спиной, чуть присел и крикнул:

— Залезай!

— Что?!

— На спину ко мне залезай! Руками за шею, ногами за талию.

Я бы еще долго смущалась и мешкала, но тревога за Кирю не давала времени на раздумья. Я сделала, как сказал Денис: обняла его за шею, а ногами зацепилась за твердый худощавый торс. Свободной рукой молодой человек подхватил одну мою ногу, вторая осталась на моей совести, сама по себе. И мы пошли. Точнее, пошел Денис, а я поехала на нем. Тогда я поняла, что он очень сильный, выносливый, терпеливый и целеустремленный. Мы намочили обувь, которую держали в руках, мы сами вымокли с ног почти до головы, но выползли на противоположный берег. И повалились на траву.

— Капец, Маруся, какая ты тяжелая, когда намокнешь! — воскликнул Денис, отдуваясь. Однако недовольным он не выглядел.

Немного отдышавшись, мы обулись и двинулись дальше. Когда ветви деревьев сомкнулись над нашими головами, я почувствовала легкий озноб: мокрая одежда облепила тело, а в тени было не так жарко, как на солнышке.

— Может, снять что… — начала было я, но Денис внезапно шикнул и выставил руку, жестом приказывая мне молчать.

Я тоже прислушалась и… издалека доносился тонкий детский голосок!

— Откуда? — шепотом спросила я у Дениса, но Санчес среагировал на мой вопрос раньше и с лаем кинулся в чащу. Мы — следом. Через несколько секунд нашим взорам предстал маленький приземистый бревенчатый домик с поросшей мхом крышей. Детский плач доносился оттуда. Денис взял меня за плечи и внушительно посмотрел в глаза: мол, стой тут! Но где там! Дождавшись, пока он скроется за деревянной дверью, я прокралась следом. В избушке уже разгорелась битва.

— Гр*баные ублюдки, вы совсем охренели! — раздавая тумаки двум здоровенным парням с туповатыми лицами, ругался Денис.

Перестав плакать из-за страха, Киря сидел в углу, зажав ушки руками и крепко зажмурив глазки. Парни, похоже, были не в адеквате, но сопротивляться пытались — один даже ловко провел какой-то, разумеется, незнакомый мне прием, дернул Дениса за руку — и тот вскрикнул от боли. Я зажала себе рот рукой, чтобы не взвизгнуть от ужаса. Очень хотелось спрятаться, закрыть глаза, не слышать всего этого, но нужно было помочь Денису и забрать брата, поэтому я отыскала глазами подходящий предмет — это оказалась чурка среднего размера — схватила ее и, размахнувшись, врезала одному из парней по затылку. Дернувшись, он осел на пол, а второго добил Денис, резко толкнув на сколоченную из досок лежанку. Я тут же кинулась к Кире и, подхватив его на руки, вынесла из избушки.

— Вы че, идиотов куски, последние мозги прос*али?! — доносились оттуда крики нашего защитника, хотя мне казалось, что парни его уже не слышат. — Это же ребенок! Это же пипец статья! Вы на зону заехать решили?! Лет на пятнадцать?

Один из злоумышленников забубнил что-то невнятное.

— Шуточки?! — со злостью переспросил Денис. — Охренеть вы пошутили! Себе на пятнаху, малому на заикание, его родным на невроз! И это вам еще повезло! Идиоты, блин, конченые!

Я обняла Кирю, сама заткнула ему ушки и постаралась отключиться от происходящего. Мужские крики тоже постепенно стихали, превращаясь в равномерный бубнеж, который, впрочем, продолжался недолго. Вскоре Денис возник на пороге избушки, лицо его выглядело недовольным.

— Они под чем-то, — буркнул он.

— В смысле?

— Ну, под метом или еще чем-то…

— Наркотики? — наконец дошло до меня, и ужас с новой силой сжал сердце, а я сжала Кирю, так что он запищал.

— Ну. Шутнички, блин. Вкинулись, пошли гулять, увидели мелкого твоего… ну и решили хохму устроить.

— Хохму… унести его в лес за пять километров… Что же тут смешного?

— Говорю же, не в адеквате они. Когда его увидели, одно думали, потом состояние сменилось. Измена и все такое…

— Измена? Какая еще измена?

— Это такое особое состояние под наркотой, когда панический страх накрывает. Короче, тупость сплошная. Дома надо сидеть, если ты такой идиот, что тащишь в рот всякую дрянь.

Он сел на корточки перед нами с Кирей и стал разглядывать его.

— Ну что, малой, испугался?

Тот не ответил, уткнулся мне в шею.

— Зато теперь ни в жизнь с незнакомыми никуда не пойдет, — невесело хмыкнул молодой человек. — Зарядили они его как следует…

— Денис, а с ними что делать?

Он тяжело вздохнул:

— Надо заяву в полицию писать, Марусь, ну, по-хорошему. Иначе — беспредел.

— Их посадят?

— Я не знаю. Малого-то мы нашли, но… я не знаю, как в таких случаях наказывают.

— Я не хочу заявление писать.

— Почему? — спокойно, без осуждения.

— Мне кажется, тюрьма не пойдет им на пользу. Ты ведь и так их наказал…

— Да уж, наказывальщик из меня хоть куда… — он потрогал свою руку, за которую его дернул один из парней, и поморщился.

— Перелом? — ахнула я, заметив, что она висит как-то неестественно.

— Да нет, вряд ли. Скорее, вывих.

— О, Денис… — я захныкала от самоосуждения. — Это же надо было мне столько людей впутать в историю своей безалаберностью!

— Манюся! — строго нахмурился Денис. — Давай вот сейчас договоримся, что отсюда и до конца жизни ты перестаешь на себя собак вешать за этот эпизод! Ничего не происходит просто так. Значит, судьба была этим остолопам твоего брата пугнуть.

Я покачала головой, но пообещала: нельзя же отказать человеку, который ради тебя жизнью рисковал!

Совместными усилиями мы с Денисом поймали Санчеса и двинулись в обратный путь уже вчетвером.

— А они тут останутся? — спросила я, имея в виду наших горе-шутников.

— Да, пусть проспятся.

— А если не вспомнят потом дорогу домой?

— Так им и надо! Но это если бы. Они ж местные, поди каждую палку в этом лесу в лицо знают. А ты, Маруся, не перестаешь меня удивлять. Никак и их спасать собралась?

Я пожала плечами:

— Люди ведь.

— Ну, это не точно.

До реки мы дошли бодро, а вот там уже начались проблемы. В конце концов, решили переходить так: Киря у меня на руках, Денис сзади, обнимает за талию одной рукой, чтобы нас не унесло. Брод этот дался нам нелегко и не быстро. Я страшно устала, а Денис страшно побледнел — наверное, рука сильно болела. Мелкий тоже, отойдя от шока, принялся канючить и топать на своих двоих отказался. В итоге мы несли его по очереди: я двумя руками, Денис одной. Я смотрела на него и только диву давалась, как он ловко прячет эмоции! Ведь ему тяжело, и больно, и все это вообще не его проблемы. Но он решает их с такой твердостью, терпением и отвагой… очень теплые чувства к нему как другу рождались в моей душе.

Он довел нас до калитки. Опустив мелкого на землю, я осторожно обняла и поцеловала Дениса в щеку.

— Спасибо тебе огромное… я перед тобой в неоплатном долгу.

— Брось, Манюнь. Я не мог поступить иначе. И не хотел.

— Тебе надо к врачу…

— Это ни к чему. Схожу к Гульназ — и завтра буду как новенький.

— Я тебя навещу, обязательно. Хорошо?

— Ты еще спрашиваешь! Буду очень ждать. Пока.

— Пока! Обязательно напиши мне, как себя чувствуешь, когда вернешься домой!

Он отошел на несколько шагов, потом оглянулся и одарил меня еще одним ласковым взглядом. А когда скрылся за поворотом, то на улицу вывернула серая «Тойота» дяди Сергея.