Пёс во тьме

Глава 13

На верхнем этаже флигеля Бротандуивэ почувствовал облегчение, покинув Лиишила и Магьер, и закрыв двери своей комнаты. Его присутствие в этом путешествии было необходимо, но порой их компания утомляла. Хотя бывало несколько приятных моментов.

Прогуливаясь по коридору, он заглянул внутрь нескольких дверных проемов. Наконец, решив, что выбор не имеет значения, вошел в последнюю комнату по коридору. Она была ближе к лестнице, все комнаты были одинаково обставлены с яркими толстыми одеялами и тяжелыми портьерами.

Было выше его понимания, почему люди живут с такой громоздкой мебелью. Жизнь анмаглахка всегда отличалась эстетичностью, даже его народ выбрал скромность. Внезапно тихое царапанье по деревянном полу за дверью привлекло его внимание.

Он молча стоял, отслеживания звук и каждое движение. По ступеням центральной лестницы, обогнув слева перила, спустился в холл, он проследовал этим путём минутой ранее. За мягким царапаньем последовал звук открывающейся двери.

Спокойно возвращаясь к двери, Бротандуивэ выглянул, чтобы убедиться в присутствии Мальца. Он наблюдал, как кончик хвоста маджай-хи исчез в комнате Лиишила и Магьер.

Если Малец пришёл, где Леанальхам? Возможно, она по-прежнему внизу смотрит книги.

Бротандуивэ собирался позже поговорить с ней. У него было мало опыта в общении с девочками-подростками, особенно, с морально расшатанной сиротой. Большую часть времени она заставляла его чувствовать себя всегда находящимся поблизости властным опекуном, которого все более-менее терпят из уважения.

Он не хотел заниматься такими вещами.

Леанальхам была важна для него отчасти потому, что Глеаннеохкантва был одним из его друзей. Он не редко беспокоился, желая сократить пропасть с девушкой, по крайней мере, настолько, чтобы помочь ей найти свое место в этом мире.

По-прежнему неохотно, Бротандуивэ был на грани того, чтобы пойти искать Леанальхам, когда она пришла наверх. Она несла книгу, обхватив ее обеими руками, и остановилась при виде него. Не зная, что сказать, он отошел в сторону, указывая на комнату, которую выбрал.

— Эта тебе подойдёт? Они все очень похожи.

Она подошла ближе и заглянула на огромную кровать с балдахином.

— Я буду спать на коврике, — добавил он.

Она колебалась в течение нескольких мгновений.

— Греймасга, с таким количеством комнат, можно я выберу собственную комнату на время нашего пребывания здесь?

Это не приходило ему в голову. Возможно, он, а не она, был тем, кто считал его своим неусыпным опекуном. Он не имел никаких возражений против ее просьбы, но все же будет лучше, если она возьмёт комнату поблизости, чтобы он мог разрешить любые проблемы, которые могут возникнуть.

— Конечно, — сказал он.

— Благодарю.

Она поблагодарила его за такую мелочь, чувствуя очередной укол отчуждённости. Прежде, чем она ушла к себе, он пошел к следующей открытой двери, схватил за ручку, и жестом пригласил войти.

В комнате были белые кружевные занавески и немного пожелтевшее белое одеяло. Таз для воды и кувшин украшали изображения лаванды и роз. Не увидев большой разницы между этой комнатой и другими, так же, держась за ручку двери, он ждал.

Она заглянула внутрь, по выражению ее лица ничего нельзя было понять. Он не мог сказать, была ли она рада и, подобно ему, нашла это место комфортным и уютным.

— Я думаю… Я думаю немного отдохнуть перед ужином, — сказала она.

— Конечно.

Она поспешила войти, и он закрыл дверь, прежде чем она смогла прикоснуться к ней. Повернувшись, греймасга вернулся в свои выбранные покои. Он будет по-прежнему спать на коврике, а не задыхаться на одной из этих нелепых кроватей.

Подходя к окну, Бротандуивэ всё еще думал о девушке и их пустом, но вежливом общении. Это была частично его вина в том, что она испытала, формально оставаясь для него якорем. Ей следовало попытаться сказать ему, что она действительно чувствовала, открыться, довериться. Как ему это сделать?

Её всегда пугало его присутствие, когда он навещал Глеаннеохкантву. Теперь ей должно быть ещё труднее терпеть его компанию.

Когда это началось?

Глядя из окна на город, Бротандуивэ не пришлось долго вспоминать. Это был день в анклаве, когда он впервые взял с собой Ошу …

* * *

После недолгого пребывания в Койлехкроталл, Бротандуивэ стал беспокоиться. Слишком много неотложных дел, слишком много неизвестности, нельзя было дольше откладывать. Каждый момент задержки мог привести к неожиданному ухудшению ситуации, который он мог предвидеть.

Леанальхам и Глеаннеохкантва были в тяжёлом трауре. Каким-то образом, присутствие Оши помогало им делить и нести своё горе до конца. Оба, Глеаннеохкантва и Куиринейна, тщательно изучали журнал.

Отчасти, Бротандуивэ радовало, что они узнали о его существовании. Хотя он был мастером в сборе информации, старый целитель и мать Лиишила иногда видели другие способы использования информации, которые он не учёл. Пока они это делали, ему по-прежнему приходилось иметь дело с Ошей.

Он пошел в гостевую спальню на первом этаже Дома-Древа, дважды постучал по арке живой древесины с матовой занавеской. Куиринейна, красивее, чем женщина, которую он любил и потерял, сидела, скрестив ноги, на спальном матрасе.

В ней не было заметно черт и особенностей Эйллеан, но у неё была решимость матери в служении народу. Чтобы жизнь была справедливей, добрее… Если бы ему было возможно связать жизнь с Эйллеан…

— Как он мог связаться с такой женщиной? — спокойно сказала Куиринейна.

Она не читала журнал. Он просто лежал рядом с ней, пока она смотрела на пустые, покрытые корой стены комнаты.

— Да, читаешь о Магьер, — ответил он, хотя это не было ответом на вопрос.

— Он… счастлив, как ты думаешь?

Это был не вопрос анмаглахка, но матери. Все из касты отдавали жизнь служению. Этого нельзя изменить, потому что она и другие выбрали иной путь, путь служения Вельмидревнему Отче. На фоне цели, анмаглахк не мог позволить себе сантименты, хотя это не означало, что их не было.

— В данный момент, — ответил он.

— Тогда он вне моей… досягаемости.

— В данный момент, — повторил он. — Но при нынешнем раскладе мы не можем позволить себе ждать. Существует еще одна неожиданность.

Маленькая морщинка между идеальными бровями омрачила лоб Куиринейны.

Бротандуивэ вытащил гладкий, округлый камень и, удерживая, присел. При виде камня складки на лбу Куиринейны разгладились. Ее глаза слегка расширились, прежде чем обратились к нему. Она не могла прочитать знаки на нём, хотя знала, откуда камень появился.

— Порыв ветерка, — сказал он.

Куиринейна медленно покачала головой. Редко можно было увидеть её сбитой с толку, когда она бросила взгляд в сторону занавешенной арки комнаты. Оши не было в комнате, он не присутствовал даже внутри дерева.

— Что он может сказать, — прошептала она, — что это значит… для Оши?

— Я не знаю.

— Тогда ты слишком долго задерживаешься. Действуй немедленно!

Возможно, чувство жалости было причиной задержки. Видимо, ему нужна была чужая жесткая уверенность, в том числе ее, которая что-то значила для него. Судьба часто жестока.

Бротандуивэ едва поднялся, когда услышал, как занавес над аркой главного входа в дом отбросило в сторону. Негромкие голоса приближались с наружи, и он узнал своего старого друга, целителя.

— Расставь тарелки, — сказал Глеаннеохкантва, его голосу не хватало привычного очарования. — Я найду других.

Затем последовали звуки шагов двоих приближающихся людей и перемещающихся тарелок, Леанальхам прерывисто вздохнула. Было бы лучше, если бы Бротандуивэ удалось застать Ошу в одиночестве.

— Сейчас! — прошептала Куиринейна.

Вместе с настроением, жалость должна быть изгнана.

Бротандуивэ откинул занавес комнаты и вышел, найдя Леанальхам сидящей скрестив ноги и опустив голову, в то время как Оша расставлял деревянные тарелки в круг на ковре из мха. Хотя ещё по-прежнему худой, он выглядел лучше. Серо-зелёный плащ был очищен и зашит, несколько дней отдыха и нормальная пища улучшили цвет его лица.

Глеаннеохкантва был на полпути вверх по лестнице, изгибающейся вдоль стены, когда остановился и посмотрел вниз.

— Я собирался искать тебя…

Старый целитель умолк, когда Бротандуивэ обратился к Оше, присевшему рядом с Леанальхам.

— Наше пребывание окончено, — сказал он. — Мы должны уйти.

Оша удивленно начал:

— Прошло всего лишь три дня. Леанальхам еще… греймасга, мы не можем оставить их.

Бротандуивэ протянул камень, держа его между большим и указательным пальцами.

— Это вызов для тебя… от Хейнас.

Оша встал, глядя на камень.

— Я уже проделал свой путь к ним, чтобы, наконец, получить свое оружие и инструменты. Зачем вы мне это показываете?

— Потому что они вызывают тебя снова.

— Нет! — отрезал Оша. — Они вызывают нас тогда, когда старейшины нашей касты одобряют начало поисков себе йоина. Этот камень — ошибка!

— Нет никаких ошибок, — хлестнул мягкий голос.

Куиринейна стояла в дверном проёме; одной рукой отведя занавес в сторону, затем вышла.

— Тебя вызвали, — добавила она. — Это путь, основанный на заветах Пылающих, которых мы защищаем наряду с Сейильф. Это также часть пути нашего народа. Твой йоин погиб защищая его!

Бротандуивэ сжал челюсти, чтобы не заступиться за Ошу. Годы изоляции и лишения свободы ожесточили Куиринейну, хотя все, что она говорила, было правдой. В отличие от других, она несла бремя, с которым ничто не могло сравниться.

Оша и Леанальхам не подозревали, что трое других в этой комнате по слухам были предателями. За долгие годы заточения Куиринейны, не был доказан ни один слух или обнаружен хотя бы один инакомыслящий. Она больше всех пострадала от угроз, издевательств и требований Вельмидревнего Отче, также душевные терзания от потери её человеческого супруга, не давали ей отдохнуть… пока Лиишил не пришел за ней.

Куиринейна не сломалась. Бротандуивэ и Глеаннеохкантва, стоявшие рядом, были достаточным доказательством этого. Многие могут утверждать, что они могли бы сделать так же, как она. Многие были бы лжецами.

Оша притих от суровых слов Куиринейны. В это время Бротандуивэ смог обратить внимание к девушке — слишком поздно.

Опечаленное горем лицо Леанальхам наполнилось смятением. Она втянула воздух, как будто собралась говорить. Но смогла только выбежать с рыданием из Дома-Дерева, разорвав занавес арки. Оша немедля повернулся, чтобы последовать за девушкой, но старый целитель преградил ему путь легким прикосновением.

— У тебя есть цель, — прошептал Глеаннеохкантва. — Нужно её выполнить.

Оша сник.

— И ты будешь направлять меня? — спросил он непроницаемым тоном.

Было очевидно к кому он обращался, и Бротандуивэ знал — худшее уже позади. Путешествие к пещерам Пылающих Хейнас будет долгим и непростым, но Оша анмаглахк, и он будет подчиняться.

— Да, — сказал Бротандуивэ и направился к выходу.

Оказавшись на улице, он придержал занавес. Оша, наконец, последовал за ним, как и Глеаннеохкантва, но не Куиринейна. Оша оглядывался по сторонам, с внезапно вернувшейся тоской, но Леанальхам нигде не было видно.

Старый друг Бротандуивэ кивнул ему.

— Когда вы вернетесь? — спросил целитель.

— Я не знаю.

При этом Оша бросил на него цепкий взгляд, прежде чем обратиться к Глеаннеохкантве.

— Я благодарю твой дом за доброту и гостеприимство, — сказал он с глубоким поклоном уважения к целителю. — Скажите Леанальхам… Что я снова увижу вас обоих.

Оша почти отвернулся, но затем замер. При этом Бротандуивэ заметил Куиринейну в дверях.

Красивая и утончённая, как статуэтка из дерева, созданная самым искусным ваятелем, она была молчалива и настороженна. Оша собрался что-то сказать, но она прервала его.

— Я буду приглядывать за ними, — сказала она. — Никакого вреда с ними не случится, если сначала не минует меня.

Закрыв глаза, Оша поклонился глубже, как будто в благодарность, но, когда он повернулся, чтобы уйти, не посмотрел на Бротандуивэ. Он побрёл по деревенской площади. Как и любой, кто когда-либо бывал у Пылающих, он знал общее направление.

С последним поклоном к тем, кто остался позади, Бротандуивэ взял рысью, быстро нагоняя Ошу. Через несколько мгновений, они трусцой покинули анклав, уходя в дикие леса своей земли. Их было только двое, за исключением крошечных разноцветных колибри, снующих среди крупных кустов в подлеске.

Бротандуивэ направился глубже в лес.

Мир сменил пульсирующие богатые оттенки в сумрачном свете, просачивающемся вниз через купола деревьев. Оша оставшуюся часть дня больше ничего не говорил. Бротандуивэ не стал уделять этому особого внимания, зная, что всё равно ничего бы не добился. Когда сумерки среди деревьев начали густеть, что-то ещё закралось в его сознание, и он замедлился.

Он смог услышать едва уловимое движение невидимой тени, это был единственный способ, которым он мог бы описать то, что почувствовал.

Сделав несколько шагов вперед, Оша замедлился, оглядываясь назад.

— Что?

Бротандуивэ не мог ответить. Когда он осмотрел лес, ничего не видел, ничего не слышал, и теперь ничего не чувствовал. Оша огляделся, ожидая ответа. Бротандуивэ просто повернулся и побежал вперед.

В ту ночь, когда они разбили лагерь, он закрыл глаза, но не спал.

В течение трех дней они бежали вглубь земель, придерживаясь направления на запад и немного на юг. Независимо от того, как далеко они продвинулись, присутствие тени постоянно возвращалось, потихоньку нервируя Бротандуивэ. В полдень четвертого дня он остановился на вершине холма с резким склоном.

— Продолжай, — прошептал он. — Я догоню.

С недоумением оглядываясь назад, Оша повиновался и потрусил дальше.

Бротандуивэ подождал, пока Оша не скрылся из поля зрения, а затем побежал вниз тем же уклоном. Когда резкий склон, по которому они шли, скрыл его из виду, он метнулся к лесу, в сторону от выбранного Ошей пути.

Прислонившись боком к огромному клёну и неподвижно замерев, он слился сознанием с лесом. Тени леса приняли его, мысли опустели, чувства полностью открылись, как он и ожидал.

Звук мягких шагов достиг ушей.

Звук был немного громче, чем тот, с которым листья падают на землю. Он ничего не видел, хотя глаза бессознательно следили за каждым звуком за деревьями с правой стороны верхнего склона. Его чувства различали каждый листик, веточку, цветок…

Сознание остановилось на неизвестной тени. Вдруг она изменилась и исчезла.

Бротандуивэ оставался скрытым в тени и безмолвии. Только другой греймасга может быть причиной подобной неясности в ощущениях… чтобы сначала быть там, а потом сливаться с тенью. Он вернулся в своё тело и мысли, на мгновение, изменив себе. Бротандуивэ успокоил ум и очистил сознание, прежде чем снова начал чувствовать.

— Ты здесь… Я знаю это… Как и ты знаешь обо мне.

Этот шепот разнесся среди деревьев. Внезапно слева от осины отделилась фигура, приняв форму человека. Одетый во всё серо-зелёное этот анмаглахк был, возможно, слишком широкоплеч для Ан’Кроан.

— Уркарасиферин, — прошептал Бротандуивэ.

Греймасга выследил его. Это всё меняло.

— Поверните назад, — сказал он. — Вельмидревний Отче попросил тебя… Ваша цель заканчивается здесь.

— Что в книге? — продолжил Уркарасиферин. — Это всё, ради чего я пришел, не более того.

— Тогда ты пришел зря.

Тем не менее, Уркарасиферин не двигался. Ни один из них не опасался другого, оба видели смерть только как необходимое следствие в их служении. Всё, в чём было их отличие, так это в том, что один из них служил Вельмидревнему Отче.

— У тебя есть журнал человеческого мудреца? — спросил Уркарасиферин.

Бротандуивэ принял роковой решение, прежде чем ответил.

— Теперь он принадлежит мне.

Этой мгновенной паузы было достаточно, чтобы потерпеть неудачу в его лжи. Уркарасиферин исчез без звука.

Бротандуивэ застыл на один короткий вздох, затем стрелой пустился за Ошей. Он даже не пытался передвигаться бесшумно, Оша замедлился, дожидаясь его. Бротандуивэ сигнализировал ему не останавливаться, Оша развернулся и исчез за деревьями, прежде чем Бротандуивэ догнал и опередил его.

Он часто менял направление, хотя знал, что это ничего не даст, если Уркарасиферин по-прежнему следует за ними. Что волновало Бротандуивэ больше, это то, что другой греймасга мог повернуть назад.

Пятнистый, желтоватого цвета мох смягчал шаги, пока, наконец, Бротандуивэ не остановился. Он присел под яркими листьями приземистого клена и Оша опустился рядом с ним.

— За нами идут, — прошептал он. — Я не могу дальше идти с тобой, сейчас мы должны действовать быстро.

Оша прошел через многое со своим спутником. Внезапное заявление, что его бросают, повергло его назад на корточки. Он напрягся, чтобы удержаться от опрокидывания.

— Греймасга, — прошептал он. — Только старейшины касты знают всю дорогу к Хейнас.

Молодым посвященные завязывали глаза большую часть путешествия. Даже те, учитывая согласие их йоина, не знали эти последние шаги много лет служения в своей жизни.

Если Уркарасиферин был здесь, то, скорее всего его послал Вельмидревний Отче. Невозможно было предвидеть, что ещё ждать от безумного патриарха. И журнал остался у Куиринейны… в доме Глеаннеохкантвы.

Бротандуивэ придётся нарушить священную клятву, и он схватил Ошу за отворот его облачения.

— Слушай, — прошипел он. — Ты дальше пойдешь один, держись ветра к побережью, вдоль горной цепи, которую люди называют Коронный Кряж, что тянется вдоль восточного побережья в дальнем углу нашей территории. Там ты должен будешь найти старшего в прибрежном анклаве и спросить корабль, держащей курс на юг. В течение трех дней, вы достигнете большого пустынного берега, на котором нет ничего, кроме серого песка и водорослей. На этом мертвом пляже ты увидишь самую высокую точку гранитной горы. Экипаж корабля предоставит тебе всё необходимое, чтобы добраться до берега.

— Греймасга! — прошептал Оша громко. — Не нарушай завет!

— Тихо! — приказал он. — С этого пляжа пойдёшь вглубь, пока не достигнешь основания предгорья. Иди вперед, ищи самую невысокую гору с обломанной вершиной. Так тебе будет ближе и проще разглядеть срезанную и зазубренную вершину вулканического жерла. Оставив позади линию пляжа и сломанный пик, придерживайся направления полагаясь на свою интуицию, ищи вдоль подножия горы, пока не найдешь каменный желоб. Следуй к входу.

Оша закрыл глаза.

— Ты не должен говорить мне такие вещи.

— Желоб ведёт в туннель, — продолжил Бротандуивэ. — А туннель ведет в пещеру. Оттуда ты знаешь, что делать. Когда достигнешь портала ослепительно белого металла…

— Нет, греймасга!

Бротандуивэ встряхнул Ошу, пока юноша не открыл глаза.

— Прикоснись одним из своих лезвий к порталу… и он откроется.

Сделано. Бротандуивэ нарушил одну из старейших клятв своей касты. Доверяя это самому неумелому из всех анмаглахков, он поставил под угрозу последнюю многовековую защиту древней расы.

Оша покачал головой.

— Сгэйльшеллеахэ сперва умер бы, — прошептал он. — Он умер бы прежде, чем нарушить любую клятву. Что ты наделал?

Вместо сочувствия или даже уважения к чувству чести юноши, Бротандуивэ почувствовал только презрение.

— Сгэйльшеллеахэ был слеп, — тихо сказал он и встал в полный рост. — Непредсказуемые действия Вельмидревний Отче разрывают нашу касту изнутри… и моя смерть не поможет кому-либо из нас. Теперь вставай!

Был еще одна вещь, которую следовало сделать Оше самостоятельно не добраться до берега достаточно быстро. Бротандуивэ посмотрел вокруг, а затем направился к участку яркого света в промежутках между деревьями.

— Что вты делаешь? — спросил Оша.

— Молчи и подчиняйся. Не говори, пока не велено.

Они были достаточно далеко от чьих-либо глаз, которые не должны видеть то, что будет дальше… то, что и Оша не должен видеть. Бротандуивэ достиг края поляны и остановился, жестом приказывая Оше сделать то же самое.

— Жди, — сказал Бротандуивэ и вышел на поляну.

Закрыв глаза, Бротандуивэ снова очистил своё сознание, как будто, позволяя тени забрать его полностью. Здесь, в свете, не было тени. В опустошенном сознании, он вызвал один образ и держал его, пока его мысли совершенно не стихли.

Он надеялся, что услышит… Услышит присутствие образа из тени, которая стояла на фоне света. Он потерял все ощущения, даже ускользающих мгновений.

Пока тяжелый топот не заставил его открыть глаза.

На дальней стороне поляны среди деревьев, между группой кедров вдруг началось движение. Он, казалось, отделился от деревьев, и вышел в поле зрения. Появилась длинная конская голова с двумя кристально-голубыми глазами, больше, чем у маджай-хи. Эти глаза остановились на нём, в то время как высокие уши существа обратились в его сторону.

Олень был бы слишком изящен рядом с этим массивным зверем, ибо он был большой, как лось или рослые лошади. Серебристо-серого оттенка шерсть была длинной и косматой, особенно на плечах и широкой груди. То, что сначала показалось ветками, было двумя изогнутыми рожками — гладкими, без зазубрин — высоко выступающими над головой.

Бротандуивэ услышал сзади удивленный шепот Оши: «Клуассас!»

— Спасибо, — пробормотал он, ибо тот услышал его зов.

Он собирался заставить Ошу сделать еще что-то бессовестное.

Клуассас — Слышащие — были одними из древних священных духов леса, как и маджай-хи. Отчаяние толкнул Бротандуивэ на то, что другие считали святотатством. Но они не понимают, что это был один из секретов греймасги. Только они могут воззвать глубоко в тень, в пустоту себя, чтобы просить такую помощь.

Уркарасиферина нигде не было поблизости, насколько Бротандуивэ мог чувствовать. Он должен уйти, а Оша должен поскорее попасть к Хейнас. Затем он услышал, как Оша тяжело отступил назад.

Потрескивание листьев под его ногами, остановило великолепное существо.

Бротандуивэ не мог рисковать, снова вразумляя Ошу.

Серебристо-серый Клуассас медленно вышел на поляну. Его шерсть светилась, как серебряные нити на солнечном свете, и его глаза казались слишком яркими. Когда существо подошло достаточно близко, Бротандуивэ смог почувствовать фыркающее дыхание на своём лице, он опустил свою массивную голову, чтобы посмотреть ему в глаза.

Бротандуивэ подставил лоб к носу Священного. Он отпустил его образ, и в затенённом пустотой сознании, представил Ошу и прибрежный пункт назначения юноши, который необходимо достичь.

Зверь фыркнул и единожды топнул массивным копытом, но не с целью проломить голову или ударить его. Бротандуивэ чувствовал его горячее влажное дыхание, когда зверь выдыхал, на подбородке и горле. Когда он открыл глаза, то оказался лицом к лицу, с глазу на глаз, со «Слышащим».

— Оша, — прошептал он, — подойди… Сейчас же.

Прошло больше, чем три вдоха, прежде чем он услышал шаги юноши. Оша обогнул их широко слева, выражая сильную напряженность.

— Что ты делаешь? — прошептал он.

— Взбирайся на его спину, — приказал Бротандуивэ.

— Нет! Я не буду ездить на Священном, как на вьючном животном!

Бротандуивэ не верил, что Оша, анмаглахк ограниченного положения, будет повиноваться ему, но он сдержал свою настойчивость.

— Прошло уже много времени с тех пор, как я получил камень! — Он почти сорвался. — Он будет нести тебя быстрее, чем ты можешь себе позволить. Он согласился на это… Надо добраться туда.

Бротандуивэ достал гладкий камешек с сообщением и бросил его Оше.

Оша с ужасом метался взглядом между камнем и Слышащим. Клуассас повернул свою голову к нему и сделал шаг. Оша напрягся. Когда существо фыркнуло ему в лицо, его глаза закатились, как будто он готов был упасть в обморок.

— Это его выбор, — тихо сказал Бротандуивэ.

Оша сглотнул и протянул руку, чтобы взять камень. Смиренно повернув голову, он шагнул в сторону внимательного существа. Медленно протянул руку, чтобы взять его за шею. Даже такому высокому, как он, пришлось прыгнуть и подтянуться, чтобы закинуть ногу на спину. Всё ещё боясь прикоснуться к нему, он быстро отвёл руки назад.

— Ты бы лучше держался, — предупредил Бротандуивэ. — Когда дойдёшь до пещеры Хейнас, брось камень через край пропасти в красный свет, поднимающийся снизу… и они придут.

Теперь, когда они были готовы расстаться, и Оша будет делать всё, что от него требуется, Бротандуивэ подошел ближе. Он понятия не имел, что сказать.

— Во Тьме и Безмолвии.

Оша не смотрел на него, как будто аксиома анмаглахков больше не имела смысла. Клуассас бросился без предупреждения между деревьями и Оша схватил его за шею.

Оба быстро исчезли из виду, и Бротандуивэ отвернулся.

Он не знал, что за цель была дана Уркарасиферину Вельмидревним Отче. Теперь появился другой раскрытый греймасга, дальнейшие действия которого оставались загадкой. Это было три дня назад в анклаве, и Уркарасиферин, может быть, почти на четверть дня впереди.

Бротандуивэ побежал через лес.

* * *

Бротандуивэ вздрогнул от мягкого стука в дверь флигеля гильдии.

— Греймасга? — тихо позвала снаружи Леанальхам. — Ужин подан. Ты спустишься?

Он помедлил, прежде чем ответить:

— Да. — И отвернулся от окна к двери.

Бротандуивэ пытался — и не мог — забыть все, что он потребовал от Оши, нарушая клятвы, и гораздо хуже то, что он сделал, чтобы спасти свой народ.