Утром случилась оттепель. Выйдя из дома, я чуть не задохнулась от затхлой влажности. Вся округа неузнаваемо преобразилась. На проводах, на ветках деревьев наросла игольчатая опушка. Такие же кружева обрамляли карнизы, выступающие части автомобилей, штакетники и игровые конструкции на детской площадке. Всё это подсвечивалось слегка побледневшими фонарями, сияние которых матово глохло в невидимой дымке. От всей этой красоты почему-то сделалось невыносимо тревожно. Я передохнула и побежала к заведению мадам Люси.
Кошачий народ суетился и беспокоился. Я подхватила мерный стакан и принялась заполнять лотки. Да простит меня мадам Люси, стаканчики насыпались с горкой и придерживались ещё ладонью. Царица Савская отказывалась есть, пока её не возьмут на руки и не выгладят со всевозможной тщательностью. Нагладился с неё, к слову, внушительный комок голубого пуха. У меня на шее болтался мобильник с поставленной на повтор минусовкой пресняковского «Странника». Царица Савская нюхнула аппарат и неодобрительно фыркнула, за что была немедленно отправлена назад в клетку.
Я налила воду в пустые поилки и занялась вычёсыванием персов. Почти все они перенесли процедуру со стоическим достоинством. Вот только миниатюрная мерзость по имени Карина Шах Севан Тобиас жалобно стенала и втыкала в меня свои совсем неминиатюрные крючки. Потом все обитатели отдельных клеток принялись дружно и остервенело копать и не успокоились, пока я не перемыла поддоны. Завершила я своё первое рабочее утро с метёлкой.
— Это лишнее, — сообщила мне мадам Люси, не удержавшаяся и явившаяся проверить меня. — Доброе утро, Полиночка.
Мы с ней обсудили скверный характер Карины и я рванула домой, чтобы перекусить перед тем, как идти в университет. По какому-то наитию я позвонила Артёму. Ответили только на двенадцатый вызов.
— Ну чего? — простонал лицедей.
— Ёлки! — напомнила я. — А у Лариски зачёт. Пусть идёт ко мне.
По дыханию было слышно, что Артём вскочил и мечется по квартире. Голос, тем не менее, у него не изменился.
— Пусть ещё поспит…
— Суворин! — яростно выдохнула я. — Убью! Лариска — староста!
— Да хоть председатель правительства, — буркнул Артём и отключился.
Лариса прибежала минут через пятнадцать.
— Спасибо, что разбудила, — сказала она.
Я кивнула и налила вторую чашку кофе. Лариска была сонная и невероятно красивая. Она осунулась, в глазницах залегли восхитительные сиреневые тени. Скулы заметно подтянуло. Да и вся она теперь была хищно гибкая и томная, как Царица Савская. Я улыбнулась в чашку. Так вот как выглядит это со стороны…
— Дать тебе что-нибудь переодеться? — спросила я.
Лариска умоляюще взглянула на меня. Я отправила её в душ и устроила налёт на свой гардероб. Блузки отпадали сразу. У Лариски грудь была не в пример пышнее моей. Я перебрала трикотаж и остановилась на ещё не ношеной вещи. Я опасалась только, что подаренный мне бабкой Лидией пуловер утопит Лариску в своих недрах. Она была на полголовы ниже меня. Но как ни странно, пуловер отлично подошёл. Рукава только пришлось подвернуть. Лариска сделалась похожей на задиристого подростка. Я не удержалась и щёлкнула её мобильником.
— Все меня фотографируют в последнее время, — удивилась Лариса. — Вчера замучили просто.
Я кивнула. Накануне в общаге очень много фотографировались. Девчонки просто сдурели от счастья, заполучив в своё общество Артёма, и буквально висли на нём, позируя для портретов. А парни под предлогом фотосессии старались потискать Ларису. Утомительный был вечер.
Я показала Лариске снимок. Реакция оказалась неожиданной.
— А это кто? — спросила меня Лариса.
Я засмеялась и повернула её к зеркалу.
— О-ой, — сказала Лариса. — Что это со мной? О, я похудела, а?
Я с ухмылкой согласилась, и мы отправились в универ. Перед дверью аудитории уже толпилась первая пятёрка самых смелых. Не наблюдалось только постоянного лидера всех без исключения мероприятий такого рода. Я позвонила Манере.
— Где Марков? — спросила я без всяких предисловий.
— Он… одевается, — с едва заметной запинкой ответила Манера.
— Жив! — успокоилась я. — Давайте скорее!
Лариска прискакала из деканата с зачётной ведомостью и исчезла за дверью аудитории. Минут через пять нас пригласили. За отсутствием Маркова действие пришлось открывать мне. Билет попался удачный, и через двадцать минут я уже обрела преподавательскую роспись в зачётке и свободу.
Народу перед аудиторией прибавилось. У меня принялись расспрашивать, в каком настроении экзаменатор, и стенать по поводу садистского назначения зачёта на второе января. Я ухмыльнулась, обозрев припухшие физиономии одногруппников, и отправилась в библиотеку. Там было пусто. За кафедрой сидела милейшая Вера Ивановна.
— О, Гаймуратова! — узнала она меня. — Вам чем-то помочь?
Я призналась, что мне нужен интернет. Вера Ивановна развела руками.
— Только послезавтра пройдёт оплата, и тогда подключат…
Я чуть не хлопнула себя по лбу. Ну, конечно! Как же я забыла? Я поздравила библиотекаршу с новым годом и вернулась на наш этаж. Там уже наблюдалась вся общежитская диаспора. И с ними Юрка. Он поздоровался, но как-то странно. Всё время прятал глаза. Я приписала это неловкости за вчерашнюю алкогольную невоздержанность. Снежана раздавала всем фотки со вчерашнего вечера, которые распечатала по дороге в университет. Мне досталась общая, где среди кучи девиц восседал развесёлый Артём. Я получилась немного в сторонке от этого счастливого клубка. Вид у меня был надутый и какой-то глупый при этом.
Я поблагодарила Снежку и обратила внимание, что она ссорится с Вовкой.
— Что случилось? — спросила я.
— Вот! — Вовка сунул мне под нос фотку.
Понятно, там была Снежана, и её обнимал Артём. Как-то очень интимно.
— Ну и что! — сказала я.
Вовка сердито фыркнул и снова кинул на Снежку свирепый взгляд.
— Стоит только отвернуться, и ты уже лижешься с кем попало!
Снежка вылупила на него удивлённые глаза.
— Где я был в этот момент? — грозно сказал Вовка.
— Вообще-то это ты фотографировал, — сообщила Снежка.
Вовка онемел, а я не выдержала и захохотала. Народ сразу кинулся узнавать, в чём дело. Я несколько раз начинала рассказывать, но мне это так и не удалось. Снежка похлопала меня по плечу и рассказала сама. Заржали хором.
Дверь в аудиторию открылась, и вышел мрачный Марков с опущенной головой. Повисла мгновенная тишина.
— Юр, — осторожно окликнула его Лариса. — Ты завалил зачёт?
Юрик вскинул голову.
— Что? — переспросил он. — Да нет, что ты… Пойду я. Удачи всем…
Некоторое время мы с Ларисой смотрели ему вслед, а потом Лариска безошибочным броском выудила из толпы Степашку.
— Что случилось? — строго спросила она.
— А, — сказала наивная Степашка. — Он переспал с Манерой.
Лариска наступила ей на ногу, сделав страшные глаза, и потерянно взглянула на меня. Не скажу, что новость мне понравилась. По правде говоря, я почувствовала себя ограбленной. Хорошее настроение моментально испарилось.
— Я тоже пойду, — вздохнула я.
— Я с тобой, — сразу сказала Лариса.
— Тебе надо ведомость забрать, — напомнила я.
— Попозже вернусь, — решила Лариска.
Я взяла себя в руки.
— Не суетись, — сказала ей. — Всё в порядке.
Я заткнула уши наушниками плейера и врубила «Странника», махнула всем на прощание и отправилась в сторону главной лестницы. Уже сворачивая на неё из коридора, поймала себя на том, что шагаю с секундной задержкой, в такт гитарным переборам. Представила, как идиотски это выглядит со стороны, и помчалась вниз большими скачками. Вообще-то я надеялась перехватить Юрку. Но он успел смыться. Зараза неблагодарная!
Я отправилась пешком до ближайшего супермаркета, купила коробку сока и поехала к Игорю. К нему меня не пустили. Баба Юля с загадочным видом не разрешила даже пройти к папе.
— Что? — испуганно спросила я. — Уже? Они на операции, да? Давно?
Мерзостная баба Юля пожала плечами. Тогда я демонстративно взялась за телефон. Сообразив, что сейчас будет лишена привилегий первоисточника, бабка нехотя сообщила мне, что всё началось в одиннадцать. Я глянула на часы. Ого! Было уже два пополудни!
— И всё ещё не закончили? — почему-то шёпотом спросила я.
Бабка важно кивнула. Тогда я села на диванчик в приёмной. Меня затрясло.
— Полечка, чайку? — снизошла бабка.
Я покачала головой. У меня в ушах так и крутился «Странник». Я зажалась и стала тупо ждать. Папа, вызванный бабкой, спустился ко мне, когда за окнами снова стало синеть. Я поднялась навстречу. Папа притянул меня к себе и неожиданно погладил по голове. Так он не делал уже очень давно.
— Не получилось? — выдохнула я.
— Посмотрим, — сказал папа. — Сейчас рано говорить. Ты не больна, Принцесса? Выглядишь неважно.
— Спасибо, — машинально пробормотала я.
Папа засмеялся.
— Не бойся. Хуже не будет. У тебя ничего не случилось?
— Нет, — соврала я. — Переволновалась.
— Если подождёшь, вместе пойдём домой.
Я поняла, что папа работал в свой выходной. Я снова уткнулась ему в грудь и заревела.
— Чего ты? — спросил папа.
У меня душу сводило от невозможной жалости.
— Ладно, — сказала я. — Только я к себе, — и добавила. — Гостей жду.
Соврала, между прочим. Но подходя к дому, увидела, что окна квартиры освещены, а перед подъездом стоит незнакомая машина. Я заторопилась к себе, лишь мельком отметив, что у машины не российские номера, и не придав этому никакого значения.
Когда я открыла дверь, мне навстречу выкатились два абсолютно одинаковых пацана чуть постарше Егора, перемазанные шоколадом.
— Ты тётя Полина? — спросил один.
— Ага, — обалдело сказала я. — А вы кто?
— Я Слава, — сказал один.
— А я Янка, — добавил другой.
Я села на обувную полку и стала разуваться.
— Так, понятно, — сказала я. — А с кем вы?
— Мы одни, — объявил Слава-Янка. — Вот. Это тебе.
Они без конца перемещались, и я тут же запуталась, кто из них кто. Развернув переданную мне записку, я спросила:
— Кто вас впустил?
— Дядя Гай, — сообщили мне. — Он за папой пошёл!
— Значит-ца, Гай тебя зовут, — пробормотала я, узрев в конце записки SH и возмутившись бесцеремонностью, с какой была вскрыта квартира. — А кто наш папа? — вкрадчиво поинтересовалась я.
— Тётя Полина, — сказал Славка-Янка. — Мы есть хотим!
О, Господи! Я закинула шапку, которую мяла в руках на полку и отправилась на кухню. Минут через пятнадцать я уже отмывала чумазые физиономии и липкие лапы. Я впихнула в блестящие ладони по ложке и снова развернула записку. «Полина! — просил Соло Хан. — Пусть они побудут здесь, пока не придёт их отец». Я прислонилась к подоконнику и стала наблюдать, как едят эти двое. Держались они с большим достоинством. Когда было покончено со вторым, я вспомнила, что забыла оставить Игорю сок. Я сходила за коробкой и налила парням по стакану. Тянули напиток они уже с характерным осоловелым видом. Я уложила их на диване и стала ждать.
Позвонили в дверь где-то через час. Я к тому времени уже успела родить миллион версий, но о наиболее вероятной не подумала. Между прочим, фамильное сходство наблюдалось отчётливо. Когда я открыла, то увидела на пороге смутно знакомого мужика в сопровождении троих шкафообразных хомбре.
— Пусть они останутся на площадке, — слабым голосом попросила я пришельца.
Хомбре вскинулись, но мужик свирепо махнул на них рукой. Оказавшись в квартире, он выдохнул: «Где?» Я кивнула в комнату. Он прошёл туда большими шагами и устало прислонился к косяку.
— Есть хотите? — машинально спросила я.
Несколько минут мужик яростно смотрел на меня, а потом смешался.
— Хочу, — сказал он.
— Мойте руки, — велела я. — Выпить хотите?
— Хочу, — покорно сказал он, появляясь из ванной.
И тут я его узнала. Чёрт, это был тот самый олигарх, у которого перед новым годом украли детей. Надо полагать, вот этих пацанов, что дрыхли сейчас у меня на диване.
— У меня только дешёвое шампанское, — пробормотала я.
— Да фиг с ним! — сказал олигарх.
Он ел и пил жадно, но с таким же достоинством, как пацаны.
— Я закурю? — спросил он.
Я разрешила. И тогда он спросил:
— Где он?
Я пожала плечами и объяснила, что в таком же неведении.
— А почему ты? — спросил он.
Тогда я объяснила, что виртуально знакома с парнем, которого его дети назвали Гаем. Олигарх нахмурился.
— Странно всё это…
Я согласилась.
— Пойду, — сказал олигарх. — Объявится у тебя, пусть мне позвонит.
Я кивнула. Он вышел в прихожую, открыл дверь и впустил парочку шкафов. Они забрали мальчишек. Олигарх подержал меня за руку.
— Спасибо, — сказал он. — Как тебя зовут?
Я представилась.
— Звони, если что.
Он всучил мне визитку. Я пообещала.
Оставшись в одиночестве, я перечитала записку Соло Хана. Что-то снова и снова притягивало меня. Кажется, этот почерк я уже видела когда-то. В дверь позвонили, и я побрела открывать. Пришли Лариска с Артёмом.
— Как ты? — заботливо спросила Лариска.
Я пожала плечами.
— Юрка мне звонил, — сообщила она. — Спрашивал, что ему теперь делать.
— Что? — не поняла я.
Лариса повторила. Я вспомнила, с чего всё сегодня началось, и разозлилась как миллион бешеных кошек.
— Чёрт с ним, — процедила я.
И вспомнила про машину перед подъездом. Подошла к окну. Не было уже машины! Каким-то образом я сильно тормозила сегодня… Пока я соображала и злилась на себя, напрочь позабыв о гостях, мне позвонили. Оказалось, что торможу не только я.
— Сейчас зайду, — мрачно сказал мне Харьков.
Звонил он видимо из подъезда, потому что мне тотчас пришлось идти открывать.
— Где он? — спросил Харьков.
— Кто? — так же хмуро поинтересовалась я.
Харьков открыл рот, но заметил притихшего Суворина и Ларису. Он замолчал, потоптался, потом спросил, может ли войти. Я пожала плечами. Глупый был вопрос. Харьков скинул дублёнку в прихожей и утащил меня в дальнюю комнату.
— Как он тебе представился? — после некоторой паузы спросил он.
— Да кто?! — сорвалась я.
— Тот, кто привёз мальчишек, — прошипел Харьков.
— Я его не видела, — сообщила я.
— Передай, — яростно выдохнул Харьков, — что я ему шею сверну!
— Обязательно, — процедила я. — Когда узнаю, кто это!
Харьков сплюнул под ноги, с откровенной злобой выставился на меня и поднялся.
— Ладно, — сказал. — Сколько верёвочке не виться…
И удалился с непроницаемым видом. Хлопнула дверь, а я устало побрела на кухню и плеснула себе вина из открытой бутылки.
— Будете? — спохватилась я.
Артём, который явно узнал Харькова, кивнул и тихо спросил:
— Что случилось?
Я рассказала и добавила:
— Это, поди, уже во всех новостях…
Артём присвистнул.
— И ты не знаешь, кто этот парень?
Я пожала плечами. Артём дотянулся до телека и включил. Я вздрогнула. На экране оглушительно пела и плясала какая-то самодеятельность. Артём прикрутил звук, пощёлкал программами и настроил новостной канал. Там и в самом деле вовсю обсуждали, как нашлись дети олигарха. Моё имя не упоминалось. И вообще говорили, что олигарх нанял какую-то супер-команду профессионалов, которые и вернули детей. Дура с экрана ехидничала на тему, что деньги могут принести беду и могут выручить из неё. Главное знать, кому платить и сколько. Она делала многозначительные паузы, стараясь выглядеть более информированной, чем на самом деле. И ещё она сыпала всякими мерзкими намёками.
— Идиотка, — пробормотал Артём.
Потом показали кусочек интервью с олигархом. Глядя прямо в камеру, он заявил, что не может сказать, кому обязан своим счастьем, но очень благодарен этим людям и вообще обязан им по гроб жизни. И если может хоть чем-то помочь им, то… и так далее и тому подобное. Я отвлеклась, а Артём вдруг насторожился.
— О чём это он?
— А? — не поняла я.
— Ну вот это… хоть чем-то помочь…
Я пожала плечами.
— С ним наверняка тоже беседовал какой-нибудь Харьков…
— Так, — сказал Суворин. — Хватит дёргаться. Давайте-ка отметим радостное событие. Семья воссоединилась, чёрт возьми! Я сбегаю за шампанским.
— Вон, — сказала я. — Под столом. Вчерашнее. Не устал ещё?
Артём обиделся и сказал, что у него сегодня было четыре ёлки и два квартирника, и он нигде не выпил ни капли, хотя голова у него болела очень сильно. Лариса предложила что-нибудь приготовить. Я согласилась и попросила её посмотреть в холодильнике, что там вообще есть. Лариса принялась возиться с продуктами, а меня всё тянуло к окну взглянуть, не вернулась ли та странная машина.
— Надо кошек покормить, — в какой-то момент вспомнила я. — Вы ужинайте, я сейчас…
Но они не пустили меня одну. На улице я заметила другую чужую машину. В салоне было темно, только тлели кончики двух сигарет. Артём тоже обратил внимание на автомобиль и взял нас с Лариской под руки.
Кошки встретили меня требовательным мявом. Почти машинально я проделала всё, что полагалось, и отправила мадам Люси СМС, что всё в порядке. Артём с Лариской не теряли времени даром, пока я работала, и отчаянно целовались, устроившись прямо на столе. Мне понадобилось трижды окликнуть их, когда пришло время возвращаться. На обратном пути мы обнаружили у подъезда продрогшего Юрку.
— Пошли, — сказала я, не слушая его лепета. — Потом.
Дома мы с Лариской занялись ужином. А Артём стал подбивать Юрика выпить с ним. Марков хмуро усмехнулся.
— Хватит с меня, — пробормотал он. — Бог любит троицу. Трижды это дело для меня уже кончалось плохо.
А Лариса вдруг вспомнила утренний прокол Вовки Баринова и принялась рассказывать о нём Артёму. Юрка эту историю тоже ещё не знал и слегка развеселился. Они втроём стали перебирать подробности вчерашнего вечера, а у меня из головы не шло сегодняшнее проникновение в квартиру. Когда мы возвращались из кошачьего питомника, я внимательно осмотрела замок. Он был в порядке. Каким-то образом Соло Хан раздобыл ключ. И ещё меня смущало это странное шипение Харькова. В чём-то он меня подозревал. Кажется, они всё-таки вычислили мою переписку с Соло.
Юрик вдруг повысил голос. Я отвлеклась от своих мыслей и прислушалась. Глупая Лариска высказывала Маркову своё отношение к его сексуальным подвигам. Я хотела вмешаться, но Артём успел раньше. Он заткнул ей рот поцелуем. А я взглянула на Юрку.
— Она сама навязалась! — отчётливо сообщил он мне.
Я пожала плечами и осторожно сказала, что это их личное с Манерой дело и никого больше не касается.
— Правильно, — Артём на миг оторвался от Лариски и снова закрыл ей рот.
Я улыбнулась. Юрка покосился на парочку и видимо мысленно махнул рукой.
— Я не хотел, чтобы ты знала, — сказал он мне. — И Машка обещала.
— Но она-то ведь слово сдержала, — сказала я.
Мне не нравился этот разговор. И снова меня выручил умница Артём.
— Ты чего такую проблему из этого делаешь? — спросил он у Юрки. — Как будто в первый раз с тёлкой перепихнулся!
А Юрка вдруг смутился чуть не до слёз.
— Что? — сообразил Артём. — В первый раз? Это в двадцать-то два года?
— Двадцать четыре, — машинально поправил его Юрка.
— Д-да-а! — восхитился Суворин. — Ну, так за это надо выпить! Девчонки, законный повод!
Он требовательно посмотрел на меня.
— Ладно, — сказала я. — Гулять так гулять!
Лариска вытаращилась на меня. Но я привыкла поддерживать Тёмкину игру. Короче говоря, мы устроили такие именины, что Юрик воспрял и почувствовал себя суперменом. Зато когда всё было съедено и выпито, я быстренько выставила всех троих по домам.
Утром я поспешила к моим кошкам. Во дворе было ещё темновато, но там уже копошился дворник со скребком и ледорубом. Дворник был какой-то новый, видимо, Михалыч пал на поле битвы с зелёным змием. Я кивнула этому парню и заскочила в тепло, мельком отметив, что вчерашняя машина с двумя наблюдателями так и торчит на прежнем месте и что снег вокруг неё густо усеян окурками.
Начиналась какая-то пасмурная полоса в моей жизни. И самое неприятное состояло в том, что от меня на этот раз ничего не зависело. В отношении же господина Харькова… Он сам предупредил меня о контроле над моей электронкой. Фактически посоветовал знакомства заводить на стороне. А теперь злился.
Я закончила и побежала в круглосуточный гастроном, чтобы запастись хоть какой-нибудь едой. Холодильник мой был практически опустошён накануне, а сегодня наверняка кто-нибудь снова заглянет на огонёк. Мама обещала. И Суворин, скорее всего, отметится, с пассией или без. Я слегка переусердствовала, и на обратном пути пакет с картошкой основательно оттянул мне руки.
Почти у самого входа во двор ношу мою перехватили. Я подняла голову и встретилась взглядом с Юркой. Был он какой-то взъерошенный и осунувшийся, да ещё и с замурзанным допотопным рюкзачком, лямки которого небрежно обвивали его плечо. Я уступила ему сумку, и мы молча пошли рядом.
— Что-то случилось? — поинтересовалась я уже в лифте.
— Я ушёл из дома, — буднично сообщил мне Юрка.
Это была новость!
— Люба меня проклянёт, — ошарашено пробормотала я.
Юрка пожал плечами.
— Можно я немного посплю? — спросил он. — А то полночи разборки чинили, а потом я по улицам шлялся…
Я печально кивнула и отправила его на диван. Потом забрала с собой ноутбук и притащила его на кухню. Мне пришло в голову, что уже пора выбираться из всей этой новогодней нервотрёпки в нормальный рабочий режим. Для начала следовало познакомиться, наконец, с условиями Юркиной задачки. В ожидании, пока машинка загрузится, я сварила кофе и сыпанула в корзинку горсть крекеров из пачки.
Устраиваясь с чашкой за столом, я бросила взгляд на экран и оторопела. Там висела записка, подмигивая мне лукавым смайликом.
— Соло, — вырвалось у меня, — это наглость…
Он извинялся за вторжение. Объяснял, что у него не было другого выхода. И… выражал восхищение моей внешностью. Я разозлилась. И испугалась. Комплименты означали, что и этот тоже с лёгкостью влез в директорию, невзирая на замысловатый пароль. Я поспешно проверила последние действия. Но Соло открывал только фотоальбом. Информационные файлы его, похоже, не интересовали. Это утешало, но не сильно. Я перестала чувствовать себя в безопасности. Это было неприятно.
Я изничтожила записку, пообещав себе, что как только доберусь до свободного интернета, отправлю этому деятелю самое ругательное письмо, какое только смогу изобрести. Потом я поменяла пароль, поступив как Сергей когда-то. Я выставила в качестве кода доступа отпечатки пальцев.
Кофе оказался великолепным и, потягивая его, я принялась изучать Юркин исходник. В процессе испытала острое чувство восхищения. Всё-таки этот парень был нереальным умницей! Я бы пошла по гораздо более замысловатому пути. Короче говоря, этой задачкой мы должны были приступить к решению той самой проблемы, на которую вышел Юрка. Начало следовало проделать безупречно. Я погрузилась в формулирование команд для компьютера. Это оказалось сложнее и интереснее, чем я думала. Я настолько отвлеклась от внешней суеты, что не услышала, как звонили в дверь. Среагировала только на настырный вяк мобильника.
Пришла моя мама. Прямо с порога она принялась щупать мне лоб и рассматривать на предмет простудных заболеваний.
— Ма, да я просто работаю, — попыталась я объяснить.
Мама не слушала. Папа, оказывается, рассказал ей вчера, что увидел меня подурневшей и, кажется, вообще больной. Мама сердито сообщила мне об этом, разыскала градусник, запихнула мне под мышку и стала рассматривать глаза, оттянув нижние веки.
— Ма, мы ведь пьянствовали два дня, — сделала я ещё одну попытку.
— Открой рот и скажи А, — велела мама.
Я смирилась. В самый разгар обследования и профилактики из комнаты выполз Юрка, помятый, зелёный и согбенный.
— Так, — сказала мама. — Ещё один. А ну-ка подите сюда, юноша…
Юрка шарахнулся в санузел. Мама вопросительно посмотрела на меня. Я в двух словах изложила причину его присутствия в этом доме. Мама покачала головой.
— Что думаешь делать?
Я пожала плечами. Юрка видимо слышал мамин вопрос. Он выбрался к нам с мокрыми волосами надо лбом и уже не такой заспанный.
— Я сейчас уйду, — сказал он. — Отец дал ключи от дачи.
Мама долго и внимательно смотрела на него, но Юрка и не подумал продолжать. Он взял себе табуретку, сел к столу и попросил у меня чаю. Я включила электрический чайник и пошла мыть заварочный.
— Дай мне руку, — попросила мама.
Я обернулась и увидела, что она считает у Юрки пульс, посматривая на экран ноутбука, где быстро крутится цифирь секундомера. Потом был изъят градусник у меня, проверен, встряхнут и передан Юрке. Мама устроила ему целый допрос по поводу перенесённых заболеваний и всякой хроники. Юрик сначала пытался уйти от темы, но не так-то просто сбить моих родителей, когда они впадают в профессиональный раж. Через пять минут я уже знала, что в детстве Марков был довольно болезненным ребёнком, а кое-что тяготило его до сих пор.
Мама попросила его снять рубашку.
— Вы и стетоскоп с собой носите? — усмехнулся Юрка.
— Сегодня захватила, — сказала мама, а потом, заметив, что он мнётся и косится на меня, увела его в комнату.
Я глянула на часы и поняла, что следует что-нибудь приготовить. Прямо какая-то семейная жизнь у меня наступила. Круглые дни у плиты. Я нехотя выволокла картофельный ящик и принялась чистить картошку и всякие другие овощи. В самый разгар пришла мама.
— Отлично, — сообщила она. — Теперь я сама. Принеси мою сумку из прихожей.
Я принесла.
Мама накатала длиннющий рецепт, выдала мне деньги, немаленькую в общем-то сумму, и велела отправляться в аптеку. До смерти не хотелось на холод и слякоть, но спорить с мамой, когда она в таком состоянии, значит, плевать против ветра. Я начала одеваться. Из комнаты вышагнул уже одетый Юрка.
— Ты куда? — поинтересовался он паническим тоном, а когда я объяснила, засобирался. — Я с тобой!
— Помоги маме, — попросила я. — Я минут на десять.
Когда я вернулась, в доме было весьма многолюдно. Пришли Лидия с Егоркой, Лариса с Манерой. Егор носился по всему дому, чрезвычайно возбуждённый и вспотевший. Он был первым, кто повис у меня на шее. Лидия о чём-то беседовала с Лариской. Манька им иногда поддакивала — то одной, то другой. Юрка прослеживался на кухне подле мамы. А над всей суетой, переходя из комнаты в комнату, царствовал Тёмка Суворин, обряженный на этот раз в белую рубаху с кружевным воротом и такими же манжетами, в какие-то жуткие кожаные штаны, и снова основательно нетрезвый.
После того, как Егор улетучился, Суворин принялся помогать мне разоблачаться и ворковать у меня над ухом всякие милые непристойности.
— Откуда ты такой? — поинтересовалась я.
Он осмотрел себя.
— Это?.. Ну не одни вы сдаёте зачёты, — сообщил он.
Артём поддёрнул манжеты чуть ли не до локтей и присел передо мной, чтобы расстегнуть сапоги.
— Не надо, я сама, — сказала я.
Артём поднял на меня глаза и улыбнулся своим неотразимым киношным оскалом.
— Не бойся, — почти шёпотом проговорил он.
В это время на моё счастье из кухни выглянула мама.
— Артём!
Суворин торопливо стащил с меня обувь и вскочил.
— Ничего же особенного, Алина Михайловна, — забормотал он.
— Принесла? — спросила мама. — Давай.
Она забрала у меня пакет с лекарствами и закрыла дверь на кухню.
— Что такое? — спросил Артём.
Я пожала плечами и прошла в комнату.
— Полиночка, — обрадовалась бабка Лидия. — Вот девочки пришли пригласить тебя на рождественский бал. У тебя будет повод надеть свои серьги…
Я кивнула, поздоровалась и спросила, на какое время Чингачгук назначил консультацию. Ответила Лариса. Мы с девчонками занялись обсуждением предстоящего мероприятия, а поганец Суворин плюхнулся на пол подле нас и прижался щекой к моим коленям. Это страшно не понравилось Егору, который оставил в покое ёлку, и забрался ко мне на руки, проехавшись пяткой в шерстяном носке прямо по физиономии Артёма. Суворин тихонько выругался, а бабка Лидия тут же принялась его воспитывать на предмет того, какие слова можно произносить в присутствии девушек, а какие лучше не надо.
Из кухни пришла мама. Она буквально тащила за собой Юрку, втолкнула его в маленькую комнату и позвала меня. Я извинилась и пошла туда. Мама уложила Юрку на кушетку, укрыла одеялом.
— Полина, — сказала она. — Ни на какую дачу ему пока нельзя. И вообще нагрузок никаких не надо. Пусть он поживёт несколько дней здесь.
Потом мама принялась объяснять, как мне придётся делать уколы этому убогому, в каком порядке и при каких сопутствующих процедурах.
— Лана, — с самым беспечным видом пообещала я.
На Юрку было жалко смотреть. Он выглядел несчастным и униженным до самого крайнего предела. Когда мама вышла, я погладила его по голове. Юрка распахнул старательно зажмуренные до этого момента глаза. У меня захватило дух. Такие это были озёра страдания пополам с благодарностью. Я присела на край кушетки и, старательно фиксируя ладонями края одеяла, поцеловала его длинным чувственным поцелуем.
— Полька, прости меня, — пробормотал он.
Я провела согнутым пальцем по его щеке и пообещала через полчасика позвать к столу.