Песенка про любовь (СИ)

Глава 8

Я вывалилась из аудитории, где шёл очередной экзамен, во встрёпанном состоянии. Чингачгук слишком высоко установил планку, и теперь все преподаватели тянули меня до неё. Ох, мне приходилось выворачиваться буквально наизнанку.

— Ну, как? — кинулась ко мне Лариса.

Я открыла зачётку. Ещё один «отл» буквально голографировался в воздухе. Все, кто любопытствовал, принялись меня поздравлять. Больше всех радовалась Лариса.

— Ты просто молодец, Полька!

Я убрала зачётку в сумку и откровенно потянулась.

— Сейчас пойду, — сказала я. — И рухну спать!

— Эй, — осторожно окликнула меня Лариса. — А ты забыла что ли? Артём говорил, что вы идёте сегодня на какой-то приём…

У Лариски на физиономии разлилась неподдельная досада. Да, я вспомнила, Артём заловил меня на моём давнем неосторожном обещании, и сегодня мне надо было тащиться с ним на какую-то телевизионную тусовку. Ларису он с нами не брал, и она очень переживала по этому поводу.

— Ты знаешь, — поделилась она однажды, — по-моему, он меня стыдится. Никуда с собой не берёт, ни с кем не знакомит…

Я тогда посмеялась над ней.

— Он тобой дорожит, — сказала я. — Уж ты мне поверь!

Не поверила она. Более того, заметив моё полное охлаждение к Юрке, взялась за своё обычное кокетство с этим человеком. Впрочем, наблюдать подробности мне было негде. Да и не интересовали меня они, разве что применительно к душевным терзаниям брата моего Артёма Суворина. Я включила мобильник и позвонила ему, чтобы поинтересоваться по поводу дрескода.

— Вон то бордовое платье подойдёт, — зевнул в трубку, кажется, разбуженный Артём и добавил. — В четыре заеду.

— Да вот же она! — услышала я и повернула голову.

На меня, не отрываясь, смотрел Харьков. Казалось, он не верит своим глазам. Я ухмыльнулась.

— Вам нужна я, Олег Иванович?

— Если ты Полина Гаймуратова, — засмеялся Харьков, — то да.

У него был такой потешный вид, что я тоже захохотала.

— Пойдём покурим, — сказал Харьков.

Он увёл меня подальше от посторонних ушей.

— Что это за фортели ты выбрасываешь? — поинтересовался Харьков.

— Классные ботинки, правда? — невинно хлопая глазами, спросила я в ответ.

— Полина! — повысил он голос. — Я не об этом!

— А о чём? — продолжала придуриваться я.

— Ты ушла из проекта, — вздохнул Харьков. — По-моему, этот вопрос мы уже однажды обсуждали. Мне тогда показалось, что ты всё поняла.

Ну да, он говорил мне в самом начале, что моё присутствие в проекте обязательно. Меня вдруг осенило.

— Я вернусь. Только, Олег Иванович, кто был тот парень?.. Который привёз близнецов?

Харьков подобрался.

— Шантаж не прокатит, сеньорита!

— Тогда не вернусь, — нахально сообщила я.

— Дитя! — буркнул Харьков. — Это в твоих же интересах…

— Мне говорили, — сказала я. — Насчёт карьеры.

— В случае успеха вашей работы, — после некоторого раздумья продолжил Харьков, полностью проигнорировав моё замечание, — вы поедете в Париж. В августе там намечается крупный междусобойчик геномиков и биотехнологов всех мастей.

— Да наплевать на Париж! — разозлилась я.

Харьков поднял на меня глаза и стал пристально смотреть. До меня доходило медленно, но всё же дошло. Соло Хан обретается в Париже… Видимо, я изменилась в лице.

— Я позабочусь, — сказал Харьков, — чтобы именно ты оказалась в этом городе непременно. Но для этого ты должна быть в проекте. И решить эту чёртову задачу! Поняла?!

— Лана, — сообщила я. — Сейчас пойду обратно писать заявление.

— Ничего не надо писать, — вздохнул Харьков. — Просто начинай уже работать…

Когда он ушёл, я вернулась к толпе сокурсников. Лариса читала книгу, устроившись на подоконнике. Я поинтересовалась, на чём они зависли с Юркой.

— Да всё на том же, — охотно пояснила Лариса. — Первый опыт прошёл на ура. А дальше началась проверка рекомендованных машиной вариантов. Всё по нулям пока.

— Ключ есть от лаборатории? — спросила я.

Лариска с осторожностью взглянула на меня, изо всей силы стараясь не заулыбаться во весь рот.

— Там Юра, — сообщила она.

— Угу.

Я отправилась на первый этаж и в лабораторный корпус по переходу. Юрка слегка опешил, увидев меня. Стащил перчатки и вознамерился бурно реагировать на моё появление. Но я молчком обошла его и села возле компьютера. За ради нашего проекта здесь установили одну из лучших машин, которые имелись в университете. Работать на ней было одно удовольствие. Я нашла тот кусок, на котором моё участие в этом деле прекратилось, и от него до конца скатила себе на флэшку всю информацию, что там накопилась. Потом я повернулась к Юрке. Он так и стоял за моей спиной с вяло опущенными руками и сосредоточенным видом.

— Что я должна знать ещё? — спросила я у него.

Юрка расстегнул халат, полез в нагрудный карман и достал вчетверо сложенный листок. Я просмотрела его. Это был последний исходник.

— В машине ещё не хватает кое-каких данных, — деревянным голосом сообщил Марков.

Он перевернул листок с исходником и изобразил мне несколько цепочек.

— Это — то, что я хотел получить, — пояснил Юрка. — Это, то что вышло на самом деле. Это — предполагаемая причина сбоя. А это — сегодняшние тесты.

— Когда будет готово — сообщу, — сказала я, забрала листок и флэшку и, не прощаясь, пошла прочь.

— Полина! — позвал Юрка. — Я всё знаю!

— Поздравляю! — сказала я и хлопнула дверью.

Времени у меня оставалось впритык, чтобы забежать к Игорю, а потом домой — нанести боевую раскраску и натянуть обмундирование. Артём не задержался ни на секунду. Я как раз вдевала в уши серьги, когда он позвонил снизу и велел выходить. Я накинула пальто и сбежала вниз.

— Это лишнее, — сказал Тёмка про пальто. — Я на отцовской машине. Откуда тебя взял, туда и верну.

— Если не напьёшься, — грустно напомнила я.

— Потому и взял машину, — хмуро сообщил Артём.

— Чего ты, Суворин, а? — поинтересовалась я.

— Терпеть не могу тебя лысую, — буркнул Тёмка.

Я привстала и взглянула в водительское зеркало на свою густую гривку с подчёркнутыми прядями.

— Ага, — сказала я. — Я тоже.

Артём улыбнулся.

— Что мне там делать? — спросила я у него.

— Ничего не надо, — сказал он. — Просто улыбайся всё время и всё.

— Рот устанет, — сообщила я.

— Устанет, тогда ешь что-нибудь. Или пей.

Когда мы вошли в зал для приёмов полный народу, Артём мгновенно преобразился, будто сделался даже выше ростом. Нас начали фотографировать, и у меня моментально свело скулы от придурошной улыбки. Именно поэтому при первой же возможности я удрала от Артёма. Толпа здесь была огромная, и в какой-то момент меня притёрли к столам. Публика непрерывно жевала. Когда по телевизору показывают такие мероприятия, фоном всегда пускают музычку. Теперь я поняла почему. Вокруг меня стояло сплошное чавканье.

— Ты из какого агентства? — спросила меня здоровенная деваха в малюсеньком платье и со сногсшибательным макияжем. — Где тебя Суворин подцепил?

Я молча и как можно ослепительней улыбнулась, схватила бокал с чем-то и начала пить, изо всех сил высматривая Артёма. Его всё ещё фотографировали и о чём-то расспрашивали перед телекамерами. Артём красовался, плавно поворачиваясь и давая возможность всем обладателям съёмочной аппаратуры поймать хороший кадр. Суворин работал. Это продолжалось минут двадцать. Потом вся толпа перекинулась на женщин. Артём ещё немного попозировал вместе с ними, потом тихонько сбежал.

Ко мне он подошёл с бутылкой минералки в руках.

— Тебя не обижали? — спросил он.

Я покачала головой и выразила восхищение его работой.

— Самая противная её часть, — признался Артём. — Ты поела? Хочешь потанцевать?

— Пошли, — сказала я.

— Не забывай улыбаться, — извиняющимся тоном попросил Артём. — Через час они напьются, и мы удерём отсюда.

Некоторое время мы действительно танцевали. А потом к Артёму стали приставать бабы. Меня оттёрли в сторону. Артём как-то лихо выкручивался, переходя из одних залакированных когтей в другие. И улыбался направо и налево. Дамы тоже улыбались. И все как-то чересчур широко. Некоторых покачивало.

— Разрешите вас пригласить? — услышала я над ухом.

Передо мной образовался импозантный парень в безупречном костюме. Некрасивый, но весь какой-то лощёный, благоухающий и… как бы это выразиться… натуральный. Всё у него было природное. Костюм — шерстяной, рубашка шёлковая, обувь — из дорогой кожи. Лицо и руки у него буквально вопили о здоровом образе жизни. Вот только глаза были усталые. По ним я и определила, что он немногим моложе моего отца.

Мужчина представился. Полностью — фамилия, имя и отчество. Правда, они тут же вылетели у меня из головы. Я уже очень сильно устала, а потому забыла о наставлениях Артёма и сообщила, как меня зовут.

— Вы модель, Полина? — спросил он.

— Нет, — сказала я. — Студентка.

Мужчина заинтересовался, и вопросы хлынули потоком. Я опомнилась и нацепила загадочную улыбку. Он многозначительно усмехнулся и оставил меня в покое, мягко придерживая за талию и ведя в танце. Когда музыка затихла, он предложил выйти подышать. Но к нам уже пробился Артём. Он схватил меня за руку и увёл прочь.

— Держись от него подальше, — посоветовал Артём.

— Ладно, — сказала я. — А кто это?

— Да так, вампир один, — процедил Тёмка.

Он тоже выглядел усталым.

— Суворин, — попросила я. — А пошли отсюда.

Артём огляделся.

— Да, уже можно.

Когда мы добрались до моего дома, было уже около полуночи. Я вспомнила про кошек и переполошилась. Артём засмеялся и подогнал машину прямо к дверям заведения мадам Люси. Кошки встретили меня нехорошими словами, и Артём принялся помогать мне. Мы быстренько обслужили всю эту лохматую публику.

— Можно останусь у тебя? — спросил Артём. — Устал.

— Если не будешь приставать, — сказала я.

— Как это? — выгнул бровь Суворин. — Ты думаешь, что я посмею оскорбить тебя невниманием?

Я засмеялась и разрешила, отправила его в Серёжкину комнату, а сама принялась переодеваться, принимать душ и готовить поздний ужин. Когда пришло время звать его к столу, я заглянула в комнату и увидела, что Артём спит, трогательно подпирая щёку кулаком. Я укрыла его получше и обвалилась спать сама.

Разбудили нас утром практически одновременно. Меня — будильник, его — мобильный телефон. Артём долго не мог понять, кто ему звонит в такую рань и чего хочет. Отправляясь в кошачий питомник, я оставила его сонного с трубкой возле уха. Зато когда вернулась, чуть не умерла от ужаса.

Суворин сидел за столом в одних трусах. Перед ним стояли пустая бутылка из-под водки, стакан и больше ничего. Это была та самая дешёвая гадостная водка, которую я использовала для компрессов. Я стремительно подскочила к Артёму и поволокла его в туалет.

— Ну! — чуть не плача, завопила я. — Давай всё обратно!

Он честно попытался. Был он липкий от пота и противный. Я всё-таки разревелась и кинулась намешивать необходимое в таких случаях пойло. Примерно полчаса я это всё в него вливала. Тёмка мотал головой и бормотал, что сам умрёт, не надо ему помогать. Я снова насильно сунула его носом в унитаз и изо всех сил сдавила область желудка. Дело пошло. Я придерживала его, чтобы он не грохнулся и не повредил себе физиономию — рабочий свой инструмент, и боролась с диким желанием врезать ему хорошенечко. Когда всё кончилось, я умыла его холодной водой и потащила в постель, укрыла всеми одеялами, какие нашла. Потом, что делать, пошла звонить папе, мысленно проклиная всех пьяниц на свете и Тёмку Суворина заодно.

У отца заканчивалось дежурство, и он был в хорошем настроении. Он выслушал мои панические вопросы и сказал, чтобы я описала симптомы и свои действия. Я оттарабанила набор и замерла, ожидая приговора.

— Ты знаешь, Полька, — с удовольствием сказал папа, — ну вот ей богу, ты ошиблась вузом. Переиграть не хочешь?

— Па-па! — взмолилась я.

Отец вздохнул, поинтересовался моей аптечкой и выдал набор средств. Я поблагодарила и отправилась дальше спасать чокнутого лицедея. Ох, и намучилась же я с ним. Пришлось ещё несколько раз буквально таскать его на себе в туалет, обтирать уксусом и снова колоть поддерживающие лекарства. Короче говоря, когда он наконец-то спокойно заснул, мне уже ничего не хотелось. Даже жить.

Ну и пришлось идти вычищать мой загаженный дом, а потом себя. В процессе несколько раз звонил телефон. По мелодии я каждый раз определяла, что это не родители, а все остальные меня в тот момент не волновали.

За свой проект я уселась далеко за после обеда. Первым делом я вставила в таблицы переданные мне в последний момент поправки и начала разбираться, на каком этапе исследования ушли «не туда». Оказалось, что ошибка была та же, что и в прошлый раз. Юрик! Левша несчастный! Я исправила старые исходники и запустила прогу-корректировщик. Услышала шорох и подняла глаза. Артём упирался плечом в косяк.

— Садись, — сказала я. — Сейчас накормлю.

Папа предупредил, что он, когда очнётся, будет испытывать дикий голод. Но Артём помотал головой, плюхнулся на табурет и уронил голову на руки. Я вспомнила про утренний звонок.

— Рассказывай, — велела я.

Артём передёрнул плечами.

— Рассказывай, — повторила я.

И Суворина прорвало. Он заговорил сначала медленно и трудно, а потом всё быстрее, давясь и захлёбываясь словами. Я не перебивала. Только слушала, приходя всё в больший ужас и преисполняясь немыслимой жалостью к этому несчастному Артёму. Вечно к нему липнут какие-то выродки…

Короче говоря, последнюю свою выигрышную роль Тёмка получил за красивые глаза. По крайней мере, он сам так считал. Вчерашний дядька, которого он отрекомендовал мне вампиром, был генеральным спонсором сериала и ещё он был гнусным гомиком. И это он выбирал исполнителя на главную роль. Сначала Артёму удавалось придуриваться неискушённым и наивным. Потом, когда ему объяснили всё простыми словами, он долго держался на обещалках «попробовать». Вчера ему был предъявлен последний ультиматум, и Артём выбрал вариант, что он уходит из сериала. А сегодня этот гад позвонил и сказал, что начинает увольнения в съёмочной группе. А там полно народу, для которого эта работа — последний шанс в жизни…

Я начала потихоньку закипать ещё в процессе сбивчивой Тёмкиной речи. А последнее сообщение меня буквально взорвало.

— Да что же это! — сказала я. — На него что, совсем никакой управы нету что ли?!

— Он богатый, — сообщил Артём. — И знаешь, какие у него связи?

— Чёрт! — психанула я и первым делом подумала про отца, потом про господина Харькова.

Но это были не самые лучшие варианты. Поэтому я скрутила в себе ненависть и занялась едой для этого самоубийцы поневоле.

— Я думаю, не мешай, — предупредила я, и Тёмка благоговейно затих.

Брякнув перед ним тарелки, я глянула на часы и засобиралась к кошкам.

— Я с тобой! — вскочил Артём.

Сначала я хотела цыкнуть, потом посмотрела на него, посмотрела и велела есть дальше. Сказала, что подожду. Я всё больше удивлялась на Артёма. Вроде бы в школе он не был таким неуберёгой. Или был? Если учесть кое-какие обстоятельства, то и в школе он был такой же, просто я совсем иначе относилась к нему. Тогда у меня ещё не было Егора. А теперь я знала одно. Если сейчас я позволю какому-то напомаженному кабану сломать Тёмку Суворина, то точно такая же беда через 20 лет придёт за Егором.

Пока я занималась кошками, Артём разглагольствовал, сидя на столе. Он рассуждал вслух о том, как хорошо быть биологом, а ещё водилой или ментом, а вот ещё управдомы бывают… В конце концов, мне сделалось смешно, и решение созрело само. Я водворила в клетку аристократку Карину и потянула Артёма домой. Там я разыскала нужную визитку и набрала номер. Я была готова долго объясняться с каким-нибудь секретарём, но олигарх ответил сам. Я запуталась, объясняя, кто я такая. А олигарх неожиданно мягко сказал, что понял, кто звонит.

— Что-то случилось? — спросил он.

— В общем да, — призналась я. — Мне нужен ваш совет.

Сначала он сказал, чтобы я приезжала, начал диктовать адрес, а потом всё отменил и сказал, что приедет сам. Я объяснила Артёму, кому звонила. Он сощурился на меня.

— Не боишься, что дорогой совет будет?

— Он мне должен, — буркнула я.

Как в прошлый раз олигарх приехал со своими парнями и как прошлый раз оставил их за дверью. Пройти в квартиру было разрешено только одному и только для того, чтобы оставить какую-то коробку.

— Бомба? — поинтересовалась я, кивнув на ящик.

— Еда, — на полном серьёзе пояснил олигарх. — Так и знал, что застану здесь ещё одну страждущую душу. Это из-за него ты ищешь совета?

Я глянула на Тёмку и кивнула. Олигарх дёрнул из ящика бутылку коньяка и попросил бокалы. Я выставила на стол две коньячные рюмки и лимон.

— А себе? — спросил олигарх. — Или ты не пьёшь?

— Это он не пьёт, — буркнула я.

Артём смущённо заёрзал на своём месте. Олигарх пригляделся к нему.

— Я тебя знаю, — объявил он. — Моя жена каждый вечер любуется на тебя по ящику.

— Больше не будет, — сказала я и повернулась к Артёму. — Сама расскажу, ладно?

У меня получилось раза в четыре короче, чем было у Артёма, и не так эмоционально. Олигарх помолчал, покачал в рюмке коньяк. Посмотрел на Артёма.

— При ней можно обо всём? — и кивнул на меня.

— Полина — друг, — улыбнулся Суворин. — Почти брат.

Олигарх засмеялся.

— Ладно. У козла есть основания так себя с тобой вести? Может, ты с кем уже того?..

У Артёма моментально слетела улыбка, и обострились скулы.

— Ладно, не обижайся, — хмыкнул олигарх. — Это важно.

Потом он достал телефон. По-моему, он разговаривал с этим гомосеком. Речь шла про какой-то долг. Олигарх говорил резко и отрывисто. И всё время угрожал. Короче, я поняла, почему кому-то понадобилось красть у него детей. Он, этот мужик, был такой сильный и властный, а меня вдруг скрутило непонятным страхом. За него самого. Что-то со мной творилось в последнее время такое… Будто я была ангелом-хранителем, у которого отобрали всё его волшебство. Видеть опасность я могла, а вот уберечь от неё… Мама потом мне сказала, когда я поделилась этими ощущениями, что я перестаю быть ребёнком и становлюсь женщиной.

— Теперь так будет всегда, — сказала мама. — Привыкай. А уж когда дети пойдут…

Олигарх тем временем договорил и глянул на Артёма.

— Пару недель отдохни. Но не расслабляйся, — он хохотнул, — Чего только не сделаешь ради удовольствия любимой женщины!

У Артёма снова вытянулась физиономия, а олигарх заржал и показал ему фигу. Я тупо следила за этой пантомимой. Артём сильно покраснел и надулся. Олигарх повернулся ко мне.

— Давай разгрузи коробку и сооруди там чего. Салатик что ли…

Он придвинул мою нетронутую рюмку Артёму, и этот поганец тут же её цапнул. А я потащилась к ящику. Приготовить закуску не составило труда. Потребовалось только ободрать упаковку и выложить это всё на тарелки.

— А как поживает твой Гай? — поинтересовался вдруг захмелевший слегка олигарх.

— Не знаю, — сказала я.

— Ну-ну, — буркнул олигарх и вдруг выдал. — Принципиа-альный он у тебя! Тоже ещё пацан пацаном, а гонору!..

Я беспомощно взглянула на Артёма. Тёмка едва заметно пожал плечами.

— А как дела у Славки и Янки? — спросила я.

Олигарх оживился и целый час рассказывал нам о проделках близнецов. Он оказался прикольный, этот мужик. Просидел с нами до часу ночи, заставил Артёма спеть и сам потом тоже изобразил на гитаре целый шторм. Короче, кончилось тем, что соседи постучали в стенку, и олигарх засобирался.

— Дети, вы классные, — сказал он нам с Артёмом. — Обращайтесь, если что…

Как только за ним захлопнулась дверь, Суворин кинулся ко мне.

— Полька! — бормотал он. — Полька! Спасибо тебе, спасибо!

— Тём, ты чего? — спросила я.

Артём вдруг разревелся, как в пятом классе когда-то. О, господи, боже ты мой!

— Говорила ведь, не пей ты хотя бы сегодня, — пробурчала я и прогнала его смывать с себя сопли и слёзы.

А сама убрала всё со стола и притащила из комнаты ноутбук. Работу требовалось форсировать. После заявления олигарха мне самым диким образом захотелось в Париж. А ещё проверить почту от Соло Хана. Как Артём выбрался из ванной и уполз спать, я уже не видела и очнулась только, когда будильник позвал меня к кошкам. Наступило утро.

В заведении меня встретила мадам Люси.

— Как дела, Полиночка? — спросила она. — Выглядишь нехорошо…

— Работала ночью, — зевнула я.

— Может, тебе деньги нужны? — тут же озаботилась мадам.

— Мы же договорились, что второго числа, — сказала я. — Да вы не волнуйтесь. Сессия у меня.

— Тебе идёт стрижка, — одобрительно сказала мадам.

Ну, вот, хоть кто-то! Я улыбнулась во весь рот и поблагодарила.

— Я вот что пришла, — сказала хозяйка. — Кариночке сегодня жениха принесут. Я их закрою в вольере. Ты их не беспокой…

— Ага, — сказала я, испытав ещё больший душевный подъём по случаю того, что вечером мне не придётся вычёсывать эту крючкастую Кариночку.

Дома я бесцеремонно растолкала Артёма.

— Вставай, — сказала я. — Нас ждут великие дела!

— Отстань, у меня каникулы, — пробормотал Суворин.

— Тёмка, — рассердилась я. — Вчера тебе названивали родители и Лариса. А кроме того, надо навестить одного хорошего человека.

И я потащила его с собой на горы в любимую кафешку. Заглотив чашку кофе, я оставила Суворина женским заботам. Кроме хозяйки там и все официантки пришли в неимоверное возбуждение от его визита. Что они все в нём находят, никак не пойму! Я настоятельно попросила его пойти сегодня домой и дать мне отдохнуть от него и его алкоголизма.

— Грубая ты, — обиженно сказал Артём.

— Ага! — я взъерошила ему волосы и помчалась в университет.

Осунувшийся Юрка уже колдовал там со своим лабораторным стеклом.

— Вот! — я шваркнула возле компьютера распечатки. — Если сделаешь сегодня новый исходник, скинь мне на мыло!

— Полина! — позвал он.

Я развернулась уже на бегу и вскинула перед собой скрещенные руки.

— Я домой! — сообщила я. — Всю ночь сидела над этим! Спать до смерти хочется!

По дороге я зарулила к папе, предварительно натерев лицо снегом, чтобы скрыть следы недосыпа. Как будто моего батюшку и в самом деле можно было обмануть.

— Ну? — спросил он.

— Оклемался поганец, — сказала я. — Как бы его отучить от алкоголя…

— Богема, — буркнул папа. — Знаешь, сколько их таких проходит через мои руки?

— Догадываюсь, — сообщила я. — Как Игорь?

— А пошли, — сказал папа. — Сама посмотришь!

Мне выдали халат и шапочку, и я пристроилась к толпе папиных студентов. Зевая, я ходила за ними из палаты в палату, пропуская мимо ушей все эти черепно-мозговые и ключично-грудинные завороты кишок. Если папа ожидал, что меня впечатлит весь этот антропоморфоз, то напрасно. Когда мы пришли в палату к Игорю, я просочилась в первые ряды.

Папа закатил целую лекцию, объясняя, что же это такое было с Игорьком и что в итоге стало. Я смотрела на парня и не узнавала его. Вроде бы это был всё тот же Игорёк, а вроде и совсем не тот. Что-то в нём появилось такое… особенное… Свет что ли в глазах. Я откровенно любовалась им, когда папа устроил демонстрацию. Он попросил Игоря встать со своего кресла. И тот поднялся, слегка морщась, но вполне свободно поднялся, без видимых усилий.

— Класс! — объявила я на всю палату.

Папа быстро зыркнул на меня и ухмыльнулся. Игорёк плавно повернулся на голос и узнал меня.

— Полька, — по-щенячьи вякнул он, — получилось!

И… сделал несколько шагов в моём направлении. Тут же испугался и стал падать. К нему кинулись — поддержать. Папа за спинами студентов показал мне большой палец и покивал. Ну вот, меня опять использовали…

Когда они ушли, я осталась в палате.

— Полина, ты такая красивая с этой причёской! — залепетал Игорёк.

— Правда? — сказала я. — Спасибо. Ты тоже молодец, времени не теряешь.

Игорь гордо улыбнулся. Эх, мальчишки, как же вам нравятся поглаживания по шёрстке! Я вывалила ему на колени с десяток глазированных сырков и попросила.

— По-быстрому! Пока папа не заметил. А то мне будет кирдык!

Игорь с восхищением смотрел на меня. Мне стало неуютно.

— Пойду, — сообщила я. — Выздоравливай!

Я оставила в палате халат и шапочку, которая в моих неуклюжих сегодня лапах превратилась в гофрированную тряпочку, и попыталась на цыпочках прокрасться мимо бабы Юли.

— Парень, стой! — сказала бабка.

Я обиделась.

— Какой я вам парень?

Обрадованная баба Юля ухватила меня за локоть и заголосила что-то насчёт посторонних. Прибежала перепуганная старшая сестра Анна Семёновна.

— Да ведь это же Полина, — устало сказала она и прибавила. — Записать к окулисту, Юлия Геннадьевна?

Баба Юля раздулась и набрала в грудь побольше воздуху. Анна Семёновна махнула на меня рукой, и вопли мерзкой бабки я слушала, уже ссыпаясь вниз по лестнице. Неподалёку от больничного комплекса ютилось крошечное интернет-кафе. Мой путь домой лежал через него.

Удивительно, но Соло прислал фотку. Правда, какую… Это был неумытый хомбре в берете, тёмных очках, при бороде, носе и усах. Я плюнула, но всё же скопировала себе этот объект. Решила, что дома разберусь, что там к чему. В автобусе я уснула. Хорошо, что проехала всего только одну остановку. Возле меня встала какая-то тётка и начала громко возникать насчёт того, что вот всякие юнцы спят в автобусах, а усталые пожилые женщины… Я заметила, что мимо окон проплывает наш кинотеатр, и подхватилась к выходу, чуть не сбив её с ног.

А дома была мама, мамочка родная моя. А ещё всякие запахи вкусные. И ощущение чистоты и комфорта. Я замычала от счастья и, ободрав с ног ботинки, прошагала на кухню. Мама читала книгу, уютно устроившись за обеденным столом. На плите что-то журчало и постреливало. Моя араукария прима была свежевыкупана и грелась теперь под лампой. Я обняла маму сзади и зарылась носом в её волосы.

— Полина, — сказала мама. — Где ты была?

— В университете, — сообщила я, — потом к папе заскочила.

— Руки мыть, — сказала мама.

А-ау, как же это всё было здорово! Короче говоря, меня накормили, напоили, спать уложили. И такой на меня снизошёл вселенский покой, что показалось, будто спала я не пару часов, а несколько недель. И мама была со мной. И ушла она только вечером.

Головой я понимала, что родители почувствовали, как мне нужен был этот день под маминым крылом, и пошли на жертвы. Мама взяла отгул на работе и посвятила его не Егору, мне, дылде великовозрастной. Она ничего не говорила, не воспитывала, не давала советов. Она просто была рядом. И оказалось, что это именно то, в чём я нуждаюсь больше всего. И маленький молоточек, душа моя, движущая сила моя, получил крошечную передышку. И было счастье. И благодарность. И эгоистическая радость до неба. По идее я должна была испытывать неловкость и стыд, что из-за меня получила напряг вся семья. Но не испытывала.

— Ма, — сказала я, провожая её. — Я тебя люблю.

Мама погладила меня по щеке, быстро прижала к себе и напомнила.

— Бельё в ванной. Не забудь постирать.

— Ага, — с лёгким сердцем пообещала я.