Песнь жизни Роберта

Глава 6

Мост разведен

- Я хочу, чтобы ты вновь смеялся и сочинил для меня стихотворение – романтическую поэму о таких приятных вещах в жизни, как красота, розы, благоухание весны и, конечно, обо мне, - Констанс застенчиво взглянула на Роберта.

Он робко отвел глаза. Роберт не знал, как реагировать. Он всегда думал, что она была славной девушкой, но сейчас?

- Я не могу теперь писать стихи, как раньше, Констанс. Вот что я сочинил вчера вечером, - Роберт протянул ей лист бумаги и дал прочитать первые строки.

Она быстро прочла их и пожала плечами.

- Я не люблю такие стихотворения. Здесь только о грехе и чувстве вины. Как мрачно. Что случилось с твоей жизнерадостностью, Роберт? Если ты останешься таким, как сейчас, то потеряешь многих друзей. Конечно, очень печально, что твой брат умер, но это было давно. Ты не должен хоронить себя в религии. Придешь ко мне на день рождения в субботу вечером? И, пожалуйста, захвати с собой радостное выражение лица из прошлого. Все остальные наши друзья тоже придут. Это будет грандиозный праздник.

Роберт не мог ответить отказом на ее просьбу. В субботу вечером он вновь был центром внимания. Увидев друзей, окруживших его, он забыл все свои беспокойства и страхи. Констанс делала все возможное, чтобы прогнать его подавленность. Было много веселой музыки и танцев. Но когда в тот вечер Роберт вернулся домой, то почувствовал себя более одиноким, чем когда-либо.

Друзья; кто на самом деле его настоящие друзья? Если бы он мог спросить совета у Дэвида. Теперь он действительно понял, что брат всегда желал ему добра – жизни в страхе Господнем. Но разве это возможно? О, он хотел бы служить Господу в истине, но мир продолжает влечь. Как-то Дэвид говорил с ним об использовании его даров в служении Господу. Похоже, он до сих пор четко слышал его слова: «Как здорово было бы, если бы ты, Роберт, мог стать служителем. Бог дал тебе так много даров. И что может быть прекраснее, чем использовать их для служения Ему?» Что сказал бы Дэвид, если бы увидел его сегодня вечером?

Придя домой, Роберт сразу написал в своем дневнике: «Надеюсь, что больше никогда не буду танцевать. Надеюсь, что больше никогда не буду играть в карты». Той ночью он долго лежал в постели, всматриваясь в темноту. Он, Роберт Мюррей Макчейн, служитель? Невозможно! Но эта мысль продолжала настойчиво осаждать его.

У кого он может спросить совета? У родителей? Они сами опустошены. Их старший сын умер, второй сын еще раньше отправился в Индию, а теперь их младший сын захотел стать служителем?

Роберт не мог сдержаться и поговорил с родителями. Они с сомнением посмотрели на него.

- Служителем? Сможешь ли ты тогда обрести почет? Я бы хотел видеть тебя адвокатом, - ответил отец.

Элиза лучше поняла своего брата.

- Ты должен поговорить с кем-то еще; например, с дядей Генри Дунканом. Отцу и матери и так трудно справиться с тем, что Дэвида больше нет.

- Я подумаю об этом, - пообещал Роберт.

После празднования дня рождения Констанс старые друзья Роберта больше не видели его и, наконец, перестали приглашать на свои вечеринки. Что хорошего в присутствии рядом с ними такого мрачного человека? Но у него остался один друг – Александр Сомервилль. В течение нескольких лет Роберт вместе с ним посещал школу. Александр тоже понимал, что не может умереть таким, каким родился, и встретить Господа таким, как есть. Вместе они изучали иврит и Библию. Роберт все глубже осознавал болезнь своего греха.

- Тебе, Тебе единому согрешил я и лукавое пред очами Твоими сделал, - вновь молился он. Господь все больше и больше показывал, как много зла пребывает в его сердце. Роберт полюбил сидеть в своей комнате, откуда открывался красивый вид на бухту и холмы. Элиза часто приходила поговорить с ним. Теперь, когда Уильям уехал в Индию, они остались единственными детьми в доме и часто старались проводить время вместе.

- Папа тоже ведет дневник. Недавно я видела, как он что-то записывал в него. С тех пор, как умер Дэвид, родители все больше находятся дома. Когда они выходят, то чаще всего отправляются на прогулку. Давай больше времени проводить с ними, Роберт. Ты сможешь писать свои поэмы рано утром, - предложила она

Роберт задумчиво кивнул.

- Так много перемен. Сегодня вечером я хотел написать песнь в честь рождения отца, но так сильно переживаю уход Дэвида, что ничего не могу сделать. Давай утешать наших родителей и не забывать о нашем брате Уильяме в далекой Индии. Сегодня вечером я напишу ему письмо.

- Тогда я напишу ему на следующей неделе. Кстати, Роберт, ты ведь знаешь Констанс Буллен?

- Я знаю ее очень хорошо. Недавно она просила меня сочинить для нее поэму.

- В самом деле? - Элиза немного помолчала и затем мягко продолжила. – Это будет сложная поэма. Она оставила своих родителей и ушла в мир. Она больше не хочет иметь ничего общего с Церковью.

Роберт смотрел на сестру широко открытыми глазами:

- Ты уверена в этом?

- Да, она сказала, что хочет распрощаться со своим воспитанием и с этого момента самой распоряжаться своей жизнью.

Той ночью Роберт не мог заснуть, думая об этой истории. Констанс хотела, чтобы ей написали поэму о красоте, розах, весеннем благоухании и о ней самой. Должен ли он писать для нее? Как он сможет найти слова в своих спутанных мыслях? Была полночь, когда он взял перо, чтобы выразить свои чувства.

Она выбрала мир,

С его жалкой толпой;

Она выбрала мир,

Его вечный покров!

Она выбрала мир,

Его ложь и усладу,

Она выбрала мир,

Отвергнув неба награду.

Она спустила свой корабль

В бушующее море жизни,

Где среди волн метаться будет он,

Искать до самой вечности покой.

Но Вифлеемская звезда

Сейчас от глаз ее сокрыта;

Как жаль, что цель ее безмерно далека

От тихого причала истины.

За этими стихами следовало продолжение, но прочтет ли она когда-либо их?