Песнь песков

ГЛАВА 3

— Пора пипи! — крикнул Влад, давя на тормоз.

С возгласами облегчения измученная команда поспешила покинуть автобус, чтобы размять затекшие ноги на каменистой тропинке.

Влад спрыгнул с подножки и с хрустом потянулся. Он умирал от желания выпить холодного пива. Именно это ценил он больше всего, когда возвращался к себе на Урал, в Пермь. Холодильник, ледяные пиво и водка, которые смачивали иссушенную глотку, маринованные огурчики. Не жена, не дочери, нет, не эти абсолютно чуждые ему существа, которые с упреком рассматривали его, когда, не в силах заснуть, он вставал ночью, чтобы пить и пить, устремив взгляд на серую блочную пятиэтажку напротив и тщетно пытаясь воскресить сухой и терпкий запах пустыни. Жена, которая уже много лет изменяла ему с его приятелем Сергеем, глупые, взбалмошные дочери, на уме у которых были только косметика да кино да виляние задницами на дискотеках. Он давно забыл, что такое быть отцом, мужем, он был бродягой, худым, грязным и опаленным солнцем, которому они вынуждены были предоставлять стол и дом, но которому не доверяли и молча, настороженно смотрели, как он пьет свою тоску перед распахнутым, несмотря на холод, окном.

У Ли проблем с семьей не было, поскольку и семьи у него не имелось. Насколько Влад мог понять, его жена и трое детей погибли в катастрофе: утонули во время прорыва плотины, в то время как Ли вез партию наркотиков из Пакистана. Он говорил об этом очень мало, обрывками, а Влад никогда не решался задавать вопросы, даже когда видел, как Ли каждую неделю посылает открытки по одному и тому же адресу, в Урумчи, столицу Джунгарии, на имя некой By Зейтан. Но с тем же успехом можно было бы расспрашивать замерзшее озеро, и озеро способно было растаять быстрее, чем старый Ли.

— У меня на спине живого места нет! — воскликнул Сальвани, выбираясь из микроавтобуса.

— Надо потянуться! — посоветовала ему Татьяна, сопровождая слова действием.

Она сильно наклонилась вперед, без видимых усилий коснувшись ладонями земли, при этом из аккуратного венчика, уложенного вокруг головы, выбилось несколько светлых длинных прядей, между тем как Маттео согнулся с большим трудом.

Роман зажег сигарету. Он старался не курить в машине и теперь выпустил клуб табачного дыма с явным удовольствием; он успел это сделать до того, как внизу, у его ног, взорвался камешек.

Не успев понять, что происходит, он увидел, что камешек разлетелся на мелкие осколки и на его месте появилось маленькое облачко дыма с резким запахом. Маттео смотрел на него открыв рот, Татьяна подняла голову, по-прежнему не отрывая ладоней от земли. Затем он увидел второе облачко пыли, не услышав при этом никакого звука.

Потом он увидел, что волосы Татьяны окрашиваются красным, женщина медленно падает на бок, а Маттео стоит с вытаращенными глазами и, наверное, кричит. Не успев ничего сообразить, повинуясь рефлексу, Роман, сжавшись как пружина, бросился на нее, накрыв собственным телом, ожидая неминуемого попадания, осознавая, что рискует жизнью ради совершенно безразличной ему женщины, и в то же время понимая, что иначе поступить не может. Умереть, как какой-нибудь идиотский рыцарь. Татьяна лежала под ним неподвижно.

Ничего. Тишина, которая обычно стоит в горах. Быстрые шаги, чья-то рука вцепилась ему в плечо.

— Что случилось? Как будто выстрелы!

Д'Анкосс в недоумении уставился на них. Не отвечая ему, Роман перевернул молодую женщину на спину. Ее лицо было залито кровью, остекленевшие глаза ничего не видели. На какое-то мгновение он подумал, что она мертва, но его левая рука уже потянулась к сонной артерии и ощутила биение пульса. Жива.

— Боже мой! — воскликнул Д'Анкосс. — Но что…

— Беги за аптечкой, быстро! — приказал ему Роман, вытирая лоб Татьяны рукавом куртки и замечая уголком глаза, как Влад медленно выходит из-под микроавтобуса, куда инстинктивно спрятался.

Неужели пуля пробила голову? — спрашивал он себя, осторожно вороша пальцами волосы.

Нет, слава богу, нет. Он нашел рану, которая шла от левого виска, широкий разрез с рваными краями над ухом. Просто чудо. Он погладил ее по щеке. Она взмахнула ресницами, внезапно уставившись на него, попыталась что-то сказать, но безуспешно.

— Все будет хорошо, успокойся, — прошептал он.

Просто чудо, без конца повторял он себе, пока Д'Анкосс бежал обратно с аптечкой, пока Ян вышел из-за скалы, поправляя ширинку, Маттео опустился на камень, стараясь отдышаться, а Влад спрыгнул с подножки микроавтобуса, держа полуавтоматическое ружье. На дороге появился трейлер и резко затормозил, Лейла спрыгнула на землю и бросилась к ним.

— Что случилось? — спросила она.

— В Татьяну стреляли! — почти всхлипнул Маттео.

— Что?! Но кто?

— Не знаю, — ответил Роман, поднимая молодую женщину на руки. — Лучше укрыться за машинами.

Лейла вытащила бинокль и стала разглядывать холмы.

— Откуда стреляли?

— Я бы сказал, вон оттуда.

Следуя за остальными, он достиг относительно безопасного микроавтобуса. Выйдя из кабины трейлера, Уул и Омар с изумлением слушали рассказ Влада о происшедшем.

— Дилеры! — мрачно воскликнул Омар. — Они везде тут.

— Только я не понимаю, почему они выбрали мишенью именно нас, — заметил Ян. — Уж мы-то им никак не мешаем.

— Может быть, здесь у них junction point[9].

— Во всяком случае, лучше отсюда поскорее убраться, — сказал Ян. — Она ранена серьезно? — спросил он у Романа, который торопливо рылся в непромокаемой, разделенной на отсеки дорожной аптечке, разложенной на пассажирском сиденье.

В ней содержались образцы всего, что могло понадобиться для первой медицинской помощи в условиях, когда профессиональная медицина недоступна, — от комплекта стоматологических инструментов до мягких алюминиевых шин.

— Нет, просто царапина, — ответил он. — Пуля задела кожу на голове. Крови много, но рана поверхностная. Кровоостанавливающее средство и тугая повязка, этого будет достаточно.

— Impavidum ferieunt ruinae! — пробормотал Д'Анкосс. — «Руины поразят, но не устрашат его», как говорил Гораций о человеке спокойном и уверенном в выбранном пути.

Роман пожал плечами. Пятнадцать лет, проведенных в заключении, научили его не поддаваться панике и предпочитать действие и здравый смысл.

— Быстро, поехали! — распорядился он, как только рана была промыта и наскоро перевязана. — Лейла, и речи нет о том, чтобы ты продолжала ехать на подножке.

— Но это же был просто несчастный случай! — запротестовала девушка. — Если бы нас хотели убить, то снова начали бы стрелять. По-моему, тот тип просто ошибся, вот и все.

— Первая пуля разорвалась у моих ног, вторая чуть не разнесла голову Татьяне! Это случайность?

— Вот именно. Это было просто предупреждение. Как только мы снова поедем, мы больше ничем не рискуем, — приводила она доводы, не отрывая глаз от окуляра бинокля.

— Ошибка это или предупреждение, я не знаю, но вряд ли нашему стрелку нравится, что ты рассматриваешь в бинокль его гору. Поэтому сейчас ты оставишь в покое этот проклятый бинокль и сядешь в проклятый «Серебряный Рейнджер», — спокойно приказал ей Роман.

— Можно подумать, ты все знаешь наперед, — огрызнулась она, тем не менее подчиняясь, а Ли уже заводил мотор.

Влад помог Роману устроить Татьяну на сиденье в глубине автобуса, на толстом спальном мешке. Роман дал ей успокоительное: две таблетки обезболивающего и антибиотик. Она с жадностью осушила большой стакан воды.

— Попытайся уснуть, отдохни, — сказал ей Роман, пожимая руку.

Она поморщилась и, прежде чем закрыть глаза, крепко сжала его запястье. Автобус тронулся. Стиснутые каждый на своем месте, они внимательно всматривались в пейзаж за грязным стеклом. Роман, нахмурив брови, перебрался вперед и сел рядом с водителем. Кто все-таки в них стрелял? И был ли промах случайным? А если это просто предупреждение, что оно означает? Чтобы они как можно быстрее убирались из этой зоны? Он повернулся к Владу:

— А ты что об этом думаешь?

— Омар говорит, здесь нередко стреляют. Слишком много людей с абсолютно противоположными интересами. Наркоторговцы, талибы, противники режима, подпольщики Аль-Каиды и даже русские или ливанские дезертиры. Пустыня служит убежищем для всех, кому нужно спрятаться. Похоже, в горах сотни пещер. И военные без предупреждения стреляют во всех, кто приближается к запретным зонам.

— Но мы не сворачивали с дороги, — заметил Роман.

— Ага, но то, что не было запрещено вчера, может быть запрещено сегодня. Здесь сейчас неспокойно.

Он зажег небольшую черную сигару и с наслаждением вдохнул едкий дым.

— Мисс Россия — две тысячи четыре в порядке, а это главное, — добавил он, подмигнув. — Меня бы огорчило, если бы товар испортился.

— Поверь мне, старина Влад, крепче держись за руль, майор Волова — это не твой уровень.

Влад пожал плечами. Татьяна очень ему нравилась, и он намеревался недвусмысленно дать ей это понять в конце экспедиции, когда уже больше не будет на службе. А если она пошлет его куда подальше, никаких проблем: они с Ли отправятся выпить, и он оплатит услуга какой-нибудь девицы из Исфахана — этакий стыдливый и в то же время опытный цветок.

Так они ехали около двух часов без всяких происшествий. Татьяна уснула, несмотря на тряску. Рана больше не кровоточила, Роман убедился в этом, осмотрев повязку. Больше страха, чем боли. Забудется.

Именно в этот самый момент автобус резко вильнул вправо, и Влад, громко выругавшись, изо всех сил налег на тормоза, между тем как пропасть неумолимо приближалась. Отброшенный к стеклу, Роман больно ударился лбом; тут наконец мотор затих.

— Christ Almighty![10] Это еще что такое? — воскликнул Ян, потирая локоть.

Ничего не ответив, Влад открыл дверцу и спрыгнул на землю. Роман вышел тоже.

Микроавтобус остановился в метре от края, прямо над обрывом высотой три сотни метров.

— Обе шины лопнули, — мрачно произнес Влад.

— Одновременно? — удивился Роман.

— Похоже. Ладно, пойду возьму домкрат.

Трейлер, чуть не врезавшись в автобус, затормозил тоже, и его пассажиры к ним присоединились. Роман заметил, что Омар не перестает беспокойно оглядываться по сторонам и все время нервно теребит бороду.

— Черт, ну и денек! — воскликнул Ян, вороша взлохмаченные волосы.

— Нетерпение никогда еще не помогало заменить колесо, — заметил Ли, выкатывая на дорогу две запасные шины.

Роман осматривал местность, пытаясь понять, что могло стать причиной происшествия. Он отошел назад на несколько метров. Ряд камешков, более темных, чем прочие, пересекал дорогу. Он наклонился и поднял один из них, с заостренным концом.

— Вот и виновники! — сообщил он, вернувшись к своей группе.

Маттео, внимательно проверяющий, не пострадал ли при заносе машины какой-нибудь из его драгоценных образцов, быстро поднял голову.

— Эти наконечники стрел действительно очень острые, — сказал он, едва взглянув на находку.

— Наконечники стрел? — повторил Роман, рассматривая камешек поближе.

— Ну да! Бронза, поздний халколит. Я бы сказал, Тепе-Сиалк III.

Маттео имел в виду цивилизацию, которую принято было именовать Тепе-Сиалк по названию городища, обнаруженного к югу от Тегерана, где при раскопках было найдено множество предметов и произведений живописи, которые можно было датировать периодом от 5000 до 800 годов до нашей эры. Это было многослойное поселение. Название Тепе-Сиалк III обозначало, что речь идет о периоде человеческой деятельности около 3000 года до нашей эры.

Роман внимательно осматривал и ощупывал предмет, покрытый каменными отложениями. Значит, наконечник стрелы бронзового века. Он поманил за собой Сальвани и показал ему ряд таких камней посреди дороги.

— Прямо целое месторождение! — удивился тот, садясь на корточки. — Наверное, грузовики, которые ездят взад-вперед по этой дороге, понемногу извлекли их на поверхность. А это значит, что мы как раз на пути, которым когда-то передвигались кочевники. Вы видели что-нибудь подобное, Антуан?

Д'Анкосс склонился тоже.

— Надо бы их почистить. И потом, я бы сказал, что это не Тепе-Сиалк III, а скорее Тепе-Сиалк II.

— Это смешно! Вы что, не видите, что…

Оставив их продолжать спор, Роман подошел к микроавтобусу, сжимая в твердой ладони наконечник стрелы. Утром камень с гравировкой. Теперь наконечник стрелы. Разумеется, совпадение. Но это совпадение, несмотря ни на что, весьма его занимало. Они отправились по следам людей бронзового века, и эти люди, словно желая обнаружить себя, посылают им сигналы. Непонятные посмертные послания. Кто-то похлопал его по плечу, он обернулся. Ли смотрел на него, его маленькие черные глазки блестели на худом, изрезанном глубокими морщинами лице.

— Стрелы прежних времен здесь ни при чем, — прошептал он быстро по-китайски. — Посмотри.

Он открыл ладонь и почти тотчас же захлопнул ее, но Роман успел увидеть, что там лежало.

Гвозди. Горсть длинных, черных, остро отточенных гвоздей. В течение доли секунды мозг сверлила нелепая мысль: «Надо же, гвозди из нашего ящика с инструментами», затем он почувствовал, как что-то напряглось в районе солнечного сплетения. Гвозди. В шинах. Их гвозди. В шинах их микроавтобуса. Наконец новость дошла до каждой клеточки его сознания: кто-то взял гвозди из ящика с инструментами и подбросил на дорогу, чтобы их остановить, рискуя сбросить в пропасть. Кто-то. В самом этом слове содержалось нечто тревожащее: этот кто-то был, разумеется, здесь, рядом, среди них. Он опустил глаза на Ли, который ждал неподвижно, сжав кулак, полуприкрыв миндалевидные глаза.

— Ли ничего не сказал, — прошептал он. — Но это не очень хорошо!

— Я знаю. Я подумаю. А пока никому ни слова. Даже Владу.

Старый китаец пожал плечами:

— Ли ближе к вечной зиме, чем к весне, но он хочет умирать не больше, чем ты.

— Умирать?

— Кто бьет палкой по кустам, тот выгоняет оттуда змей, босс, — пробормотал он, запихивая гвозди в карман промасленного комбинезона.

И удалился своей подпрыгивающей походкой.

— Все в порядке, можно трогаться! Ты в порядке?! Роман вздрогнул. Лейла внимательно разглядывала его. — Немного устал, вот и все, — ответил он. — И еще беспокоюсь за Татьяну.

— Все с ней будет нормально! — бросила Лейла с беззаботностью своих двадцати восьми лет и немалым опытом военных репортажей из Чечни, Ирака и Афганистана.

Роман не ответил и присоединился к товарищам, дав сигнал к отправлению.

Зачем было прокалывать шины микроавтобуса? Это не слишком надежный способ спровоцировать несчастный случай со смертельным исходом. Может быть, попытка устрашения? Но если этот кто-то хотел, чтобы они убрались от этого места подальше, то задерживать их, заставляя терять время, весьма глупо. Задержать их… Возможно, выстрелы и лопнувшие шины должны были всего лишь помешать им прибыть на место в нужное время? Но что значит «в нужное время»? Чтобы они не стали свидетелями чего-то, что должно произойти на их пути и чего они ни в коем случае не должны видеть?

Сильный толчок бросил его на ветровое стекло, прервав ход мыслей.

— Черт бы побрал эту дорогу! — пробормотал Влад, выпрямляясь. — Так мы до ночи не доберемся в Кутчах.

Да, такое было более чем вероятно. Возможно, причина именно в этом? Кто-то не хотел, чтобы они добрались до места остановки до наступления ночи?

Но еще больше, чем «почему?», его занимал вопрос «кто?». Протыкать шины автобуса было опасно и могло плохо кончиться, в том числе и для того, кто понатыкал этих гвоздей. Можно ли из этого сделать вывод, что этого кого-то среди пассажиров микроавтобуса нет? Что он находится в трейлере, который следует за ними? Лейла? Омар? Уул или Ли? Омар, такой нервный и встревоженный? Ли, который и показал ему гвозди? Ли, который переносил огромный ящик с инструментами в машину… и…

Какого черта они опять остановились?

Роман повернулся к Владу, который неотрывно смотрел на какую-то точку впереди, проследил за его взглядом, руки его судорожно стиснули приборную доску.

На обочине стоял всадник. На черной лошади, неподвижный, в кожаном шлеме, лицо закрыто сетчатой вуалью. Сальвани воскликнул: «Ma che cosa и?»[11], а Роман почувствовал, как Ян перегнулся через его плечо, чтобы рассмотреть получше. Влад прошептал: «Что будем делать, босс?»

— Понятия не имею, — ответил Роман, медленно открывая дверцу.

Всадник не шевелился. Невысокий и коренастый, одетый в короткую тунику из какой-то темной и плотной ткани, на плечевой перевязи длинный колчан, затянутые в перчатки руки сжимают недоуздок, потрепанная попона вместо седла, — казалось, он возник из прошлого, и Роман с трудом удержался, чтобы не протереть глаза. Он словно издалека услышал, как Д'Анкосс воскликнул: «Я говорю вам, что это скиф!» — а Маттео возразил: «Но скифы исчезли из Ирана больше двух с половиной тысяч лет назад, профессоре!» — «Ну и что, это скифский всадник, точнее, сасанид [12], обрати внимание на его колчан…» Роман сделал шаг вперед.

Всадник, лицо которого по-прежнему оставалось скрытым, поднял руку, словно отдавая приказ остановиться. Роман повиновался. Именно в этот момент из-за поворота появился трясущийся на ухабах трейлер. Удивившись при виде неподвижно стоящих посреди дороги людей, Ли принялся яростно нажимать на клаксон.

В следующее мгновение всадник исчез — черная летучая тень в вихре пыли, поднятой осыпающимся со склонов песком; эхо копыт отскакивало от скалистых откосов, как глухой ритмичный стук барабана. Военного барабана? Лейла радостно кричала: «Я успела его снять! Успела! Как раз перед тем, как он скрылся за скалой».

— Не кричи! — бросил Роман.

— Я как раз смотрела в видоискатель, потому что Уулу показалось, будто мелькнула красная лисица. Мне оставалось только на кнопку нажать! — объясняла она с детским удовольствием. — И что это был за тип?

— Ну, похоже, что это всадник-кочевник второго тысячелетия до нашей эры подъехал поглазеть на нас, — спокойно ответил Ян.

— Наверное, он приходил за камнем! — нервно бросил Омар.

— Ну да, а еще собрать наконечники стрел, оставленные его прапрадедушкой, — усмехнулся Ян. — Между народом, который оставил насечки на тех камнях, и скифской цивилизацией разрыв в две тысячи лет.

— Может, его потомок! — не сдавался Омар.

— Но в конце концов, ты же прекрасно понимаешь, что мы не могли видеть скифа! — вспылил Ян. — Скифов больше не существует!

— Тогда кого мы видели? Или что?

— Может быть, где-то в этих краях снимают фильм? — предположила Лейла, вглядываясь в скалы.

— Ну конечно! То-то мне показалось, что он немного похож на Тома Круза. Как глупо, я не попросил у него автограф.

Лейла пожала плечами. Все-таки иногда Ян становится совершенно несносным, обязательно ему демонстрировать свой цинизм! Можно подумать, настоящая мужественность подразумевает постоянный сарказм. Вот Роману совершенно не нужно ничего утрировать, чтобы его принимали всерьез.

— Ладно, здесь торчать бессмысленно. Мы и так потеряли слишком много времени, а места здесь не слишком приятные, чтобы разбивать лагерь! — решил тот. — Лейла, прояви свои фотографии. Мы отправляемся.

Ян смотрел, как Лейла прыгнула в трейлер. Эта девица раздражала его до невозможности. Никакого чувства юмора, но как только она поворачивается к Роману, на физиономии сразу выражение собачьей преданности хозяину. Что, она не видит, какой он старый? Старый и мрачный! Вся команда пропахла нафталином, а он, в котором фонтаном бьет молодость и энергия, вынужден плестись за этими ревматиками! Он мрачно занял свое место.

Атмосфера в микроавтобусе была накалена до предела. Маттео и Д'Анкосс затеяли оживленный спор про сасанидов и их соседей кушан [13], Ян достал из рюкзака потрепанный учебник киргизского языка, Влад курил сигарету за сигаретой, насвистывая «Очи черные»; он был явно обеспокоен. Проснувшаяся Татьяна потребовала воды и объяснений, причем первое дать было гораздо легче, нежели второе.

— Так ты думаешь, Роман, что это скиф проколол нам шины?

— Никакой не скиф, это был просто несчастный случай! Однажды в Азербайджане у меня шины лопались восемь раз за два часа.

— Мм, Роман, милый, у тебя всегда на все есть ответ, но разве мои уважаемые коллеги как раз сейчас не обсуждают это странное явление?

— Кочевник на лошади, который умчался, услышав автомобильный сигнал… Думаешь, это он стрелял в нас сегодня утром? — продолжил Роман, помогая молодой женщине усесться поудобнее. — Ты забываешь, что между тем выстрелом и этой остановкой мы ехали два часа.

— Человек на лошади быстрее проскачет по горам, чем автомобиль проберется по тропе. Разве не логично, что это и был наш стрелок? — настаивала Татьяна, заметно обеспокоенная.

Ну да, вот только у этого всадника вместо винтовки был лук в два метра длиной.

— Послушай, Татьяна, — сказал он, — я думаю, что тебе лучше немного поспать, а не предаваться размышлениям и не превращать обычные совпадения в межгалактический заговор!

— Роман, ангел мой, не кричи, у меня голова болит.

— Я не кричу, Татьяна, я просто тебе объясняю…

— Тогда, дорогой мой Роман, объясни, почему меня хотели убить?

— Целились, разумеется, не в тебя…

— Вот как? Значит, целились не в меня, а всего-навсего в мою голову? Ну, тогда в самом деле не о чем беспокоиться!

— Стреляли, вне всякого сомнения, торговцы наркотиками, которые хотели прогнать нас со своей территории, — объяснил он, снова наливая ей воды.

— Чтобы мы предупредили военную базу и сообщили об их присутствии? Роман, я тебя умоляю!

— Солдаты не в состоянии контролировать двести тысяч квадратных километров пустыни. Во всяком случае, теперь уже все позади. Ты вне опасности, все в порядке.

— В самом деле? Я очень рада это слышать. Теперь я совершенно спокойна! Мой надежный и любезный Роман, мне бы хотелось взглянуть на зарисовки надписей на камнях, которые нашли вы с Омаром, — с ледяной улыбкой добавила она.

— Не знал, что ты специалист по пиктограммам, — бросил Ян, по-прежнему погруженный в свой учебник.

— Ян, мой милый мальчик, свою первую пиктограмму я изучала, когда тебя еще только-только начинали пороть в твоем варварском Кембридже, — парировала она, опираясь на Романа, чтобы сесть ровнее. — Возможно, мы, русские, бедные и коррумпированные, но мы никогда не забывали, что нужно быть старательным и любознательным. У нас слово «культура» применимо не только к сельскому хозяйству, оно не обязательно означает люцерну.

— Могу себе представить, что было бы, если бы ты не была сейчас ослаблена! — воскликнул Ян, протягивая ей зарисовки Романа. — Держи, если это тебя немного развлечет.

Она взяла листочки, при этом пальцы ее коснулись запястья молодого человека. Ян волновал ее. Она считала его несносным, невыносимо самодовольным и мечтала увидеть, как он падет перед ее чарами, утратив самообладание и все свое высокомерие, потеряет голову перед ее бьющей через край женственностью. Она не привыкла, чтобы мужчины ей сопротивлялись или, что еще хуже, попросту ее игнорировали! Но Ян с отсутствующим видом уже садился на место.

Роман сел рядом с Владом, затем, услышав, как у него бурчит в животе, осознал, что умирает от голода. Он посмотрел на часы. Они выехали пять часов назад, пора было перекусить.

— Поскольку мы и так уже потеряли много времени, я предлагаю вместо обеда ограничиться соевыми батончиками, — предложил он, ни к кому конкретно не обращаясь, и стал рыться в сумке, в которой у них хранились продовольственные припасы.

Вместо ответа все равнодушно кивнули. Учитывая обстоятельства, возиться с обедом и в самом деле было бы некстати.

Десять минут спустя, слегка подкрепившись проглоченными наспех батончиками, Роман положил ноги на приборную доску и попытался расслабиться.

Случайный выстрел? Вполне правдоподобно.

Гвозди могли выпасть из проехавшего автомобиля, а микроавтобус на них напоролся. Почему бы и нет? Старые камни, покрытые рунами, имеются повсюду, их находят на всех широтах. Что же касается всадника, это тоже не редкость в краях, где некоторые уголки практически недоступны для других транспортных средств. Роман, старина, что-то ты запаниковал, как новичок, заключил он, надвинув фетровую шляпу на глаза. Тебе стоит немного поспать.