Александр Тюрин. Петербург на границе цивилизаций

Камо грядеши, Санкт-Петербург?

Хотелось бы вспомнить историю петербургской дамбы в контексте перехода от темного перестроечного прошлого, лихолетия развала, к светлому созидательному будущему Петербурга XXI века.

Как защитить Петербург от наводнений, придумал в начале XIX в. русский инженер и математик Петр Базен, который и предложил построить дамбу поперек Финского залива – от Лисьего носа до острова Котлин и далее до Ораниенбаума. Естественно, что тогда проект посчитали крайне сложным и осуществлен он не был.

Вернулись к нему в конце 1970-х. В 1979 было начато строительство дамбы. Она должна была пройти через Финский залив от Сестрорецка через Котлин до нового порта Бронка около Ломоносова. Дорогу до о-ва Котлин построили, но в конце 80-х проект заморозили. В стране началась разрушительная борьба за возвращение в «общемировую цивилизацию» хоть тушкой, хоть чучелом. И под этим соусом всё, что работало, то прекращало работать, что было стабильным, то разваливалось, что было общим, то расхищалось и становилось личным, а точнее вывозилось за рубеж.

Дамбу нельзя было расхитить и вывезти за рубеж, поэтому проект стали разваливать. Либеральные истерички кричали насчет того, что всё это придумал ленинградский обком, что из-за дамбы вода перестанет втекать и вытекать, и будет застой, и станет она ядовитой. Руку к борьбе против дамбы приложили все видные ленинградские либералы. Против постройки дамбы выступил ленинградская писательская организация, депутаты Ленсовета, прогрессивная общественность, собравшаяся для обсуждения в ДК им. Ильича, комиссия Академии наук. Все требовали разобрать то, что уже построено. Началась дикая травля начальника строительства Юрия Севенарда. В 1993 году на заседаниях Ленсовета 11 раз ставился вопрос о лишении его звания депутата. Гигантскую производственную базу строительной организации «ЛенГЭСС» растащили по частям.[249]

Возобновлено строительство дамбы только в начале 2000-х – во многом, с начала, что потребовало больших дополнительных средств. Комплекс защитных сооружений Санкт-Петербурга от наводнений был завершен в 2011 г. На него потратили, включая перерыв, 38 лет и 109 миллиардов рублей. Но сейчас он работает, надежно защищая Петербург от наводнений, а экологическая ситуация в Невской губе никоим образом не пострадала. Вода не цветет и не становится ядовитой, автор этих строк может это засвидетельствовать. Однако ни одна персона, боровшаяся против строительства дамбы, не раскаялась и не покаялась.

Комплекс имеет длину 25,5 км. На нем 11 защитных дамб, шесть водопропускных и два судопропускных сооружений. В обычный день они открыты, но в случае угрозы наводнения они опускаются. Дамба защищает Санкт-Петербург при подъеме воды до 4,2 м выше ординара.

При помощи рельсового механизма затворы из дока выталкивают в судовой проход, где они заполняются водой и опускаются на дно. Для открытия дамбы воду из затворов откачивают, затем задвигают ворота обратно в сухой док.

По дамбе проходит Петербургская кольцевая автодорога. Самая непростая ее часть – тоннель, нижняя точка которого находится на отметке минус 28 м. Автомобили едут 2 км, по сути, под водой.

И как когда-то русский «глубинный народ» поглотил интернационалистов, так и лихолетье 90-х стало заканчиваться тем, что «глубинные» поглотили демшизу и либеральных разрушителей. Город стал снова развиваться после того, как губернатором стала В. Матвиенко.

И сегодня в Петербурге количество знаменитых питерских коммуналок стремится к нулю, а на Западе их количество быстро растет (Coliving, Wohngemeinschaft). В доме, где живет автор этих строк, количество их сократилось по сравнению с 90-и годами, на порядок.

Последние годы, после трех десятилетий потерь, связанных с приходом периферийного капитализма, не без помощи западных санкций, сыгравших роль покровительственных мер, в Петербурге появляется много новых производств, импортозамещающих и даже импортоопережающих: фармацевтических, труб и горячекатанного проката, пищевых добавок, телекоммуникационного оборудования.

Петербург – город 750 крупных и средних предприятий транспортного машиностроения, военного и гражданского судостроения и судоремонта, станкостроения, приборостроения, производства оптики, электроприборов, компьютерной и электронной техники. В значительные степени, эти предприятия входят в государственные холдинги или принадлежащие госкорпорациям. Россия – страна традиционно сильного участия государства в экономике.

Так Невский завод, принадлежащий ПАО Газпром, где контрольный пакет акций у государства, является ключевым российским производителем энергетического оборудования, лидером в сегменте индустриальных газовых турбин средней мощности и единственным в России производителем стационарных газовых турбин мощностью 32 мВт. В городе работают такие гиганты машиностроения как Кировский завод, Ленинградский металлический завод, «Электросила», Завод турбинных лопаток – эти три предприятия входят в компанию «Силовые машины», находящуюся под кучей санкций у европейцев и американцев. В сфере военного и гражданского судостроения и судоремонта работают Балтийский завод (одна из ведущих судостроительных верфей России), «Северная верфь», Адмиралтейские верфи, Средне-Невский судостроительный завод – все эти предприятия входят в государственный холдинг Объединенная судостроительная корпорация – а также Канонерский судоремонтный завод, судостроительная фирма «АЛМАЗ», Кронштадтский морской завод, завод Пелла, производственный холдинг «Кингисеппский машиностроительный завод» (судовое оборудование). Балтийский завод строит атомные ледоколы проекта 22220 с мощностью на валах 81577 л.с., способные ломать лёд до 3 метров – пять из них уже спущено на воду.

Быстро формируется Большой порт Санкт-Петербург с аванпортами в Бронке, Ломоносове, Кронштадте, с нынешним грузооборотом под 50 млн. тонн в год. Возникли и растут наши глубоководные порты в Ленобласти, которые компенсируют недостаточные глубины у Петербурга и которых России ранее хронически не хватало на Балтике. Ведь даже в 1980-е через российские порты шла лишь четверть советского грузооборота на Балтике – остальное было у прибалтов, туда и направлялись основные инвестиции в портовое хозяйство; Советский Союз был империей «наоборот». А после 1991 г. за перевалку и транзит наших грузов приходилось платить уже чужим недружественным государствам. Да и порт Калининград оказался отрезан от сухопутного сообщения с остальной страной; транзит грузов от него и к нему тоже стал платным и подконтрольным недругам.

Порт Усть-Луга, построенный с 2001 по 2015, с глубинами акватории от 7,2 до 17,5 м, способен принимать суда до 160 тыс. тонн дедвейтом. Здесь на 12 терминалах осуществляется перевалка леса, угля, накатной техники, контейнеров и других генеральных грузов, наливных грузов, в том числе сжиженного газа. Угольный порт Высоцк способен принимать суда до 93 тыс. тонн дедвейтом.[250] Нефтеналивной порт Приморск, с максимальными глубинами у причалов 18,2 м, принимает танкеры дедвейтом до 150 тыс. тонн и длиной до 307 м – максимум того, что вообще может пройти через Датские проливы на Балтику. Эти новые порты позволяет нам на Балтике обрабатывать суда фактически любого типа, большой осадки и грузоподъемности.

Каждый может увидеть, что Петербург восстанавливает и внешние признаки морского города, к примеру, набережную – с пассажирскими вокзалами, прогулочными зонами, парками и т.д., приходящую на место пустырей и гаражей, или возникающую на новых намывных территориях.

В Петербурге должны сойтись трансъевразийские транспортные коридоры "Восток-Запад" и "Север-Юг".

Один из них соединит Балтику с Азиатско-Тихоокеанским регионом в широтном направлении, интенсифицируя хозяйственные взаимодействия в Евразии, причем независимо от Запада. Он имеет морскую составляющую – Севморпуть – с практически достигнутой круглогодичной навигацией и возможностью многократно увеличить грузооборот благодаря вводу в эксплуатацию ледоколов проекта 22220. И сухопутную, которая после завершения строительства будет включать Трансполярную магистраль (Северный широтный ход), Северно-Сибирскую магистраль, БАМ и Транссиб. Притягивая к себе грузопассажирские потоки, он создает предпосылки для комплексного освоения территорий, по которым проходит. А ведь на северных просторах сосредоточено четверть разведанных отечественных запасов нефти и газового конденсата и более 70% запасов природного газа. Как собственно было с Транссибом, который будучи важным фактором транспортной связанности, не только внес огромный вклад в освоение и развитие Сибири и Дальнего Востока, но и спас целостность страны во время мировых войн, смут, интервенций. Петербург, всегда бывший научной столицей Арктики, обеспечит северные морские и сухопутные магистрали необходимыми технологиями.

Другой транспортный коридор, проходящий по суше и внутренним водным путям, соединит Балтику с Индийским океаном, в первую очередь с иранскими и индийским портами и лишит Запад контроля над грузоперевозками между Севером и Югом.

Роль Петербурга как транспортного хаба приведёт к развитию и инфраструктуры северо-западного региона, в первую очередь Приневья. Что, с большой вероятностью, завершится созданием петербургской агломерации, тянущейся от Ломоносова до Шлиссельбурга, Выборга и Кронштадта, с превращением большей части Невской губы в намывную городскую территорию. Как собственно и в эпоху предыдущей индустриализации, спрос в растущей агломерации будет, прежде всего, на развитие комплексного судостроения, судоремонта и энергомашиностроения.

Но, увы, после исчезновения БМП, Петербург больше не место приписки морского торгового флота, здесь нет морских пароходств. Ситуация абсурдная, особенно с точки зрения обеспечения стратегических интересов страны. И гуманитарная петербургская элита по-прежнему не соответствует роли города, оставаясь, со времени своего формирования полтора века назад, импортером чужих идей, нередко и проводником информационной агрессии извне. Судя по крупным репрезентациям, вроде выставки «Петербург-2103», эта элита планируют себе в грядущем роль обитателей западного сеттльмента в России. Причем страна должна будет обеспечивать его обитателям высокий уровень благосостояния, дизайнерскую окружающую среду и приятное времяпровождение в «креативных зонах» на стыке приватного и публичных пространств.

А Петербургу надо искать свою роль в будущем, в развитии страны. На широте 60 градусов и севернее нет ни одного города сравнимого с ним по размерам, численности населения, мощности научно-технического потенциала. Но к западу от него – недружественные страны, роль которых как экономических партнеров будет падать. В определенном смысле повторяется ситуация XIII-XVII вв., западной блокады Руси, – теперь это называется санкциями и «усилением присутствия НАТО для противодействия России». Кое-кто на Западе уже измысливает морскую блокаду России на Финском заливе, взывая к духам королей Сигизмунда III Августа и Густава II Адольфа. Эстонцы и финны, которых Россия выволокла из рабства у немецких и шведских господ, нынче рассуждают, как им бы вместе с НАТО заблокировать российское судоходство и перевозки российских грузов на Балтике, как четыреста лет назад.[251] Возможно, им придется напоминать, что сделал Петр Великий с их предшественниками.

Так что усиление роли Питера как военной базы на северо-западном оборонном рубеже России неизбежно. Не исключены военные обострения; причем запалом будет ситуация, когда Запад попытается перекрыть для наших судов Финский залив или пресечь морское сообщение Петербурга с Калининградским эсклавом. В этом случае понадобятся с нашей стороны решительные действия, включающие блокировку морскими минными заграждениями побережий Эстонии и Финляндии, чтобы сделать цену участия в антироссийских действиях для этих государств совершенно неприемлемой. А возможно и удары береговых ракетных комплексов «Бастион» сверхзвуковыми и гиперзвуковыми ПКР по зарвавшимся пиратам, препятствующим свободе судоходства, или даже сухопутная операция на узком и плоском прибалтийском театре военных действий.

Цифры о нарастании мирового неравенства, которые мы сегодня имеем, свидетельствует в пользу того, что борьба за смену мирового гегемона будет продолжаться. Пирамида неравенства, созданная западными финансовыми кланами, когда 1% мирового населения присваивает 82% создаваемого мирового богатства[252], не устраивает подавляющую часть человечества, потому что отбирает возможности у миллиардов людей.

Утрата Соединенными Штатами, и в целом Западом, экономического превосходства носит неотвратимый характер. Ведь их роль по отчуждению мирового прибавочного продукта в свою пользу – мешает развитию остального мира. Дешевые ресурсы и капитал нужны самим странам нынешней периферии; по крайней мере, тем из них, что претендуют на реальный суверенитет. Навязанный миру пустой инфляционный доллар в виде расчетной и резервной валюты медленно, но заменяется юанем, рублем и другими валютами. Интервенция, как средство, которое Запад всегда охотно применял для слома противодействия, нейтрализуется возросшей российской и китайской военной мощью.

Если в период между 1900 и 1980 гг. доля Запада в мировом ВВП составляла 70-80%, к середине 2010-х она сократилась почти вдвое и продолжает быстро сокращаться (если убрать сферу услуг и финансовых операций, то нынче останется едва ли 10%). Идёт движение к тем показателям, которые мир имел в XVIII в. до колонизации Индии и закабаления Китая.

Сегодня Китай – первая экономика мира, сдувающийся американский гегемон пока на втором месте, Индия – третья, Россия – четвертая по ВВП ППС. Причём доля реального сектора в китайской или российской экономике почти в три раза выше, чем в американской. Собственно, большая часть американского ВВП произведена на самом деле в Китае и странах ЮВА. Китай стал экономической сверхдержавой, преодолев роль «резервуара дешевой рабочей силы» и, наверное, уже вспоминает времена династии Сун, когда по всем технологиям он намного обгонял Запад. Однако в политической, военной и транспортной сфере он нуждается в России как в партнере. А Россия более всего нуждается в изживании как сегментов периферийного капитализма, обслуживающих западное ядро мир-экономики, так и зависимого мышления.

Впервые за 500 лет мир может остаться вообще без ядра, присваивающего прибавочный продукт со всей планеты. С большой вероятностью изменятся сами принципы, на которых стоит мир-экономика. Одним из важных проявлений нового мироустройства должно стать улучшение коммуникационной связанности в евразийском хартленде. Впервые за 500 лет трансъевразийские сухопутные и арктические морские коммуникации начнут играть столь большую роль в мировом товарообмене. Глобальное потепление делает северные моря России все более удобными для навигации, и очень вероятно, что наша страна станет обладать удобным выходом в открытое море во многих пунктах на протяжении тысяч километров своего побережья.

Развивающиеся технологические факторы также будут действовать в пользу многополярности. Средства производства начинают уходить от крупного капиталистического производителя вообще. 3d-принтеры (аддитивные технологии), цифровые двойники реальных объектов, самовосстанавливающиеся и программно-конфигурируемые материалы, умные долговечные вещи, объединенные искусственным интеллектом в сеть, а затем и в техноорганизм. Автономная энергетика, в т.ч. преобразователи механической, тепловой и световой энергии в электричество на основе углеродных каркасных структур. Эти технологии вытеснят продукцию корпораций, производимую массовыми партиями ради захвата рынка и прибылей узкого процента мирового населения.

Петербург, вместе со всей страной, должен будет выбрать одну из трех геополитических ролей для своего будущего.

Периферийную – обслуживание экспорта продукции с низкой добавленной стоимостью (сырья и энергии), сулящую национальную деградацию.

Полупериферийную – роль транспортно-распределительного и торгово-посреднического центра (вроде той, что играло Приневье и Приладожье в раннем Средневековье).

Или роль самостоятельного полюса, замыкающего на себя основную часть транспортных потоков евразийской зоны, определяющего не только движение товаров, но и потоки смыслов. В этом случае, не отказываясь от роли транспортного хаба, Петербург должен наконец реализовать свой творческий потенциал и стать идейным хабом, создать модель для развития общества, которая будет соответствовать шестому технологическому укладу и в то же время российской географии. И энергетические ресурсы той же Арктики не должны уходить «партнерам» по принципу «не доедим, а вывезем», а служить освоению просторов, на которой раскинулась наша северная цивилизация, где требуется гораздо больше энергозатрат для поддержания нормальной жизнедеятельности, вплоть до создания городских куполов из углеродных каркасных материалов.

Не максимизация прибыли, но быстрое эффективное справедливое решение задач общего развития при сужающейся ресурсной базе – вот собственно русская идейная база, годящаяся для всей планеты. Речь идет не о той «эффективности», которая означает увеличение прибыли, идущей в карман капиталистов-транснационалов; пусть при том перемалываются невозобновляемые ресурсы ради выброса на рынок недолговечных, ненужных и вредных товаров. Нет, это достижение результата, значимого для всего общества на большую перспективу, например, увеличение образованности и нравственности людей, расширению безопасной среды обитания, решение задач познания мира.

И, в первую очередь, такая идея должна поработать в самой России – стране с огромными пространствами, недостаточно освоенными или много потерявшими в освоении за годы либерально-западнических «реформ», в том числе в регионе Петербурга. Она может дать созидательную работу всем её жителям. Пространству нужны люди, людям нужны новые дома, дороги, средства связи, производства, не зависящие от конъюнктуры на внешних рынках.

Русская идея, сформированная в России (и в значительной степени, в Петербурге) – стране тяжелого климата и огромных расстояний, в стране, полагающейся только на собственные силы, максимально подходит для мира будущего. С его быстро сужающимися ресурсами, меняющимся климатом, необходимостью освоения арктических и северных пространств.