Петля

Глава 48

— Я прибыл за золотом, — сказал Раджабов. — За моим узбекским золотом.

Марченко посмотрел на часы. Время близилось к девяти.

— К настоящему времени золото, возможно, уже находится в вашей собственности. Мой отряд уже больше часа сражается с вашим возле дачи в Архангельском. — Марченко заметил мелькнувшую на лице Раджабова веселую улыбку.

Затем, вытерев с подбородка арбузный сок, Раджабов закашлялся от смеха.

— Я не подвергаю опасности ценное вооружение и своих боевиков, когда в этом нет крайней необходимости. Золото, которое ваша банда похитила с моей виллы в Хиве, давно не находится под вашей дачей. Или никогда не находилось? Так ведь, товарищ Марченко?

Слова Раджабова потрясли генерала. Но он не стал ни подтверждать, ни отрицать сказанное узбекским гангстером. Он поднял голову и ждал, что Раджабов сам объявит, где, по его мнению, хранится богатство. Но лох был хитер.

— Вы полагаете, мои ребята предприняли нападение на вашу дачу полтора часа назад? Не так ли, генерал? Именно поэтому вы заранее послали туда своих наемников? Вы хотите прослыть мастером дезинформации. Я тоже этого хочу. И очень неплохо провожу подобные операции.

Марченко вспомнил, с каким достоинством вел себя Поляков, когда его увольняли из КГБ, и позавидовал его самообладанию.

Раджабов продолжал давить.

— У вас был лазутчик в моей системе, верно говорю, товарищ Марченко? Сукрат. Кухонный рабочий с разорванной губой. Я знал, что он принадлежит к вашей хивинской банде, и подстроил так, чтобы он подслушал то, что я хотел довести до вашего сведения. Сукрат выполнил задачу и получил сполна. Произошел несчастный случай с оружием. Вы же понимаете, как случаются такие вещи.

Марченко представил себе, что происходит на даче. Барсук в полном расстройстве и недоумении. Таня, раскачивающаяся в своем любимом кресле. И пятьдесят готовых к схватке головорезов, рвущихся в бой, но не имеющих перед собой врага.

Раджабов вытер рот платком, глотнул чаю из китайской прозрачной чашки и вытащил из кармана пиджака тюбетейку.

— А нападение на ваши грузовики и ваших рэкетиров. Тюбетейки и мертвая овца на вашей даче… После всего этого вы не могли рискнуть и не поверить мне, ведь не могли, товарищ?

Самодовольный Раджабов был абсолютно уверен, что здесь, на борту «Максима Горького», у «Братства» нет никакой возможности организовать ответную операцию. Марченко уставился на свои руки, побелевшие от напряжения и влажные от пота. Он чувствовал, что это конец.

Поляков ускорил шаги и пошарил в коляске мотоцикла. Обнаружил шесть гранат, «Калашников» и десяток магазинов. Засунул гранаты в карманы военной куртки, а четыре магазина в карманы брюк.

Он осторожно подобрался поближе к низко сидящему борту «Максима Горького». Время было дорого. В любой момент узбеки из нижнего салона могли перейти к действиям, а Раджабов — спровоцировать какое-нибудь столкновение. Полковник был один, без поддержки на корабле или вне его. И Поляков не имел ни возможности, ни времени позвонить в морг и попросить помощи. Никаких планов, никакой информации — вообще ничего, кроме собственной интуиции, за которую его так ценили на Лубянке. Но полковник знал, что должен действовать. И действовать быстро.

Он пытался сообразить, кто мог оставаться на борту «Максима Горького». Марченко, Раджабов, Зорин и еще три узбека в салоне. Всего пятеро, но могло быть и больше.

В критические моменты Поляков испытывал прилив сил, но необходимость принять решение приводила его в уныние, а сама мысль о поражении вызывала ужас.

«Дышите глубже, товарищ. Дышите глубже». Эти слова, слышанные Поляковым от инструктора по «мокрым» делам на курсах КГБ в Балашихе два десятка лет назад, врезались в память Полякова. Он сделал глубокий вдох, и свежий морозный воздух вошел в легкие.