Пиранья. Алмазный спецназ

Глава восьмая Кристаллический углерод как фактор большой политики

Веселье било ключом. Корпоративная вечеринка, так это теперь называется. Выпивки было немерено, экзотических деликатесов еще больше, стены ресторанного зала в несколько рядов увешаны трехцветными гирляндами воздушных шариков: одни под цвет российского штандарта, другие – ньянгатальского, желто-черно-зеленые.

Крайняя степень непринужденности настала, когда на эстраде не наемные лабухи извращались, а сами участники. И посередине полукруга из коричневых, безукоризненно подогнанных досок какого-то дорогого и редкого дерева отбивал чечеточку адмирал Мазур, несомненный герой дня, сорвавший вражеские происки (тем самым, есть подозрение, обеспечивший стабильность прибылей корпорации), спасший жизнь президенту, хоть и африканскому. Не чувствуя ни малейшей неловкости, – почему бы и не гульнуть, если банкет оплачен? – он лихо перебирал гитарные струны, проникновенно исполняя по единодушному заказу публики:

А в подтанцовке у него выступала небезызвестная белокурая красавица по имени Олеся вившаяся вокруг мелким бесом, мастерски отмахивавшая недурственный чарльстон, в коротеньком белом платье и доподлинном соломенном канотье (очень может быть, специально разысканном в Европе и спецсамолетом оттуда же доставленном, с них станется). Выплясывая вокруг, она смотрела в глаза Мазуру лукаво, игриво, весело, увлеченно – чистой воды лиса Алиса. Находя несомненное удовольствие в происходящем, она, потупив глаза, подпевала ангельским голосочком:

Ах, как восторженно принимали их шлягер подвыпившие дамы и нажратые господа, как били в ладоши и орали! Мазур даже задумался – не есть ли это неофициальный гимн крупного российского бизнеса, очень уж удачно ложится на все происшедшее, настоящее и будущее...

Он в р е з а л со всего маху финальный аккорд, замер, широко разведя руки, поклонился под гром аплодисментов и спрыгнул со сцены, подал руку Олесе, провел ее к столику. На эстраду уже карабкался не кто иной, как Вадик из Ниццы со своим неразлучным баяном, жизнерадостно вопя:

– Щас спою!

Кое-где в зале маячили черные лица – надо полагать, особо доверенные и допущенные к околице сладкого пирога господа министры и прочая шушера. Насколько Мазур разглядел, они изо всех сил старались соответствовать разудалому русскому веселью, старательно орали и хлопали в ладоши – но, по рожам видно, предпочли бы что-нибудь другое, более привычное. Тем более что языком х о з я е в не владели и не могли оценить в должной мере ни песни, ни реплики – никто не брал на себя труд им что-то переводить, справедливо полагая, что и так обойдутся.

– Ну, как настроение, герой дня? – спросила Олеся, лукаво глядя поверх бокала с умопомрачительно дорогим шампанским. – Ты и в самом деле отлично поработал, есть за что уважать...

– Говорил же – старые кадры работать умеют, – сказал Мазур.

– Какие эмоции по поводу ордена?

– Никаких, откровенно говоря, – хмыкнул Мазур. – У меня их столько, что вешать некуда. А толку...

Олеся прищурилась:

– До меня донеслось, он тебе еще и денег дал...

– Было такое дело, – сказал Мазур. – Вот это я воспринимаю с чувством глубокого удовлетворения. Слишком долго от меня отделывались просто красивыми бляхами – на лентах, на винтах, на булавках. А вот поди ж ты, нашелся толковый африканский человек, который понял, что соловья баснями не кормят...

– Приятно иметь с ним дело, верно? – спросила Олеся с загадочной улыбкой лисы Алисы.

– Откровенно говоря, приятно.

Она понизила голос:

– А что скажешь, если я тебе по секрету признаюсь, что сегодняшний твой маленький бизнес с Кавулу – только начало?

– А что тут скажешь? – пожал плечами Мазур. – С превеликим удовольствием. В разумных пределах, конечно, то бишь – в силу моих скромных способностей и возможностей...

Она решительно поднялась:

– Пошли. Здесь не стоит...

Мазур охотно встал и двинулся за ней. Никто их ухода не заметил – всем было наплевать, вечеринка раскрутилась, как вырвавшаяся из часов пружина; на эстраде Вадик, терзая баян, задушевно орал про Мурку в кожаной тужурке, а за столиком, мимо которого Мазур проходил, чернокожего министра учили пить стаканом «Северное сияние» – что он и проделывал, выпучив глаза от несказанной новизны ощущений.

Пройдя по коридору, Олеся распахнула дверь справа. За ней обнаружился небольшой отдельный кабинет, подготовленный для романтического свидания: столик накрыт на двоих, кроме стульев присутствует еще и обширная тахта, годившаяся для любых раскованных экспериментов. С этой картиной не сочетался разве что человек в безукоризненном костюме, при полосатом галстуке, с одухотворенным видом творческого человека медленно водивший у стены каким-то хитрым прибором. От прибора шли черные проводки, прикрепленные к наушникам на голове одухотворенного.

Олеся показала Мазуру на стул, он присел и стал смотреть, как священнодействует незнакомец. Тот, повозившись еще немного, кивнул Олесе, сложил аппаратуру в черный кейс и бесшумно улетучился.

– Итак? – спросил Мазур.

– Горишь нетерпением?

– Скорее уж алчностью. Чует мое сердце, что без денег не обойдется.

– Совершенно верно, – сказала Олеся, понизив голос. – Вот теперь-то и обрушатся г л а в н ы е деньги, которые тебе обещали.

– Миллион баксов?

– И даже немножко больше, – серьезно сказала Олеся. – Сегодня мы с президентом уточнили детали, то бишь проценты. Твоя доля – четыре процента.

– От чего? – тут же уточнил Мазур. – Извини уж, но я, с вами общаясь, попривык конкретно вопросы ставить...

– Четыре процента в данном случае представляют собой один мешочек из двадцати пяти. Они, в общем, примерно одинаковы по весу, потом можешь сам выбрать себе любой. Президент не будет против.

– А в мешочках что?

– Алмазы, необработанные.

Мазур моментально вспомнил Анку, то, что она говорила об алмазах – значит, девчонка и в самом деле раньше него наткнулась на г л а в н ы й секрет...

– В чем дело? – спросила Олеся быстро. – У тебя лицо вдруг стало чертовски озабоченное.

– Исключительно оттого, что я давно живу на этом свете и кое-что повидал, – сказал Мазур. – Никто не станет отдавать такой процент, да еще в виде мешочка с алмазами, за н е с л о ж н у ю услугу. Коли уж человек столько платит, и работа предстоит нешуточная.

– Не буду скрывать, именно так и обстоит...

– Мне что, надо их откуда-то украсть? – спросил Мазур. – Из особо охраняемого сейфа?

– Ну, к чему такая уголовщина? Если помнишь, в Ньянгатале есть богатые алмазные копи. Где долю имеем и мы, и президент. К р а с т ь ничего не надо...

– Ничего не понимаю.

– Не удивительно, – улыбнулась Олеся совершенно безмятежно. – Комбинация не нами придумана, но использовалась все же редко... Президент тебе говорил о том, что ситуация в стране его чертовски напрягает? Четверть века никакого порядка, как ни бейся, по джунглям по-прежнему будут носиться партизаны в огромном количестве, а честолюбивые генералы и даже полковники – присматриваться к главному креслу страны...

– Был такой разговор, – осторожно сказал Мазур.

– Ну вот... Кавулу – умнейший мужик. Он давным-давно все взвесил, трезво оценил свои силы, возможности, шансы... и понял, что быть президентом в этой стране – вещь неблагодарная. Чересчур уж велик риск гибели в результате покушения, риск переворота, что опять-таки чревато... Он, между прочим, математик по образованию, умеет холодно оперировать понятиями вроде теории вероятности или теории игр... Одним словом, он решил бросить все к чертовой матери, подать в отставку и слинять в Европу.

– Прикупить пару поместий в каком-нибудь благополучном уголке и доживать на покое?

– Вот именно, – сказала Олеся. – Но и при таком раскладе есть нешуточный риск – правда, другого плана. Кое-что он успел переправить на европейские счета, и немало. Но остается риск этого лишиться. Мало ли было случаев, когда преемники или оппозиция добивались ареста счетов экс-лидера? Втемяшится в голову кому-нибудь вроде Мванги поднять шум вокруг украденных у народа денег – и пиши пропало. Его счета в Европе легко могут быть выявлены и секвестрованы. А Кавулу, ты сам убедился, не дурак.... Вот и решил напоследок, под занавес, положить в карман н е у ч т е н к у. Свой собственный маленький Алмазный фонд. Сейчас, когда он у власти и многое контролирует полностью, в том числе копи, это нетрудно...

– Значит, все-таки красть?

– Глупости, – сказала Олеся. – Ничего не придется красть... ну, разве что в определенном смысле. Выглядеть это будет совершенно иначе. На прииск прибудут особо доверенные лица президента, облеченные всеми мыслимыми полномочиями, снабженные убедительнейшими документами, причем о их визите будут заранее извещены с самого верха все, от кого зависит управление копями и обеспечение безопасности. Как легко догадаться, это будете вы с Анкой. Ваша задача – переправить в столицу крупную партию алмазов. Она уже подготовлена, кстати говоря, – никакой мелочевки, только крупные камни, да вдобавок часть – цветные, которые ценятся гораздо выше обычных, прозрачных. Килограмма два.

– К и л о г р а м м а? – невольно поднял брови Мазур, помнивший, что в одном-единственном грамме содержится пять карат.

– Вот именно, два килограмма, – с безмятежным видом, словно речь шла о прозаических сосисках или крупе, сказала Олеся. – Я же говорю, президент – человек умный, по мелочам не работает, намерен себя обеспечить на всю оставшуюся жизнь. В Европе эту партию удастся продать оптом – конечно, цена будет гораздо меньше, чем если бы камешки, огранив в бриллианты, продавать поодиночке, но все равно, сумма выплывает приличная... Короче, г р у з вам отдадут без лишних вопросов и без малейших возражений. А вот дальше придется поработать...

Она достала из сумочку карту, самую обыкновенную карту, расстелила перед Мазуром. Он придвинулся. Выхватил взглядом парочку знакомых названий – ага, восточная часть Ньянгаталы...

– Вот это – прииски, – показала пальцем Олеся. – Вы туда полетите на легком самолете, где не будет никого, кроме вас и пилота, и обратно полетите так же. Пилот – наш человек. Впрочем... – она улыбнулась невинно и светло, – впрочем, он не более чем пешка, и его сохранность в случае чего тебя не обязана волновать... Понимаешь? О н е м ты как раз не обязан заботиться, а вот сумку с алмазами, сам понимаешь, следует беречь, как зеницу ока... Итак, это – прииски. Это – Маджили. Второй по величине город страны, порт и так далее... Там вас будет ждать другой самолет, наш, на котором вы немедленно улетите прямехонько в Европу... – она замолчала, улыбаясь с загадочным видом.

– Ага, – сказал Мазур, – исходя из того, что приличные деньги не платят за красивые глаза, меж приисками и Маджили что-то непременно должно произойти?

– Ну разумеется, – сказала Олеся, глазом не моргнув. – Вы должны исчезнуть, раствориться в воздухе – вы все, самолет, камешки... Концы в воду, то есть в джунгли. Сначала мы думали, что имеет смысл сделать вас примитивными аферистами, которые всех обманули и потихоньку удрали с камешками, так всем и объявить...

– Ну, спасибо!

– Я же говорю – с н а ч а л а. Идея была непродуманная, от нее моментально отказались. Ты – чересчур уж заметная фигура, да и по нашей корпорации такие финты ударили бы рикошетом... Поэтому, гораздо тщательнее все продумав, пришли к выводу, что вы с Анкой – кристально честные люди, добросовестные работники и жертвы несчастного случая... Может быть, начинаешь уже понимать некоторые детали?

– Так-так-так... – сказал Мазур с нешуточным интересом. – А что тут, собственно, понимать? Само собой на ум идет... Мы как-никак не в благополучной старушке Европе. Эти места, – он обвел пальцем добрую половину карты, территорию меж приисками и морским побережьем, где располагался Маджили, – малообитаемые. Джунгли, убогие деревеньки, ни единого города... Глушь. С самолетом что-то случилось еще в воздухе, о чем пилот сообщил по радио – а потом он исчез. Нигде так и не объявился, на связь больше не выходил...

– Кирилл, ты великолепно все схватываешь. Самолет упал где-то в джунглях. Ну, там, собственно, не настоящие джунгли, но все равно, леса густые, обширнейшие. Причин множество – от банальной неполадки с мотором до обстрела партизанами. Они в тех краях попадаются в немалом количестве. Я специально выясняла: за последние годы произошло восемь подобных аварий – и упавшие самолеты отыскали лишь в половине случаев. Правда, т е п е р ь, учитывая особый характер груза, поиски будут особенно тщательными, но какая разница? Главное, чтобы в конце концов все же нашли обгоревшие остатки аэроплана. Ради бога. Пусть непременно найдут. То, что там не будет ни ваших трупов, ни сумки с алмазами, никого не заставит заподозрить криминал. Мало ли что могло произойти? Вы все остались живы, когда самолет сел на вынужденную, решили выходить из леса на своих двоих – а как иначе, неизвестно ведь, найдут ли вас вообще – и сгинули где-то в чащобе... Убедительно?

– Вполне, – подумав, кивнул Мазур. – Действительно, тут не Европа, в тамошних лесах и батальон может пропасть с концами...

– Значит, уловил свою задачу?

– Разумеется, – сказал Мазур. – Нужно посадить самолет, конечно, не на окраинах Маджили, но все же достаточно близко от цивилизованных мест... и все же достаточно далеко от цивилизации, чтобы поверили: т а м мы могли и сгинуть, тапочек не оставив. Добраться пешочком до города, сесть в самолет – и упорхнуть в Европу...

– Ну да. Ничего особенно сложного.

– Твоими бы устами... – сказал Мазур. – С одной стороны, достаточно близко от Маджили, с другой – достаточно далеко... Как ни крути, а денек, если не два, по лесу топать все же придется. Звери, змеи, партизаны и прочие приятные сюрпризы... И придется еще достаточно убедительно имитировать аварию. Впрочем, э т а сторона дела особых сложностей не представляет. А вот прогулочка по лесам...

– Но ведь стоит овчинка выделки? – с обворожительной улыбкой спросила Олеся. – Нигде не платят приличные деньги просто так. Обязательно придется из кожи вон вывернуться. Собственно, чего тебе бояться? Ты – человек опытный, видавший виды, Анка тоже не в пансионе благородных девиц воспитывалась, да и пилот не из хлипких интеллигентов, давно здесь работает, в деле проверен. Есть опасность, согласна. Но с твоей-то биографией и опытом... Что нахмурился? – в ее голосе впервые прорезалась нешуточная тревога. – Не хочешь же ты сказать...

– Да ладно, не бери в голову, – усмехнулся Мазур. – Кто в здравом уме будет отказываться? Это не самая опасная работенка в моей жизни – а вот вознаграждение такое предлагают впервые. Можешь не волноваться, все будет в ажуре. Можно подумать, не болтались мы по джунглям...

Он налил себе до краев чего-то, несомненно, дорогущего – и осушил бокал залпом, как портвейн в подворотне. Сказать, что он был разочарован, – значит, ничего не сказать. Разочарование было жесточайшее. Получалось, что немалое число людей все же зря старалось, кропотливо создавая ему железную легенду, внедряя к этим лопающимся от денег прохвостам. Все напрасно. Г л а в н о е оказалось пустышкой. Африканский президент, задумавший хитро обворовать собственную казну, – случай, конечно, интересный и не рядовой, но для целей Белой Бригады совершенно бесполезный. Лаврик – и те, кто отдавал ему приказы, – искали совсем другое: у б о й н ы й компромат на эту олигархическую компанию, позволивший бы закопать ее на три аршина вглубь. История с алмазами на таковой безусловно не тянет, тут и рассуждать нечего. Вот так прокол, мать твою, столько времени и сил угроблено и – все впустую...

Он вздрогнул, ощутив легкое прикосновение – но это Олеся нежно погладила его руку, сказала, вернее, прямо-таки проворковала:

– Кирилл, ну что ты так понурился? Все удастся...

Мазуру хотелось врезать ей так, чтобы кувыркнулась вместе со стулом. Давненько уже он так не прокалывался – да и не он один оказался в дураках...

– Удастся, конечно, – сказал он хмуро, – кто бы сомневался. У меня, да не получится...

– Приглядывай как следует за пилотом.

– А что, есть подозрения?

– Да нет пока что никаких подозрений, – задумчиво сказала Олеся. – Просто... человек-то он доверенный, но не н а ш – президента.

– Не будет же президент с его помощью сам у себя красть брильянты? Из собственного нелегального фонда?

– Да нет, конечно. Но, видишь ли, есть другая опасность. Точнее, вещи, которых предсказать невозможно. Как себя поведет человек, знающий, что совсем рядом, только руку протяни, лежит сумка с двумя килограммами бриллиантов?

– Ну да, понятно, – сказал Мазур. – Вот что... – чтобы хоть как-то отплатить за нешуточное разочарование, захотелось ее легонько помучить, – а ты не допускаешь, что от двух кило алмазов и у м е н я может закружиться голова? Помнишь горничную Штирлица? Девочка впервые увидела столько продуктов…

– Ерунда, – сказала Олеся практически без паузы. – Не тот ты человек. Категорически не сочетается с менталитетом, прежним жизненным опытом, биографией.

Но где-то глубоко-глубоко, на донышке подсознания, все же видно, у нее сидела инстинктивная тревога. «Ах ты, лиса Алиса», – подумал Мазур угрюмо. По крайней мере, ясно теперь, почему вам понадобился именно такой человек: чуточку припачканный неприглядными делами, но все же, в общем и целом, сохранивший этакую старомодную порядочность, ветхозаветную мораль. Чтобы довез в целости и сохранности пару кило кристаллического углерода, стоящие бешеных денег. Н а с к в о з ь современные ребятишки вроде Анки тоже могут поступить в соответствии со с в о и м менталитетом.

– Ерунда, – повторила Олеся. – Ты не поверишь, но тебе я как раз полностью доверяю.

– На с т о процентов? – прищурился Мазур.

– На девяносто девять, – честно призналась Олеся. – На все сто я могу доверять только себе, ты поймешь...

– Да чего там, – сказал Мазур, – все правильно. За Анкой мне тоже вдумчиво приглядывать?

– Обязательно. Мало ли что может взбрести в голову современным девицам, воспитанным на телебоевиках и криминальных романах, а не на подвигах пионеров-героев и комсомольцев БАМа, как мы с тобой...

– Обойдется, – сказал Мазур. – Трое, которые будут бдительно надзирать друг за другом, – вполне надежная гарантия... Да вот, кстати. Что там с моими крестниками?

– С кем?

– Ну, с этой парочкой, у которых я так беззастенчиво захватил яхту.

– С ними-то никаких проблем, – рассеянно сказала Олеся. – Вполне вежливо поговорили, дали чек на сумму, которая для этой студенческой парочки наверняка была недосягаемой мечтой... Они все поняли и твердо обещали не болтать. В конце концов, неудобства им выпали минимальные, парочка затрещин парню и моральные терзания обоим – а получили прилично. Уже уплыли. А что, ты о них помнишь?

– Конечно. Неудобно все же получилось, представь себя на их месте...

– Вот это мне в тебе и нравится, – серьезно сказала Олеся. – С т а р а я школа, старые критерии морали, – она усмехнулась. – И вот за это мы готовы платить большие деньги. Очень уж редкий товар по нынешним временам.

– Я знаю, – кивнул Мазур. – Приятно быть монополистом...