Письма к родным и друзьям

14. ЙОЗЕФУ КОЛИСКО[39]

14 января 1860 г.

Многоуважаемый господин учитель!

Посылаю при сем несколько книг; часть из них, а именно «Стихотворения» Ружичковой, «Горную деревню», «Букет стихотворений», «Чешские народные сказки», «Стихи для декламации», «Подарок прилежным детям» и «Бенжамена Франклина», вручил мне один благородный человек, патриот, для наших школьников, доверив самой отдать, куда и кому захочется. Пользуясь этим, я посылаю книги моим юным землякам, в ту школу, куда я и сама ходила, и выражаю желание, господин учитель, чтобы «Стихотворения» Ружичковой и «Горную деревню» вы поделили между двумя лучшими ученицами старшего класса, «Букет» и «Сказки» отдали бы двум самым прилежным ученицам младшего, а «Подарок прилежным детям», «Стихи для декламации» и «Франклина» — троим лучшим мальчикам из вашей школы. Вы, господин учитель, лучше всех знаете, кто из ваших учеников чего заслуживает, поэтому нет нужды еще что-то советовать, и я прошу только сообщить мне имена этих учеников и учениц. Остальные книги мои, я посылаю их для школьной библиотеки, — может быть, они кому понадобятся. Позже соберу еще, и я уже сказала Ржезачу, чтобы он послал вам что-нибудь. Он говорит, что вы ему давно не писали.

«Бабушку» и «Горную деревню», что я обещала для вашей библиотеки, пока не посылаю. Дело в том, что с начала марта будет выходить собрание моих сочинений, частью новых, еще не публиковавшихся, частью тех, что уже печатались, только теперь в исправленном виде. Я распределила их пока на восемь томов, по десять печатных листов в каждом, при большем формате, чем у нас до сих пор выходила беллетристика. Издавать их будут в Литомышли; издатель — местный предприниматель и книготорговец А. Аугуста, недавно унаследовавший дело от старого Туречека. Человек он еще молодой, энергичный, состоятельный, к тому же пламенный патриот. Теперь он будет издавать только чешские книги и поэтому обратился ко мне с просьбой, чтобы я поручила ему издание моих сочинений. Я, конечно, согласилась, потому что он издатель солидный. При первом томе будет мой портрет. Я думаю впоследствии послать вам экземпляр этого собрания. Оно будет очень хорошим. Кроме того, я намереваюсь выпускать у Аугусты циклы славянских сказок: сербскими начну и чешскими закончу. Это будет второе издание словацких и третье чешских сказок, так как первых изданий тех и других уже нигде не достать. Они выйдут в том же формате, что и собрание сочинений, но независимо от него.

Из газет вы, конечно, знаете, что предполагалось издавать чешскую политическую газету, однако разрешения мы не получили. Профессор Зеленый, издатель, ездил сам в Вену, ему сказали, что возражений не предвидится, а когда он подал прошение, получил отказ. Обещания этих господ ломаного гроша не стоят! Предпоследний номер «Посла из Праги» тоже запрещен из-за упоминания о Гавличке. Бедняга Беляк не раз уже платил штраф, просто беда ему с этим журналом, хоть он и очень хорош. Запрещен и последний номер «Юмористических писем». Там была остроумная сказка о том, как две стаи птиц воюют друг с другом — одни выигрывают, а другие проигрывают. Короче говоря, это сатира на итальянскую войну, и притом такая удачная, что читатели поняли, кто те, а кто другие, и убедились в глупости наших генералов. У редактора будут большие неприятности, жаль, если газету запретят. Сейчас она прекрасно издается, стала намного лучше, чем была прежде. Недавно он уже получил выговор: в газете было нечто о немецких мышах, и это истолковали как Aufreizung der Nationalitäten![40] Ну, а шиллеровские торжества по приказу правительства разве не были Aufreizung?

[...] День смерти Юнгмана, как вы, наверное, читали в газетах, был отмечен весьма торжественно. Разумеется, это была демонстрация в ответ на юбилей Шиллера, но она имела то положительное значение, что было решено поставить Юнгману памятник, и к тому же очень ценный. Предполагалось установить его на Францисканской площади перед костелом. Фигура в десять локтей высотой, литая или же из белого мрамора, должна была стоять на гранитном постаменте. Модель думали заказать нашему скульптору Левому, живущему в Риме. Все было решено, провели нужные заседания, но потребовалось разрешение — и не получили! Это, мол, только демонстрация! Вот так нас во всем ограничивают, одно беззаконие следует за другим. Тем не менее мы надеемся, что и для нас наступят лучшие времена, пришли же они к другим народам! Люди здесь страшно возбуждены: нет ни заработков, ни кредита, только большие налоги и дороговизна во всем. Даже самые лояльные люди желают, чтобы пришел конец всему этому, — ведь хуже, чем сейчас, уже не будет. Ни у кого нет уверенности в завтрашнем дне, и богатые люди не уверены, не станут ли скоро нищими.

[...] Я бы советовала вам, господин учитель, выписать «Газету для всех», что издают в нынешнем году Ржезач и Майер. Извещение о ее выходе и правила подписки вы, конечно, видели в «Пражских новостях». Это будет газета для жизни весьма полезная, чрезвычайно разнообразная по содержанию. Каждый найдет в ней несколько зернышек для себя: учитель, ремесленник, сельский хозяин, горожанин, человек образованный и, наконец, женщины, девицы, школьники. «Картины жизни» также в этом году приобрели иной облик, более красивый, к тому же хорошие иллюстрации. Издавать будет Аугуста в Литомышли. А Неруда, хоть и останется редактором, но не будет один всем распоряжаться — привлекут и других сотрудников. Вы могли бы подписаться на этот журнал, о нем теперь лучше будут говорить. Несмотря на притеснения и конфискации, наша литература поднимается: у нас есть несколько новых пьес, и две из них уже шли в театре.

Только что я видела первый номер «Посла из Праги» в новой обложке. Он имеет такой же внешний вид, как «Картины жизни», содержание прекрасное. «Посол» заслуживает внимания и поддержки: там всегда печатаются хорошие материалы, да и сам Беляк — прекрасный человек, благородная душа! Он вложил в журнал все свое состояние и все свои надежды. У него столько неприятностей, но он продолжает вести дело, чтобы не говорили, будто у чехов ничто никогда не удерживается и что у читателей нет денег на такой журнал. Да, вот так и говорят о нас немцы, и это правда! Ведь все чешские журналы могли бы иметь куда лучший сбыт, если бы в каждой деревне и в каждом городе выписывали хотя бы по нескольку экземпляров одного или двух журналов.

[...] Передаю вам привет от моего Ярослава. Ему следует быть теперь очень прилежным, чтобы наверстать все то, что он упустил за время поездки. Да и я сама должна каждый день писать до полуночи. Приветствую вас и остаюсь с уважением к вам

ваша приятельница

Божена Н.