Планета червей

Глава 30

– Давно тебе хотел рассказать, но всё не решался… – тяжело вздохнув, начал разговор Лэви, усаживаясь за стол и глядя на Хладу.

Тийе торопливо расставляла перед мужем и «зовущей» плошки, тарелки и кувшин с отваром. Женщина аккуратно насыпала на тёплые лепёшки небольшой горкой ягоды, которые только что привёз из Сальдара Лэви, и ласково улыбнулась, приглашая угощаться.

Находясь в круговороте важных дел в селении, в которых Хлада принимала самое активное участие, девушка с нетерпением ждала возвращения Лэви из Сальдара, чтобы узнать как можно скорее о Флэме. Сейчас, стараясь унять в голове мысли о недостроенном леднике, по поводу которого сокрушался Пётр, о распределении жилья новосёлам, прибывающих с каждым оборотом, и даже о новом навесе, специально возведённого для обучения увеличившегося количества детишек, Хлада постаралась отвлечься от вороха этих мыслей и не показывать волнение, что мелкой дрожью слегка пробегало по её телу от предстоящего разговора. Она кивком поблагодарила Тийе, внимательно посмотрела на ездока, устраиваясь напротив, и с интересом приготовилась слушать.

– Твой отец Киркас тоже видел червей и не раз мне говорил об этом.

Сказав это, ездок внимательно взглянул на Хладу. Девушка молчала в ответ, затаив дыхание, и Лэви продолжил:

– Ну, хорошо… Ожидал, что не молчанием ты ответишь на такую новость, но тебе виднее. Понимаю, что как бы не скрывала, ты хочешь услышать в первую очередь о Флэме, но я решил оставить известия о нём напоследок. Расскажу тебе чуть подробнее о родителях твоих, да и признаться кое в чём тебе хочу, потому что раньше опасался это делать. Ты, кстати, и лицом, и повадками, вылитая мама твоя, Эле – такая же стройная и не болтунья, как некоторые женщины. Только вот глаза у тебя как у Киркаса – ярко-голубые и пронзительные… Киркас, кстати, унаследовал эти глаза от своего деда Мёркиша, которого просто обожал. Дед часто забирал его в свою глинобитную кузню, пряча от сварливой матери. Потому как мать лупила несчастного Киркаса почём зря. Озлобилась она сильно после смерти мужа, отца Киркаса, когда малышу периодов семь было, не больше. Наверно злость срывала на мальчишке. Мне потом сам Киркас рассказывал, что когда гневная мать искала его, он видел блеклые алые всполохи под ногами и сразу прятался или убегал к деду в кузню. Первый раз он конечно же испугался и спросил про этот свет деда. Тогда Мёркиш и рассказал ему про старца-странника, которого повстречал, ещё сам будучи мальчонкой, что про червей ему и поведал. Назвался старец Люсом, странником, прошедшим сквозь густой туман на болотах. Это было так в диковинку, что всё небольшое селение собралось посмотреть на того, кто в том тумане не сгинул. Был Люс смугловат, с седыми волосами до плеч, и как вспоминал Мёркиш, поразил его старец своими рассказами и дивными вещицами. Доставал он их из своей огромной заплечной сумы и как-то показал неведомую чашу из прозрачного камня, который Люс назвал «стеклом». Мёркиш, увидев такое чудо впервые в жизни, потом ни на шаг не отходил от странника. Спустя оборот Люс уже рассказывал всем невероятные истории про не уходящее с неба светило Сао, меняющее цвет с бирюзового днём, на бело-розовый ночью; о смуглых людях, ходящих в одних светлых туниках, скрываясь в тени сине-зелёных деревьев от палящей жары, которая некоторых даже убивала, покрывая их тела волдырями от ожогов и наступавшей потом лихорадки; о стекле, что плавили в печах; о сладких фруктах, растущих повсеместно; о раскалённой пустыне и ползучих ядовитых гадах, населяющих пески. От Люса селяне узнали, что бодрствование, сон и пробуждение называют «оборотом» ещё с древности, потому как меняет светило Сао свой цвет, по завершению своего оборота. А сиялки, живущие по кромкам болот с обеих сторон и перелетая друг к другу сквозь туман размножаться на светлую сторону, именно по Сао научились менять сияние крыльев. Поведал Люс, что места наши зовутся Полунгаром оттого, что на языке древних, ночь звучит как «полунг». «День» на том же языке, звучит как «сальд», потому Люс именовал свои края Сальдаром. Оба мира древние назвали Поса, соединив начала от Полунгара и Сальдара. Рассказал странник и о том, что в Сальдаре поселений с людьми ничтожно мало. Сбегая от сжигающих лучей, они селятся поближе к воде, которой больше у болот, что на стыке миров, а в жарких землях воды и вовсе не сыщешь. Колодцы там роют такой глубины, что походят они больше на пещеры со ступенями. Правда, некоторые их хитрецы-сальдарцы научились строить свои хижины вплотную друг к другу и накрывать их крыши большими навесами, соединяя их со стволами деревьев, что позволяло надёжнее укрываясь от палящего зноя. Мёркиш с хитрой улыбкой признался, что позаимствовал эту идею и для полунгарцев, когда подрос и стал кузнецом, отчего жители стали его ещё больше ценить. Вскоре под такими навесами оказались почти все строения селения. Но самым главным для нас с Киркасом оказался пересказ Мёркиша о том, что Люс утверждал про живущих под ногами мерцающих червях, которые и высветили ему дорогу своими извивающимися телами и помогли пройти через туман на стыке миров. Этот туман, как ты знаешь, раз в период разбивают быстрые потоки ветра, несущиеся с неимоверной силой из Полунгара в Сальдар и обратно. Благодаря свету червей и почти погасившему свою силу потоку, Люс и смог пройти из Сальдара в Полунгар. С тех пор неотступная мечта для Киркаса и меня – попасть в Сальдар и своими глазами увидеть Сао, навсегда завладела нами. Ведь Киркас, видевший червей не раз, был настолько уверен, что они и нам помогут перейти стык миров, что только и грезил об этом.

Лэви тяжело вздохнул, прерывая свою речь, глотнул отвара, немного помолчал и продолжил:

– В свою последнюю поезду отец твой, Хлада, отправился на тачке, что мы вместе собирали. Да, видать, не до конца её правильно смастерили… Вот и выбросил его поток в туман, где он погиб, считай, и по моей вине тоже... И черви ему не помогли … Вот с тех пор лежит камнем у меня на душе этот груз… Боялся я тебе рассказывать об этом, потому что думал почему-то, что если и ты червей увидишь, то беды не избежать… Но ты ведь с ними говорить начала, как твой отец не умел. Теперь вот вижу, что с тобой они как-то особо ведут себя. Так что, уж прости меня, если сможешь, что всю жизнь скрывал от тебя эту тайну…

Хлада с полными глазами слёз смотрела на Лэви, прижав ладони к груди, и не могла сказать не слова, боясь разрыдаться.

Тийе осторожно погладила девушку по плечу и прижала её к себе. Хлада склонила голову, утёрла капнувшие слёзы, и тихо сказала:

– Нет твоей вины, дядька Лэви, в смерти отца моего. Так что, не кори себя понапрасну. То, что рассказал ты мне о нём, я только с благодарностью могу принять. Да о матушке моей, что как две капли я на неё похожа, мне и мать Вайза не раз говорила. Ты и меня прости, дядька Лэви, что как не старался ты меня в детстве лаской согреть, не отвечала я тебе по глупости. Ведь не просто сироте понять, что в обидах свои не всех надо корить.

Лэви с благодарностью смотрел на Хладу, сам стараясь сдерживать слёзы. Наконец он мотнул головой, словно отгоняя ненужные мысли, и сказал:

– Спасибо за такие сердечные слова, Хлада. Теперь во мне нет того груза тяжкого, что давил столько лет…

Хлада улыбнулась сквозь слёзы, посмотрела прямо в глаза Лэви и негромко попросила:

– Расскажи мне о нём, дядька Лэви…

Седовласый ездок слегка улыбнулся, снова тряхнул головой, и заговорил:

– Там вот какая история случилась… По нашему приезду в Сальдар Флэм буквально за пол маха встал на ноги, благодаря светилу Сао, как я и полагал. Вот только стал он замкнутым и каким-то отрешённым. Не нравилось ему и всеобщее внимание, к себе, как к «зовущему». Это часто замечал мастер Элав, разгоняя сплетников от своей стеклодувной мастерской. Тот же Элав, после моего рассказа о недавнем спасении Флэма, которого Дюгуть нашёл, пройдя по высвеченной червями тропе, и выдрал из густых кустов, рассказал мне то, от чего у меня дух захватило. Соединив эти две истории, мы с Элавом поняли, что Флэма ещё с младенчества черви оберегают, и они уже не раз спасли его от смерти.

Лэви, как помнил, передал весь рассказ мастера Элава о чудесном спасении малыша Флэма и ужасной трагедии с его родителями. Хлада слушала историю с опущенной головой и задумчиво перебирала в ладонях ягоды, погрузившись в какие-то свои тягостные мысли. Лэви заметил это и заговорил уже чуть бодрее, меняя тему:

– Но буквально за пару оборотов до моего отъезда стал Флэм обучать общему зову прохлады и отбирать себе учеников, кто свет червей видит, чтобы из них «зовущих» взращивать.

Хлада резко вздёрнула голову и чуть сипло от волнения спросила:

– Как взращивать? Ты видел это сам, дядька Лэви?

Лэви внимательно посмотрел на девушку и неторопливо продолжил:

– Сам не видел, потому как делал это Флэм не допуская сторонних. Да и уезжать мне настала пора, ибо проход открывался.

Хлада сидела молча и на её лице застыла маска холодной отрешённости. Но внутри девушки бушевал ураган. Она не могла собраться с мыслями, потому что одна, самая пронзительная, перекрывала все остальные и звучала так: «Значит ты решил мне отомстить, научив всех общению с червями!?»

Тийе, чтобы хоть как-то развеять внезапно возникшее гнетущее молчание, тихо сказала:

– В этот раз Лэви привёз новые фрукты, и они мне очень понравились. Вот, попробуй эти.

Девушка, полностью погружённая в свои мысли, не глядя взяла фрукты, молча встала и вышла из жилища.

Лэви и Тийе переглянулись с пониманием.

– Вот ведь как её любовь эта скручивает и продыху не даёт, – сокрушённо качая головой сказала Тийе, убирая со стола. – А, то что любит она, и слепому видно. Кумушки наши все языки себе стесали, обсуждая, как Хлада заледенела, ревнуя Флэма, про его блуд услышав. И всякий раз, когда про Сальдар говорят, она тут же в лице меняется и уходит сразу. Это ли не доказательство?

– Тут не просто любовь… – задумчиво протянул Лэви. – У них, у «зовущих», видать какие-то свои счёты меж собой, о которых нам мало что известно.

***

Хлада шла ничего не видя вокруг себя от злости, застилавшей ей глаза, что сменялась то беспробудной тоской, то обратно погружая девушку в ярость. Она старалась разобраться в себе и своих мечущихся думах, которые стали сменять одна другую, но всё вокруг основной мысли про месть Флэма. Хлада нещадно корила и ругала себя: «Ну, почему я не послушала его перед отъездом?! Почему?! Может он важное что знает и сказать хотел? Вот же я башка пустая с глазами красивыми… Ох, да причём тут они? Или в тебе дурь взыграла, когда мои глаза увидел, блудник паршивый?! Верно говорят, что смазливые лица чёрную душу таят! И ты ведь такой же! Надо же, какую подлую месть ты мне уготовил! Так меня обыграть решил коварством своим, да? Ох, и что ж мне делать-то теперь? Вот для чего ты, подлец, обучать других «зовущих» вздумал? Такой силой делиться, ведь как кусок от себя отрезать! Или ты от «болезни слабости» совсем рассудок потерял? А может ты уже умираешь и решил своей тайной поделиться, чтобы не бросать меня одну?! О, черви, свет несущие! Ну, как же мне быть-то?! Проясните душу мою и мысли! Не могу я любить и ненавидеть одновременно! Как моё сердце ещё всё это выдерживает?»

Вдруг Хлада резко остановилась от пронзившей её догадки, что даже выронила плоды, что не замечая продолжала мять в ладонях. Девушка отчётливо поняла, что Флэм взращивает у себя много «зовущих», для того, чтобы совместно они могли призывать гораздо больше червей, чем её одинокие просьбы. Потому им черви и будут помогать в разы быстрее, чем ей одной!

Хлада со стоном отчаяния схватилась за голову и стремительно побежала к себе в жилище. Ей нужно было срочно получить хоть какие-то разъяснения от червей.

***

На вечернем перезвоне перед трапезой, Хлада словно вихрь ворвалась с улицы под навес и громко крикнула:

– Жители селения! Хочу сообщить вам очень неприятную весть.

Громкий гул голосов резко стих. В наступившей тишине Хлада, дойдя до середины помещения, заговорила звонким голосом, чеканя каждое слово:

– Все вы знаете, что произошло со мной и сальдарцем Флэмом, который не так давно был здесь. Мне непросто сказать то, что я собираюсь, но это важно для всех наших жизней! Флэм тоже «зовущий» и умеет общаться с червями, как и я. Сейчас мне стало известно, что он готовит чуть ли не толпу «зовущих»! Сейчас мне черви подтвердили, что если призыв исходит от большого числа «зовущих», то и отзываются они сильнее. Теперь я понимаю, что задумал это Флэм, дабы переманить к себе почти всех червей, чтобы они быстрее и больше помогали именно им, а не нам! Возможно, от обращений бóльшего числа «зовущих» в Сальдаре, вообще все черви уйдут туда, оставив нас навсегда!

В звенящей тишине, казалось, что последние слова Хлады ещё звучат в воздухе, отчего всеобщее молчание стало давящим, словно каменная глыба.

Люди, переглядываясь, сначала тихо, а потом все громче стали задавать один и тот же вопрос: «Зачем?!»

Но тут вдруг неожиданно громко прозвучал писклявый голос Пипсена:

­– А не думала ли ты, уважаемая Хлада, что этот хитрец Флэм делает такое, чтобы не просто переманить всех червей, а таким способом он ещё и захватить нас хочет, а?

Негромкий гул смолк и чей-то сиплый голос негромко произнёс:

– А ведь и правду говорит Пипсюн. Ой, прости, Пипсен…

Его тут же подхватил Песко, поднявшись во весь рост:

– Да так и получится! Если все черви перейдут на ту сторону, то нам и помощи просить не у кого будет. Ведь мы теперь и тепла в дома нагнать уже не сможем, да и с уловами не будет всё гладко получаться, как сейчас. И выходит, что вся сила червей одним сальдарцам достанется?! Да за такое Флэма изгнать отовсюду надо!

Люди стали громко возмущаться такому коварству человека, которого они приютили и даже спасли ему жизнь, выхаживая от болезни и отправив назад домой.

Тут и там стали слышны отдельные возгласы:

– Это ж какую подлость задумал этот Флэм!?

– Он, что, на нас напасть собирается?

Хлада наблюдала за происходящим ледяным взглядом и была даже благодарна писклявому Пипсену, который так неожиданно сгустил краски, упомянув про захват.

И тут два здоровенных рыбака Трюн и Яка, шарахнули кулаками по столам и почти в один голос прокричали: «Не бывать этому!»

Хлада поняла, что мысль о надвигающейся опасности наконец-то окончательно проникла в сознание людей и, подняв руку, призвала к тишине. Спустя несколько мгновений она продолжила срывающимся на хрип голосом:

– Да! Это делает Флэм! «Зовущий», которого я полюбила и возненавидела! Он оказался ещё более гнусным, чем я полагала. И теперь нам нужно собрать все силы, чтобы суметь отразить его возможное нападение! Мне потребуются не просто сильные мужчины, но и храбрые воины, готовые умереть, защищая свои семьи и жилища! Сейчас, мы пропоём общий зов тепла к червям, и я прошу каждого из вас, кто увидит свечение от корней деревьев или из-под ног, после зова подойти ко мне и рассказать, что и как они увидели. Я тоже начну взращивать «зовущих», и чем больше у нас их будет, тем обильнее черви нам станут отзываться! Нужно торопиться, потому что враг опережает нас.

Взрыв голосов был ярким подтверждением тому, что всё сказанное помогло увидеть грядущую угрозу. Перекрывая общие крики «Мы с тобой, Хлада!», девушка раскинула руки и, закрыв глаза, громко начала зов. Однако, когда хор голосов повторил знакомые слова несколько раз, Хлада вдруг громко ахнула и упала без чувств.

Люди закричали от страха и бросились к Хладе. Бледный Лэви наблюдал происходящее с ужасом, понимая, что его новость об обучении новых «зовущих» в Сальдаре, теперь оборачивается катастрофой.

***

Флэма ещё с прошлого оборота терзала какая-то гнетущая тоска в душе, причины которой ему никак не удавалось понять. Он, невзирая на то, что постоянно находился в разъездах в поисках новых «видящих» и, недосыпая, часто просто валился с ног, всё же старался всегда участвовать в жизни разрастающегося селения. «Возможно, это тоска просто от усталости, и не стоит обращать на неё внимание? – думал юноша, тут же добавляя с ухмылкой про себя, – Хотя отдыхать мне всё же иногда нужно».

После начала обучения новых «зовущих» юношу, поначалу, немного смущало, что по поводу всех важных решений теперь обязательно обращались к нему, называя иногда «верховным зовущим», что также вызывало у него чувство неловкости. Вскоре он привык и перестал обращать на это внимание, целиком погружаясь с головой в неотложные дела. Флэма несказанно радовало то, что в его селении стеклодувов теперь появились новые ремёсла. Теперь, помимо вмиг раскупаемого тончайшего стекла из блицéй, ароматного мыла, большого количества фруктов и всех видов тканей, в селении появились и две лавки с парфюмерными маслами и духами, для которых требовалось выдувать много маленьких флаконов, за производство которых юноша взялся с особым усердием. Вот и сейчас, зайдя в мастерскую, Флэм старательно взялся за работу и даже улыбнулся в ответ на какую-то шутку. Внезапно юноша почувствовал головокружение и увидел, что его ноги окутало белёсое свечение, поднимавшееся выше и выше. Он выбежал на улицу и упал без сознания.

­– Флэм!!! – дико вскрикнул Мейнэ и, бросившись на колени возле упавшего «верховного зовущего», приподнял его безвольно повисшую голову. Обернувшись, подросток заорал что было сил, – Зовите мастера Элава! Скорее!!!

Флэма быстро перенесли на лежанку в его жилище, а Элав, приказав подростку неотступно находиться рядом, сам побежал за лекарем. Когда все вышли, Мейнэ стал аккуратно касаться трясущимися пальцами края белёсого свечения, которое окутало «зовущего» с ног до головы.

***

Хлада медленно открыла глаза и увидела рядом со своей кроватью склонившихся над ней мать Вайзу и Петра.

– Как ты себя чувствуешь? – тут же с тревогой в голосе спросила мать Вайза и взяла девушку за руку.

– Я вижу вокруг тебя свечение, Хлада, прямо сейчас, – пробасил Пётр и, чуть смущаясь, добавил, – Да и не только я. Моя Арги видела во время зова, как ты упала вся белым светом окутанная. Да ещё несколько человек видели то же, включая Песко и Дюгутя. Что нам теперь делать то с этим, коль мы этот свет видим?

Хлада повернула голову к Петру и, облизнув слипшиеся губы, негромко сказала:

– Вы «видящие», а значит станете нашим щитом. Я вас обучу и сделаю «зовущими». Начинать это надо как можно скорее. Сейчас мне явились видения червей и Разума, которые я не до конца поняла. Теперь боюсь, что снова уйду в беспамятство, чтобы осознать их ответы, поэтому, дядька Пётр, зови сюда всех кто видел свет и как можно скорее зови.

Пётр тут же вышел из жилища, а мать Вайза с тревогой в голосе быстро сказала:

– Так уже и сиялки меркнуть начинают и всем спать пора. Да и ты еле руками шевелишь, так у тебя этот зов сил много забрал. Может повременить, пока крепости не наберёшься?

Но Хлада отрицательно покачала головой в ответ:

– Нет, мать Вайза, нам надо торопиться. Мне важнее сейчас начать обучать людей общению с червями, потому что я чую – грядёт что-то очень страшное и необычное. Я и боюсь этого, и одновременно жду, чтобы оно свершилось. Нам всем надо быть готовыми. Пойми, для меня теперь нет ничего более важного! Я уже сомневаюсь в том, что сказала под навесом. Там, во время зова, мне пришло видение, в котором Разум поведал мне, что я совершила ошибку, и что теперь нужно многое понять, чтобы бед не наделать. Ещё мне предстоит долгий путь, а вот что это за путь, я так и не поняла.

На последних словах Хлады под полог быстро зашли Пётр с женой Арги, и малюткой Хладэной на руках. Спустя пару мгновений появился запыхавшийся Дюгуть, и Песко с вечно болтливой Треткой.

– Сейчас ещё мать Анна подойдёт, – тяжело дыша, сказал Дюгуть. – Она тоже видела свет вокруг тебя.

– А ты, мать Вайза? – спросила чуть взволнованно Хлада, поднимаясь на локте на кровати, – Ты то видела свет?

Женщина немного грустно улыбнулась:

– Нет, девочка моя, не смогла. Но у тебя и так немало «видящих» набралось. Так что ты пока с ними обучение начни, может и я что-то позже смогу увидеть.

Хлада молча кивнула и с трудом села на кровати. Вошла наставница Анна, которой тут же освободили место за столом.

Осмотрев всех, Хлада поправила растрепавшиеся волосы и тихо начала:

– То, чему я хочу вас обучить, потребует от вас немало сил и желания. И пусть вас не пугают видения, которые поначалу могут казаться какой-то несуразицей. Главное, чему вы должны научиться, это правильно задавать вопросы и делать из них видения. Тогда и ответы в таких же видениях вам будут понятны. И чтобы не просто говорить, но и показать, как всё действует, я сейчас расскажу вам о том, как я привязываю зов к рыбакам, и вы сами должны попробовать сделать так же.

***

Флэм, чуть приоткрыв глаза, наблюдал за тем, как Мейнэ водит пальцами над его грудью, трогая краешек свечения, которое, к удивлению самого Флэма, так и не пропало. Мейнэ заметил приоткрытые глаза «зовущего» и резко отдёрнул ладонь, порываясь встать, но Флэм схватил подростка за руку и тихо сказал:

– Не зови никого. Ещё рано. Мне нужно до конца понять, что мне сообщили черви и Разум.

– Разум? – удивлённо вскинул брови Мейнэ, – А что это?

Флэм мечтательно улыбнулся, закрыл глаза и прошептал:

– Разум управляет червями, и я так долго просил его о беседе, что для меня сейчас нет ничего важнее этого. Видишь свечение на мне? Это знак, что черви готовят меня и разговор вот-вот начнётся.