Плебейка

Глава 9

Я ждала Авилу у школьной библиотеки. Никто особо не обращал на меня внимания, особенно пожилая вечно хмурая женщина, которая там работала. Во время уроков библиотека пустовала, ученики появлялись либо перед ними, либо после.

– Сальве! – я обернулась – ко мне подошла Авила в компании трех девушек. – Это Фелиция, Лорена и Пинна, мои одноклассницы, – представила она их.

– Ксения, – улыбнулась я. За имя я не боялась, оно происходило от древнегреческого, и пусть считалось устаревшим, мы с Клавдием решили его не менять. Подружки Авилы покосились на мои очки. Решили, наверное, что я бедная, не смогла выправить зрение.

– Ксения моя кузина и приехала в гости из Британии, – прочирикала Авила. Против темноволосых, темноглазых Просперусов с явно выраженной средиземноморской внешностью, я была как белое пятно со своими светлыми кудряшками, голубыми глазами и курносым носом. Плюс у меня все-таки был очень заметный акцент.

Мы отправились в кафе рядом со школой. Я уже была там и исследовала меню, интерьер, блюда, которые подают. В общем и целом, кафе здесь и кафе у нас ничем существенным не отличалось, лишь тем, что ни о каких «чаевых» здесь не слышали.

– У Фелиц есть сообщение, – таинственно произнесла Авила, когда мы все расселись. – Говори, – она повернулась к однокласснице.

– Вчера в Лютецию прибыли трое доминов, – Фелиция была полненькой и, к сожалению, не сильно привлекательной. Прыщавая с крупным мясистым носом, она носила длинную челку, словно старалась прикрыть лицо, – папа сказал, что они весь вечер сидели в его клубе, а потом укатили развлекаться с электой.

«Значит, это их мы вчера видели в дождь», – подумала я.

– Отец Фелиц владеет самым модным клубом в Лютеции – «Фламини», – пояснила Авила, ее подружка высокомерно улыбнулась, но под взглядом Авилы быстро смутилась и опустила глаза. Понятно, кто у них заводила.

– И что? – я обвела взглядом девушек.

– Ты же хотела их увидеть? – я кивнула.

– Мы все хотели, – подала голос робкая Лорена, до этого времени сидевшая молча.

– Папа сказал, что сегодня они собираются опять прийти, – у Фелиции горели глаза, – я знаю код от черного хода, он не охраняется. Вечером проберемся внутрь.

Я была самой старшей в их компании, но идея девчонок захватила и меня. Когда я еще смогу увидеть этих загадочных «богов», хозяев империи? Если их всего тысяча на всю планету. Редкий вид.

– Оки, – по привычке ответила я. Девушки на меня странно посмотрели. – Это такое слово из Британии, означает согласие. – И ведь не соврала ни капельки!

Меня немного потряхивало. Не скажу, что месяц сидела в комнате и выходила лишь в библиотеку и магазин. Мы с Авилой часто гуляли по городу, заходили в разные заведения, даже однажды были в историческом музее. Но в такое крутое место я шла впервые.

Мы встретились за квартал до клуба. Девчонки броско оделись, ярко накрасились, я на их фоне казалась бесцветной, и, как это ни странно, юной, почти ровесницей. Всю дорогу они предавались мечтам. Как один из доминов, или все разом, обратит на них внимание, пригласит за столик, угостит и… это уже добавила я мысленно… падет к их ногам, сраженный обаянием и умом. Авила не вступала в разговор. Она, скорее всего, в глубине души тоже боготворила несравненных идолов, но в семье Просперусов отзывались о «хозяевах мира» не слишком лестно, поэтому она помалкивала.

Я за десять минут ходьбы чего только не наслушалась. Девчонки представляли их небожителями, не меньше. Те и читают мысли, живут бесконечно долго, ну и красавцы, каких свет не видывал, как же без этого… С одной стороны я была в шоке, а с другой – мне было безумно интересно. Если бы у Йегошуа, а в нашем мире, я уверена, он звался Иисусом, были дети, я бы подумала, что это его потомки, слишком уж похожи были способности. Но детей у третьего императора не было. Значит, новый биологический вид? С ума сойти! Тысячелетняя направленная селекция дала такой результат? У меня самой был сфинкс, и я помню, как в детстве спрашивала у мамы, как получилось, что у кошки нет волосиков. Тогда я впервые и услышала это слово.

Неужели, маги? Сильные, умные, красивые, живущие по сто пятьдесят – двести лет… умеющие ходить по воде, воздействовать на расстоянии и бог весть что еще… Да, я очень хотела их увидеть. Это как увидеть дракона или единорога. В голове сразу же вырисовывались теории – если скрещивать много сотен лет женщин и мужчин, ведьм, медиумов, колдунов, предсказателей друг с другом, получилось бы такое? Не то, чтобы я верила в фантастику, но ведь даже серьезная организация – федеральная служба безопасности исследовала подобные феномены у себя в подвалах, значит… Все может быть.

Мы выбрали дальний неприметный столик у стены.

– Чтобы папа случайно не увидел, – прошептала Фелиция, уверенно давая знак официанту. Скорее всего, она частенько сюда пробиралась, так как знала всех служащих.

Клуб выглядел богато. Внутри было много золота и мрамора, а главный зал, в котором мы находились, был размером с футбольное поле. Таких огромных я даже в Москве не видела. Антураж походил на римские термы, по крайней мере, были и колонны, и разноцветная мозаика, которую очень хотелось рассмотреть поближе, и длинные низкие столы с лежаками вокруг них. В центре зала находился вытянутый бассейн. А небольшие фонтанчики между столиками придавали очарование и необходимый равномерный шум, приглушающий разговоры.

Ожидание чуда скрашивали слабоалкогольные коктейли. Выпив два, я принялась вертеть головой, стараясь найти указатель для туалета. Вдруг в зале зашумели. Фелиция, сидящая с краю, потрясенно ахнула. Я обернулась и увидела у центрального входа троих рослых темноволосых мужчин. Они вошли расхлябанной вихляющей походкой, словно уже были хорошо поддатые.

– Это они? Они? – зашептались вокруг. По залу прошла волна – лица абсолютно всех посетителей повернулись в сторону дверей.

Мужчины выделялись. Против яркой массы народу в клубе они были причудливо одеты – их брюки и рубашки были абсолютно белыми, а туники с ассиметричными рваными подолами, опускающимися до середины бедра, расшиты серебристыми светящимися узорами, от которых рябило в глазах. Выглядело очень стильно и богато. С большого расстояния я особо не рассмотрела ни лиц, ни рисунков на ткани. Ни той неземной красоты, которой сейчас так бурно восхищались подружки Авилы.

Вдруг один из них остановился и повернул голову в нашу сторону, будто кого-то высматривая. Он неуверенно водил головой вправо и влево, словно толком не понимал, что ему нужно. Я чуть сдвинулась за спину Фелиции, прячась. Не знаю почему.

К троице подошел администратор, поклонился почти до пола, и мужчины перевели внимание на него. Я беззвучно выдохнула. И что на меня нашло? Девчонки загалдели – на кого он смотрел и нужно ли сейчас подойти, представиться, выразить почтение.

– И без вас есть, кому его выразить, – произнесла я раздраженно.

Парни уселись, точнее, вальяжно улеглись на кушетки у бассейна. Не прошло и пары секунд, как к их столику со всех сторон направились разодетые красавицы, сразу десятка два, не меньше. Окружили и закрыли их от наших взглядов. Я быстро огляделась. В зале изменилась атмосфера – музыканты заиграли громче, освещение стало ярче. Официантов тоже прибавилось. Точнее, полураздетых официанток, тоже наперегонки спешащих к доминам.

– Фу, – пробормотала я сквозь зубы и отвернулась.

– Мы все-таки пойдем, поздороваемся, – Фелиция с Пинной встали. Авила неуверенно на меня посмотрела и осталась на месте. Лорена тоже.

Вернулись девчонки довольно быстро, не прошло и минуты.

– Нет, ну ты видела ее! – рычала Фелиция, – она оттолкнула меня, даже не дав приблизиться. Феллатора!

Я перевела последнее слово, как грубое ругательство. Раздраженные девушки уселись и заказали еще коктейлей, не отрывая взглядов от самого популярного столика в клубе. Он превратился в центр притяжения внимания всех вокруг. Никто уже не разговаривал, ни ел, ни пил – все посетители смотрели только на них.

Мой исследовательский интерес угас. Ничего особенно в доминах я не заметила. Люди, как люди. Самая обычная золотая молодежь. Пьют, кричат, веселятся, забавляются с девицами. Шестеро красоток, которым посчастливилось быть отобранными из нескольких десятков, как собачонки улеглись на мраморные плиты у ног парней, по двое на каждого, открыв взору обнаженные бедра. Я фыркнула – ну просто точная картина древнеримских оргий. Осталось оголить грудь. Вдруг один из доминов поднялся на ноги и, покачиваясь, направился через бассейн к бару. Он прошелся прямо по воде, срезав угол.

Я вытаращила глаза. Нет! Не может быть! Это обман зрения. Что-то с водой или в их подошвах гравитационные платформы, как в самокатах. Я хотела увидеть чудо, но, когда оно случилось, я не поверила глазам. Девчонки от экстаза чуть не хлопнулись в обморок. Я протерла глаза. Нужно проветриться, умыться и прийти в себя. И да… найти туалет.

– Сразу направо, – заторможено ответила на мой вопрос Авила.

Походу и ее накрыло всеобщей истерией. Я грустно покачала головой и бочком двинулась в сторону темного неприметного арочного входа, скрытого под сенью живых растений. Таких коридорчиков было много, через каждые два-три столика они уходили вглубь. Ну, просто сказочные тропы! Внутри было пусто и темно. Или сломались магнитные улавливатели, или так было задумано. Светились по контуру лишь двери со схематическими значками. Я выбрала женский силуэт.

Мрамор и мозаика кругом. На стенах обнаженные фигуры мужчин и женщин в разных позах, имитирующие древние фрески. Красиво, необычно, стильно. Я надолго залипла, рассматривая откровенные сценки. Сделав свои дела и вымыв руки, я направилась на выход. Темнота в коридоре оглушила. Я почти ослепла, выйдя из ярко освещенной уборной. Прислонилась к стене, чтобы глаза немного привыкли. Очки я сегодня не надела, поэтому было сложно сосредоточиться, слева, в моем мире перед глазами находилась ярко освещенная улица Парижа и толпы гуляющих туристов.

Вдруг в конце коридора показалось два мужских силуэта, один повыше, другой пониже. Я прищурилась. Лиц было не видно – свет, идущий из зала, очерчивал лишь контуры. Мужчины шли шатающейся походкой, по всей видимости, упитые в хлам. Один что-то рассказывал заплетающимся языком, другой громко ржал. Быть может, если я тихонечко постою у стеночки, меня не заметят?

Не повезло, кажется, домины. Чем ближе они подходили, тем сильнее выделялась переливающаяся в темноте странная вышивка на их серебристых одеяниях. И угораздило же так вляпаться? Почему они пошли в этот коридор? С их стороны туалеты были гораздо ближе.

Пометавшись между желанием юркнуть назад в дамскую комнату или быстро прошмыгнуть мимо, я выбрала туалет. Но не успела сделать и шага.

– Стой! – один из них молниеносно оказался рядом и схватил меня за плечо, останавливая. – Это тебя я почуял там в зале? Ты кажешься знакомой, – голос домина звучал хрипло и невнятно, а перегар просто сбивал с ног. Его рука переместилась вниз, бесцеремонно легла на грудь и достаточно сильно ее сжала. Я испуганно дернулась, вырываясь.

И что значит, почуял? Унюхал, что ли?

– Иди, – повернулся он к своему дружку. А сам навалился на меня, вжимая всем телом в стену. – Я нашел себе интересную плебеечку.

– Развлекайся, – парень пониже развязно хохотнул и, шатаясь, побрел по коридору в мужской туалет.

Тело домина было жестким, твердым и тяжелым. Он навалился всей своей здоровенной тушей, прижимая грудью, ногами, бедрами, не давая не то, что вырваться из захвата, но даже какого-то пространства для маневра. Руки сразу же начали задирать юбку, колено втиснулось между бедер, с легкостью поднимая меня вверх. Какой же он сильный! И почему я поддалась на уговоры Авилы и надела платье вместо джинсов?

– Отпустите, – зло процедила сквозь зубы, отпихиваясь, – и уберите руки.

«Походу с прелюдией он решил не заморачиваться, как и с поцелуями», – скептически подумала я, чувствуя себя бабочкой, приколотой булавкой к стене. Я дергалась, брыкалась, отталкивала, шипела ругательства, но все бесполезно – сил вырваться не хватало, я лишь немного мешала ему сразу приступить к делу. Домину приходилось отвлекаться, чтобы фиксировать руки и ноги.

Неужели меня сейчас банально изнасилуют, как какую-то девку, в коридоре стоя у стены, и никто меня не защитит? В голове не укладывалось.

С насилием я никогда не сталкивалась и, наверное, росла тепличным цветочком. Жила припеваючи под крылышком папы и мамы, решавшими любые проблемы. Меня все любили и хвалили, в детском саду, в школе, дома. Парни галантно ухаживали, не позволяя себе ни грубости, ни уж тем более какой-либо агрессии. Для меня шоком было то, что со мной сейчас делали, молча, цинично, жестко, против воли, не обращая внимание на сопротивление и твердое «нет». То есть, он вообще не считает меня за человека? Плебеечка, так он меня назвал?

– Пустите! – рявкнула я громко – ноль внимания. – Помогите! Кто-нибудь!

На меня пахнуло перегаром.

– Подойдешь к столику, я выпишу ремулу, – пробормотал он, едва выговаривая слова заплетающимся языком. Я с трудом поняла, что он имеет в виду. Походу чек или плату, от слова ремунеративо – вознаграждение.

Меня что, сейчас сравняли с проституткой, берущей деньги за секс?! Я принялась отпихиваться еще яростнее.

Я ненавидела его в этот момент. Безликого, чужого, чуждого мужчину. Он обращался со мной, как с вещью, его не интересовала ни моя красота, ни ум, ни очарование. На моем месте в коридоре могла оказаться любая. Я была просто безликой куклой, которую он собирался использовать, как ему заблагорассудится. И никто не придет на помощь! А если кто и увидит – в лучшем случае прошмыгнет мимо, в худшем поможет меня придержать, чтобы не дергалась. Они же боги…

Нет, я не была девственницей, понимала что, куда и зачем. Но меня выворачивала наизнанку собственная беспомощность и неспособность защититься от самого жуткого унижения на свете, которое только может испытать женщина.

Нужно было что-то предпринимать и срочно – я уже ощутила его пальцы у себя между ног только не для того, чтобы подготовить, совсем нет. Для того, чтобы сорвать трусы. Раздался треск белья. «Вот так, Ксюшенька, тебя поимеют прямо возле туалета», – от бешенства помутилось в голове.

Логичный в таких случаях удар коленом в пах, которому нас учили на курсах самообороны, сделать не было никакой возможности – ноги были прижаты бедрами, места для замаха не было. Значит, подходит второй вариант – руки то были свободны… почти… Правда, я никогда раньше этого не делала, но теоретически знала как. Юрий Петрович в таких случаях говорил: «Помните – никакой жалости к насильнику. Выбирая ударить сильнее или слабее, выбирайте – изо всей дури!» Я отвела руку как можно дальше и сильно, из последних сил, двинула снизу вверх основанием ладони в сторону носа. Благо он у него был выдающийся, не промахнусь. Раздался приятный сердцу хруст. Будем считать, нервные окончания у доминов такие же, как и у обычных людей. Парень отшатнулся, освободив меня, схватился за лицо и взвыл, как раненый зверь. Надеюсь, было больно. Очень больно. Юрий Петрович, показывая на манекене этот удар, предупреждал, что насильник вряд ли очухается в ближайшие минуты. Вот и отлично!

Я не стала ждать, пока на крик сбегутся люди, и бросилась на выход.

– Ничего не меняется, – сквозь зубы бормотала я, прячась за вьющейся лианой у входа. – Другой мир, другие люди. За две тысячи мироустройство осталось прежним. Богатым и сильным можно все. И насилие, в том числе.

Я быстро себя осмотрела, сдернула с пустующего столика салфетку и вытерла ладонь. Странно, она была влажной, но крови не было. Порванное белье, болтающееся на бедрах, дорвала и сунула в карман. Платье почти в порядке – благо натуральные ткани, распространенные здесь, плохо мнутся. Я пригладила растрепанные волосы и пошла к девчонкам.

– Долго ты, – Авила выглядела немного пьяной. Я бесцеремонно подвинула сидевшую рядом с ней Лорену и произнесла решительно:

– Нам пора домой.

– Уже? – разочарование в голосе подружки было неприкрытым.

– Ага, – кивнула я, – доминов увидели, клуб посмотрели… Дедушка волнуется, когда мы поздно приходим, – запрещенный прием, зато действенный.

Авила дулась всю дорогу. Я же, выбравшись из клуба, повеселела. Кто знает, что полагается за вред домину? Может быть, существует негласное правило, что девушка должна падать на колени и рыдать от счастья, если он обратил на нее внимание? И раздвигать ноги без разговоров? Очень надеюсь, что в темном коридоре он не разглядел моего лица. Да его вообще лицо не интересовало. Мерзавец.

– Кстати, – я вдруг вспомнила его обращение в коридоре клуба – «плебеечка», – у вас еще в ходу слова «плебеи» и «патриции»?

– Нет, – Авила пьяно хихикнула, – давно уже не используют. Иногда в ругательствах, если хотят задеть.

– Ясно, – буркнула злобно. Мало того, что хотел изнасиловать, так еще и оскорбил мимоходом. Негодяй, сукин сын, выродок… Я кипела, как перегретый чайник и никак не могла успокоиться.