Плебейка

Глава 19

С Фабием встретились на завтраке. Он был мрачен и неразговорчив, из-за братца или по другой причине, не знаю. И эта суровость ему очень шла, окутывая ореолом таинственности узкое хищное лицо. Аврора отсутствовала, как и поверенный. В последнее время Аврора перестала появляться не только на обеде, но и на ужине, а сейчас и завтрак пропустила. Вчера она жаловалась, что два домина за столом – перебор, уж слишком они давят на психику. Хотя в последнее время Растус ее не трогал, наоборот, вежливо здоровался, пару раз интересовался сыном. Но внимание домина было для Авроры таким же странным и противоестественным, как и презрение ранее. Так что она терялась еще больше.

Я тоже считала, что еда в спокойной обстановке в своих апартаментах более предпочтительна, но чувство противоречия и бунтарский характер заставлял переодеваться, накладывать макияж, выходить в помпезную столовую и вкушать пищу под пристальные взгляды господ.

Ну, еще, наверное, хотелось в очередной раз удивиться искусству поваров. Каждый раз я поражалась их извращенному меню. Вот зачем подавать на завтрак штук двадцать сортов рыбы, моллюсков, запеченного осьминога и десяток куропаток в разных соусах? На кой столько готовить на троих человек? Огромный стол был плотно заставлен блюдами. Некоторые напоминали настоящие произведения искусства. Трехслойные фонтаны из экзотических фруктов. Виноградные лозы спускались сверху, как струи воды. Медальоны из тунца, морского окуня, трески, украшенные зеленью и завитушками из лимонной цедры. Пирожные в виде маленьких птичек с ярким оперением. Изящные пирамидки ажурно нарезанных сыров и так далее. Куда все это девается потом? Я умудрялась попробовать не более двух, трех блюд, и то, вставала из-за стола, чувствуя себя колобком.

Растус вел себя обычно, доставал слуг, требуя принести ему то то, то другое, бесил старшего брата, лишь меня почему-то не трогал, лишь иногда бросал непонятные взгляды, от которых становилось неуютно. Меня охватывало нелепое смущение. Откуда оно взялось и что с ним делать, я не знала.

– Я запрещаю тебе устраивать оргии в моем поместье, – в конце концов, не выдержал Фабий.

– В твоем? – поднял бровь Растус.

– В нашем, – вынужден был исправиться наследник Лукрециев. Я поняла, что поместье куплено на семейные деньги. – Если хочешь развлекаться – отправляйся на материк или приглашай друзей на Эбусус, там сейчас никого нет. Отец с матерью в Риме.

– Что за интерес, когда никого нет? – фыркнул младшенький. Потом скорчил несчастное лицо и произнес:

– Ладно, больше не будет оргий. – Глянул на меня и добавил двусмысленно: – я достаточно развлекся.

Клоун, самый натуральный клоун. И что со мной вчера было? Помешательство какое-то. Вечером, перед сном, я проанализировала кратковременную ненормальность влечения к этому мажору. Разложила по полочкам так, как учила меня мама. Причин может быть несколько. То, что он красив и безумно сексуален, ясно и без анализа. Но этого мало. Я встречала в своей жизни красивых мужчин. Пусть не таких идеальных, но никакой ненормальной тяги к ним не испытывала. Гормоны взбунтовались? Мне двадцать три – самое время для создания семьи, рождения детей. Но я всегда в первую очередь думала головой, а не инстинктами, гордилась своим рационализмом, здравомыслием и холодностью. Так что опять мимо.

– Кстати, отец хочет тебя видеть, – прервал мои мысли Фабий, – род Кассиев предложил договор.

– Брачный? – уточнил саркастически Растус. Фабий проигнорировал выпад.

– Тебе пора принимать участие в семейных делах. У Кассиев всего одна дочь, а главе рода сто пятьдесят. Вряд ли он успеет заиметь еще одного наследника.

«До смерти» – цинично продолжила я, удивляясь, что Фабий при мне начал подобный личный разговор.

– Я еще не нагулялся, – на лице Растуса расцвела нахальная ухмылка, – это ты продолжатель династии. Вот сам и женись. Какой это будет раз? – младшенький пощелкал пальцами, словно подсчитывая, – четвертый, пятый?

Потом перевел взгляд на меня и произнес со смешком, глядя мне в глаза:

– Фаб примерный сыночек, делает все, что скажет отец. Ради благосостояния семьи даже однажды женился на домине старше себя на пятьдесят лет. Какая преданность делу…

– Заткнись, – прошипел Фабий сквозь зубы. – Еще слово и вылетишь отсюда.

Я молча переводила взгляд с одного Лукреция на другого. Очень хотелось встать и уйти, но понимала, что опоздала со своим желанием. Сейчас мой уход покажется бегством. В конце концов, младший из братьев поднял ладони вверх, словно сдаваясь, и произнес, кривя губы:

– Что только не сделаешь ради того, чтобы остаться на этом прекрасном острове, в таком приятном окружении…

Непонятно, это была шутка или он говорил серьезно. Растус встал и ни на кого не глядя вышел из столовой. Фабий повернулся ко мне.

– Извини за некрасивую сцену, – произнес он мягко, – мой брат… он еще слишком молодой и несдержанный.

«Ничего себе молодой! – подумала я, – тридцать лет, а ведет себя как импульсивный подросток».

– А вы женаты? – вырвалось у меня… будем считать случайно. Об этой, одной из основополагающих причин невозможности нашего «союза» я даже не подумала.

– Нет, в данный момент не женат, – выдавил он. Я видела, как неприятно ему мне отвечать, и как он едва сдерживается от резкого ответа «не твое дело». Ну да, он же мысли не допускает о возможности брака с простым человеком.

– Но был, – продолжил он ровно, и пояснил, глядя в мои сверкающие любопытством глаза:

– Домины живут долго. За пятьдесят лет я состоял в браке трижды. В последнем пятнадцать лет. Мы разошлись в прошлом году. Наследница рода Генуци сама предложила, она устала ждать, пока я найду пари, решила попытать счастья с другим.

О как! В общем, я и предполагала, что браки между доминами заключаются по меркантильным причинам – соединить капиталы, приумножить богатства, влияние и тому подобное. А, оказывается, возможность продолжить род доминов тоже играет роль.

Фабий встал из-за стола, подошел ко мне и галантно протянул руку.

– Приглашаю тебя после завтрака на прогулку, Ксения, – произнес он, – я понял, что слишком мало уделяю тебе времени. Такая красивая девушка не должна скучать.

Я с улыбкой кивнула. У меня накопилось много вопросов, да и гулять вдвоем интереснее, чем одной. А комплименты? Буду пропускать мимо ушей.

Переодевшись в легкий сарафан, взяв шляпку от солнца, я вышла в вестибюль. Фабий ждал меня у фонтана, равнодушно рассматривая плавные изгибы мраморной богини.

– Я привез подарки из Рима, – начал говорить он, когда мы медленно спускались по широкой лестнице к побережью, – после прогулки они будут ждать тебя в гостиной. Нет-нет, – видя, что я напряглась, поспешил прервать меня Фабий, – не хочу слышать никаких отказов. Сегодня вечером я приглашаю тебя на ужин, и я надеюсь, ты оденешь то, что я привез.

Ладно, почему бы и нет? Подарки я люблю, как и любая нормальная женщина, тем более все они после того, как я вернусь домой останутся здесь.

– Как там, в Риме? Очень хочу его посетить, – вырвалось у меня мимо воли. На самом деле реально хочу. Посмотреть Колизей, скорее всего, он остался цел. Древние пантеоны, амфитеатры, базилики. Триумфальную арку в ее первозданном великолепии, а не на картинках.

– Это можно устроить, – Фабий повернулся ко мне, – что угодно, лишь бы ты была счастлива.

Я дернула плечом. Знаю, что за этим стоит. Я вам Рим, поместье, кучу денег, а ты мне… Пора переводить тему.

– Расскажите, а что такое сакс?

Лицо Фабия мгновенно превратилось в ледяную маску.

– От кого ты слышала это слово? – голос был напряжен.

Я коснулась запретной темы?

– Сейчас читаю заветы Йегошуа, – ответила, невозмутимо – там было упоминание о награде, которую получали некоторые правители. И что доминами становились лишь самые лучшие из них.

На самом деле не буду же я объяснять, что о саксе нам проболтался маленький мальчик, и я просто соединила два интересных факта – кусочек трактата Йегошуа с нечаянной разговорчивостью Эмиля. В глазах Фабия мелькнуло что-то непонятное.

– Странно, неужели в каких-то книгах еще осталось… – произнес он задумчиво. Я не отрывала взгляда от домина, стараясь не упустить ни малейшей детали, ловя даже крошечные изменения мимики.

– Ну, так как? – поторопила я, – что это такое?

– Пустяки, – Фабий рассмеялся вполне себе искренне, если бы я не следила, то не заметила бы мелькнувшей досады в его глазах, – раньше, в древности это было что-то вроде награды за заслуги, типа обряда. В Риме стоит монумент в виде скалы, его называют саксом. Ничего особенно, устаревшая традиция.

Врет. Сто процентов врет. Не слишком хорошо у него получается, хоть и девяностолетний юбилей отметил. Практики маловато. Как, в общем, и в ухаживаниях. Явно раньше не приходилось этого делать, чувствуется нехватка опыта. Дорогие подарки да шаблонные комплименты – все, на что он способен.

Я сделала вид, что поверила, все равно ничего больше не скажет. Мы вышли на ровный пустой берег. По утрам я видела, как по пляжу снует широкая кога с двумя слугами на задворках. Теми странными приспособлениями, типа мелких грабель выравнивали песок, убирая мусор, ветки, крупную гальку. В нашем мире этим давно занимаются машины.

– Я заметил, что ты не надеваешь ни платья, ни украшения, что я купил, – произнес Фабий, когда мы подошли к воде, – они тебе не нравятся?

Не знала, что ответить. Не привыкла я наряжаться к обеду и ужину, да и частенько мы с Авророй ужинаем у себя в апартаментах. Не дождавшись ответа, Фабий ласково взял меня за руку, остановил и повернул к себе.

– Ты ничего не говоришь, не просишь, – произнес мягко, – всегда сама по себе, в своих мыслях. Я очень хочу, чтобы ты не скучала, чтобы чувствовала себя счастливой здесь. Может быть, у тебя есть какое-то особенное желание?

Ага, есть. Я задумчиво покусала губы и решилась.

– Вы не могли бы сделать Авроре новые документы? С другой фамилией? – Фабий явно не ожидал подобного. Некоторое время я лицезрела его ошарашенный вид, а потом добавила:

– Она собирается устроиться служанкой в дом Гликериев, и ваша помощь была бы очень кстати.

Наглеть так наглеть.

Домин видя, что я говорю серьезно, задумался. Я перевела взгляд на море и вдохнула свежий утренний воздух. Красота. Было бы самообманом утверждать, что я не хочу жить в подобном месте. Нет, мне не нужен особняк на пять тысяч квадратных метров, армия слуг и драгоценные камни в люстрах. Достаточно домика на четыре комнаты, пару оливковых деревьев, куст инжира и увитую виноградом беседку.

– Думаю, я смогу помочь, – наконец раздался голос Фабия. Я вынырнула из мечтаний, – два месяца назад, когда еще поместье не имело хозяина, одна работница погибла – случайно сорвалась со скалы. В магистратуру сообщили по трансу о происшествии, но так как она была сиротой, за документами никто не приехал, они остались здесь. Руки не дошли, чтобы их уничтожить. Я могу отдать их Авроре, а еще и написать рекомендательное письмо.

– Огромное спасибо, – радостно заулыбалась я.

– Взамен я хотел бы, чтобы ты одела к ужину подаренные драгоценности, – лукаво улыбнулся мужчина. Конечно, как же без «взамен». Хорошо еще ребенка не потребовал за такую мелочь.

– Да без проблем, – ответила я. – Могу я получить документы сейчас?

Домин тяжело вздохнул. Бросил взгляд на море, развернулся и подал руку. Я не стала отказываться. В этот момент я почти любила его. Объясняет, помогает, дарит подарки, ничего не требует взамен. Может быть, не такой уж он и самовлюбленный сноб? И из него еще можно сделать человека?

– Не слишком рассчитывайте на них, – произнес Фабий, когда мы вошли в кабинет. Он открыл что-то типа сейфа, вытащил ящик и принялся перебирать папки.

– Почему? – я чуть ли не приплясывала от нетерпения. Будет чем порадовать Аврору. Мы вчера чуть мозги не сломали, выдумывая законные способы попасть в поместье Гликериев.

– Маркус, конечно, редко появляется на острове, но у всех доминов развито чутье. Стоит лишь приблизиться к человеку, и мы подсознательно чувствуем его важность для нас. Встречались ли мы раньше, будем ли близки в будущем…

– Значит нужно сказать Авроре, чтобы не приближалась к хозяину, – произнесла я и не удержалась от вопроса:

– А вы что-то почувствовали при встрече со мной?

Раст сразу сказал, еще в клубе, что я его притянула, а старший брат до сих пор не признался. Не то, чтобы мне нужно было подтверждение своей значимости для Лукрециев, но внутри зудело детское незрелое желание удовлетворить эго, убедиться в своей неотразимости.

– Конечно, – снисходительно улыбнулся Фабий, протягивая документы, – как же иначе? Я не мог не обратить внимания на такую красавицу.

Фу, как грубо и пошло. А то я не помню, с каким выражением на лице он смотрел на меня в первый раз в доме Просперусов. Как на ничтожество, свысока, презрительно и надменно. Я опустила голову, скрыв скептическую гримасу, и принялась внимательно читать досье.

Бумаги были на имя Юлии Весты, девушки двадцати двух лет. Фамилию Веста давали девочкам-сиротам, с младенчества воспитывавшимся в приюте и не знавшим своих родителей. Трагическая судьба умереть в столь юном возрасте.

Понятно, что документы временная мера. Вскроется обман, Гликерий ее узнает или Аврора сама захочет уехать – разницы нет. Долго она все равно с сыном быть не сможет, и она это понимала, и я. Мама говорила, что еще одной хорошей терапией выхода из депрессии была – жить одним днем. Не заглядывать в будущее – оно еще не наступило, не вспоминать прошлое – оно безвозвратно ушло, жить настоящим. А в настоящем у Авроры есть сын, он рядом, она видит его каждый день, дарит материнскую ласку и любовь. И пока этого достаточно.

Подруга вернулась рано, еще до обеда. На Родос приехал Маркус Гликерий с женой. Увидеть наследника или по другой причине, кто знает. Хорошо хоть завтра собирается обратно. Документам она обрадовалась, а вот моему ужину тет-а-тет с хозяином не очень.

– Да понимаю я, что он меня очаровывает, – мне было немного стыдно перед Авророй, – он привлекательный, вежливый, щедрый. Но вряд ли я успею влюбиться до своего ухода. У меня всегда были трудности с чувствами.

– Почему? Ты никогда не влюблялась?

Я пожала плечами.

– Раньше казалось, что влюблялась. Моя первая любовь сидела со мной за одной партой в школе, а на выпускном нас выбрали королем и королевой школы. – Я скривилась и пояснила, – это что-то вроде самой красивой пары. В универе наши пути разошлись. Я пошла на журналистику, он на программирование. Потом был Егор, Михаил, а последней любовью стал Александр…

– Это не любовь, – серьезно произнесла Аврора, – это увлечения. Не может быть столько любимых мужчин за такое короткое время.

И без ее слов понятно. Не дура же я, в самом деле. Да и мама постоянно обращала внимание на то, что после каждого расставания я грустила не более нескольких дней, сразу же отвлекаясь на что-то другое. Серьезные чувства так быстро не проходят.

– А ты любила?

Аврора надолго замолчала. И пусть мы были подругами, уже разговаривали на самые разные щекотливые темы, я догадалась, что случайно коснулась оголенной раны.

– Любила, – ответила она, – до всего…

Еще одна несчастливая история. По сравнению с подругой я чувствовала себя неженкой, беззаботной птичкой, легко порхающей по жизни, и даже трагедия с глазами не идет ни в какое сравнение с ее трагедией. А ведь Аврора старше меня всего на два года.

– И где он сейчас?

– Работает в «Альфе», охранником. Нет, не думай, – она горько усмехнулась, – он не бросил меня после того, как я согласилась выносить ребенка домина. Это я его бросила.

Меня одолело любопытство. Почему? Как? Он смирился или нет? Пытается встретиться или давно разлюбил и встречается с другой? Что она сама чувствует, забыла ли его?… И так далее. Конечно, я не озвучила ни одного. Будем решать проблемы постепенно. Сначала сын, а потом дело дойдет и до бывшей или настоящей любви. Черт… я же собираюсь уйти в свой мир.

– Ладно, давай посмотрим, что тебе подарил твой ненаглядный домин, – веселым тоном произнесла Аврора, вскакивая с кресла и откладывая документы в сторону.

Две коробки, лежащие на кушетке, привлекали внимание дорогой яркой оберткой с замысловатым золотым вензелем-замком в центре. Видимо это и были те обещанные Фабием подарки. Открыв первую, мы увидели белоснежное платье типа тоги с широкой бретелькой через одно плечо.

– Неужели настоящий шелк? – выдохнула девушка потрясенно. Я с недоумением на нее уставилась. Что значит, настоящий? А какой он бывает? Аврора благоговейно дотронулась кончиками пальцев до разложенного в длинной коробке платья.

– Однажды я увидела в магазине накидку из шелка. Цена была запредельной. Ткань делают из паутины шелкопрядов. Это паучки такие, – уточнила она, я согласно кивнула. Что-то подобное читала и у нас, только ни разу не видела, – привозят из далекой восточной провинции Поднебесной.

Китай, по-нашему, перевела я в голове. Касаться платья было приятно. Ткань скользила между пальцами, как растопленное масло, текучая, гладкая, плотная и в то же время невесомая. На первый взгляд платье выглядело простым. Ровное, без выточек, сшитое из двух прямоугольных кусков ткани, не длинное, всего чуть ниже колен. Через мгновенье я догадалась – сама ткань была украшением, да таким, что надевать драгоценности было бы кощунством. А они были, в другой коробке. Широкий, шириной не менее пяти сантиметров, браслет из белого золота. Полоски металла соединялись между собой на манер ортогонального греческого орнамента. В том же стиле длинные серьги, почти до плеч и неглубокое колье, больше похожее на ошейник. Его я надевать точно не собираюсь. С одной стороны – неприятные ассоциации, с другой – чем меньше украшений, тем лучше.

В итоге надела лишь серьги и браслет. Аврора помогла упаковать мою пушистую копну в аккуратный пучок на затылке. Мелкие кудряшки все-таки вырвались из прически и придавали лицу вид золотистого одуванчика.

– Могу пригладить гелем, – предложила она. Я отказалась, и так сойдет. Не на банкет же собираюсь, а Фабий видел меня всякую.

Платье холодило кожу, невесомо лаская бедра, грудь, живот, ноги. Я чувствовала себя голой, и лишь отражение в зеркале говорило о том, что это не так.

– Ты очень красивая, – почему-то встревоженно произнесла Аврора. Я привычно отмахнулась – в таком платье последняя замухрышка выглядела бы бесподобно. – Будь осторожна.

Серьезно кивнув, я надела босоножки на высоком каблуке, подходящие по цвету и орнаменту к украшениям, мазнула по губам блеском и отправилась на свидание с домином.