Племя деревьев. О чем говорят корни и кроны

Глава 9. Великое смятение

Всем племенем овладело великое смятение. Через два дня, возвратившись по гораздо более легкому маршруту, указанному Асфодело, мы обнаружили общину в состоянии полного ошеломления.

Весть, что на протяжении последних двух столетий все нарушения равновесия в Эдревии игнорировались из-за сбоев в работе системы, созданной Крепкоспинами, распространилась в мгновение ока, вызвав страх и волнение среди товарищей, а также ощутимое и повсеместное недоверие к деятельности Крепкоспинов. Но сейчас было не время скептицизма по отношению к науке. Если и был хоть какой-то шанс восстановить равновесие в Эдревии, сейчас, как никогда, мы нуждались в компетентном руководстве.

Общине нужно было время, чтобы усвоить информацию и принять решение.

Я решил вернуться в Пьян-ди-Меццо и насладиться радостями домашней жизни. Хотя отсутствие мое длилось недолго, но случилось со мной впервые, а как я уже объяснял, путешествия не в нашем характере. Конечно, я уже скучал по Лизетте и Пино, но что-то подсказывало мне: пройдет совсем немного времени, и мы снова будем работать вместе.

Воспользовавшись небольшой передышкой, я спокойно навел порядок в доме. Старый Джин, о многочисленных недостатках которого мы уже говорили, жил неподалеку от меня. И хотя с годами мы нашли способ не слишком досаждать друг другу, он все равно, когда мог, устраивал маленькие фокусы – перекапывал землю и сбрасывал листья рядом с моим домом. Меня это ничуть не беспокоило, более того, улучшало снабжение питательными веществами моего маленького уголка Эдревии, но время от времени приходилось обращать внимание на порядок.

Я как раз занимался своей маленькой экосистемой, когда, приподняв свою крону, увидел Ранду. Он шевелил ветвями, словно звал меня. Сначала я не обратил внимания – решил, что это порыв ветра. Все знали, что Ранда не выходит на связь уже целую вечность. Я вернулся к уборке. И все же… Необычно – не значит невозможно. Стоял один из тех жарких и душных июньских дней без глотка воздуха, когда единственным живым существом казались цикады. Странно, что ветер так сильно шевелит ветви Ранды. Я обернулся посмотреть. На этот раз сомнений не осталось: он махал мне, подзывая ближе.

– Ты ведь Лорин, не так ли? – с трудом выговорил он, перебивая себя и как бы подволакивая слог за слогом, словно ему приходилось запускать заржавевший механизм, чтобы говорить.

– Доброе утро, Ранда, как приятно тебя слышать.

– Вчера я получил сообщение от своего бывшего ученика Асфодело. Он рассказал мне о состоянии моей библиотеки, – произнес он, словно выдавил из себя последний слог, – и всей Эдревии.

– Да, похоже, никто больше не знает, как управлять библиотекой.

– Асфодело попросил меня помочь тебе. У меня не так много сил, но я сделаю все, что смогу. Отчасти и я несу ответственность за происходящее: если бы я не решил замолчать, все могло бы сложиться иначе. Рассчитывайте на меня.

– Спасибо, Ранда. Ваша поддержка крайне важна. Как нам теперь поступить?

Ответа не последовало.

Я подождал несколько минут, чтобы убедиться, что эта пауза – не просто очередная вынужденная остановка в его полной препятствий речи.

– Ранда? – попытался я до него докричаться. – Ранда!

Ничего. Связь прервалась. Что ж, учитывая, что он заговорил впервые за много веков, я должен бы радоваться.

Я сообщил Летописцу новости о Ранде и, пользуясь случаем, спросил, что он намерен делать. С тех пор как мы вернулись, я еще не успел с ним пообщаться.

– Я все еще не знаю, что делать, Лорин. Мы собираем и оцениваем одно за другим все сообщения о нарушении баланса, пропущенные нами за последние двести шестнадцать лет. Надеемся скоро получить полную картину. Не буду скрывать, что на этот раз я действительно обеспокоен. Есть буквально тысячи сообщений, которые потребовали бы вмешательства ребалансировщиков, но пока мы не можем на них рассчитывать.

– Как же так? Я всегда считал, что ребалансировщики способны исправить практически все.

– Проблема в том, что в некоторых областях, прежде чем просить их о вмешательстве, нужно понять степень дисбаланса. Приведу пример. Возьмем количество членов одного клана, скажем, Мерцающих. Сообщения о дисбалансе за последние два столетия могут быть многочисленными как в одном смысле (рождается много Мерцающих), так и в другом (рождается мало Мерцающих). Сначала мы должны быть уверены в окончательном балансе. Тогда сможем позволить ребалансировщикам работать.

– Ничего, проведем некоторые расчеты. Не вижу большой проблемы.

– Будем надеяться, Лорин, будем надеяться… В любом случае, мы с тобой решать не можем. Надеюсь, уже завтра получим окончательные данные. Я планирую созвать всеобщее заседание племени, чтобы обсудить дальнейшие действия. Нам понадобится помощь каждого товарища.

Как и ежевечерне, церемония захода солнца собрала в Пьян-ди-Меццо множество товарищей для ежедневного прощания с нашей звездой. На закате в Эдревии принято встречаться с друзьями и узнавать последние новости племени.

В этот вечер огромная толпа занимала каждый свободный квадратный метр. Равнина, казалось, гудела, в воздухе витал шум великих событий. Я остановил кого-то, чтобы получить информацию о необычайном наплыве, но никто, похоже, не знал ничего определенного. Я догадался, что где-то там была и Лизетта – она жила в нескольких метрах от Пьян-ди-Меццо, и трудно было представить, что ее не привлекла суета. Я заметил, что она беседует с большой группой товарищей, в основном с Черноземами и Мерцающими. Те расспрашивали ее о нашем недавнем путешествии.

Я догнал ее.

– Что происходит?

– Пытаюсь понять, Малютка. История о сломанной сосновой шишке, которая так подвела нас, у всех на слуху. Обычно слух сопровождается нелестными отзывами о Крепкоспинах. Но не думаю, что ажиотаж вызван именно этим: должны же быть какие-то новости.

Беседуя, мы шли по течению толпы наших товарищей в сторону театра. Солнце близилось к окончанию дневного пути; с вершины Гурров уже слышались песнопения в память об ушедших товарищах. На несколько минут все разговоры прекратились, и мы обратили взоры к морю, провожая солнце за горизонт.

В обычное время никто не стал бы лишать себя этого простого ежедневного удовольствия. Но не сегодня. Сегодня товарищи были растеряны, нервничали: чувствовалось, что что-то не так. Солнце еще не закончило путь за горизонт, а разговоры уже возобновились, более оживленные и шумные, чем прежде. Пение Гурров, прослушивание которого всегда вызывало в нас трогательное участие, теперь прошло незамеченным.

Мы с Лизеттой подошли к одной из многочисленных групп, пытаясь понять, чего мы не знаем, к своему удивлению, обнаружили, что вопрос о сосновой шишке никого не интересует. Постоянно перебивая друг друга и обеспокоенно комментируя, бросая озабоченные взгляды, наши товарищи обсуждали серьезное событие с гораздо более горячими последствиями, чем любой дисбаланс. Часто повторялось имя Юэна, но мы не понимали, почему. В какой-то момент мы увидели, как неподалеку прошли Дарраг и Пальма. Они возвращались с ежедневной регистрации основных параметров заката. Помня, как невозмутимо они вели себя на памятной вечеринке перед лицом явного безумия солнца, мы решили, что это самые подходящие собеседники. Их-то можно расспросить.

– Привет, Лизетта, привет, Лорин, как приятно видеть вас целыми и невредимыми. Мы слышали о ваших приключениях в библиотеке.

Вид у них тоже был обеспокоенный, и Лизетта прервала любезности в зародыше:

– Вы знаете, что происходит?

– Как, вы не знаете?

– Нет. Мы только что вернулись и обнаружили хаос.

– Некоторое время назад на склонах холма Мерцающих вспыхнул сильный пожар. Сейчас предпринимаются все усилия по его локализации, но многие товарищи погибли. К сожалению, среди них Юэн: он отправился на место происшествия, чтобы координировать спасательные работы, но уже не двигался с той ловкостью, как раньше. Его охватило пламя, и он до сих пор горит.

Новость обрушилась на нас с силой молота. Юэн погиб! Холм Мерцающих охвачен пламенем! В ужасных катаклизмах, о которых мы только что отстраненно читали, теперь умирают наши друзья! Хотя разум подсказывал обратное, мы подсознательно были уверены, что нас никогда не постигнет катастрофа. Мы считали, что каждое свидетельство, каждый записанный рассказ относятся к другой, далекой реальности, и она никогда не пересечется с нашим счастливым существованием. Несколько мгновений мы стояли в оцепенении, ошеломленные. Первой пришла в себя Лизетта и легонько встряхнула меня, возвращая в настоящее.

Дарраг и Пальма посмотрели на нас:

– Вы в порядке? Видок у вас так себе.

Мы заверили их, что все нормально. Но это было не так. И Лизетта, и я, помимо удара от известия о смерти Юэна и многочисленных товарищей, впали в ужас от мысли, что и с Пино могло случиться нечто серьезное. В момент пожара он, уставший после долгого пути с вершин Гурров, должно быть, находился на холме. Мы надеялись, что с ним ничего не случилось.

– Если хотите посмотреть, что происходит, идемте с нами, – предложили Дарраг и Пальма. – Наш старейшина, Симплекс, попросил нас отправиться на место катастрофы и написать подробный отчет о событиях.

Холмы Мерцающих находились недалеко от Пьян-ди-Меццо. Примерно через полчаса ходьбы в ночной темноте мы начали различать вдали красные отблески пламени. По пути мы проходили через сухую и пыльную местность, и Дарраг с Пальмой, пользуясь случаем, рассказали нам историю, которую мы и так уже знали.

– Дождей в этих местах не было уже много месяцев. Земля совершенно сухая, а в последнее время недостаток воды сочетается с беспрецедентным повышением температуры. В таких ситуациях пожары вспыхивают запросто. Симплекс предупредил других старейшин об опасности, поэтому наш Примул, Юэн, был здесь. Он координировал команды товарищей, которые должны были доставить большое количество воды со всей Эдревии по специально подготовленной корневой сети. Идея заключалась в том, чтобы облегчить нехватку воды в племени Мерцающих. К сожалению, мы не успели вовремя: Юэн и другие товарищи только прибыли на место, когда в нескольких шагах от них вспыхнул пожар. Через несколько минут Юэн был полностью охвачен пламенем… он стал одной из первых жертв. Затем огонь накрыл большую часть главного холма Мерцающих. К счастью, корневая система уже заработала, и нам удалось сдержать пламя. Без нее загорелась бы половина Эдревии.

Прибыв на место катастрофы, мы с Лизеттой не могли кошмарном сне, перед нами материализовались трагедии, о которых мы читали в библиотеке. Величественный холм превратился в груду раскаленных углей. В темноте ночи они освещали нас темным кроваво-красным светом. Некоторые товарищи, пострадавшие от пламени и нуждавшиеся в срочной помощи, не хотели двигаться. Они так и лежали на земле, с ужасом глядя на горящие останки друзей, с которыми мирно жили еще несколько часов назад.

Дарраг и Пальма, отправившиеся узнать, как обстоят дела, вернулись с хорошими новостями:

– Пламя потушено. Осталось несколько вспышек, в основном это товарищи, которые все еще горят, – они неловко остановились, не зная, как продолжить. – Один из них – Юэн.

Они неловким жестом указали на него в нескольких сотнях метров от нас.

– Он горит вон там. Иггдрасиль смилостивился над ним.

Медленно, не зная, чего ожидать, мы подошли к нему, чудом устоявшему на корнях. Юэн всегда был крупным товарищем: не как Гурры, конечно, но все же гигант размером с Летописца. Я хочу запомнить его именно таким, потому что после нескольких часов непрерывного огня ничто не указывало на то, что эта горящая масса когда-то была нашим Примулом.

Примерно в ста метрах от него группа товарищей перегораживала дорогу, советуя нам не двигаться дальше: существовал риск, что пламя перекинется на нас или Юэн рухнет. Большая часть его ствола уже упала на землю и продолжала гореть. Жар от него распространялся на сотни метров вокруг, и его свет, окрасивший весь склон в красный цвет, был виден за много миль. Даже в смерти Юэн не переставал быть маяком для своей общины.

Мы стояли, наблюдая последние минуты жизни Мудрого Отца. Вскоре вокруг горящего символа Эдревии собралась большая толпа. Всеми – да и нами – владели испуг и неверие. На какое-то время мы присоединились к корневой сети товарищей, обмениваясь впечатлениями, которые они не смогли бы выразить словами.

Отчаяние, недоумение, страх за будущее никогда не волновали нашу общину. На протяжении миллионов лет принадлежность к Эдревии была синонимом счастья. Теперь что-то менялось, и товарищи это отчетливо осознавали.

Находиться вместе со всеми было приятно, но нам предстояло найти Пино. Мы отсоединились от сети и начали прочесывать район пожара, насколько это было возможно.

Пино жил в самом центре охваченного пламенем района, там, куда в данный момент нельзя было даже и думать зайти. В любом случае это было бы бесполезно: никто не выжил. Единственная надежда, как нам сказали некоторые товарищи, пришедшие туда, как и мы, в надежде услышать новости, – что Пино успел переместиться до того, как огонь распространился. В таком случае, скорее всего, он отправился к месту сбора, устроенному Мерцающими у подножия холма.

В пункте сбора тысячи обожженных, усталых и почерневших от пепла Мерцающих спокойно ждали ночлега. Мы с Лизеттой разделились, спрашивая у всех о Пино. Это был один из худших моментов в нашей жизни. Его нигде не было, и вообще никто не видел его в ту ночь. Мы продолжали двигаться вверх по склону, переходя от одного участка пожара к другому, когда Дарраг и Пальма принесли долгожданную весть: Пино цел и невредим и ждет нас.

Мы встретили его у горящего Юэна. Испачканный пеплом, усталый, но в остальном в прекрасной форме:

– Дорогие друзья, простите, что не известил вас раньше. Пожар… эмм… заставил меня быстро перебраться в безопасное место. Потом на помощь пришли другие. Я не подумал, что вы, должно быть, беспокоитесь.

– Главное, что ты здоров, – радовалась Лизетта. – Ты нужен нам в наилучшей форме, чтобы навести тут порядок. Ты ведь слышал, что говорили сегодня товарищи? Все знают, что нечто опасное навсегда изменит Эдревию. Все боятся, но не знают, чего именно. Мы не можем этого допустить.

– Летописец сказал, что завтра нужно обсудить, что делать, – вставил я. – Однако полагаю, что смерть Юэна отодвинет обсуждение на несколько дней. А пока могу предложить пойти отдохнуть. Нам больше нечего здесь делать, а впереди ждут утомительные дни.

Я предложил Пино пожить рядом со мной на Пьян-ди-Меццо, пока его холм не станет снова пригоден для жизни, и мы улеглись спать.

Дождь, который после долгих месяцев снова пошел в Эдревии, наконец-то потушил ночной пожар и освежил воздух.

Утром свинцово-серое небо обещало, что в течение дня выпадет еще больше осадков. Это была хорошая новость: каждый товарищ сможет пополнить свои запасы воды, вернув себе блеск, упругость и молодость. Нескольких часов дождя достаточно, чтобы стереть следы месяцев засухи. Теперь, когда листья, покрытые росой, возобновили фотосинтез, а обилие воды в тканях сделало всех сильнее и выносливее, в общину вернулись и оптимизм, и вера в будущее. Мы ложились спать в самом мрачном отчаянии, а проснулись полными сил и надежды.

Только Пино хмуро наблюдал за дождем. В его глазах то, что сейчас идет дождь, было настоящим оскорблением: если бы это случилось накануне вечером, многие остались бы в живых, и наш Примул не лежал бы на земле, превратившись в головешку. Пино воспринимал все как личное оскорбление: будь его воля, он даже отказался бы впитывать воду корнями.

– Разве ты не видишь, Лорин, очевидный замысел, который лежит… эмм…. за всем этим?

– О каком замысле ты говоришь? Я вижу лишь ужасное несчастье и череду трагических событий.

– Нет, это нападение на нашу любимую Эдревию. На ее жизненный уклад. Кто-то или что-то стоит за происходящим.

– Да, Пино, климатические изменения, вот что за этим стоит. Больше ничего. Мы поймем, от чего это зависит, и если да, кто за это в ответе.

Пино провел бессонную ночь. Усталость за время путешествия и ужасный опыт пожара требовали выхода. Он почти бредил.

– Может быть, ты и прав, Лорин, я не знаю, что со мной происходит. Я несу чушь. Прости, я … эмм… неважно себя чувствую.

– Тебе нужно отдохнуть, чтобы восстановить силы и ясность ума. Больше не о чем беспокоиться.

Я очень на это надеялся. Во время пожара Пино потерял многих друзей. Он смотрел, как они горят, и не мог ничем помочь. Мне хотелось знать, что чувствует товарищ, переживший такое, и я подсоединился корнями к его корням. Это была форма участия, возможная, но редко практикуемая, за исключением нескольких товарищей, обученных решать такие задачи.

В тот самый момент, когда мои корни соединились с корнями Пино, вся его боль, образы пережитого, чувство вины за то, что он якобы мог сделать, и за то, что просто выжил, обрушились на меня с такой силой, что мне пришлось напрячь каждую крупицу воли, чтобы вынести это. Ощутить всю силу чужой боли – разделить ее – удел святых. А я таковым не являлся. Я сопротивлялся несколько секунд, а потом отдернул корни.

Пино улыбнулся:

– Спасибо, друг мой. Теперь ты понял?

Я легонько погладил его и ушел, не в силах произнести ни слова.

На другое утро нужно было явиться к Верховному Летописцу. Вся Эдревия была созвана, чтобы назначить нового Примуса и обсудить возможные пути устранения двухвекового дисбаланса. Всеобщее собрание должно было состояться днем позже в театре в Пьян-ди-Меццо, и формально требовалось присутствие всех старейшин кланов. Остальные товарищи могли подключиться дистанционно или присутствовать физически, по своему усмотрению.

Меня, Лизетту и Пино, а также многих других попросили представиться. Асфодело и Ранда, не имея возможности передвигаться, выходили на связь через корневую сеть.

Созыв общеплеменного собрания Эдревии – необычное явление: последний раз оно проходило более двух столетий назад, примерно в то время, когда Юэн стал Примулом. Предсказуемо это стало единственным спорным вопросом, не нашедшим единого мнения. Не слишком ли рано назначать нового Примула? И на кого возложить эту задачу?

Однако благодаря корневой сети подобные собрания проходили в нашей общине, можно сказать, постоянно. Разница между повседневным общением и этим общеплеменным собранием заключалась в том, что на нем племя должно было принимать решения, обязательные к исполнению всей Эдревией. А поскольку решения могут быть обязательными только в случае серьезной опасности, значит, именно в такой ситуации мы и находились: мы были в опасности.

В конце концов, по мнению товарищей, все недвусмысленно указывало на серьезность ситуации. Но насколько серьезной? В повестке в общих чертах говорилось о двух веках дисбаланса, но как мы могли предложить решения, не зная больше ничего?

Одним словом, в то утро недостатка в темах для обсуждения не имелось, а количество товарищей, стекавшихся к Пьян-ди-Меццо и театру в попытке заблаговременно занять лучшие места, свидетельствовало о том, насколько сильно повестка повлияла на сообщество.

В ожидании мне было нечем заняться. Пино наконец уснул, а Лизетту я потерял из виду. В голове сами собой начали роиться разные мысли. Я никак не мог понять: как возможно, чтобы в таком организованном сообществе, как Эдревия, подсчет членов клана поручался одной только АССД (то есть сосновой шишке). Ведь Летописцы обязаны отчитываться о каждом пустяке; Крепкоспины тратили время на составление статистики и построение моделей любого явления. Неужели никто параллельно с АССД не удосужился подсчитать количество товарищей хотя бы для того, чтобы узнать о состоянии сообщества? Все это казалось невероятным. Я решил обратиться за информацией к Асфодело – может быть, он поможет разобраться. Поскольку он общался с Рандой, я знал, что он снова подключился к корневой сети, и, я надеялся, будет поддерживать связь.

Тот сразу же раздраженно ответил:

– Доброе утро, Лорин. Все никак не можете оставить меня в покое? С тех пор как я согласился на эту ерунду с возобновлением связи, началась череда бесполезных вызовов. Я постоянно получаю кучу данных, которые мне не интересны, не нужны и не представляют для меня никакой ценности. Кроме того, они отвлекают меня от чтения и получения информации, которую я действительно хочу знать и на которую у меня теперь нет времени. Надеюсь, эта чрезвычайная ситуация скоро закончится, и я смогу вернуться к привычной жизни.

Я постарался ответить ему примирительным тоном:

– Доброе утро, главный библиотекарь Асфодело. Простите, что отвлекаю вас от чтения, и, надеюсь, вы не сочтете разговор со мной пустой тратой времени. Но мне нужно знать ваше мнение по вопросу, который меня волнует.

– Тогда ближе к делу, и давайте не затягивать. Мне более трех тысяч лет, если вы забыли, и сколько бы я ни прожил, для меня не имеет ценности ничего, кроме времени. Имейте это в виду и задавайте свой вопрос.

– Я постараюсь быть как можно более кратким. Вы считаете правдоподобным то, что за два века бездействия АССД никто в Эдревии не собрал данных о состоянии кланов?

– Под состоянием вы имеете в виду количество товарищей в клане?

– Да.

– Конечно, вполне правдоподобно.

– Но почему?

– Лорин, вы живое доказательство того, что противоречия не имеют под собой почвы. Они ни в коем случае не должны влиять на наше поведение. С самого начала я, сам не знаю почему, проникся к вам симпатией, но ваше незнание истории Эдревии (и ее фундаментальных характеристик) – тот недостаток, который я не простил бы никому другому. Необъяснимое поведение, в некотором роде.

– Большое спасибо, главный библиотекарь, за симпатию – поверьте, это взаимно…

– Прекратите, кого вы хотите одурачить? Главный библиотекарь по природе своей должен быть несносным, иначе он не сможет выполнять свою работу со всей серьезностью… Очевидно, Лорин, вы не знаете нашего устава. Так?

– Ну, я не могу точно перечислить отдельные статьи, но…

– Точно: не знаете, – перебил меня Асфодело. – Иначе помнили бы, что статья 7 гласит: «Эдревия не имеет границ. Каждое живое существо может свободно проходить, перебираться и жить здесь без ограничений».

Я наивно спросил:

– А какое отношение это имеет к численности кланов?

– Великий Иггдрасиль! Ясно ли вам значение выражения «поселиться и жить там без всяких ограничений», или это предложение слишком сложно?

– Что мне не ясно, так это то, какое отношение это имеет к численности кланов.

– Именно из-за этой статьи – а точнее, благодаря ей – в Эдревии на протяжении миллионов лет никогда не считали членов клана. Это число не должно было никого волновать, потому что оно по сути не имело значения! Все могли свободно передвигаться: разнообразие и различия живых существ – залог эволюции жизнестойкого сообщества. Статья призвана увеличить различия, отменив границы. На самом деле этого недостаточно: любое измерение состава нашего племени сформировало бы некий образ Эдревии, который кому-то захотелось бы сохранить в неприкосновенности.

– Вообще-то, главный библиотекарь, вот этот отрывок, от отмены границ до запрета на измерение численности племени дается мне с трудом, – осмелился я вставить слово.

– Попробую упростить. Представьте, что в разгар самого счастливого и процветающего периода Эдревии кому-то приходит в голову, что это состояние – следствие идеального состава сообщества. Улавливаете мысль? Хорошо. Как вы думаете, каковы наиболее вероятные последствия такого заблуждения?

– Исправление состава именно в этот момент. Если мы счастливы и процветаем в таком составе, давайте сохраним его в целости.

Асфодело улыбнулся:

– Вот видите, при желании можно понять даже самые сложные отрывки? Живое сообщество подчиняется законам не только физики, но и эволюции. А для их функционирования необходимо обеспечить максимальное разнообразие.

– Итак, если я правильно понимаю, Эдревия до определенного момента истории (до создания АССД) не считала своих членов, чтобы избежать соблазна сохранить сообщество статичным… Как получилось, что в какой-то момент было решено все изменить и создать АССД? – взволнованно спросил я. – Если Эдревия, как мы то и дело повторяем, настолько открытое сообщество, что не хочет даже знать свой состав, почему же она одержима идеей восстановления баланса между кланами?

– Рад, что вы спросили, Лорин, – кивнул Асфодело. – Затронутые вами вопросы – аспекты одной и той же проблемы. В определенный момент нашей истории влияние кланов стало настолько сильным, что породило напряженность, и ее пришлось раз и навсегда разрешить с помощью ребалансировщиков. С их помощью набор параметров, касающихся кланов, стал статичным навсегда. Их численность стали подсчитывать, восстанавливая баланс, если она превышала определенный порог. Для измерения этих параметров и была создана АССД, на которую возложили задачу быть единственным хранилищем данных. Конечно, никто не думал, что нечто, сделанное Крепкоспинами, может сломаться. Вот и все.

Я не мог сдержать любопытства:

– Но кто-нибудь в Эдревии, помимо АССД, когда-нибудь пытался измерить численность кланов?

– Насколько мне известно, никто. Не забывайте, что спустя миллионы лет эта тема стала чем-то вроде табу для сообщества.

– Большое спасибо, главный библиотекарь, – сказал я. – Конечно, Эдревия – странное место. Никогда не подумал бы, что игнорирование численности кланов закреплено самим нашим Уставом.

– Не страннее других, где ведется такая отчетность, уж поверьте мне. А теперь, если я удовлетворил ваше любопытство, пойду займусь библиотекой. Поговорим снова через несколько часов на собрании. До завтра.

Не помню, чтобы когда-нибудь прежде в Пьян-ди-Меццо собиралось столько народу. Толпа начала прибывать сильно заранее, и всю ночь ее поток не ослабевал. Товарищи со всех уголков Эдревии занимали все свободные места – не только на Пьян-ди-Меццо, но и на значительной части холма Черноземии. Все терпеливо ждали начала.

В театр без какой-либо строгой очередности уже прибыли Летописец – старейшина Летописцев; Симплекс – старейшина Крепкоспинов; Хана-но-ичо – старейшина Черноземии; Сапонария – старейшина Мерцающих; Ден дрон – старейшина Гурров.

Все были в отличной форме, без единого лишнего листочка, сверкающие и импозантные. Никто не признался бы, но их волновало, что следующий Примул будет выбран из их числа.

Летописец как старейшина среди старейшин (то есть тот, кто занимал свой пост дольше всех), официально начал всеобщее собрание, напомнив о причинах, по которым мы собрались:

– Дорогие товарищи! Наше племя созывает такие собрания только в случае опасности. То, что мы здесь, означает: Эдревии угрожает нечто серьезное.

Со всех концов театра донесся громкий ропот.

– Но прежде, чем говорить об этом, – продолжил он, – мы должны исполнить свой долг. Два дня назад от нас ушел наш любимый товарищ Юэн, который так долго возглавлял Эдревию. Сегодня мы призваны избрать его преемника – нового Примула, того, кто станет лицом Эдревии на ближайшие, надеюсь, многие столетия. Примул назначается из числа старейшин путем прямых выборов всех присутствующих или связанных через корневую сеть с товарищами. Должен сообщить, что Дендрон, старейшина Гурров, снимает свою кандидатуру. И я горячо прошу вас не выбирать меня. Я очень стар, и в такое трудное время в истории нашей общины не смогу выполнять обязанности Примула.

Заявление Летописца, которого считали естественным преемником Юэна, застало всех врасплох. После того как Дендрон и Летописец сняли свои кандидатуры, в списке претендентов остались только Симплекс, Сапонария и Хана-но-ичо. Поскольку исторически Черноземы лишь в редких случаях выдвигали в Примулы кого-то из своих старейшин, выбирать предстояло между Сапонарией и Симплексом. Два выдающихся кандидата, трудный выбор. Летописец объявил голосование открытым, и через несколько минут мы узнали имя нашего нового Примула.

– С великой радостью провозглашаю Симплекса новым Примулом Эдревии, – Летописец пребывал в восторге: Симплекс добр, знания его огромны, он станет отличным предводителем в предстоящие времена.

Последовали долгие ликующие взмахи кронами – так приветствовали вступление в должность нового Примула. Все это заняло меньше десяти минут: теперь Эдревия готова была приступить ко второму пункту повестки дня, ради которого и была созвана вся община.

Слово снова взял Летописец:

– Товарищи, Эдревия переживает один из самых трудных моментов своего существования. Беда в том, что последние несколько столетий, в течение которых мы утратили бдительность, оказались временем, когда все изменилось и вокруг нас. Постараюсь быть кратким. Начну с последнего нарушения баланса: средняя температура в Эдревии за последние два столетия повысилась примерно на 2 °C.

По театру пронесся недоверчивый гул.

– Пожалуйста, друзья, выслушайте: у нас будет время для обсуждения, – сказал Летописец. – В Эдревии засух стало втрое больше, наводнений – впятеро. Ветер стал главным фактором смерти: сегодня вырванных с корнем или сломанных ветром товарищей умирает больше, чем гибнет по любой другой причине. Повышение температуры, засухи и все более сильные ветры удвоили (по сравнению с последними сорока годами) площадь, охваченную пожарами. Вот, по большому счету, и все.

Ужасный шум последовал за словами Летописца, и он поспешил сделать заключительное заявление:

– Я забыл сказать, наверное, самое важное для каждого из нас. За последние два столетия Черноземия удвоила свою численность; даже Мерцающих, несмотря на трагедию этих дней, стало вдвое больше; число Гурров увеличилось на 40 %. Но Крепкоспинов стало меньше примерно на 30 %, а Летописцы, потеряв 80 % членов, теперь составляют лишь 20 % от того, что было два века назад. Невероятно, что эти колоссальные изменения ускользнули от нас. Я прекрасно знал, что до Лорина у нас неизвестно сколько времени не было новичков, но ничего не сделал, чтобы расследовать причины катастрофы. Я был глуп, ленив, некомпетентен и труслив. Мы отказывались видеть очевидное, потому что нас это устраивало. И что теперь?..

Ветви Летописца печально поникли от осознания вины перед своим кланом и перед Эдревией.

– Ты прав, – вмешался Симплекс, только что назначенный на должность. – Мы предпочитали не видеть. Но не стоит отчаиваться. Потенциал Эдревии таков, что мы все наверстаем. Сегодня мы собрались здесь, чтобы решить, как это сделать наиболее эффективно. Мы устраним дисбаланс, восстановим нормальную численность Летописцев и Крепкоспинов. И сделаем Эдревию еще более сильной и устойчивой, чем прежде. Конечно, придется основательно поработать, но мы справимся. Для Эдревии нет серьезной опасности. Только много работы.

Первые слова Симплекса-Примула были встречены собравшимися с большим облегчением. Некоторые товарищи подходили поздравить его, многие обнимали и успокаивали Летописца, вид у которого был подавленным.

Что бы мы ни решили в дальнейшем, ситуация была описана точно: некоторые кланы вот-вот исчезнут, бедствия множатся, температура в Эдревии растет. Признание Летописца – «Мы предпочли не видеть», – относилось ко всем.

– О чем вы думали, пока мир менялся? – спросила Лизетта. – Неужели никто из вас не понимал, что самый молодой Летописец – старик? А когда катастрофы стали обрушиваться на Эдревию каждый день, о чем вы думали? Здесь, на этом собрании, большинство товарищей достаточно взрослые, чтобы помнить: алоис их молодости был другим на вкус. То, что раньше воздух пах лучше, а лето было не таким жарким, вы повторяли не раз. Неужели никому не приходило в голову, что эти жалобы могут соответствовать истине? Потому что, хотя проклятая шишка и находилась в отключке, отчеты Крепкоспинов поступали исправно. Я читала их! Вот бы вы тоже прочитали, когда пришло время, а не закрывали глаза!

Я никогда не видел Лизетту такой разгневанной. Все собрание стояло со склоненными головами и слушало ее обвинения.

Она продолжала:

– Дорогой Примул, у меня нет слов, чтобы выразить, как сильно я разочарована этим собранием. Интересно, что значат для вас, товарищи, те принципы нашего Устава, которые мы выучили наизусть еще до того, как узнали, к какому клану принадлежим? Статья 4: «Эдревия повсеместно уважает права нынешнего и будущих поколений». Как вы думаете, это похоже на уважение к будущим поколениям?

Все собравшиеся слушали ее в глубоком молчании.

– Теперь мы все исправим, дорогой Примул, я уверена. Я не успокоюсь, и вы не успокоитесь, пока мы этого не сделаем. Но сначала было бы правильно попросить прощения у тех, кто пострадал от нашего бездействия. У нашего любимого Юэна, рана от потери которого еще саднит. У многих Мерцающих, которых постигла та же участь. У тысяч товарищей, покинувших нас в последние годы из-за природных катаклизмов! Скорбит о содеянном один Летописец, как я вижу. Потому что он честен.

Лизетта прервалась и с улыбкой посмотрела на меня.

– Я должна была это сказать, Лорин. Это минимум, что мы можем сделать для Юэна и многих наших ушедших товарищей.

Мы с Пино с гордостью смотрели на нее. Вот каков наш маленький друг.

Речь Лизетты была встречена оглушительными овациями веток и колыханием листвы и ознаменовала перелом в ходе собрания. Если до этого оно состояло из серьезных и сдержанных выступлений, то после речи Лизетты перешло в более активную фазу.

Стали приниматься первые решения, необходимые для восстановления баланса Эдревии: поощрять распространение Летописцев путем обогащения питательных ресурсов их долины; создавать водохранилища и регулировать часть вод Эдревии, чтобы каждый регион всегда мог рассчитывать на достаточный запас воды; поддерживать компактный рост крепких товарищей с ветрозащитной функцией; создавать подземные сети для быстрого отвода воды в случае наводнений. И так далее.

Достойные решения, кто спорит. Но они никак не способствовали устранению главной проблемы, основы всех бедствий – повышения средней температуры. Если ее не решить, все прочие предлагаемые меры были бы не более чем паллиативом. Крепкоспины, подстегиваемые Симплексом, пытались найти эффективное решение и таким образом вернуть уважение, утраченное в результате их ошибки.

Новый Примул, как оказалось, уже много веков изучал эти вопросы, и уже имел кое-какие мысли о том, как можно решить проблему. Оставалось уточнить расчеты и проработать несколько мелких практических вопросов, прежде чем представить результаты остальным членам собрания.

В ожидании Крепкоспинов участники собрания с удовольствием придумывали более или менее подходящие решения. Каждый клан, пытаясь внести свою лепту, выдвигал предложения, эффективность которых зачастую приходилось доказывать. Не все, конечно, были так уж плохи. Некоторые, например, озвученные Черноземами, хотя и показались причудливыми, но все же пришлись сообществу по душе: их достоинства заключались в простоте и эффективности. Черноземы предлагали подготовиться к ситуации, если перемены окажутся необратимыми. Они рекомендовали поручить нескольким товарищам, любящим путешествия и способным оценить достоинства иных мест, исследовать более холодные регионы, расположенные на более высоких широтах, чем Эдревия. Там можно было бы создать Новую Эдревию и перебраться туда в случае необходимости. Предложение, отражавшее кочевую душу Черноземов (вполне разумный запасной план), было принято подавляющим большинством голосов. Избранная группа товарищей должна была как можно скорее отправиться в исследовательское путешествие в поисках подходящего места для основания Новой Эдревии.

Не буду скрывать, что Лизетта, Пино и я сразу же подали заявку. Наше короткое путешествие к вершинам Гурров открыло неожиданный аспект бродячей жизни: да, она полна неудобств, но стоит раз попробовать, хочется еще.

Однако по-настоящему всех волновало лишь то, что скажут Крепкоспины.

Солнце было еще высоко в небе, когда Симплекс, в последние часы полностью поглощенный обсуждением, объявил, что решение найдено. Объявление было встречено бурным ликованием. Симплекс призвал всех к тишине и начал объяснять, что делать:

– Прежде всего, дорогие товарищи, я хочу вас успокоить. Многие, опасаясь, что ситуация необратима, готовы отправиться в неведомые края. Так вот, знайте, что в этом нет необходимости!

Проблема повышения температуры в Эдревии требует краткого предварительного объяснения, без которого любое предложение останется непонятным.

Как вы уже знаете, средняя температура в Эдревии за двести лет поднялась почти на 2 °C – беспрецедентное повышение за всю историю наблюдений. Мы не знали, к каким последствиям привело повышение. Но были уверены, что хорошего в этом мало. Чтобы получить представление о масштабах последствий, вспомните: снижение средней температуры менее чем на 1 °C несколькими столетиями ранее привело к такому сильному похолоданию, что его назвали Малым ледниковым периодом. Самые старые из нас хорошо его помнят и могут подтвердить – тогда было ужасно холодно. Так что же могло вызвать повышение на 2 °C в Эдревии? Последствия этого повышения мы уже успели прочувствовать в виде череды обрушившихся на нас катастроф, и у нас не было ни малейшего желания вновь это испытать.

А Симплекс продолжал:

– Итак, самый важный вопрос, на который нам предстояло ответить: что вызвало неожиданное повышение средней температуры? Найти ответ было непросто. Тем не менее, можно с уверенностью утверждать, что причина кроется в увеличении количества определенных газов (самый распространенный из них – СО₂), накопившихся в атмосфере. Они препятствуют охлаждению Земли, поэтому Эдревия нагревается. Конечно, от нашего внимания не ускользнуло то, что увеличение количества газов произошло не по естественной причине – таков результат деятельности других существ. Однако мы уверены, что через некоторое время бедствия, которым подвергнутся и их сообщества, заставят их сократить выбросы. А пока, поскольку мы никак не можем повлиять на выброс СО₂, мы считаем: единственная практическая возможность вмешательства – это сосредоточиться на удалении газов. Это естественный процесс фотосинтеза. Чтобы вернуть температуру в более приемлемые пределы, нам придется увеличить его эффективность и количество.

– Прости, Примул, – вмешался Летописец. – Я что-то упускаю. Если мы продолжим поглощать СО₂ из атмосферы посредством фотосинтеза, как можно думать о его снижении, используя только эту систему? Ведь мы не можем фотосинтезировать больше, чем делали до сих пор… Или я ошибаюсь?

Симплекс сделал небольшую паузу.

– Отчасти. Ты прав: если мы продолжим заниматься фотосинтезом так, как всегда, то ни на какие улучшения рассчитывать не приходится. Но все же кое-что сделать мы можем. Именно поэтому я говорил о необходимости увеличения нашей численности и продуктивности. Сейчас объясню. Мы были готовы к возражениям с твоей стороны, и потому каждый Крепкоспин Эдревии работает над ответом уже несколько дней без перерыва. Таким образом, чтобы уменьшить количество СО₂ в атмосфере, нужно действовать по двум фронтам одновременно: повысить эффективность, с которой каждый из нас поглощает СО₂, и увеличить численность товарищей, как никогда ранее в нашей истории. Только так мы сможем восстановить равновесие в Эдревии.

Симплекс объяснил, что племя уже работает над повышением продуктивности. При ежедневном всасывании через корни или листья эффективность фотосинтеза увеличится как минимум на 30 %.

Большего сделать было нельзя: существуют физиологические пределы, превысить которые невозможно. Однако увеличение означало бы, что мы все вырастем: станем выше, крупнее, приобретем большее количество листьев. Для некоторых это означало бы проблемы с устойчивостью, для старших – необходимость выбрать стоячий образ жизни. Кроме того, потребляя больше воды, выбрасываемой в атмосферу, мы изменили бы местный климат Эдревии к лучшему.

– Что касается увеличения числа товарищей, – продолжил Симплекс, – то дело несколько усложняется: необходимо обеспечить прирост населения примерно на 40 %.

– Как мы можем быть уверены, что то, что вы предлагаете, сработает? – спросил Сапонария, старейшина Мерцающих, выражая всеобщие сомнения.

– Проведенные расчеты свидетельствуют, что сработает. Мы уверены, ошибок нет. Кроме того, дорогие товарищи, мы уже сделали это однажды в нашей истории. В девонский период предки разработали новую сосудистую транспортную систему в листьях, обеспечив устойчивость к жаре и гораздо более эффективный фотосинтез. Благодаря этому новшеству товарищи быстро распространились, покрыв землю лесами и резко снизив количество СО₂ в атмосфере. По сравнению с этим то, что нам предстоит сделать сегодня – не более чем игра. Мы сделали это тогда и можем сделать снова!

– Согласен, Примул, – вмешался Сапонария, ставший представителем сомневающихся, – но хватит ли у нас места, чтобы разместить столько товарищей?

– Увеличение на 40 % не проблема. Кроме того, не забывайте, что целые территории, такие как долина Летописцев, сейчас почти полностью опустошены и смогут принять большое количество новых Летописцев. От этого выиграет вся Эдревия.

Дискуссия продолжалась долго. Асфодело предложил использовать обширную территорию библиотеки-лабиринта для сбора информации о ходе восстановления лесов Эдревии и распространении информации о том, как себя вести: ведь библиотека охватывает всю территорию и запросто могла бы играть такую роль. Сапонария предложил Мерцающим использовать свои навыки распутывателей, чтобы убедить каждого отдельного товарища, особенно старейшин, согласиться переменить привычки.

Дендрон, быстро посовещавшись со своим кланом, объявил: Гурры согласны использовать свою огромную физическую силу, когда потребуется. Словом, наше племя вновь стало вести себя как настоящая община, и все были уверены, что результаты не заставят себя ждать.