Плененное сердце

Глава VIII

Утро выдалось тихим и ясным. Мерцающая розовая дымка поднималась над далекими холмами, причудливо раскрашивая чистый безоблачный небосклон в радужные цвета. Вокруг стояла безмятежная тишина, лишь с побережья доносился приглушенный рокот прибоя. Каталина открыла глаза навстречу зарождающейся заре и сладко потянулась. Настроение у нее было приподнятое. Она предвкушала дивное начало дня. Интуиция подсказывала ей, что близится время, когда она услышит от маркиза признание, которое с нетерпением ждала и, если это случится не сегодня, то, во всяком случае, очень скоро. Накануне у них случился весьма обстоятельный разговор. Себастиан раскрыл некоторые тайны из прошлого своей семьи, за что Каталина была ему благодарна. Он сказал, что хочет доверять ей и, видит бог, она мечтала о том же. Она всегда думала, что доверие — одно из основ семейного счастья и спокойной жизни.

Мысленно прокручивая в голове вчерашний ужин, Каталина принялась собираться. Она надела приготовленные с вечера мужские брюки для верховой езды, натянула на голое тело льняную рубашку, подпоясалась тонким ремешком и сунула ноги в мягкие кожаные сапожки. Наскоро умывшись, она тщательно расчесала блестящие локоны, заплела толстую косу и, аккуратно скрутив ее в пучок на макушке, спрятала под широкополой шляпой.

Когда она появилась в патио, солнце только начинало золотить верхушки пальм и апельсиновых деревьев. Воздух наполнился свежестью, ароматами травы и цветов. День обещал быть жарким, но в этот ранний час с моря тянуло приятной прохладой. Едва выскочив во двор, она увидела длинноногого вороного жеребца, нетерпеливо месившим копытом землю, и его таинственного седока, одетого во все черное: шляпу, плащ и высокие сапоги-ботфорты. Она встретилась с ним глазами и заметила, как он беззастенчиво разглядывает ее. Но Каталина уже перестала пугаться маркиза и его безликой маски, поэтому гордо вскинула вверх свой маленький подбородок.

— Доброе утро, — радостно поздоровалась она с супругом и, дождавшись его ответного приветствия, сказала: — Надеюсь, я не заставила себя долго ждать? Слуги еще спят. Мне пришлось крадучись пробираться по дому, чтобы никого не разбудить.

— Ничуть, — говоря это, казалось, Себастиан улыбался. — Начало светать, самое время для прогулки.

Он подал знак, и мальчишка конюх, взъерошенный и помятый после недавнего сна, подвел к Каталине изящную кобылку серебристо-дымчатой масти с пышной гривой и хвостом.

— Ее зовут Ария. Она ваша, Каталина. Это мой подарок на свадьбу.

Каталина несмело шагнула вперед и протянула руку молодой кобылке. Та уткнулась носом в ее ладонь и дружелюбно фыркнула.

— Хм, вы удивительно быстро находите общий язык с животными, mi querida.

— Они умные и сообразительные, просто им надо дать почувствовать себя, — Каталина осторожно погладила серебристую гриву и нежно потрепала кобылку по холке. — Спасибо за чудесный подарок, mi señor. Ария прекрасна!

— Как и вы, — маркиз развернул коня. — Что ж, самое время дать размяться нашим лошадям. Вы готовы?

— Конечно, — заулыбалась Каталина и, поставив ногу в стремя, легко запрыгнула в седло. — Ну, что, Ария, ты готова мчаться навстречу ветру?

Прежде чем пустить жеребца в галоп, Себастиан крикнул через плечо:

— Пожалуй, я предложу Родриго вас в помощь, чтобы вы вместе тренировали необъезженных лошадей. У вас получится, Каталина. Я в этом уверен. Хей, вперед, Смелый! Давай покажем твоей новой подружке, кто здесь главный!

Родриго. Вот еще одна загадка, которую ей предстояло разгадать. Этот смуглолицый красавец так быстро пленил ее своей горячностью, увлек и пробудил в ней первые ростки чувственных желаний, что она и сама не заметила, как оказалась во власти черных насмешливых глаз. Но вот что странно. За эти дни она ни разу не встретила его в доме, и данное обстоятельство нисколько не волновало ее. Его образ все меньше занимал ее мысли и, когда Себастиан вспомнил о своем племяннике, ни одна струнка не шевельнулась в ее душе, сердце не забилось чаще, не откликнулось тотчас на звук его имени. Все было так, будто речь велась о совершенно постороннем человеке. Она нахмурилась, но время для размышлений не оставалось. Она решила, что подумает об этом позже.

Каталина охотно приняла вызов супруга, и вскоре они неслись галопом, состязаясь в скорости и ловкости, не разбирая дороги, как сумасшедшие, оставляя после себя клубы серой пыли. Они минули примыкающую к вилле деревню с небольшой каменной церквушкой и возвышающимся над ней длинным остроконечным шпилем, промчались по полям со скошенной травой и пшеницей, мимо зреющих виноградников, фруктовых садов и оливковых рощ, и запыхавшиеся, но довольные собой остановились у скалистого обрыва, откуда открывался потрясающий вид на синее безбрежное море. Солнце медленно поднималось над горизонтом и, отражаясь в тихой глади воды, представляло собой завораживающее зрелище, постепенно освещая округу ярким оранжевым светом.

— Какой изумительный вид! — Каталина не смогла сдержать восхищенного возгласа. — Я никогда не видела, как над морем восходит солнце.

— Теперь вы можете наблюдать это удивительное зрелище, когда вам заблагорассудится, — Себастиан ласково похлопал вороного жеребца за загривок. — Молодец, Смелый! Ты снова показал свою быстроту и силу, честно заслужил лишний пай овса.

— Да вы жульничали, — рассмеялась Каталина, поправляя сбившуюся набок шляпу. Несколько шелковистых прядок упали ей на лоб и шею, создавая образ дерзкой наездницы, ее лицо раскраснелось от быстрой езды, а фиалковые глаза лучились каким-то особенным светом. — Ваш жеребец кусал мою кобылку, стоило ей чуть-чуть вырваться вперед.

— Разве? — со смехом подхватил Себастиан. — Но я этого не заметил. Вам, видно, показалось.

— Так же как и то, что Ария покорно следовала за Смелым, нарочно отставая от него на полкорпуса, как будто ее этому учили? Мне стоило больших усилий посылать ее вперед, но тогда ваш жеребец громко фыркал, и она вновь сбавляла скорость, подчиняясь его воле.

— Мне об этом ничего неизвестно, — шутливо отозвался Себастиан.

— В таком случае нам снова стоит помериться силами, — азартно предложила Каталина, желая взять реванш. Она приподнялась в седле и указала на лесную чащу, окруженную крутыми горными склонами. — Приглашаю вас поучаствовать в скачках. Тот, кто первым доберется до леса, тот и выиграет состязание. Согласны?

Маркиз недоверчиво покачал головой:

— Боюсь, это не очень разумно.

— Почему? — Каталина продолжала настаивать, вглядываясь в дымчато-серые глаза, вспыхивающие каждый раз, как только она откидывала с лица непослушные локоны. Это было необычно, но она чувствовала нарастающее возбуждение, подогреваемое всплеском адреналина из-за бешеной скачки, которой она отдавалась вволю. — Тут совсем недалеко, не более двухсот ярдов. Ну же, соглашайтесь.

— Здесь неровная местность и…

В фиалковых глазах читался вызов:

— Боитесь проиграть женщине, маркиз?

Невозможно было угадать, о чем думал Себастиан, безжизненная маска скрывала черты и выражение его лица, но тон яснее ясного выдавал его настроение:

— Будьте осторожны, mi querida, — сдержанно предупредил он. — Ария не привыкла к такой неутомимой наезднице, как вы.

Каталина только этого и ждала. Досчитав до трех, она дала команду Арии и лихо рванула вперед, оставляя далеко позади себя Себастиана. Кажется, он что-то крикнул ей вдогонку, но она не слышала. Ветер бил ей в лицо, прическа окончательно растрепалась, шляпа слетела на землю, и водопад золотых волос окутал ее плечи. Она неслась во весь опор, смеясь и радуясь лучам восходящего солнца, пению птиц и своему беззаботному состоянию, внезапно охватившему все ее нутро от головы до самых кончиков пальцев.

Она на миг прикрыла глаза от волнующих мыслей, когда впорхнула, как на крыльях бабочки, в еще дремлющий лес и, не заметив под копытами лошади ручья, с разбега влетела в воду — туда, где был брод. По-видимому, Арии на ходу попался острый камень, заставив ее резко остановиться. Молодая кобылка жалобно заржала, жалуясь на резкую боль, и Каталина натянула поводья, но было поздно. Лошадь в полном смятении встала на дыбы, и девушка сильно ударилась головой о выступающий сук дерева. Не удержавшись в седле, всадница потеряла равновесие и упала на каменистое дно неглубокого ручья. Последнее, что она помнила, это склонившуюся над ней высокую фигуру маркиза и его обеспокоенный взгляд.

— Вы приходите в себя, — Беатрис суетливо хлопотала вокруг постели больной, поправляя одеяло и тревожно всматриваясь в бледное, почти бескровное лицо, — это хороший признак. Заходил мастер Керро, он осмотрел вас и сказал, что переломов нет, а ушибы и ссадины скоро излечатся. Как вы себя чувствуете, ваше сиятельство?

Каталина попыталась привстать, но с трудом смогла приподнять лишь голову, перед глазами все плыло, ее охватила болезненная слабость.

— Как будто по мне пробежался табун лошадей, — простонала она. — Голова кружится. И Ария, кажется, поранилась.

— С вашей кобылкой все в полном порядке, донья Каталина, можете быть покойны. Ничего серьезного не случилось. Наш конюх сделал Арии перевязку. Васко смышленый парень, он умеет ухаживать за лошадьми.

— Хорошо, что обошлось без последствий, — заметно успокоилась Каталина, в изнеможении откидываясь на подушку. Через минуту головокружение прошло, и она спросила: — Который час?

— Время обеда, ваше сиятельство, — Беатрис поправила белый чепец, прикрывающий седеющие волосы, и поднесла к губам больной чашу с дымящейся жидкостью. — Это настой из трав, он придаст вам силы и снимет головную боль, донья Каталина. Выпейте до дна и постарайтесь заснуть. Сон лучшее лекарство от любой напасти.

Каталина благодарно приняла помощь и вскоре дремала, умиротворенно смежив веки под шелковым полупрозрачным балдахином в окружении горы подушек и одеял.

Проснулась она от неясного шороха, исходившего из угла комнаты. За окном стояла тихая ночь, в спальне было темно, лишь через небольшую щель между плотными шторами внутрь проникал лунный свет, проложивший серебристую дорожку от оконного проема до ее кровати. Каталина слегка пошевелилась, опасаясь, что снова почувствует дурноту, но ничего подобного не произошло, тогда она решила немного размяться.

Девушка скинула с себя одеяло, явно намереваясь встать, как тишину неожиданно нарушил низкий хрипловатый голос:

— Вы еще слишком слабы, mi querida. Вам лучше оставаться в постели.

Каталина вздрогнула и поспешно натянула покрывало до самых ушей. Матерь Божья, сколько времени провел маркиз в ее спальне? Она испуганно затихла и сжалась в комок. Со всех сторон ее окутывала кромешная тьма. На ней была сорочка весьма целомудренного покроя с длинными рукавами и подолом, скрывающим тонкие щиколотки и, тем не менее, она стыдливо прикрылась, посчитав, что находиться в подобном виде наедине с мужчиной, пусть и с законным супругом, по меньшей мере, неприлично.

— Я… я…, - Каталина запнулась на полуслове. — Давно вы пришли, mi señor?

Послышался скрип кресла и приближающиеся шаги.

— Не волнуйтесь, я пробыл у вас недолго.

Постепенно ее глаза привыкли к темноте, и у изножья кровати она заметила очертания его высокой фигуры. Он стоял, широко расставив ноги и сложив руки на груди.

— Кажется, мы договорились обо всем, — сказал он тихо.

— Да, я помню.

— Ну, так что же? Вам неприятно произносить мое имя?

— Нет…, конечно, нет, — сконфуженно пролепетала Каталина. — Просто я…

— Зовите меня по имени, mi cariño, — попросил он настойчиво.

— Себастиан…

Она произнесла его имя с легким придыханием, вполголоса, сама не понимая, отчего ею вдруг овладело необъяснимое волнение в области груди, мгновенно распространившееся по измученному телу. Но маркиз, очевидно, уловил между ними какие-то перемены, потому что внезапно отошел к окну и, сцепив руки в замок, встал к ней спиной. Его силуэт четко вырисовывался на фоне холодного лунного сияния, и она без труда различила тонкую сорочку, плотно обтягивающую его крепкий торс. Затем ее взгляд скользнул ниже, к длинным мускулистым ногам, заманчиво выглядывавшим из-под коротких штанов. На миг Каталина задержала дыхание, против воли любуясь сильным натренированным телом, живо представляя себе, как маркиз ловко орудует мачете, прорубая себе путь в глухих джунглях Амазонки, или лихо мчится по выжженным прериям верхом на мустанге в кругу своих друзей индейцев, с оголенным торсом и томагавком в руке. Не в меру разыгравшиеся фантазии прервал шумный вздох супруга.

— Вы сегодня напугали меня, Каталина, — сказал он негромко. — Я чувствую свою вину перед вами, потому что не успел предупредить вас о горном ручье, затерянном в лесной чаще… Хвала небесам, все обошлось, а ведь вы могли покалечиться.

— Я понимаю, — Каталина кивнула, будто он мог видеть ее в темноте и, залившись румянцем, отвела-таки затуманенный взор от его словно высеченной из камня спины и широких плеч. — Но вашей вины здесь нет. Вы предупреждали меня об опасности, я же была поглощена скачками и ни о чем другом не думала.

— Как вы себя чувствуете?

— Подавлено и глупо, — насуплено ответила она, обнимая согнутые в коленях ноги. — Я вела себя как неразумный ребенок. Не зная местности, мне следовало слушаться вас, но я не хотела останавливаться… и вот что из этого получилось. Я ударилась головой и слетела с лошади. Теперь мне стыдно за свое безрассудство. Простите. Обещаю впредь быть благоразумнее.

— Вам не за что извиняться. Я только пришел узнать о вашем самочувствии.

Та теплота, с которой Себастиан говорил с ней, вселяла надежду, что он действительно обеспокоен ее здоровьем, а вовсе не злится на нее, как могло показаться вначале. А зачем же ему еще приходить к ней в спальню, если не затем, чтобы выказать свое неудовольствие ее возмутительной выходкой? Так поступила бы донья Вероника, и даже отец мог сдвинуть брови к переносице и пожурить свою не в меру беспечную дочь. Но маркиз ей не отец. Он оказался совершенно другим человеком, чем она себе представляла. Он не читал ей суровых нотаций и не указывал, что ей делать. Он относился к ней как к равной, внимательно слушая, что она говорит. А еще он интересовался ее мнением, что выглядело совсем необычным по меркам их времени, но что определенно пришлось ей по нраву.

— Голова немного кружится.

— Мастер Керро рекомендовал соблюдать постельный режим, — маркиз немного помолчал, а потом неожиданно добавил: — Да, вот еще что. Тот синяк, что вы заполучили, упав с лошади, нужно смазывать целебной мазью дважды в день. Так сказал эскулап.

Хорошо, что ее лицо скрывала ночная тьма, иначе пунцовые щеки выдали бы ее с головой. Она откинулась на подушку и глубоко зарылась в одеяло. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, муж видел ее обнаженной, иначе не говорил бы с такой уверенностью об этом скверном и болезненном ушибе на ее бедре. Интересно, а сорочку он тоже надевал на нее собственноручно? Она закатила глаза к потолку. Радует одно, что все это время она была без сознания. Хотя нет. Не так! Если бы она осознавала происходящее, то не позволила Себастиану раздевать себя и уж тем более разглядывать. Но, Святая Каталина, каково это чувствовать его сильные руки на своем теле, испытывать ласки, когда он касается ее нежной кожи, проводит пальцами по ее бедрам, животу и… выше? Она закусила губу, решительно отгоняя безумные мысли. Головой она ударилась чересчур чувствительно.

— Пожалуй, мы все выяснили. Я оставляю вас, querida esposa. Отдыхайте, я зайду к вам завтра. Доброй ночи.

Едва она успела ответить, как в лунном сиянии мелькнул его профиль. Он оказался без маски! Этого просто не могло быть. Каталина застыла в глубоком изумлении. Прямой нос с небольшой горбинкой, твердый чувственный рот, шрамов от ожогов она не заметила.

Молодая маркизабыстро шла на поправку. Мазь, что выписал эскулап, помогала снять последствия сильного ушиба, а горьковатая настойка из лечебных трав унять головную боль. Каталина хорошо высыпалась, и у нее появился завидный аппетит. Она съедала все, что приносили ей на подносе, не оставляя ни одной хлебной крошки. Но скоро ей наскучило лежать без дела, она принялась за вышивание и уже через три дня сидела в саду, в окружении пышной зелени и веселого щебетания птиц, терпеливо выводя короткие и частые стежки на тонком домотканом полотне.

Каждое утро она получала от мужа букеты белых роз с короткой запиской: «От меня» и, любуясь совершенством их форм, вдыхала упоительные ароматы. Вот и сейчас перед ней стояла ваза с цветами, служа прекрасной живой моделью для ее работы. Бутоны были столь изящны и безупречны, что Каталине непременно захотелось увековечить их в своем творении. Она дотронулась кончиками пальцев до белых бархатистых лепестков и подумала, что ей будет довольно трудно передать всю гамму чувств, которые она испытывала, глядя на столь дивную красоту, созданную самой природой.

Мысли плавно перенеслись к Себастиану. Ее супруг во многом отличался от большинства знакомых ей мужчин. Прошла неделя, как она жила на вилле, но он ни разу не потребовал от нее исполнения супружеских обязанностей. Ни словом, ни намеком не торопил события, неуклонно следуя обещанию, данному ей в первый же вечер в полумраке трапезной.

Каталина полагала, что в душе Себастиана таилась мрачная тайна, неразрывно связанная с его семьей, тяжким грузом давившая на него много лет. Именно это обстоятельство, по ее мнению, являлось досадным препятствием, мешавшим избавиться от ужасной маски, подавляющей его сущность и скрывающей ото всех его лицо. Она непременно хотела докопаться до истины и считала, что независимо от причины, не дававшей ему раскрыться перед ней, он не должен замыкаться в себе.

Обычно это время дня маркиз Сент-Ферре проводил на выгоне вместе со своими резвыми генетами, чистокровными андалусскими лошадьми, которых регулярно скупал у монахов-картезианцев из монастыря Херес де ла Фронтера, что располагался недалеко от Кадиса, на юго-западе Испании. Добросовестные монахи ревностно следили за чистотой крови своих подопечных, поэтому их лошади ценились выше остальных представителей горделивой породы андалусцев. Каталина же, не имея привычку откладывать дела в долгий ящик, рассчитывала застать супруга за его любимым занятием. Она оставила незаконченное рукоделие на столике, резонно рассудив, что оно все равно никуда не денется, а насущные вопросы требует ее повышенного внимания, и решительно направилась в свои покои.

Заметив в гардеробной служанку, разбирающей ее платья, Каталина велела подать костюм для верховой езды.

Однако темноволосая девушка с черными глазами на узком подвижном лице удивленно вскинула кустистые брови:

— Сеньора, неужто вы собрались на прогулку? — она всплеснула худыми смуглыми руками и подперла пышные бока. — Тетка Беатрис с меня шкуру спустит, если узнает, что я близко подпустила вас к лошадям. Вы еще слабы и…

Каталина нетерпеливо взмахнула рукой, прерывая дальнейшие рассуждения прислуги:

— Пилар, со мной все будет в порядке. Я хочу прогуляться до выгона. Подай мне рубашку и штаны! Шевелись!

Но племянница Беатрис даже не шелохнулась с места.

— Васко сказал, что Арию рано седлать, она еще не готова к прогулкам, — девица театрально вздохнула. — Как раз пары дней хватит для полного восстановления вашей кобылки, сеньора, а вам полезнее провести это время в тиши и покое.

— Когда я захочу услышать твой совет, Пилар, то непременно обращусь к тебе, — Каталина теряла остатки терпения. — Так ты подашь мне то, что я прошу или мне взять самой?

Служанка, ничуть не смутившись, завела новую песню:

— Дон Себастиан сказал, чтобы я выполняла любой ваш каприз, сеньора, но он не упоминал, что хочет видеть вас верхом на лошади, — девица бойко затараторила, замечая, как Каталина принялась копаться в платьях в поисках нужных ей вещей: — Его сиятельство сильно переживает за вас. Три дня назад, когда сеньор принес вас на руках, на нем лица не было. Раньше мне не доводилось видеть его таким…

Каталина внезапно замерла, уставившись на дерзкую прислугу:

— Повтори, что ты сказала.

— Я? А что я сказала? — Пилар непонимающе выпучила глаза, и тут до нахалки дошел весь смысл сказанного, и она поспешила захлопнуть рот.

Каталина подозрительно прищурила глаза:

— Ты сказала, что на доне Себастиане лица не было. Как это понимать?

Пилар, обычно живая и словоохотливая, тотчас замялась:

— Я… имела в виду совсем другое, донья Каталина. Поверьте. Я… оговорилась, это все ради красного словца. Вы же знаете, дон Себастиан ходит весь закрытый, всегда в… маске.

Пилар растерянно заморгала, а Каталина и не думала останавливаться на полпути.

— Ты сказал, что раньше не видела его таким… Каким именно? Расстроенным?

— Ну, да, сеньора, именно расстроенным, — энергично закивала головой служанка, пряча руки в широких складках юбки.

— И ты определила это по выражению его лица? — осторожно поинтересовалась Каталина, внимательно следя за реакцией Пилар.

Но та угрюмо уткнулась глазами в пол:

— Дон Себастиан отнесся к вам с большим вниманием и заботой, донья Каталина. Сеньор остался в ваших покоях до прихода мастера Керро. А пока вы были без сознания, быстренько переодел и уложил вас в постель, строго-настрого запретив вас тревожить.

Последней фразы оказалось достаточно, чтобы Каталина, мгновенно зардевшись, отвернулась к окну. Ей внезапно расхотелось встречаться с маркизом. Не хватало еще, чтобы прислуга узнала об их с Себастианом договоре.

— Прикажи подать мне шоколад, — сухо сказала она. — Я буду в библиотеке.

— Слушаюсь, сеньора.

Время близилось к обеду, когда Каталина несколько часов спустя, оторвавшись от труда античного философа, решила спуститься вниз и справиться о супруге. Она уже дошла до последней ступеньки лестницы, как вдруг неуклюже подвернула ногу и зацепилась подолом легкого муслинового платья за решетчатое ограждение. Послышался треск порванной ткани и маркиза, потеряв равновесие, неминуемо упала бы, позорно растянувшись у подножья лестницы, если бы некто, вовремя подоспевший на помощь, не подхватил ее под руку. Каталина улыбнулась в знак благодарности своему незримому спасителю, однако подняв голову вверх, встретилась с насмешливым взглядом угольно-черных глаз.

— Querida señora, вы витаете где-то в облаках.

На смуглом лице Родриго сверкнула белозубая улыбка. Он был одет в цветастую рубашку с замысловатой узорчатой вышивкой, верхние пуговицы которой были небрежно расстегнуты и открывали заросшую густыми волосами поджарую грудь. Его темные волосы, так же как у дяди были стянуты на затылке в тугой хвост, и у Каталины вдруг защемило сердце. Насколько похожи дядя с племянником? Узнает ли она когда-нибудь это?

— О чем вы думаете? — тем временем спросил Родриго, внимательно вглядываясь в очаровательно краснеющее личико.

— Что? — Каталина перевела взгляд на его рот, изогнутый в иронической усмешке.

— Вы, верно, чем-то взволнованны, сеньора, — Родриго, продолжая удерживать ее за талию, повел по направлению к трапезной. — Я могу вам чем-то помочь?

— Пожалуй, можете, — услышал он ее тихий голос.

Фиалковые глаза в опушении черных густых ресниц смотрели на него умоляюще.

— Я не могу читать ваши мысли, mi cariño.

Как и прежде Родриго был ослеплен редкостной красотой маркизы. Он честно пытался выкинуть ее прекрасный образ из головы, нарочно избегая с ней случайных встреч, а бессонными ночами обхаживал хорошеньких жен торговцев из Малаги да пышногрудых крестьянок из окрестных деревень, но как ни старался, не мог стереть из памяти вкус ее сладких и манящих губ.

— Дьявольщина! Каталина, не смотрите на меня так, я не святой!

Маркизу смутила резкость, проявившаяся в тоне Родриго, она попробовала выпутаться из кольца обнимающих ее рук, но он продолжал удерживать ее. В нос ударил терпкий мускусный запах. То ли дело было в еще неокрепшем здоровье, то ли сказывалась послеполуденная жара, устоявшаяся на побережье всю последнюю неделю, или аромат, витавший в воздухе, был слишком тяжел для нее, но у Каталины вдруг дико закружилась голова. Она поднесла руку к побледневшему лицу, впрочем, молодой человек уловил в ее жесте некий скрытый смысл и перехватил изящную ладошку.

— Если б вы знали, как сводите меня с ума, mi amor! Дня не проходит, чтобы я не думал о вас. Одно ваше слово и я увезу вас далеко отсюда, куда только пожелаете.

Он припал в страстном поцелуе к пульсирующей жилке на ее запястье и Каталина, позабыв на время о недомогании, в молчаливом изумлении уставилась на Родриго. Теперь он не вызывал в ней того шквала упоительных эмоций, как раньше, когда от одной лишь мысли о нем замирало сердце и пела душа. Мимолетное наваждение исчезло, будто и не существовало вовсе. Она сама удивлялась своей кратковременной влюбленности, понимая, что чувство это было вызвано скорее ее девичьими фантазиями, бесконечно далекими от действительности. Запретный плод всегда сладок, так любила говаривать ее мать.

— Прекрати, Родриго, это неправильно. Отпусти меня! Ты не должен…

Слова застыли на губах, когда в проеме дверей мелькнула тень, и перед широко распахнутыми глазами Каталины собственной персоной возник маркиз в простой черной куртке и свободных брюках, заправленных в пыльные сапоги. Казалось, Себастиан занял собой все пространство. Только Каталина больше не замечала безжизненной маски на лице супруга, она видела лишь горящие серые глаза, направленные к ней, в одночасье превратившиеся в холодные льдинки на темнеющем небосводе.

— Что ж, сеньора, мне ваш выбор ясен, — глухо проговорил маркиз Сент-Ферре и, ни секунды не медля, покинул стены трапезной.