Плененное сердце

Глава XIII

Внутреннее убранство деревенской церкви ошеломляло необычайной роскошью и претенциозной величественностью. Великолепие храма казалось Каталине нереальным, оно было сродни чуду. Она никогда не думала, что в провинциальной глуши можно встретить подобный шедевр, под стать самому замку. Бесспорно, архитектор потрудился здесь на славу. Божья обитель украсилась белоснежными колоннами и позолоченной лепниной, потолок покрывала изумительная фресковая роспись деяний Христа, а стены изобиловали красочными изображениями двенадцати апостолов на тайной вечере, сошествие святого духа, рождение Спасителя и подношения даров волхвами. Обилие света, проникающего через двенадцать витражных окон, создавало на деталях богатого убранства чарующую игру красок и форм. Резной позолоченный алтарь, на котором стояли серебряные чаши со святой водой и серебряный канделябр, венчало массивное распятье из слоновой кости, покрытое эмалью. Повсюду горели свечи и масляные лампады. Сладковатые благовония смешивались с запахом расплавленного воска и меда, наполняли помещение живительным теплом и особым, соответствующим только храму, насыщенным ароматом.

Каталина благочестиво перекрестилась и преклонила колени перед фигуркой Мадонны с младенцем на руках, помещенной с левой стороны от алтаря. Возблагодарив Пречистую Деву Марию за полученный дар, она испросила для себя терпения в предстоящем разговоре с мужем и последующих за тем беседах, в которых, как она чувствовала, у них непременно возникнут разногласия и бесполезные споры, чего она точно хотела избежать. Помолившись, она поднялась с колен и не успела ступить и шагу, как почувствовала на себе чей-то заинтересованный взгляд. Взмахнув ресницами, она встретилась с самыми добрыми улыбчивыми глазами, виденными ей в жизни.

Высокий, худощавый мужчина с благородными чертами на живом, подвижном лице, почти не тронутом годами, стоял перед ней в облачении священника. Он искренне улыбался ей, а ямочки на щеках и подбородке придавали его облику благодушный вид.

— Приветствую вас в храме Божьем, — сказал священник удивительно сильным, певучим голосом.

— Прошу благословения, падре.

— Как давно ты исповедовалась, дочь моя? — теплая улыбка не сходила с лица священнослужителя.

— Прошла неделя с тех пор, святой отец, — немного задумавшись, проговорила Каталина. — Я приехала издалека, из Андалусии.

Густые темные брови слегка дернулись, и священник заулыбался шире, сверкая ослепительно белыми зубами.

— Так вы маркиза Сент-Ферре? Очень рад знакомству с вами, сеньора, — он протянул широкую ладонь и пожал тонкие пальчики. — Счастлив видеть вас в Кастель Кабрерас. Я — отец Сильвестр, а это мой приход.

— Каталина Исабель Анна-Мария Перес де Гарсиа, — скромно потупила взор маркиза, — в замужестве сеньора Перес де Кабрера де ля Фуа.

Она решила, что этот человек, так внимательно разглядывавший ее, во всем любил определенность и, как часто случалось, врожденная интуиция не подвела ее и на этот раз.

Отец Сильвестр одобряюще кивнул и осторожно заметил, выказывая свою осведомленность:

— Вы взяли полное имя своего супруга. Могу я поинтересоваться, почему вы так поступили? Для женщины вашего круга достаточно взять фамилию и титул мужа, но не обязательно его матери.

— Я хотела сделать мужу приятно, — прямодушно ответила Каталина. Для нее было в порядке вещей нести окружающим радость, особенно, если ей самой это ничего не стоило. Поэтому, когда в соглашении сторон встал вопрос, принимает ли она полное имя супруга, она без колебаний согласилась.

Но, видимо, для священника этот шаг что-то значил, потому что он еще раз кивнул и ласково проговорил:

— Вы не только удивительно прекрасны, сеньора де Кабрера, но также великодушны и честны. В наше время эти добродетели встречаются не так часто, как хотелось бы. Вам надобно оберегать их.

— Падре, зовите меня по имени.

Она мягко улыбнулась и отец Сильвестр не смог сдержать восклицания:

— Моему племяннику несказанно повезло! Но понимает ли это он сам?

— Вашему племяннику? — в свою очередь удивилась Каталина.

— О, да, — добродушно откликнулся священник. — В мирской жизни Себастиан приходится мне племянником по матери.

— Каролина де ля Фуа была вашей сестрой?

В теплых глазах промелькнула скорбная тоска, падре еле заметно кивнул.

— Когда Каролина вышла замуж за дона Лоренсо, то позвала меня с собой в Кастилию. Я же, будучи пятым сыном у отца, к тому времени принял сан священника и решил воспользоваться возможностью, дарованную Господом нашим и моей возлюбленной сестрой, — падре возвел руки к распятью и перекрестился. — А тем временем Каролина затяжелела и поспешила заложить первый камень церкви. Она, как истовая католичка, не жалея собственных средств, пригласила в Кабрерас талантливого архитектора из Флоренции и вот всего через год после рождения Марии двери церкви распахнулись перед первыми прихожанами.

— Теперь мне понятна вся эта… пышность, что я нашла вдали от больших городов, в горах, в окружении почти девственной природы.

— Да, — со спокойной улыбкой подтвердил отец Сильвестр, — мы живем в некотором уединении, прихожан у нас немного, однако храм не бедствует и всем страждущим здесь найдется хлеб и надежное пристанище для ночлега.

— Я не хотела обидеть вас, — сконфуженно пролепетала Каталина, чувствуя, что позволила себе лишнего.

— Не извиняйтесь, дочь моя, — жизнерадостно отозвался священник. — Все это пустое. Лучше расскажите о себе. Я вижу, вас что-то гложет, — проницательно заметил он, — поделитесь со мной.

Каталина и не заметила, как начала говорить, безотчетно выплескивая наружу накопленные за последние месяцы впечатления, как будто только и ждала того самого случая, когда ей представиться шанс с кем-то ими поделиться. Отец Сильвестр относился к тому типу людей, кто быстро располагал к себе и умел чутко, не перебивая, слушать собеседника. Она рассказала священнику обо всем, что с ней произошло с момента появления на вилле Сент-Ферре. Ничего не утаивая, она поведала обо всех своих тягостных раздумьях, поделилась своими страхами и душевными переживаниями, не забыв при этом сообщить и о своем теперешнем положении. А когда закончила свой рассказ, то испытала невероятное облегчение, будто тяжелый, неподъемный груз, незримо довлеющий над ней, наконец, свалился с ее хрупких плеч, и ей стало легче дышать.

Внимательно выслушав молодую маркизу, священник лишь единожды чуть заметно вздрогнул, но уже в следующее мгновенье его высокий лоб разгладился, а в глубоких янтарных глазах застыло молчаливое сочувствие.

— Ты ходила к повитухе, дочь моя? — поинтересовался он осторожно.

— Нет, — отрицательно качнула головой Каталина. Она была взволнована. — Я сама только утром узнала.

— А супругу известно о том? — тихо спросил отец Сильвестр.

— Пока не представилось случая, — пробормотала маркиза, густо краснея под пристальным взглядом священника, не к месту вспомнив вчерашнюю стычку с Себастианом и его недовольство по поводу ее приезда.

Отец Сильвестр положил руку поверх ее сложенных на коленях ладоней и успокаивающе взглянул в фиалковые очи:

— Несомненно, дочь моя, в последнее время тебе пришлось нелегко. Хочу, чтобы ты знала, я понимаю и поддерживаю тебя, и бесконечно рад, что ты доверилась мне. Признаться, я немало удивлен бесчестным поступком своего внучатого племянника Родриго и долгим молчанием Себастиана. Но теперь, когда супруг раскрылся перед тобой, постарайся не держать на него зла. Господь учит нас смирению и покаянию. Тебе воздастся за терпение, а племянник, я уверен, еще одумается и придет за прощением. Прошу, не отвергай его ради вашей любви и ради будущего дитя!

Каталина молча, кивнула и падре, облегченно вздыхая, тепло улыбнулся:

— Теперь же, дочь моя, тебе предстоит поделиться с супругом радостной вестью. Я помолюсь за вас с Себастианом.

— Благодарю, ваше преподобие, — Каталина порывисто опустилась на колени перед отцом Сильвестром и прижалась губами к тыльной стороне его вытянутой руки. — Я сегодня расскажу обо всем Себастиану.

— Вот и славно, — голос священника звучал обволакивающе мягко и Каталина быстро успокоилась.

— Благословите меня, падре.

— Благословляю, дочь моя. Иди с миром.

Когда Каталина возвратилась в свои покои, Пилар с деловитым видом возилась в набитых до отказа сундуках, доставленных по ее просьбе из кладовых замка, и придирчиво отбирала подходящие платья из старого гардероба предыдущей маркизы, которые еще можно было перешить. Но, едва сеньора переступила порог спальни, как Пилар хлопотливо засуетилась, старательно избегая пересечься взглядом со своей госпожой.

Служанка помогла Каталине переодеться в домашнее платье и туфли.

— Сеньора, верно, проголодалась. Пойду, распоряжусь насчет обеда.

Пилар уже собиралась выскочить за дверь, как Каталина остановила ее:

— Я не голодна, просто принеси чего-нибудь перекусить.

— Но, сеньора, — резонно возразила Пилар, — вас так долго не было, вам следует подкрепиться. Вы носите под сердцем наследника Сент-Ферре.

— Тише, — Каталина приложила палец к губам. — Надеюсь, ты никому не успела разболтать последние новости?

Пилар покраснела до корней волос:

— Обижаете, сеньора, у меня всегда рот на замке. Да и кому мне здесь рассказывать? Неужто этой пронырливой особе или кому-то из слуг? Да и сеньор мне на глаза не попадался.

— А если даже встретится, — примирительно улыбнулась Каталина, глядя на обиженное выражение лица своей служанки, — ни слова, ни полслова. Ты поняла?

— Ну, конечно, сеньора, — всплеснула худыми руками Пилар. — Такие радостные вести приятнее получать мужу от жены.

— Хорошо, ступай.

Каталина тихонько вздохнула, откинувшись на спинку кресла, и прикрыла утомленные веки. Что-то она немного подустала, прогуливаясь пешком до деревенской церкви и обратно, и ведя с падре продолжительную беседу, отнявшую у нее много сил. Ноги с непривычки гудели от долгой ходьбы, а потом еще до замка пришлось подниматься в гору. Конечно, верный Марко был рядом, за исключением того времени, что она провела в церкви. Отважный командир ее охраны до сих пор не был приведен в лоно католичества, поэтому остался терпеливо дожидаться ее на паперти. Он сопровождал ее всю дорогу, но не могла же она просить его нести ее на руках, как маленького ребенка. Определенно, в следующий раз нужно будет взять с собой легкую повозку.

Возвратившись через четверть часа в спальню маркизы, служанка обнаружила, что та мирно дремлет, уютно свернувшись клубочком в мягком кресле. Пилар заботливо накрыла сеньору овечьим одеялом и с подносом, полным еды, покинула комнаты. Она ни за что на свете не хотела нарушить покой сеньоры, ведь той предстояло пережить еще одно потрясение. Пусть сначала, как следует, отдохнет, прежде чем узнает правду о Кармен де Лангара.

Каталинапробудилась ото сна, когда за окном занимался рассвет. Она сладко зевнула и потянулась. И когда только она успела перебраться в мягкую постель, источающую тонкий аромат цветов, если последнее, что помнила, было вон то кресло у камина? Сколько же времени прошло! Неужели она проспала так долго? Очевидно, многодневная усталость взяла свое и, позабыв об обещании, данном отцу Сильвестру, она мгновенно провалилась в глубокий сон, проспав полдня и целую ночь. Маркиза огляделась. Вокруг все казалось таким светлым и ясным, что поначалу она не сообразила, чем было вызвано столь необычное явление. Она приподнялась на кровати и, выглянув в окно, залюбовалась невиданным ранее зрелищем. Вся долина окуталась белоснежным, пушистым покрывалом. Задорные узорчатые снежинки под музыку ветра кружились в танце и падали на землю, укрывая белой кружевной шалью живописную лощину, хвойные ветви деревьев, кустарники, черепичные крыши домов и церковь.

Каталина скользнула взглядом по остроконечной колокольне, резко выделяющейся на фоне приземистых домиков крестьян, и заметила вдали маленькую фигурку в черном, вышедшую из дверей церкви и спешащую куда-то по своим делам. Может быть это отец Сильвестр? Она ненадолго задумалась, но тут вошла Пилар, неся тяжелый поднос, распространяющий дразнящие ароматы, и Каталина переключилась на более прозаичные вещи.

— Доброе утро, сеньора, — Пилар улыбкой поприветствовала молодую маркизу и восторженно добавила: — Ох, а вы заметили, как за ночь все преобразилось вокруг, словно по волшебству? Ну, какая красота! Я никогда не видела ничего подобного!

— Я тоже, — вторила ей Каталина, вдыхая приятный аромат свежеиспеченного хлеба. — Я сильно проголодалась. Что у нас на завтрак?

Пилар радостно рассмеялась, отметив про себя, что сеньора после сна выглядит заметно посвежевшей и отдохнувшей.

— Вот извольте, — она поставила тяжелый поднос на столик и придвинула к нему кресло. — Присаживайтесь сюда, ваше сиятельство, здесь удобно, — а как только Каталина устроилась, служанка положила ей на колени салфетку и протянула медный тазик с ароматической водой для ополаскивания рук.

Следом появилась густая каша, заправленная медом и сливками, твороженная запеканка, два сваренных в крутую яйца, мед, взбитое масло, хлеб, ломтики сыра и миска с орехами. Каталина и не заметила, как набросившись на еду, она за четверть часа опустошила почти весь поднос, хотя поначалу думала, что не осилит и половину.

— Поблагодари от моего имени кухарку, — виновато улыбнулась она, придерживая обеими руками чашку с горячим шоколадом. Девушки из приличных семейств куда более деликатны и сдержанны, они не позволяют вести себя подобным образом.

Утолив голод, она неспешными глотками цедила восхитительный напиток, наслаждаясь непревзойденным вкусом и ароматом. Рядом в вазочке лежали хрустящие вафли и засахаренные дольки апельсина, но она смотрела на них уже равнодушно.

— Я передам ваши слова, донья Каталина, — живо отозвалась Пилар, собирая пустые тарелки. — Кухарка будет довольна, Ана очень старалась вам угодить.

— Я польщена.

— Да, сеньора, это верно, — Пилар отставила в сторонку поднос и, вобрав в грудь побольше воздуха, выпалила как на духу: — Кастель Кабрерас давно ждет законную супругу сеньора. Баронесса де Рохо ведет себя здесь чересчур надменно и властно, словно истинная хозяйка заправляет всем, и несносным своим поведением настраивает против себя обитателей замка. Эта злыдня ни с кем не церемонится, в том числе с теми, кто преданно служил де Кабрера всю жизнь.

— А что же маркиз, мой супруг? — заинтересованно поддалась вперед маркиза.

Узкие плечи Пилар сникли, она уставилась глазами в пол:

— Сеньор Кабрера давно не занимается хозяйственными вопросами, за него все делает баронесса.

Каталина нахмурилась и поставила на столик пустую чашку.

— Все ясно. Скажи-ка мне, Пилар, что ты узнала об этой высокомерной особе, которая столь вольно распоряжается тем, что не ее по праву?

Служанка внезапно побледнела так, что вполне могла соперничать по цвету с витающими за окном снежинками.

— Я тут кое у кого поспрашивала, — взволновано начала она, пряча руки в складках передника, — и выяснила, что отец этой ведьмы оставил ей в наследство довольно скудное приданое. После его смерти их фамильное поместье, кое расположено недалеко от Кабрераса, отошло ближайшему кузену барона, на тот момент ставшему вдовцом. Племянница, не будь дурой, прости Господи, — перекрестилась Пилар, — выскочила замуж за своего родного дядюшку и обрела на законных основаниях титул отца и его земли. А когда баронесса была в тягости, ее престарелый муж неожиданно скончался при весьма загадочных обстоятельствах.

— Наверное, он был слишком стар, оттого и умер, — осторожно предположила Каталина, однако сразу засомневалась в разумности собственных суждений.

Пилар отрицательно покачала головой:

— Те, кто знал сеньора, утверждали, что новоявленный барон Рохо отличался завидным здоровьем, а спустя некоторое время после венчания вдруг начал жаловаться на боли в желудке, — служанка покосилась на дверь и вполголоса добавила: — Говорят, его отравила собственная женушка.

— Святые заступники, — потрясенно прошептала Каталина, — разве этому есть подтверждения?

— В том-то и дело, что нет, — шумно вздохнула Пилар. — Да и кто из слуг посмеет наговорить на баронессу? Всем известно, какой она бывает мстительной и жестокой. Сеньора, эта женщина опасна.

— Ты упомянула, что баронесса была в тягости.

Пилар коротко кивнула:

— Да, ваше сиятельство, у нее родился сын, Теобальдо. Но к тому моменту она овдовела.

— Теобальдо, — тихо повторила Каталина, — сокращенно Тео, правда ведь? — ей вдруг вспомнился мальчишка, что крутился во дворе замка. Могло ли быть, чтобы тот малыш приходился сыном Кармен де Лангара?

Служанка, густо краснея, подтвердила ее догадки:

— Мальчик живет здесь, в Кастель Кабрерас.

— Так значит, его я видела прошлым утром, — вслух размышляла Каталина.

При этих словах Пилар так странно выпучила глаза, издав гортанный звук, что маркиза невольно потянулась за кувшином с водой, чтобы в случае надобности оказать помощь верной служанке. Однако этого не потребовалось.

— Сеньора, вы встречались с мальчиком?

— Более того, я с ним говорила. И как мне помнится, Тео сказал, что живет в замке с мамой и папой. Не понимаю…

Невнятное восклицание Пилар вызвало на лице у Каталины легкое недоумение. Она собиралась еще что-то спросить, но тут дверь в спальню с треском отворилась, и бронзовая ручка в форме львиной головы неприятно лязгнула о каменную стену.

Девушки вздрогнули, будто заговорщицы, застигнутые врасплох, и выжидающе уставились в мрачный сумрак коридора. В дверном проеме показалась внушительная фигура хозяина Кастель Кабрераса. Маркиз был в темном, подбитым соболиным мехом плаще, широкополой шляпе, высоких ботфортах и своей бессменной, застывшей навечно, непроницаемой и безликой маске. Каталина кожей ощущала исходящую от мужа еле сдерживаемую, ничем не прикрытую ярость.

Пилар, без слов уловив настроение сеньора, успела наскоро ему поклониться, подобрала юбки и буквально вылетела из покоев маркизы, оставив супругов наедине. Однако Себастиан в своем слепящем гневе никого вокруг не замечал. Пронизывающим взглядом он, словно булавкой искусного коллекционера пригвоздил Каталину к месту, как хрупкого мотылька, не давая пошевелиться.

— У меня только что состоялся задушевный разговор с отцом Сильвестром, — процедил сквозь зубы Себастиан вместо положенного приветствия.

Каталина выпрямилась в кресле и с гордым видом, чему могла позавидовать и сама королева, скользнула по мужу укоряющим взглядом:

— Стыдитесь, сеньор, вы снова врываетесь ко мне, как к какой-то уличной девке, без должного уважения и почтения, будто я заслужила подобного обращения!

— Я не в том расположении духа, сеньора, чтобы вести светские беседы и восхвалять вашу красоту, — прорычал он в ответ.

— Простого приветствия было бы достаточно, — не сдавалась Каталина, хмуро глядя перед собой.

Маркиз вызывающе скрестил руки на груди:

— Ну, что ж, милая моя женушка, — проговорил он елейно-сладким голосом, от которого у Каталины пробежал по спине неприятный холодок, — я бесконечно рад видеть вас. Вы невероятно красивы, впрочем, как всегда. Этот нежный румянец вам к лицу. Вот пришел полюбопытствовать, как вы провели вторую ночь в замке? Не замерзли? Вы всем довольны? А вы заметили, какая нынче погода? Снег так и валит с вечера. Я сам только вернулся с прогулки. Могу с уверенностью предположить, ничего подобного вы в жизни еще не видели. Я прав?

— К чему этот сарказм?

— Хм, — тем же тоном продолжил Себастиан, захлопывая за собою дверь и срывая на ходу маску, — я не могу отказать себе в удовольствии и не задать главного вопроса. Как вы себя чувствуете, ваше сиятельство? Вас что-нибудь беспокоит?

Это было произнесено с едва скрываемым раздражением, и Каталина, ощутив нависшую над собой угрозу, невольно вздрогнула.

— Я что-то не понимаю…

Он очутился рядом с ней в два прыжка, цепко ухватив за запястье. Застигнутая врасплох, она испуганно вскрикнула, и он ослабил хватку, однако из рук не выпустил.

— Так уж и не понимаешь, mi cariño?

Она судорожно вздохнула, запрокидывая голову вверх:

— Я чувствую себя превосходно, ваше сиятельство. Благодарю, что интересуетесь моим самочувствием.

Близость Себастиана действовала на нее одурманивающе, мешая ясно мыслить. Она осязала его каждой клеточкой своего изголодавшегося тела, его тепло и огромную силу, страстно мечтая оказаться в его нежных, ласковых объятьях, вновь ощутить сладость поцелуев, от которых у нее замирало сердце и приятно кружилась голова.

Но следующая фраза, насмешливо брошенная им, вывела ее из состояния блаженного оцепенения.

— Что ж, сеньора, ваши прекрасные глаза не умеют лгать. Я все читаю в них, как в раскрытой книге.

— В отличие от вас, сеньор, — запальчиво воскликнула в ответ Каталина, — я не привыкла скрывать своих чувств.

— А кто сказал, что я что-то скрываю?

Серые и холодные как лед глаза неотрывно смотрели на нее некоторое время, а затем Себастиан выпустил ее из рук и отошел к окну, устремив немигающий взор к горизонту. Каталина потерла нежные запястья, на которых остались следы от его грубых перчаток, и метнула сердитый взгляд на его затылок.

— Так зачем ты пришел? — она первой нарушила затянувшееся молчание.

— В деревне я встретил падре, и он поздравил меня с грядущим событием, — Себастиан продолжал стоять к ней спиной, широко расставив ноги. — Это правда?

Каталина видела, как напряглись его плечи в ожидании ответа. Она протянула к нему руку, но тотчас отдернула. Она еще прошлым вечером думала поделиться с ним приятной вестью, но из-за усталости отложила разговор на потом. Кто же знал, что падре встретится маркизу поутру? Конечно, отец Сильвестр полагал, что племяннику уже обо всем известно, она ведь собиралась рассказать супругу о радостном событии сразу по возвращению в замок. Откуда добрый падре мог знать, что она еще потянет время с такой важной новостью?

— Да, правда, — ей нечего было скрывать от мужа, однако ее удивляла резкость его голоса. — Я в тягости.

— Ты уверена?

— В этом нет никаких сомнений.

— Моей матери потребовалось несколько лет прежде, чем на свет появилась Мария, а после сложных родов, которые едва не унесли ее жизнь, эскулап запретил ей и вовсе рожать. Но мать никогда не отличалась смирением, она никого не слушала, потому что была упряма, — когда Себастиан заговорил о Каролине, голос его зазвучал мягче. — Она была одержима желанием подарить Сент-Ферре наследника, однако смогла это сделать только спустя четырнадцать лет, — немного помолчав, он с горькой усмешкой добавил: — Только крестьянки способны так быстро понести.

— Очевидно, у вас большой опыт в части подобных дел, если вы так смело рассуждаете о том, — язвительно промолвила Каталина и, насупившись, сложила руки на груди. Сравнение с крестьянкой ей показалось оскорбительным. Но при этом она понимала, молодой здоровый мужчина не мог жить все эти годы монахом, у него были женщины и, скорее всего, немало, учитывая его силу и страстность, и думая об этом, ее терзала мучительная ревность. Она не хотела знать о других женщинах в его жизни. Для нее стало бы неприятным испытанием встретить хотя бы одну из них.

— Я ничего не буду утверждать или исключать, — жестко ответил он ей и в следующее мгновение задал еще один вопрос: — Ты ходила к повитухе?

Каталина отрицательно покачала головой:

— Нет, еще не успела.

— Я все еще не могу в это поверить.

— А я не могу поверить, что после той восхитительной ночи, что мы провели вместе, ты можешь быть таким холодным и бесчувственным! — в сердцах выкрикнула Каталина.

Он резко повернулся, и Каталина снова увидела в его глазах вспыхнувшую искорку того неистового пламени, что полыхал в нем тогда, в их жаркую и единственную ночь любви. В одной сорочке, поверх которой была накинута тонкая шаль с растрепавшимися после сна волосами, она выглядела столь невинно и в тоже время соблазнительно, что Себастиан с трудом поборол в себе желание сгрести ее в охапку, бросить на смятые простыни и любить до тех пор, пока с ее уст не сорвутся чувственные стоны и вскрики наивысшего наслаждения. В своих грезах он часто видел ее стройный стан, тесно льнувший к его широкой крепкой груди, шелковистые локоны, щекочущие его шею и окутавшие, словно тонкой паутинкой его мускулистые плечи, их переплетенные пальцы и жаркие объятья. Она отдавалась ему вся, без остатка, душой и телом, расточая упоительные ласки, от которых в жилах закипала кровь, и в своем ненасытном голоде он упивался ее разгоряченной плотью, ощущая ее так остро, как будто часть самого себя. Ее затуманенный, ласкающий взор неотступно преследовал его наяву. Вот и сейчас он готов был поддаться соблазну провести рукой по ее роскошным волосам, вдохнуть аромат ее кожи и утонуть в глубине фиалковых глаз. Но, шумно вздохнув, он безжалостно загасил в себе обуявшее его так некстати желание.

— Кто еще знает об… этом? — хрипло выдавил из себя Себастиан.

И Каталина в который раз задалась вполне очевидным вопросом. Отчего он не радуется, как любой отец на его месте, не восторгается этому счастливому и важному событию в их жизни? Он же сам сказал, его собственная мать приложила немало усилий, чтобы родились он и Мария. Так в чем же дело?

— Отец Сильвестр и моя служанка Пилар, только они знают о моем положении.

— Хорошо, — Себастиан удовлетворенно кивнул и начал расхаживать по комнате взад и вперед, о чем-то сосредоточенно размышляя. — В Кастель Кабрерас никто не должен узнать о том, что ты в тягости, как впрочем, и в Сент-Ферре.

— Почему? — Каталина неприятно поразилась, внимательно наблюдая за мужем.

— Потому что не следует давать нашим людям напрасных надежд. Этот ребенок не должен появиться на свет.

— Что?! — ошеломленно переспросила она.

— Я понимаю, чего лишаю тебя… нас, — в эти страшные мгновения он не смотрел ей в глаза. Он испытывал ту же боль, что и она, только не мог поступить иначе, слишком сильны были в нем воспоминания детства и страх перед всесильной инквизицией. Поэтому он заглушил в себе все зачатки зарождавшихся чувств, едва только падре поздравил его со значимым событием в их жизни, и отрезал так, словно полоснул ножом по сердцу, — я не допущу рождения еще одного уродца.

Каталина положила руки на плоский живот, будто хотела уберечь малыша от жестоких слов его отца.

— Он не будет уродцем! — фиалковые глаза увлажнились.

— Взгляни на меня, я — мавр, — красивое лицо Себастиана исказилось мучительной гримасой, в пронзительных глазах отразилась невыразимая боль и тоска.

— Ну, и пусть, — тихо проговорила Каталина. — Я буду любить его таким, каким он родится, с темной или светлой кожей, все это неважно! Послушай, Себастиан…

— Нет, это ты послушай меня, — на скулах маркиза заиграли желваки. — Вопрос этот более не подлежит обсуждению, а ты, Каталина, как добродетельная жена, должна беспрекословно подчиниться мне. Я позову опытную повитуху, и она избавит тебя от нежелательного плода. Ты ничего не почувствуешь, я обещаю.

— Да ты хоть понимаешь, на что обрекаешь нас, Себастиан?! Я никогда не пойду на это, ни добровольно, ни под пытками! Опомнись, это же наше дитя! — происходящее казалось Каталине жутким, отвратительным сном. Она сдавила тонкими пальцами виски. Откуда взялась эта нарочитая ожесточенность в его словах и во взгляде? Кто внушил ему нелепые мысли о том, что он уродец? Это было сродни безумию. — Больше всего на свете я хочу родить этого ребенка, нашего ребенка! — она в отчаяние заломила руки. — Я не допущу подобной дикости! Господь не допустит!

Однако сеньор де Кабрера был, будто одержим одной-единственной идеей.

— Ни ты, ни бог — никто не станет для меня препятствием, — сухо сказал он.

И, тем не менее, Каталина отказывалась подчиняться воле мужа.

— Напрасно я приехала сюда. Мне нужно было остаться в Сент-Ферре, — заявила она, вытирая тыльной стороной ладони набежавшие слезы. — Я соберу вещи и немедленно уеду.

— Ты не покинешь стен замка, — угрожающе произнес Себастиан.

— Это мы еще посмотрим, — она вскочила с кресла и заметалась по комнате, собирая вещи в дорогу.

Себастиан перехватил ее на полпути и развернул к себе, пытливо заглядывая в заплаканное лицо.

— Я не хочу спорить с тобой, mi querida, но у нас нет другого выхода. Пока нет, — прибавил он многозначительно. — Возможно, в будущем я смогу решить этот вопрос. Верь мне. Я непременно обращусь к королю, но… позже. Сейчас неудачное время для такого рода просьб. Война с Францией на пороге…

— Мы можем уехать в Новый Свет, Себастиан, — Каталина умоляюще смотрела на мужа, — подальше от папских завистников и дворцовых интриг. Мы не допустим, чтобы наш ребенок попал в руки инквизиторов.

— Нет! Я никогда не оставлю земель своих предков и не сбегу отсюда, как трусливая собака!

— Ты невыносим, — сдавленно простонала она. — Ты не сможешь, тогда это сделаю я. Убегу ото всех, даже от тебя. Вот увидишь! Ты никогда меня не найдешь! Никто не найдет!

— Я приставлю к твоей двери охрану, — предостерегающе сузил глаза Себастиан. Она говорила столь убедительно, что в ее намерения трудно было не поверить. — Ты не выйдешь за порог без моего дозволения. Тебе будут приносить пищу и все, что пожелаешь, а когда захочешь прогуляться по окрестностям либо я сам, либо Марко сопроводим тебя.

— Ты обезумел! Опомнись, я вынашиваю под сердцем твоего наследника. Это же наш ребенок! — Каталина не знала, что еще сказать, как достучаться до него, чтобы предотвратить невероятное злодеяние.

— Ему не место в нашем жестоком мире, — угрюмо проронил Себастиан.

— Ты причиняешь мне бесконечную боль своим решением.

— Прости, но иного пути нет, — прошептал хозяин Кастель Кабрераса и стремительно вышел из спальни, плотно прикрывая за собою дверь.