Плененное сердце

Глава XII

Оранжево-красные стены и башни замка ярко контрастировали с чернеющими скалами Сьерры-де-Алькарас и казались вмурованными в горную твердыню, величественно устремляющуюся ввысь, где острые, зазубренные изломы хребтов, теряясь высоко в облаках, покрывались заснеженными вершинами. С севера Кастель Кабрерас естественным образом защищался от незваных гостей и когда-то успешно служил мощным оборонительным укреплением. Однако со временем, когда в Кастилии утвердилась монархия и королевская власть стала безусловной, острая необходимость в обороне многих замков отпала и, как заметила Каталина, ров, ранее вырытый у подъезда к замку, сейчас был засыпан землей, а массивные решетчатые ворота гостеприимно распахнуты. Проезжая по деревне, путники отмечали залатанные крыши и крепкие ограды у заново побеленных домов, довольно упитанных детей, играющих прямо у дороги, и открытые, приветливые лица попадавшихся им по пути крестьян. Каталине было приятно осознавать, что жизнь простых людей в Кастель Кабрерас не сильно отличалась от той жизни, которую вели арендаторы в других землях, принадлежащих маркизу.

Но тут ее пытливый взор упал на недавно возведенную церковь из красного кирпича с длинным остроконечным шпилем, гордо возвышающуюся в центре небольшой, вымощенной булыжником площади. Сводчатые окна украшали цветные витражи, а наружные двери были изготовлены из крепкой и ценной породы древесины черного дерева, что, по мнению Каталины, являлось необоснованным расточительством и особенно выделялось на фоне скромных деревенских построек.

Впрочем, едва они ступили во двор замка, прежние мысли ее развеялись, как дым, уступив место иным заботам. Вместо ожидаемого радушия, на что она вправе была рассчитывать, обитатели Кастель Кабрераса отнеслись с чрезмерной осторожностью и даже некой подозрительностью к спешившимся у ступенек крыльца всадникам, среди которых они заприметили двух женщин в пыльных плащах. Правда, причина этому выяснилась довольно быстро.

— Позвольте, — им навстречу выбежал взволнованный стражник, другой остался стоять на посту, напряженно глядя в сторону здоровенных охранников, сопровождающих, видимо, знатную особу, — могу я узнать, цель вашего визита, чтобы доложить о вас хозяйке замка.

Каталине резануло слух сообщение о какой-то неизвестной особе, хозяйничавшей в родовом поместье ее супруга, но она быстро взяла себя в руки, решив, что это, возможно, какая-нибудь престарелая родственница, о которой ей забыли упомянуть. Она мило улыбнулась бородатому стражнику, отчего бедняга покраснел и начал заикаться, ибо прежде он не встречал никого красивее этой молодой сеньоры, внешне напоминающей ангела во плоти.

— Добрый день, сеньора… я… мне нужно знать… э… ваше имя.

— Каталина Исабель Анна-Мария сеньора Перес де Кабрера де ля Фуа, маркиза Сент-Ферре.

Марко ловко спрыгнул со своего рослого, норовистого жеребца и, кинув поводья подбежавшему конюху, помог спешиться маркизе.

Имя пожаловавший сеньоры привело стражника в еще большее замешательство. Он открыл было рот, но не издал ни звука, словно рыба, выброшенная на берег, смешно выпучив глаза.

Марко насупился, встав между Каталиной и нерасторопным слугой:

— Приятель, что стоишь, как вкопанный? Ты что, впервые слышишь это имя?

— Н-да… то есть, нет, — стражник с глуповатым видом переводил изумленный взгляд с Каталины на Марко и обратно. — Сеньора, так вы и есть маркиза Сент-Ферре, супруга дона Себастиана?

— Совершенно верно.

Марко уже намеревался схватить непутевого стражника за грудки:

— Дон Себастиан в замке?

— Да, то есть, нет, — снова сконфуженно пробормотал стражник, с опаской озираясь на широкоплечего великана.

— Как это понимать, безмозглый ты тупица? — зарычал Марко, в негодовании покрываясь красными пятнами до самых ушей.

Стражник совсем стушевался, вжимая голову в плечи:

— Маркиз еще с месяц назад вернулся в замок, но в данный момент его сиятельство отсутствует, из господ здесь только сеньора…, - и он осекся на полуслове.

— И где же сеньор де Кабрера? — Каталина положила руку, затянутую в тонкую перчатку, на плечо командира охраны, таким образом, препятствуя Марко схватить бедолагу за шиворот и вытрясти из последнего ту малую толику разума, что в нем теплилась.

Приветливый взгляд маркизы придал стражнику уверенности, он выпрямился и важно прокашлялся:

— Дон Себастиан еще с утра уехал на дальние выгоны, сеньора. В лесах развелись волки, поголовье овец с весны изрядно поубавилось, да и шайки разбойников вечно рыщут поблизости в поисках легкой наживы. На всех надобна управа. Людей вроде бы хватает, но нужна твердая рука, как у нашего сеньора. Вот дон Себастиан целыми днями и занят только тем, что объезжает владения и следит за порядком. А на прошлой неделе, — довольно хмыкнул стражник в бороду, — наши охотники устроили облаву на волков. Славная получилась охота, много тогда перебили этих тварей…

— Значит ли это, — Марко снова прервал стражника, который собирался поведать подробности кровавой бойни, — что маркиз вот-вот вернется домой? Закат уже близится.

И действительно, последние солнечные лучики согревали землю приятным теплом. Еще пару часов, и небесное светило спрячется за горизонт, сумерки окутают округу темным покрывалом и ощутимо похолодает. В Кастилии зима отличалась суровостью, ночи здесь были холодными, а дни пасмурными и ненастными, совсем не похожими на их солнечную Андалусию. Повезло еще, что дороги не размыло дождями, и они добрались до Кастель Кабрераса без особых приключений.

Но не успел стражник ответить, как из открытых дверей замка, шурша яркими красными юбками и покачивая пышными бедрами, выплыла молодая, довольно привлекательная особа. С гордой осанкой и высокомерным взглядом, смуглолицая красавица встала на крыльце, взмахнув длинными черными ресницами, как веерами, и намеренно избегая обращаться к вновь прибывшим гостям, требовательно спросила у смешавшегося при ее виде стражника:

— Что за люди пожаловали к нам в замок, Гервасио?

Мгновение Гервасио переминался с ноги на ногу, не решаясь поднять взгляд на молодую женщину, что держалась здесь, словно истинная хозяйка Кастель Кабрерас, и тут-то в сердце Каталины закралась неясная тревога. Она уже хотела выйти вперед и представиться, как командир охраны, возвышающийся на полголовы выше любого из тех, кто находился в это время во дворе замка, пробасил ровным и бесстрастным голосом:

— Доброго дня, уважаемая сеньора, — Марко чуть кивнул головой в знак приветствия и пристальным взглядом окинул надменную гордячку. — Извольте принять со всеми почестями и уважением супругу маркиза Сент-Ферре, прекрасную донью Каталину, сеньору Перес де Кабрера де ля Фуа.

Едва услышав имя новоприбывшей гостьи, молодая женщина изменилась в лице. С гладкой кожи, цвета золотистого меда сошел весь румянец, ее яркие, словно спелая вишня, губы дрогнули, и она пошатнулась так, будто ее толкнули. Секунду другую она невидящим взглядом смотрела перед собой, но внезапно опомнившись, глухо произнесла:

— Добро пожаловать в Кастель Кабрерас, ваше сиятельство, — черные глаза изучающе впились в лицо Каталины. — Я — Кармен де Лангара, дочь барона Рохо. Мои земли соседствуют с землями Кабрера. Себастиан, — баронесса тут же осеклась или быть может, поступила так с умыслом, нарочно обращая внимание на непринужденность их отношений с маркизом, — простите, то есть маркиз Сент-Ферре нередко просит присматривать за его хозяйством, поэтому я частая гостья в Кастель Кабрерас. Прошу прощения за отсутствие должного приема, но, если бы вы соблаговолили известить нас заранее, мы успели бы достойно вас встретить, ваше сиятельство.

Каталина, заглушив возникшее подозрение, недоверчиво нахмурила тонкие брови:

— Рада познакомиться с вами, Кармен де Лангара. Но разве в Кастель Кабрерас не приезжал посыльный? Рико опережал нас на день пути, не меньше. Он и должен был сообщить о нашем прибытии.

Миловидное лицо Кармен выразило легкое недоумение:

— Никакие посыльные, увы, не объявлялись, ни сегодня, ни вчера.

Каталина озадаченно посмотрела на Марко:

— Неужели Рико что-то напутал?

— Исключено, — уверенно ответил командир охраны. — Рико вполне надежен, к тому же родом из этих мест. Нет, — покачал головой здоровяк, о чем-то ненадолго задумавшись, — здесь что-то ни так.

— Не могу даже предположить, что могло случиться, — Кармен картинно развела руками. — В любом случае, вы благополучно добрались до Кастель Кабрерас, и я приветствую вас в стенах замка, — ее губы растянулись в улыбке, но холодные, словно дьявольская бездна глаза были далеки от благодушия. В них затаилась плохо скрываемая неприязнь.

В главном зале замка, куда Кармен привела Каталину и Пилар, мужчины в это время отправились в конюшню, чтобы расседлать и накормить лошадей, было мрачновато. После залитых солнечным светом зал виллы с широкими узорчатыми окнами в пол, расписными стенами и мраморными полами, Кастель Кабрерас показался Каталине неуютным и унылым. Серые отштукатуренные стены, узкие окна, каменные полы без ковров, на которых гулко отдавались шаги, и ко всему прочему сквозняки, свободно гулящие по замку, вызывали не самые приятные ощущения. Окружающая обстановка отличалась скудостью, если не сказать аскетичностью. Несколько лавок вдоль стен, пара кресел и массивный дубовый стол, немного грубоватый, но вполне подходящий средневековому убранству замка. И, пожалуй, самым ярким местом в Большом зале замка оказался облицованный цветным мрамором камин с мерно потрескивающими в нем поленьями, создающими хоть какое-то подобие комфорта.

— Здесь довольно…

— Архаично, — Кармен обвела взглядом Большой зал и выжидательно уставилась на Каталину. — Вы это хотели сказать, ваше сиятельство?

— Я хотела сказать сумрачно, — мягко поправила ее Каталина, не желая вступать в бесполезный спор.

Нужно еще было выяснить, какие именно услуги оказывала Кастель Кабрерасу и его хозяину дочь барона Рохо. На вид Кармен де Лангара не выглядела старше двадцати пяти лет и при этом обладала яркой, незаурядной внешностью. Ее черные вьющиеся волосы были небрежно уложены в незамысловатую прическу, несколько прядок свободно спадали на округлые плечи, создавая легкий, кокетливый образ, чуть вздернутый нос и капризно изогнутые губы выдавали в ней страстную, своевольную натуру. Кармен была выше и крупнее Каталины и последняя почувствовала себя неуютно под изучающим взглядом баронессы, который та время от времени бросала на жену маркиза из-под густых, полуопущенных ресниц.

Но от дальнейших размышлений Каталину отвлек портрет, висевший над камином. Изображенная на нем светловолосая женщина с молочно-белой, почти прозрачной кожей и тонкими чертами лица удивительно напоминала Себастиана. Тот же прямой нос с маленькой горбинкой, те же чувственные губы, ямочка на подбородке и, конечно, глаза, серые, бездонные, необычайно притягательные.

— Это…

— Каролина де ля Фуа, мать Се…, - Кармен глубоко вздохнула, отчего ее пышная грудь едва не вывалилась наружу из неприлично глубокого декольте, — матушка его сиятельства.

— Я поняла, — Каталину начало раздражать бесцеремонная манера этой женщины заканчивать чужие мысли. Она постаралась скрыть нарастающую неприязнь за ослепительной улыбкой. — Я и мои люди устали с дороги. Я буду признательна вам, Кармен, если вы покажите мне хозяйские покои, я должна отдохнуть и привести себя в порядок до возвращения супруга. Надеюсь, здесь найдутся женские платья и белье? Как вы заметили, я приехала налегке.

Через силу выдавив из себя улыбку, скорее напоминающую мученическую, Кармен хрипло ответила, будто у нее запершило в горле:

— Следуйте за мной, я провожу вас в покои маркиза.

Они вернулись в холл, поднялись по широкой лестнице на второй этаж и, повернув в восточное крыло замка, прошли длинный тускло освещенный коридор, прежде чем остановились возле массивной двустворчатой двери.

— Здесь и есть хозяйская спальня, — сквозь зубы процедила дочь барона Рохо. — Прошу, входите, ваше сиятельство.

Каталина толкнула дверь и, войдя внутрь, очутилась в иной, совершенно отличной от всего замка обстановке. Она сразу поняла, что эта комната и есть спальня Себастиана. Здесь все напоминало о нем. Разбросанная на сундуке одежда, недопитое в кубке вино, витающий в воздухе аромат сандала вперемежку с его запахом, в мгновение ока вскружил ей голову. Его присутствие она ощущала каждой клеточкой своего тела. Она прерывисто вздохнула. Воспоминания об их единственной ночи любви на берегу моря нахлынули на нее с неудержимой силой, ошеломив и сбивая с толку, заставляя сердце учащенно биться, а прелестное лицо невольно краснеть. Каталина закусила губу, силясь справиться с захватившим ее волнением.

Легко было догадаться, о чем думала молодая супруга, переступая порог спальни его сиятельства. Кармен, зорко следившая за каждым движением маркизы, заметила в той едва уловимые перемены, и ноздри баронессы непроизвольно раздулись.

Огромная дубовая кровать занимала свое место у стены между двумя стрельчатыми окнами, с оконных карнизов свисали тяжелые бархатные портьеры, надежно укрывающие от пронизывающих сквозняков в холодные зимние ночи. К изножью кровати примыкала изящная кушетка с изогнутыми ножками в форме львиных лап, а напротив располагался красивый резной камин, пылающий и согревающий теплом просторную и уютную спальню. Рядом стоял столик из слоновой кости с зажженными свечами в серебряном канделябре и початая бутылка вина. Каталина, пряча зардевшиеся щеки, прошла по толстому мягкому ковру и встала лицом к камину, протягивая руки к огню.

— Пилар, — отрывисто приказала она служанке, все это время бесшумно следовавшей за ней словно тень, — ступай на кухню и распорядись насчет горячей воды. Мои волосы и одежда пропахли пылью. Я хочу вымыться.

— Слушаюсь, сеньора. Все будет исполнено, — Пилар поклонилась, бросив настороженный взгляд на Кармен, и мгновенно исчезла за дверью.

— Мне понадобится платье на вечер и на другие дни, — теперь Каталина обратилась к баронессе. — Вы поможете мне, Кармен?

— Всенепременно, ваше сиятельство, — улыбнулась Кармен одними губами.

Через два часа чистая и благоухающая, как весенние розы, в платье насыщенного травянистого оттенка, любезно предоставленного баронессой, и чувствуя себя неловко не столько из-за цвета, сильно бледнившего ее, сколько из-за размера самого платья, которое топорщилось в груди и плечах, Каталина сидела перед зеркалом в терпеливом ожидании, пока Пилар колдовала над ее прической. Подходящей мантильи не нашлось, а в глухую черную, казавшуюся мрачной, и прибавляющей ей возраста, она, само собой, разумеется, облачаться не стала. И в связи с этим решила, что вовсе останется с непокрытой головой, тем более что Себастиану нравились ее золотистые локоны, и в минуты нежности он, помнится, пропускал их через пальцы, наслаждаясь красотой и мягкостью ее волос.

Внезапно поток ее мыслей прервался сдавленными истерическими возгласами, доносившимися с лестницы. Возмущенный женский голос усиливался по мере того, как приближались чьи-то торопливые шаги, гулко отдающиеся в пустынном коридоре замка.

— Донья Каталина, — Пилар на цыпочках подошла к двери и подставила ухо к замочной скважине, — по-моему, эта та самая сеньора со взглядом голодного удава, что вовсю хозяйничает в замке, — служанка напряженно прислушалась к голосам снаружи, но почти сразу покачала головой. — Я ничего не могу разобрать. Она так быстро говорит на кастильском, что мне сложно понять, о чем идет речь.

— Кто с ней? — с замиранием сердца спросила маркиза, заранее предполагая ответ.

— Ничего не слышно, сеньора, но кажется с ней мужчина. Скорее всего, это…

Пилар не успела договорить. Дверь резко распахнулась, и ее отбросило в сторону. Кряхтя и потирая ушибленное место, служанка на четвереньках отползла к уборной и проворно скрылась за занавесками. Судя по характеру вторжения, это мог быть только хозяин замка, причем явно пребывающий не в духе, а значит, как предположила сметливая девица, лишние свидетели вызовут в нем еще больше раздражения.

Возникла немая сцена. В спальне ярко горели свечи, бросая золотистые отблески на гордо стоявшую у камина маркизу. Ее бледное лицо в обрамлении густых шелковистых волос резко контрастировало с ярко зеленым платьем, смотревшимся на ней мешковато из-за объемного панье и нелепо нашитых на поясе и груди крупных бантов. Она по привычке закусила нижнюю губу и устремила ищущий взгляд в темный коридор. Ее сердце затрепетало. Он здесь! Как же долго она ждала этой встречи, ради которой пришлось переступить через свою гордость, преодолеть сотню лиг и натереть мозоли на самых нежных местах прежде, чем предстать перед ним. Пусть и не в лучшем виде! Но безошибочное женское чутье подсказывало ей, что он так же жадно разглядывал ее. Щеки Каталины порозовели, она еле удержалась, чтобы не броситься в объятья Себастиана. От одного его присутствия у нее перехватывало дыхание, и предательски подкашивались колени.

Однако вместо теплого приветствия, кое она напрасно ожидала получить, последовал совершенно никчемный по ее уразумению вопрос.

— Зачем ты надела это платье?

Себастиан стоял в проеме дверей, заполняя собой все пространство, но его скрывала тень и Каталина не видела его лица. А тем временем маркиз находился сейчас без маски, она точно это знала по голосу, звучавшему четче и резче обычного, и в котором она уловила подчеркнутую холодность.

— Если тебе не нравится платье, я могу его снять, — Каталина, недолго думая, потянула за рукава, оголив плечи.

— Не нужно этого делать, — поспешно отозвался супруг.

Фиалковые глаза сердито вспыхнули:

— А что нужно делать? Чего ты хочешь?

Себастиан глубоко вздохнул и сложил руки на груди. Он был одет в дорожный плащ и ботфорты. Спальня мгновенно наполнилась запахом конского пота вперемешку с мужским запахом. Он не снял перчаток, видимо, новость о ее прибытии застала его врасплох.

— Оставь на себе это треклятое платье, Каталина! Я вообще не понимаю, что ты здесь делаешь.

— Не понимаешь?! — ахнула молодая супруга, уязвленная равнодушием, сквозившим в тоне маркиза. — Я прекрасно помню тот день, когда обвенчалась с вами, сеньор де Кабрера! Пусть и без вашего участия, — недовольно махнула она рукой. — Где это видано, чтобы супруги не жили вместе? И как, позвольте узнать, многоуважаемый дон Себастиан, — она иронично вскинула бровь, — ваше бегство может повлиять на появление наследника, который так необходим для продолжения вашего древнего рода?

— Одно с другим никак не связано.

— Вот как, — Каталина подумала, что ослышалась. Неужели все то, что твердил ей Родриго, правда? Она покачала головой, отгоняя прочь безумные мысли, отказываясь верить очевидному.

— Мне необходимо было время, чтобы все хорошенько обдумать.

— А месяца, стало быть, вам оказалось недостаточно? — язвительно обронила Каталина, но тут же переменилась в лице и сделала шаг ему навстречу. — Что обдумать, Себастиан? Нам так плохо было вместе?

Маркиз выставил вперед руку, давая понять, чтобы она оставалась на месте.

— Ты здесь совсем не причем, mi querida.

Каталина вздохнула и отвернулась к огню. Сухие дрова трещали в камине, изредка посылая вверх снопы искр. Вид пляшущих языков пламени действовал на нее успокаивающе.

— Скажи мне, Себастиан, ты вспоминал нашу ночь, нашу единственную ночь, что мы провели на пляже? — тихо спросила она, не поворачивая головы.

Он услышал ее, хотя ответил не сразу:

— Я… я не хочу сейчас говорить об этом, — и, чуть помедлив, добавил: — Ты можешь оставаться здесь сколько угодно, я найду, где переночевать. Утром мы продолжим наш разговор.

Он собирался уходить, вновь покинуть ее, оставить одну. Это было невыносимо. Она страдала так, как никогда раньше. Боль пронзила ее сердце, будто удар кинжалом. Она судорожно вздохнула и почувствовала, что силы оставляют ее.

— Ты спросил, что я делаю здесь, в Кастель Кабрерас? Я отвечу, — она повернула к нему залитое слезами лицо. — Я приехала сказать, что люблю тебя, муж мой.

— Нет! — глухо выдавил из себя Себастиан. — Это невозможно, — он собирался войти, но что-то остановило его, и он остался на месте.

— Почему ты не веришь мне, mi amor? — широко распахнутые глаза блестели от слез. — Я говорю тебе правду. Te amo! Я люблю тебя!

— Нет! — он яростно сжал кулаки.

— Почему? — она зарыдала в голос, снова протягивая к нему руки. — Te amo!

Тишина, длившаяся несколько секунд, показалась ей вечностью. Она решила, он так и уйдет, не сказав ей ни слова, но он коротко вздохнул и вышел на свет.

— Потому что ты не можешь любить меня, mi querida! Я давно проклят, еще при рождении, и этого никак не изменить.

Маркиз неотрывно следил за Каталиной, ни на мгновенье не выпуская ее из виду, ожидая получить в ответ справедливый укор, испуг, порицание и, наконец, нескрываемое отвращение, чего он, Господь свидетель, больше всего страшился увидеть в дорогих сердцу фиалковых очах.

Она же неподвижно стояла, детально изучая высокого, хорошо сложенного мужчину, не сводившего с нее пристального, напряженного взгляда. Его лицо с тонкими и благородными чертами, будто высеченное из камня, она помнила в мельчайших подробностях. Темные дуги бровей, слегка приподнятые в немом вопросе, высокие скулы и чуть выступающий подбородок с маленькой ямочкой посередине, которую сейчас скрывала трехдневная щетина, придающая облику маркиза особую привлекательность. Чувственные губы были плотно сжаты, в серых глазах чистого светлого оттенка, словно манящий свет далеких звезд, затаилась неуверенность и… страх? Теперь она понимала истинные причины его загадочного поведения и не менее загадочных поступков. Несмотря на благородство крови и по-мужски красивые черты лица, маркиз был очень смугл. Цвет его кожи напоминал шоколад, разбавленный молоком, а вкупе с родословной его легко могли принять за истинного мавра, что в католической Испании считалось равносильно изгнанию или того хуже — смертной казни, о чем ревностно и неустанно заботилась Святая инквизиция.

Каталина, думая обо всем об этом, замерла, вцепившись в спинку кресла так, что побелели костяшки пальцев.

Себастиан невесело хмыкнул, по-своему истолковал ее молчание, и сделал шаг назад:

— Полагаю, вам стали ясны мотивы многих моих поступков. Вы напуганы, а я меньше всего на свете желаю, чтобы вы боялись меня, — с горечью произнес он и, взмахнув полами плаща, скрылся в тени.

Каталина и раньше слышала эти слова и, будто пребывая в каком-то тумане, навеянном из прошлого, не успела остановить его, слишком поздно окликнув:

— Постой, Себастиан. Не уходи! Нам нужно поговорить. Ты все не так понял!

Она кинулась за ним следом, но в коридоре было темно и пустынно. Добежав до ближайшей двери, она подергала за ручку, но та не поддавалась, тогда она схватилась за следующую, однако и эта была заперта. Босиком она перебегала от одной двери к другой, стучалась и звала Себастиана, но никто ей не отвечал. Все двери были закрыты, ее окружала гнетущая тишина. Каталина осталась одна в темном пустынном коридоре и, не зная, куда идти и что делать дальше, просто опустилась на пол и тихо заплакала. Спустя четверть часа ее нашла Пилар. Служанка отвела глубоко опечаленную сеньору в спальню и уложила в постель, заботливо укутав ее одеялом и подоткнув под ноги жаровню.

Как ни удивительно, но после всего пережитого накануне Каталина проснулась с ясной головой и в приподнятом настроении, полная сил и бодрости духа. Она добилась главного. Она здесь, в Кастель Кабрерас, рядом с Себастианом, в его постели и пусть он пока отвергал ее любовь из-за своих мнимых страхов, она считала это временным явлением. Сегодня у них состоится разговор, и она снова будет говорить о своей любви. В конце концов, его сердце не каменное, и она достучится до него. Он превратно истолковал удивление в ее взгляде, когда показал ей свое лицо. В сущности, цвет его кожи не имел для нее никакого значения. Она была рада тому, что он доверился ей, раскрыл свою тайну, мучавшую его долгие годы, и теперь она отчаянно желала, чтобы он поверил в искренность ее чувств. Она хотела жить с ним нормальной жизнью обычных провинциальных дворян, подальше от суеты дворцовых интриг и всесильной инквизиции. А если их счастью что-то угрожало, то она готова была без сожаления все оставить и без страха и упрека уехать с ним куда угодно, в том числе отправиться в дальние дали, через глубокий, таящий опасность океан, в неизведанный Новый Свет или даже в Индию, лишь бы остаться рядом с возлюбленным.

Она улыбнулась своим скрытым мыслям и с завидным усердием принялась поглощать ячменную кашу с медом, вареные яйца, деревенскую ветчину и печенье с миндалем и корицей, запивая все это горячим шоколадом. В последнее время отсутствием аппетита она не страдала.

— Ох, сеньора, — Пилар тем временем, разводила в камине огонь и делилась с маркизой личными наблюдениями, — баронесса прям таки настоящая прислужница дьявола, проклятая Лилит! Пока я дожидалась, когда кухарка приготовит вам завтрак, эта мегера сновала туда и сюда, зорко наблюдая за слугами, чтобы те не взяли ничего лишнего из припасов. Потом самолично собрала поднос и с видом кошки только что слизавшей сметану, понесла куда-то наверх.

— Мне показалось, что слуг здесь хватает, — рассеянно откликнулась Каталина, продолжая думать о своем.

— То-то и оно, более чем достаточно, — быстро согласилась Пилар и, наскоро вытерев руки о передник, взялась заправлять постель. — Я поинтересовалась у помощницы кухарки, чегой-то сеньоре вздумалось самой носить поднос, полной еды… и мне, в общем-то, ответили… правда, с неохотой, — служанка немного замялась, прежде чем выдала как есть, — эта хитрая лиса каждое утро относит завтрак дону Себастиану!

— Что? — Каталина застыла с ложкой в руке. — Как это «относит завтрак дону Себастиану», то есть моему мужу?

— Вот именно, сеньора, бесстыжая она девка.

Каталина вскочила на ноги и беспомощно заметалась по комнате:

— Нужно немедленно выяснить, где сейчас Себастиан и чем… чем он… занят.

С прекрасного лица спал весь румянец и то ли от перенапряжения последних дней, а может от того, что слишком быстро начала носиться взад вперед, но она внезапно почувствовала головокружение и резкий приступ дурноты. Схватив ночной горшок, Каталина опорожнила туда весь только что съеденный завтрак и в изнеможении упала на кровать.

— Что со мной? — пролепетала молодая женщина, уставясь в потолок. — Всю последнюю неделю я чувствую себя неважно.

— Если донья Каталина позволит, — осторожно начала Пилар, накрывая сеньору одеялом, — я могу предположить кое-что.

— Говори, не тяни. Знаю, все равно молчать не станешь.

— Сеньора, по-моему, ваша связь с луной прервалась еще в прошлом месяце.

Каталина нахмурила лоб, усиленно соображая, что имеет в виду ее ушлая во всех вопросах служанка, и вдруг лицо ее начало постепенно проясняться, румянец вновь окрасил щеки в розовый цвет, а на губах заиграла блуждающая улыбка.

— Ну, конечно, и как я раньше этого не заметила! О, Боже, слава небесам и пречистой Деве Марии! — она отбросила одеяло в сторону, мгновенно позабыв о минутной слабости. — Нужно сходить в церковь и помолиться, возблагодарить Господа за дарованную благодать.

Пилар помогла сеньоре умыться, причесала ей волосы и уложила в замысловатый узел на затылке. Затем подала чистую батистовую сорочку и тонкое кашемировое платье нежно-голубого цвета с узкими рукавами и широкой юбкой, которое нашла в кладовой замка вместе с другими вещами больше подходящими для молодой женщины, нежели вышедшие из моды туалеты, что прислала баронесса.

— Вот вы и готовы, сеньора, — напоследок служанка закрепила на голове маркизы шелковую мантилью и накинула на плечи теплый плащ, отороченный куньим мехом.

Каталина обулась в мягкие сапожки и взяла в руки муфту.

— Я скоро вернусь, — сказала она Пилар и на пороге обернулась, — а ты пока разузнай о баронессе де Рохо все, что сможешь.

— Хорошо, сеньора, — с довольным видом улыбнулась Пилар. — К тому времени, как вы вернетесь, я буду знать о ней все или почти все.

Каталина спустилась во двор замка и неспешным, прогулочным шагом направилась к массивным, зубчатым воротам, которые, как и накануне, были распахнуты настежь. Двое стражников, охранявших вход в Кастель Кабрерас, почтительно склонили перед ней головы, пожелав доброго дня. Она ответила им любезной улыбкой и заметила, как их обветренные, грубоватые от холода, жары и житейских невзгод лица в смущении покраснели.

Она привыкла к воздействию, кое оказывала на окружающих ее чарующая красота и давно перестала обращать на это внимание, но неожиданно ее взгляд упал на смуглого мальчонку, разглядывающего ее с таким немым восхищением, что она вынуждена была приостановиться.

— Ты ангел? — спросил мальчик лет семи, протягивая к ней худенькую ручку и дотрагиваясь до полы плаща.

Он был одет в оленью куртку, мешковатые штаны и поношенные, но вполне добротные сапоги с заляпанными грязью носками. Очень темные, почти черные волнистые волосы его были коротко подстрижены, орехового цвета глаза излучали пытливый ум и любознательность.

— Нет. Меня зовут Каталина. А тебя?

— Тео.

Мальчик застенчиво улыбнулся, и у Каталины невольно защемило сердце. Как же ей захотелось в тот момент, чтобы их с Себастианом сын был похож на этого славного мальчугана. Она наклонилась к нему и смахнула несколько хлебных крошек с его носа и щек.

— Ты живешь в замке, Тео?

— Да, — охотно ответил мальчонка, — с мамой и папой.

Каким счастливым должен чувствовать себя ребенок, имея отца и мать. Каталина тихонько вздохнула. Что же будет, когда родится их с Себастианом малыш? Не будет ли он снова бегать от нее?

— Почему ты грустишь? Ты такая красивая.

Тео с совсем недетской серьезностью взглянул на Каталину, и ей на миг почудилось в нем нечто отдаленно знакомое. Однако неуловимое явление рассеялось, как туман в предрассветный час, и она совершенно позабыла о том, едва к ней подошел командир ее охраны.

Марко, обычно выглядевший довольно грозно, этакий бесстрашный великан с квадратным подбородком и грубыми чертами лица, поприветствовал сеньору учтивый наклоном головы.

— Доброе утро, сеньора. Вы куда-то собрались? — спросил он прямо без лишних церемоний, не признавая пустой болтовни.

— В церковь, — лаконично ответила она, зная о присущей ему особенности.

— Я сопровожу вас, донья Каталина.

— Ну, что ж, тогда не будем терять время, — она посмотрела на Тео, который в свою очередь уставился большими удивленными глазами на могучего гиганта, и задорно подмигнула мальчику. — Беги скорей на кухню, Тео, и попроси у кухарки сладкое лакомство. Я знаю, утром она приготовила печенье с корицей и миндалем.