Пленница

Глава 17

Куш шел за Макс и крестикскими женщинами к выходу из комнаты, сердито глядя на них из-под капюшона. Он едва успел вскочить и накинуть плащ, когда хихикающие слуги ворвались в комнату и начали суетиться вокруг нее. К счастью, их не удивило, что она лежала в постели раздетой.

Они также, не обратили внимания на румянец на груди человека или на то, как тяжело она дышала. Их гораздо больше интересовало новое бледно-голубое платье, такое же тонкое, как и предыдущее. Куш понял, почему женщины никогда не покидали город. В таких тонких платьях они бы не продержались в пустыне до заката солнца.

Он отвел взгляд, пока они надевали новое платье, хотя в этом не было необходимости. Он уже видел ее, но почему-то чувствовал, что смотреть без ее разрешения неправильно. Дотвек представил себе, как шелковистая ткань скользит по ее обнаженной коже, и его член болезненно запульсировал. К счастью, смех и болтовня женщин заглушили его стон, когда он попробовал надавить на член — но безрезультатно.

Теперь, шагая за Макс и стражниками, Куш скрестил руки впереди, чтобы скрыть выпуклость, которая, как он боялся, могла выделиться даже сквозь плащ. Сыновья богинь, инопланетянка сделала его жестче, чем он когда-либо был в своей жизни, но также вызвала у него желание пробить кулаком стену.

Он не понимал, как она может выбирать одиночество. Он и представить себе не мог, как жить без племени и кузена, а также без знакомого звучания их мыслей. Неужели она действительно хочет жить с дроидом, а не с ним? Твердый комок страха, клубящийся в его животе, превратился во что-то темное.

— Куда мы опять идем? — спросила Макс, сопровождаемая двумя служанками и парой охранников, замыкающих шествие.

— Тебя со всеми познакомят, — сказала одна из женщин.

— Со всеми? — спросила Макс срывающимся голосом. Она бросила на Куша быстрый взгляд, но он не поднял головы и не замедлил шага.

— Не со всеми, — хихикнув, призналась другая женщина. — Только с избранными крестиксами.

Куш подавил рычание. Он подозревал, что избранные крестиксы — это все самцы брачного возраста. Мужчины, которые будут обнюхивать его женщину и захотят заявить на нее свои права. Воин сжал руки в кулаки. Он никогда этого не допустит. Может, он и не получит ее, но никогда не позволит, чтобы кто-то другой заявил на нее права.

Нет, он вырвет сердце у каждого крестикса, который до нее дотронется.

Макс снова оглянулась, широко раскрыв глаза. Почувствовала ли она его прилив ярости? Куш попытался успокоить свой разум и выровнять дыхание. Им обоим не пойдет на пользу, если выяснится, что он самозванец, и его уведут.

Спустившись по кольцевому пандусу дома, стражники распахнули двери, выводя их на городскую площадь. Куш, когда проник в город вслед за Макс, был переполнен адреналином и не обращал внимания на детали, но знал, что все выглядело совсем не так.

Над головой висели разноцветные фонарики, и полотнища ткани пересекались крест-накрест, защищая от лучей солнца. Стояла полуденная жара, отражаясь от гладкого камня, покрывавшего землю. Крестиксы, заполнившие площадь, были в светлых одеждах, без сомнения, из-за жары, хотя Куш заметил нескольких в более темных цветах по периметру — охранники, предположил он. Несколько крестикских женщин носили такие же платья, как Макс, обмахиваясь веерами, в то время как мужчины смотрели на инопланетянку с нескрываемым любопытством и, в некоторых случаях, похотью.

— Моя дорогая. — Канцлер выступил вперед в своем серебристом одеянии. — Спасибо, что пришли. Мы хотели выказать вам свое гостеприимство. Я знаю, что вы засиделись в той комнате в компании лишь одного агаси.

Он скривился, даже не потрудившись взглянуть на Куша.

Макс позволила подтолкнуть себя вперед, хотя Куш чувствовал ее недоверие к канцлеру.

Тот не стал дожидаться ее ответа.

— Вы помните моего сына, Т'Кара. — Большой крестикс повернулся и улыбнулся ей, но его янтарные глаза не опускались ниже ее лица.

Возможно, Макс права, и сын канцлера ее не желает. Дотвек оглядел толпу вокруг. Это не значит, что другие мужчины-крестиксы не рассматривали каждый кусочек ее обнаженной кожи. Он чувствовал исходящее от них желание и напоминал себе сохранять спокойствие.

Никто не станет предъявлять на нее претензии. Не среди бела дня и не под руку с сыном канцлера. «Сосредоточься на миссии, — сказал он себе. — Защити ее и вытащи отсюда».

Куш взглянул вверх, пытаясь разглядеть стены, не поднимая головы и не показывая длинную варварскую косу. Верхушки каменных зданий не давали ему возможности определить, в какой части города они находятся, хотя он подозревал, что недалеко от центра. Имело смысл держать пленников в самом центре города.Так до них будет труднее добраться и сбежать.

— Отойди, агаси. — Резкий голос канцлера заставил его вздрогнуть и инстинктивно потянуться к поясу за клинком, спрятанным под громоздким одеянием. — Моему сыну не нужна тень, пока он ухаживает за женщиной

Куш опустил голову, как надеялся, в знак покорности, и попятился. Его взгляд не отрывался от Макс, даже когда он выскользнул со двора и ступил под навес прохода, а затем побежал по открытой площадке.

Он почувствовал ее взгляд, но не ответил на него, когда занял свой пост у одной из каменных арок. Он защитит ее, но на этом все.

Он чувствовал, что она не боится Т'Кара, но испытывала неуверенность из-за такого количества нетерпеливых крестиксов, хотя улыбалась и кивала, когда они привлекали ее внимание. Т'Кар представил ее каждому подошедшему мужчине, а затем умело увел прочь. Если бы не был крестиксом, Куш, возможно, бы впечатлился тем, как он держал остальных подальше от нее.

Хоть и не мог почувствовать, что думает толпа о человеке, дотвек слышал их шепот.

— Такая маленькая.

— Она что, ребёнок?

— А где ее гребни?

На их планете обитали и другие виды, но крестиксы на протяжении многих поколений изолировали себя. Большинство из них, вероятно, никогда не видели дотвека или одного из пузатых мусорщиков, которые блуждали по пескам пустыни.

Он следил за Макс и Т'Каром, когда они обходили площадь по кругу, слуга протягивал им кубки с вином. Куш нахмурился, глядя, как Макс делает большой глоток, и надеялся, что это не тот же напиток, который она пила прошлой ночью. Его не радовала мысль отбиваться от переполненного крестиксами двора, хотя напомнил себе, что она не хотела бы, чтобы он это делал.

По его лицу стекала струйка пота. Как они все время носят такие тяжелые плащи? Куш едва переносил соприкосновение с тканью, покрывавшей его кожу, и от нее становилось душно. Он тосковал по ощущению воздуха на коже и песку под ногами.

Когда женщина поставила свой почти полный бокал на ближайший столик и ушла, дотвек схватил бокал и одним быстрым глотком осушил его, утоляя жажду. Напиток оказался сладким, но совсем не такой, какой был в их комнате прошлой ночью. Его охватило облегчение, хотя знал, что ему не грозит опьянение. Дотвеки умели пить вино, и он легко мог перепить большинство своих собратьев.

Он снова сосредоточился на собравшихся, наблюдая, как крестиксы кружат вокруг Макс и Т'Кара, словно хищники. Единственный мужчина, который не смотрел на нее, словно она аппетитная закуска, был Т'Кар. «Возможно, ему не нравятся женщины, — подумал дотвек, — хотя Т'Кар также не смотрел ни на одного из мужчин с интересом.

Какую игру он затеял?» — подумал Куш.