Плутовка против некроманта. ( Не) желанная для ректора (СИ)

Глава двадцать шестая — Ревность

«Лишь то, что затронуло струны души, имеет для нас значение».

— Ах ты мерзкая нищенка.

То, что слова адресовал мне, а не кому бы то ни было, поняла, только когда мне на голову вылили тыквенный сок. Не люблю тыквенный сок. Липкий, сладкий и цвет отвратительный. Но больше всего разозлило то, что это единственное платье в моем гардеробе. А точнее, то, что вместо нижней сорочки моего (на самом деле Стэлинного) платья, я надевала белую рубашку ректора.

В кулаках разгорелось пламя. В конце концов, я маг огня, со мной шутки плохи. Луиза сделала шаг назад и призвала свою магию. Водяной шар повис между нами. Осталось только узнать кто быстрее. Я, которая тренируется уже два месяца и, кстати, достигла больших высот. Или маг воды, который должен перехватить.

Огонь разговорался и в кулаках, и в груди. Появилось ощущение, что полыхают даже глаза. Но стоило языкам пламени двинуться в сторону локтей, где начинались закатанные рукава все той же, испачканной тыквенным соком рубашке, как я выдохнула и потушила огонь. Единственный наряд. Это был мой единственный наряд.

Господин Соун гордился бы мной. Потушила пожар собственными силами. Без его сиреневого дыма и переноса меня в другие страны. На душе заскребли кошки. Его не было в академии почти месяц. Со слов Алексана он появлялся каждую ночь, но я не видела. И никто не видел. Один только Барсик пробубнил: «Шарахается тут под утро». Где это таинственное «тут», он не поведал.

— Что, струсила?

— Драгоценная, но не очень, Луиза — за моей спиной вырос Агат, — мы так НЕ рады тебя видеть. Чем обязаны?

— Свалил с моего пути Лерим, иначе я тебя снесу.

— Серьезное заявление, учитывая, что магом воздуха являюсь я.

Могучие мужские руки сложились на не менее могучей груди. Благодаря бесконечным тренировкам и он, и Рэм с каждым днем увеличиваются в размерах. Еще немного и эти двое будут входить в двери боком. Стэлла считает, что это красиво. А мне больше нравится, как выглядят Кристиан и ректор. Они высокие, широкоплечие, жилистые, но не с горой мышц. Правда, в отличие от некроманта, чужеземца полуголым я не видела, но уверена, что они примерно одного размера.

— Угрожаешь мне?

— Драгоценная, но не очень, — Стэлла за спиной Агата хмыкнула. Думаю, она счастлива, что язвит он не ей. — Зачем же мне тебе угрожать. Просто забочусь о твоей безопасности.

— Что здесь происходит?

Рэм был на личной тренировке с Алексаном. Рыжий, как и я, замахнулся на место в личной страже Его Величества. Преподаватель взялся дополнительно тренировать его.

— Вот объясни мне, — Луиза так и прыскала ядом, — ты из богатой, уважаемой семьи, а якшаешься с этими отбросами.

— Следи за языком.

Рэм не влезал в перепалки, если этого не требовали обстоятельства. Защита друзей была исключением.

Девушка чуть ли не плюнула в его сторону и вернулась ко мне.

— Думаешь, раз наврала с три короба, то тебе это сойдет с рук! Отец рассказал мне о том, что Гекат Соун — один из богатейших лордов нашей страны. Уважаемый маг, правая рука Его Величества, один из тех, кто сверг правителя-тирана. — Ого, как много сделал один человек! — Признайся, ты уже давно с ним спишь.

Рэм зло сверкнул почти синими глазами в мою сторону, но быстро переключился на Луизу.

— Что за бред ты несешь? Угомонись уже.

На довольно простом лице растянулась кровожадная улыбка.

— А ты что не знал? Не знал, что она почти каждый вечер проводит в ректорских покоях? Не знал, что порой выходит оттуда с мокрой головой. Не знал, что рубашка, в которой она прямо сейчас, именно та, в которой был Гекат Соун в момент вхождения в должность?

Мои глаза переместились на белые завернутые рукава. Вот это наблюдательность. Я такие вещи не замечаю и не запоминаю. Среди всего, что висело в гардеробе некроманта, это была приятнее всех на ощупь. Поднимая голову, я намеревалась послать Луизу в далекое путешествие в ночной период, но столкнулась с чернеющими глазами Рэма. Одним резким движением, он подхватил меня под локоть и повел вон из столовой, в которой остались друзья и одна мерзкая змея.

— Рэм, не… — пыталась было сказать Стэлла, но ее голос потонул в стуке моих (а точнее, Стэлинных) каблуков. К счастью, у нее было две пары обуви, на размер меньше. В противном случае ходить я бы не смогла.

Мы шли по пустым коридорам академии, пока не добрались до кабинета зельеварения. Самая пустая аудитория учебного заведения. Уже все академия знала, что если надо пошушукаться, то это в кабинет с серо-зелеными стенами. У этой аудитории есть два весомых преимущества. Во-первых, удаленность от общей территории, так как большая часть зелий при приготовлении, откровенно говоря, воняют. Во-вторых, шумоподавление. Неправильно приготовленные зелья взрываются.

Рэм почти втолкнул меня в кабинет и с грохотом закрыл дверь. Я уже хотела спросить, что происходит, когда он двинулся в мою сторону с криком:

— Ты что, спишь с ректором?

Никогда бы не подумала, что Рэм способен на подобный гнев. Если поднести лист пергамента к коже рыжего, он полыхнет под цвет волос. В очередной раз поняла, что гнев я чувствую всем своим существом.

В отличие от Стэллы, что впала в депрессию от сплетен, я не боялась разговоров за спиной. «Ведьмино отродье», слишком часто было предметом всеобщих обсуждений. И все лишь потому, что я дочь своей матери. Стойкий иммунитет к болтовне таких, как Луиза, у меня выработался. Видимо, Рэм пока еще на пути к пониманию ничтожности чужого мнения.

— Отвечай, — закричал друг, чем привел меня, сначала в замешательство, а затем во мне начало разрастаться раздражение.

— Ты чего на меня кричишь?

Я, конечно, не спала с ректором. Но даже если бы спала. Ему какое дело?

— Чего я кричу? Ну, не знаю… — молодой человек ударил кулаком в стол, отчего я вздрогнула. После того как отец влепил мне пощечину, мир изменился. Мир, в котором никто не причинял вреда, наполнился сильными мужчинами, которые физически превосходили меня. — Может, — продолжал рыжий — проблема в том, что моя девушка спит с кем попало.

На кончиках пальцев вспыхнули красновато-оранжевые язычки пламени, которые тут же погасли. До меня дошло то, что предшествовало фразе «спит с кем попало». Его девушка? Когда я стала его девушкой?

— Что, сказать нечего?

Мне было что сказать. Определенно было что сказать, но я промолчала. Промолчала, потому что поняла, где совершила ошибку. Согласилась выйти на новый уровень отношений, не понимаю значения этой фразы. То, что я приняла за крепкую дружбу, считалось отношениями. Да если бы не Стэлла и Агат, я бы не поняла этого никогда. Их быстроразвивающиеся отношения были странными (если учитывать прошлое), но позволили мне понять, какими бывают чувства, отличные от дружбы.

— Мики?

— Привет, поджигательница. А что это за смертник навис над тобой?

В дверях, со сложенными на груди руками, прислонившись к косяку, стоял мужчина с кожей коричневого цвета.

— С этим ты тоже спишь?

Каждое слово Рэма отзывалось в самом сердце очередным болезненным ударном.

— Не-е-е… — протянул чужеземец, — я сплю только со своей женой. Люблю ее, что прям не могу. Барсик, что с этим пареньком не так? Кукухой тронулся от ревности?

Возле мужчины появился кот, которому, как и всегда, было скучно.

— Этот дурак решил, что у них с Эль отношения, но упустил одну маленькую деталь.

— Моего друга?

— Две детали, — подумав немного, поправил себя кот. — Рыжий забыл спросить у малышки, о ее чувствах.

— Слышь ты, крыса облезлая…

Договаривал Рэм уже около дальней стены. Его снесло непонятно откуда взявшимся песком.

— Слышал фразу: «За маму и двор, стреляю в упор»? — Вместо ответа Рэм вскочил на ноги, и не стряхивая с одежды песка, бросился в сторону Кристиана. Добежать не успел. Песок вцепился мертвой хваткой в запястья и лодыжки друга. — Вижу, что не слышал. — Сам себе ответил мужчина. — Я не гордый, объясню. Ты мне кота не обижай. Барсик мне друг. А за друзей я убиваю. Не хотелось бы конкретно тебя трогать. Алекс, говорит, ты нормальный пацан, но с катушек слетел, потому что считаешь, что влюблен.

— Что ты несешь?

Вздох Кристиана пронёсся в кабинете зельеварения.

— Как тяжело с вами говорить. Даже на десять процентов не используете могучий и великий. — Затем он обернулся в мою сторону и спросил. — Чего молчишь, словно воды в рот набрала. На Геката ты кричишь, что весь дом на ушах стоит. А этот почти драться полез, и хоть бы хны.

Понять все озвученное мужчиной не получилось и у меня, но суть стала ясна.

— Это я виновата, что Рэм считает меня своей девушкой. — Голова опустилась к груди, стоило заметить удивление во взгляде друга. — Я неправильно поняла сказанное им. Решила, что он предлагал более тесную дружбу, тем самым позволяя довериться ему без остатка.

— Классическое женское самобичевание. Вам лишь бы пострадать.

— Мика? — выдохнул рыжий, которого отпустил песок. Не удержавшись на ногах, он рухнул на колени. Я бросилась помогать, но была остановлена выставленной перед лицом ладони. Еще несколько секунд и он нашел силы, чтобы встать и уйти, оставив меня с Кристианом и котом, который протянул:

— Весна-а-а…

— Поплачешь?

— Нет.

Я отрицательно покачала головой. Что слезы лить? Сама во всем виновата. Из-за глупости потеряла лучшего друга. Планировала же спросить у Барсика о странностях Рэма. Планировала, но не спросила. Да даже если бы спросила. Вряд ли нашла бы в себе мужества отказать Рэму. Оставила бы все как есть в надежде, что чувства угаснут и он решил оставить эту глупую затею.

— А говорила, что не будешь.

Кристиан подошел и обнял. Стало так тепло от простого объятия. Тепло, в котором я потерялась. Потерялась настолько, что не заметила ни как плачу в голос, ни как обнимаю, вцепившись в дорожный плащ.

— Что ж с вами женщинами делать-то? — говорил мужчина, поглаживая по спине. — Стоит произнести твёрдое: «моё», и вы начинаете противиться. Стоит отойти в сторону и ждать, так вы накручиваете себя на то, что не любимы. Стоит проявить участие и заботу, как вы нас в братья приписываете.

— Я…я…я не хотела его обижать. — Объятия чужеземца позволили ненадолго побыть ребенком. Разочарованным в себе же ребенком.

— Конечно, не хотела. И он поймёт это, но позже.

— Если Гекат его не убьет, — где-то сбоку произнёс Барсик. Я начала реветь еще громче. И не потому, что боялась гнева ректора, а потому что Кристиан обнял еще крепче.

— Ну вот кто тебя за язык тянул, — зло ответил мужчина коту.

Успокаивалась я долго. К счастью, у чужеземца оказался платок, которым он щедро поделился. В бытовой магии я слаба. Наколдовать тряпицу не смогла бы. Магом воды не была, а значит, заплаканное лицо умыть не смогла бы. В кабинете зельеварения вода появлялась только благодаря магическим заклинаниям, потому как любое из находящихся в аудитории трав, попавшее в воду меняла состав искомого.

— Успокоилась.

— Угу. Что мне делать?

Даже на глаза попадаться Рэму теперь стыдно. А мы учимся в одной академии. Почти все занятия сидим вместе. И поисками черного рынка тоже занимаемся вместе. Он мой друг. Друг, которому господин Соун сказал довериться. Зачем я только слушала его?!

— С пареньком-то? — Кристиан встал и начал разглядывать склянки, заполненные разноцветными жидкостями. Внимание мужчины привлекло зеленовато-голубое. Он повертел продолговатую склянку в руке и, указав на нее, предложил, — Может, отравим? — Увидев мое выражение лица, мужчина громко расхохотался. — Ты действительно, еще ребенок. Бедный Гекат.

— А разве ректор один из богатейших лордов страны? — задала вполне логичный вопрос, помятая сказанное Луизой.

— Не знаю, если честно. — Ответил чужеземец, возвращая на место зелье от расстройства желудка. Мы буквально вчера его готовили. — В чужой карман не лезу. Но только богатство человека не определяется его финансовым благополучием. По крайней мере, не всегда.

Я была с ним не согласна. Если бы в детстве у нас с папой был свой дом и деньги, нам не пришлось бы жить с его теткой. Слышать постоянные упреки и терпеть оскорбления тоже не нужно было бы.

— А чем определяется?

— Любимыми.

Любимыми. В моей жизни таковых нет и не будет. Не хочу пожертвовать собой, как это сделали мои родители. Лучше быть одной и в полной безопасности.

— Ты не согласна.

Подняв глаза, встретилась с черными как ночь глазами. Иногда глаза ректора становились такими. У Кристиана же, они были такими всегда.

— Я никого не люблю и не хочу никого любить.

— Боишься слабости? — Все правильно понял чужеземец. — Я тоже боялся.

Никогда бы не думала, что мужчины способны признавать свои слабости. Это был второй случай в моей жизни. Первым был некромант. Правда, чего он боялся, я так и не поняла.

— И что же случилось?

Было интересно узнать, что помогло ему справиться со страхом.

— В моей жизни появилась Эва. — Кристиан опустился на корточки, возле стула, на котором сидела я. — Боялся боли, боялся слабости, боялся умереть сломленным. Но все меняется, когда появляется тот, ради кого хочешь жить. А твой друг… — на глаза набежали слезы, — Не стоит. — Мужчина смахнул их тыльной стороной руки. — Твой друг не любит тебя. Поверь, я знаю, о чем говорю.

— Но…

— Когда мужчина влюблен, его невозможно остановить. Какой бы ни была любовь, нежной, страстной, спокойной. Влюбленный мужчина без тормозов идет к своей цели. Иногда выжидательно, иногда прет как танк, но никогда не сдается. Рыжик сдался, когда отступил в первый раз. Если думал, отбить тебя у соперника, то надо было махаться сразу.

— Я не понимаю, о чем вы говорите, — честно призналась мужчине. Он тяжело вздохнул.

— Когда человек влюблен, все слова в книгах и песнях приобретают иной смысл. До тех пор, считай, что не влюблен. Так понимаешь? — Так понимала, поэтому кивнула в ответ. — Успокоилась? — Я снова кивнула в ответ. — Тогда пошли искать Алекса. Одна поджигательница спалила мой туалет, а чертежи сгорели с домом. К счастью, у моего друга есть копии.

— Простите. — я стыдливо опустила голову.

— Не переживай. Уолт выделил мне прекрасный дом, с большим участком. Деревенский туалет я поставил, но хочу цивилизованный сделать. Надо чертежи забрать и построить второй.

Он продолжал говорить о вещах, которые я не понимала, но слушала с живым интересом. Потому что лучше пытаться понять, что говорит чужеземец, чем думать о (почему-то) ректоре.