По старой дружбе

Глава 23. Краснов

После того, как я узнаю, что моя дружба с Венериной прекратилась из-за третьего лица, а именно из-за ее подружки Эльвиры, я чувствую дикую усталость. А добравшись до дома, и вовсе отключаюсь.

Ближе к утру весь потный прихожу в себя и понимаю, что заболел. Температура держится почти неделю, и каждый раз, погружаясь в забытье, я вижу одну и ту же картину в разных интерпретациях. Это всегда лицо Влады: то плывущее по кругу и растворяющееся во тьме, то окруженное красными огнями и злобно чему-то ухмыляющееся, то милое и нежное, как тогда, когда я увидел ее впервые, но непременно с легким налетом тщательно скрываемой жестокости.

Родители кружат вокруг меня, закупаются лучшими лекарствами, а папа даже несколько раз засыпает в кресле в моей комнате. Мне приятна их забота, но и немного не по себе от того, что заставляю их волноваться.

За время болезни я думаю о многом. В основном, о Лене и о жутком количестве времени, когда мы ненавидели друг друга по непонятным причинам. Мы обвиняли друг друга в стольких вещах, но на самом деле мы злились из-за того, что не можем вернуть нашу дружбу. Мы направляли гнев, что в нас кипел, друг на друга, но только сейчас я понимаю, как это было по-детски. Иногда мне кажется, что нам до сих пор по тринадцать лет, и мы разругались из-за поездки на каникулы в чертов домик у озера.

Когда мне становится немного легче, я лезу в нижний ящик стола и достаю белый конверт, усыпанный стразами. В детстве Венерина просто обожала эти сверкающие безделушки и украшала ими все, что возможно. Я так и не открыл его, и не могу это сделать теперь.

Отправляя его на место и закрывая ящик, я решаю сначала разобраться с насущными проблемами, и только потом уладить все с Венериной. Сердцем чую, что с этой Владой что-то не так. Я не вижу ее целую неделю и убеждаюсь в этом окончательно. Пелена спадает с глаз. В ней есть что-то от ведьмы: в ее присутствии мужчины теряют голову. Она выглядит и говорит, как ангел, но в ее глазах есть что-то жуткое, стоит ей только немного расслабиться и приспустить маску. И я должен разобраться, что именно. Потому что вот знаю я, что она опасна, и всё тут!

Впервые после болезни подхожу к школе и, как мантру, проговариваю про себя одну фразу:

— Не поддавайся на чары. Не поддавайся на чары.

Естественно, я сталкиваюсь с Владой в раздевалке. Она встречает меня распростертыми дружескими объятиями и задает тысячу вопросов о том, что со мной случилось.

— Немного приболел. Уже не заразный, не волнуйся.

Она отмахивается и с тревогой расспрашивает меня о моей болезни, пока мы двигаемся к классу. Похоже, за время, пока меня не было, она успела подружиться со всей школой. Ребята ей машут, дружелюбно приветствуют, интересуются ее делами. И это только за время, пока мы протискиваемся по коридору. Неужели я — единственный (не считая, Венериной), кто заметил в ней нечто зловещее?.. Мне приходит в голову мысль, что в горячечном бреду я насочинял про нее невесть чего. Но я знаю, как это можно проверить.

Это я решаю выяснить на большой перемене. Влада вовсе не против пропустить поход в столовую и посидеть со мной в тишине в пустом классе. Я протягиваю ей шоколадку и маленькую картонную пачку молока.

— Как обстановка дома? — захожу издалека.

Она возится с трубочкой из-под молока и бросает на меня короткий добродушный взгляд.

— Отлично. Папа очень старается. И мы, кажется, нашли общий язык.

— А… С остальными?

Влада откладывает в сторону еду и внимательно изучает мое лицо.

— Ты хочешь поговорить о моей сестре, не так ли?

Я медленно киваю. Она скрещивает ноги под стулом и вздыхает.

— А как ты думаешь? Ты же сам говорил, что с ее характером мы вряд ли сможем подружиться.

Я усмехаюсь и наклоняюсь ближе к ней.

— Я тоже ее не перевариваю, так что понимаю тебя, — крючок заброшен: осталось подождать, клюнет ли рыбка. — Она не сильно тебя достает?

— Папочка правильно поступил, когда пригрозил ей каким-то пансионом. Она теперь как шелковая. Не стоило выбрасывать мои вещи.

Мне даже практически не пришлось задавать наводящие вопросы. Она сама завела этот разговор.

— Ты ведь слышала наш разговор и знала, что это вышло случайно.

Лицо Влады озаряет лучезарная улыбка, когда она говорит:

— Случайно? Чемодан с моими вещами оказался на лестничной клетке случайно? Просто чудеса какие-то, ведь я никуда не собиралась уезжать!

Она хихикает и приподнимает брови.

— Она хотела это сделать. Но передумала. И собиралась вернуть чемодан на место. Я ее не защищаю, но было бы справедливо, если бы дядя Володя…

— Даня, — прерывает она меня и кладет руку на мое колено, — я тоже за справедливость. И будет справедливо, если мой папа для разнообразия уделит немного времени своей второй дочери. Той, с которой он не общался шестнадцать лет.

Крыть мне нечем. Я проиграл. Но я убедился в своей правоте. Она — пирог с куриной печенкой. И чем быстрее я продемонстрирую окружающим начинку, тем быстрее в семье Венериных восстановится порядок. Каким бы он ни был.

Зачем мне это? Да затем, что я виноват перед Леной. Я отталкивал ее тысячу раз прежде, чем она оставила попытки вернуть мою дружбу. Я ей задолжал.

— Каждый год в последнюю пятницу ноября в школе проводится конкурс красоты среди девчонок старших классов. И каждый год победительницей становится Венера — главная красавица школы с холодным сердцем и дерзким нравом. Но на этот раз у нее есть конкурентка: ее сводная сестра с ангельской внешностью и безупречным характером.

— Хватит дурачиться, Леш, — я слушаю этого недоделанного комментатора, сидя спиной ко всей честной компании. — Дань! Иди к нам.

Это произносит Влада. Она совсем освоилась и в каком-то смысле заняла место Венериной. Теперь все мужское внимание приковано к ней, а девочки сюсюкаются с ней, как будто она — домашний котенок.

Я нехотя поднимаюсь со своего места, натягиваю на лицо улыбку, поворачиваюсь и подхожу к их последней парте.

— А это Даниил Краснов, — продолжает корчить из себя идиота Леша: делает вид, что шариковая ручка — это микрофон, — главный пострадавший от рук хладнокровной Венеры. Когда-то она разбила ему сердце, выбрав вместо него высокое положение в обществе. С тех пор он стал ботаником, несчастным и одиноким. Что вы думаете, Даниил: кто в этом году станет королевой красоты? За кого отдадите свой голос вы?

Владе, кажется, интересно, что я отвечу. Она мило улыбается и не сводит с меня глаз. Леша протягивает ручку ко мне и ждет, насмешливо играя бровями.

— Мой голос за тебя, Лешенька, — язвительно процеживаю я. — Главная королева у нас — ты.

Он заводится мгновенно, вскакивает на ноги, опрокидывая стул и сверкая глазами. Влада тут же спрыгивает с парты, хватает меня за локоть и уводит по проходу к самой двери.

— Тише. Что это на тебя нашло?

— Извини. Просто они мне — не друзья. Бесит это всё.

— Они — неплохие парни, — пожимает плечами Влада и возвращается глазами к парте Леши и Макса: они там о чем-то спорят, и уже забыли про меня. — Не пойму только, как они столько времени дружили с Венерой. И вообще, почему они называют ее именно так? Из-за фамилии? Ей бы подошло что-то, связанное с венерическими заболеваниями.

Теперь она часто обнажает свою истинную натуру. Больше не боится, считает меня своим в доску. И я обязан подыгрывать ей, если хочу выяснить правду.

Последнюю фразу она произносит так громко, что слышит весь класс. Смеются практически все, что вызывает у меня тошноту. Как они так быстро изменили свое мнение о Венериной? Вчера она была самой популярной девчонкой, звездой класса, а сегодня уже — изгой общества и объект жестоких насмешек. Не смеется только Максим. И в этот момент я даже немного его уважаю. Но вот мне придется переступить черту, если я хочу заслужить доверие Влады.

— При ее многочисленных любовных похождениях такое прозвище бы ей подошло больше, — я произношу это обычным повседневным тоном, и мне хочется стукнуть самого себя по башке.

Однако Владе моя реплика так нравится, что она покатывается со смеху и кокетливо шлепает меня по животу. Если бы Лена была в классе, я бы не смог так унизить ее. Но ее нет.

Движение позади меня заставляет обернуться. Я ошибся. Она все слышала и стояла прямо за моей спиной. Мое сердце колотится с такой силой, что я чувствую пульс даже в пятках. Влада ожидает от меня дальнейших действий. И я делаю всё, чтобы порадовать ее.

— Что смотришь? — мой голос звучит зловеще, не ожидал, что я могу быть таким козлом. — Типо я сказал неправду?

Если уж после этого Влада не расскажет мне о себе всё, то я уж не знаю!

Венерина еще несколько секунд смотрит на меня, затем разворачивается и просто уходит. Это так на нее не похоже, что мне даже жутко. Я ожидал как минимум пощечины.

— Жестко ты с ней, — говорит Влада, наклоняясь ко мне и глядя вслед Венериной сочувственным взглядом.

Мне хочется схватить ее за голову и сжимать, пока она не расскажет мне всё о том, зачем приехала на самом деле. Что ей надо от Венериных? Какая девчонка по доброй воле станет навязываться к чужой семье, не принимающей ее, и ждать отцовской любви от такого человека, как Владимир Венерин? Ни за что не поверю, что это всё, что ей нужно. Когда она поделиться со мной всеми своими тайнами, я буду готов. И я докажу Венериным, что она — вовсе не невинный ангел. Остается надеяться, что после всего Лена сможет меня простить.

— Ты была права, — отзываюсь я, — ее пора поставить на место.