По старой дружбе

Глава 7. Венера

В субботу просыпаюсь около полудня и еще полчаса валяюсь на кровати и смотрю в потолок. В голове все еще не укладывается, каким козлом оказался Алмаз. Миша. Фу!

Мысли о нем улетучиваются почти сразу же и на смену им приходят слова Краснова:

Твой байкер оказался алкашом, и ты решила найти ему замену через секунду.

То есть, вот как я выгляжу в его глазах? Он считает, что я из тех сопливых девчонок, которые и дня не могут прожить без парня?

Вскакиваю с кровати и рывком срываю с себя шелковую ночную рубашку молочного цвета. Она летит в угол и обиженно сворачивается в клубок. Быстро надеваю домашний белый халат и направляюсь в ванную. Горячий душ всегда поднимает мне настроение, но не в этот раз. На кухне я оказываюсь в ужаснейшем расположении духа.

Мама сидит в кресле и разговаривает по телефону. На меня она кидает заинтересованный долгий взгляд, прикрывает трубку рукой и спрашивает:

— Во сколько ты вчера пришла?

— В десять, мама, — хмуро отвечаю я и открываю холодильник.

Вчера я заставила таксиста навернуть три круга вокруг дома. Мне хотелось подумать и хоть немного прийти в себя. Водитель пытался со мной заигрывать, и это здорово помогло.

Мама удаляется в другую комнату, но задерживается рядом со мной и, улыбаясь, на секунду прижимает меня в себе. Ее глаза светятся какой-то безумной радостью, и мне от этого не по себе. Она выходит из кухни и продолжает свой разговор уже за дверью. Очень надеюсь, что это не очередной ее поклонник.

Мой мобильник, который я положила на стол, начинает жужжать, и я отрываюсь от кофе-машины и прижимаю трубку к уху.

— Значит, как я добралась вчера до дома тебя ни капельки не волнует? — недовольство из Эльки так и прет. — Маленькая распутница! Рассказывай давай, как прошло свидание?

— Гм. Нормально.

Кофе-машина начинает тихо ворчать, и я иду к креслу, на котором только что сидела моя мама. Оно все еще теплое и пахнет мамиными едкими духами.

— Мне долго ждать? — кричит мне в ухо Элька. — До финиша он не доехал, а значит, повез тебя развлекаться! Что вы делали? Какой он, этот мачо? Хорошо целуется?

Откидываюсь на спину кресла и закрываю глаза.

— Он… Напомнил мне кое-кого. Как насчет пробежки?

Элька, как всегда, в кислотно-зеленом спортивном костюме, который облегает ее фигуру так, что прохожие пожирают ее глазами. Мужчины — с жадностью. Женщины — с завистью, плавно переходящей в злобу.

Мы бежим трусцой по тротуару, пересекаем пешеходный переход и направляемся к парку.

— Как ты думаешь, — говорю я, стараясь управлять собственным дыханием, — что пошло не так? Тогда, в детстве. С Даней.

— С кем? — переспрашивает Элька.

— С Красновым. Я знаю, что появились вы: Ты, Макс, Лешка. Но почему он не вписался в нашу компанию?

Элька закатывает глаза и останавливается, тяжело дыша. Я бегу на месте, чтобы не выбиться из ритма и ожидаю ее ответа. Она утирает пол со лба и говорит:

— Не знаю, что на тебя нашло. Я думала, тут все и так ясно. Он — зазнайка и домосед. Думает, что все мы ниже его, а он самый умный! Ваши дороги разошлись бы в любом случае. Зачем мы вообще об этом говорим?

Мне вдруг кажется, что Элька как-то уж слишком разнервничалась, но я не придаю этому значения. Однако по какой-то причине я не говорю ей о том, что вчерашний мотоциклист — Краснов собственной персоной.

— Он ненавидит меня, — выдыхаю я и делаю кружок вокруг Эльки, — хотя в том, что мы перестали дружить виноваты оба. Он просто пропал. Перестал отвечать на звонки. Да вообще перестал выходить на улицу. Я просто не могу понять…

— Хватит уже, — огрызается Элька и хватает меня за плечо. Я замираю и внимательно смотрю на ее раскрасневшееся лицо. — У меня голова от тебя идет кругом. Краснов понял, что тебе с нами интереснее и отступил. Это было много лет назад, забудь.

— Ты права, — киваю я, — если бы он хотел общаться, то ничто бы ему не помешало. Просто я… не знаю… думала об этом. Если он считает, что я променяла его на вас, это его проблемы!

— Правильно! — с воодушевлением соглашается Элька. — А теперь расскажи мне про вчерашнего чувака. И с подробностями!

Мы бегаем по парку, и я на ходу сочиняю красивую любовную байку. О том, как мы катались всю ночь, останавливались в темных уголках и любовались звездами, разговаривали о высоком, смеялись и держались за руки.

— Как-то слащаво, — недоверчиво говорит Элька, когда мы останавливаемся на перекрестке, где обычно расходимся по домам. — Когда вы снова встречаетесь?

— Вряд ли это повторится, — пожимаю плечами, — это была единичная встреча.

— Что-то ты не договариваешь, подруга, — Элька грозит мне пальцем и тут же улыбается. — Ладно. Завтра идем в кино, помнишь?

— Как я могу забыть?

Я подхожу к своему подъезду и с раздражением замечаю припаркованный знакомый мотоцикл. Алмаз уже идет мне навстречу и растягивает губы в дружелюбной улыбке.

— Хай, бэйби, — говорит он, — полетаем?

— У тебя с головой все в порядке? — интересуюсь я. — Иди выпей пивка с корешами!

Он обгоняет меня и преграждает мне дорогу к подъезду.

— Долго еще будешь дуться?

— Я не желаю больше тебя видеть, — терпеливо говорю я. — Как, доходчиво? Уйди с дороги.

— Ты несерьезно, — произносит он, убежденный в своей правоте, но отступает в сторону. — Дам тебе несколько дней.

Я качаю головой и захожу в подъезд. На лестничной клетке стоит паренек в капюшоне и ожидает лифта. Я присоединяюсь к нему, и мой взгляд невольно падает на его обувь. Я вздрагиваю и делаю маленький шаг назад.

— Краснов?

Он поворачивает голову ко мне и удивленно моргает.

— О, — говорит он. — Очень вовремя. Нужно поговорить.

Не ожидала увидеть Краснова в моем подъезде больше никогда, поэтому несколько мгновений просто стою в ступоре. Лифт открывается. Оттуда выходит мужик с маленькой собачонкой подмышкой, окидывает нас неприязненным взглядом и быстро шагает прочь.

— Ты собираешься туда заходить? — Краснов указывает подбородком на все еще открытые двери грузового лифта.

— Нет.

Мне не хочется снова вести его домой. Выходить из подъезда тоже не хочется, потому что там наверняка ошивается Алмаз, а я не желаю снова с ним разговаривать.

— Чего тебе надо? — спрашиваю, глядя на его бесстрастное лицо.

Двери лифта медленно закрываются. Краснов устало вздыхает.

— Так не пойдет, — он нажимает на кнопку вызова лифта, ждет несколько секунд и заходит внутрь, сопровождаемый моим недоуменным взглядом. — Я не буду здесь разговаривать, — добавляет он.

Я на ватных ногах захожу следом за ним и смотрю, как он тыкает пальцем на кнопку с изображением восьмерки. Мое сердце творит в груди что-то невообразимое. Я снова вспоминаю его сердитое лицо, бросок шлема о землю и крики. Не пойму, что я чувствую, стоя рядом с ним так близко. Мне хочется схватить его за плечи и как следует встряхнуть. Почему ты отдалился, Краснов? Ты же не ботан, ты гоняешь на байке, как сумасшедший, и ничего не боишься. Мы с тобой родственные души и всегда ими были. Что с тобой случилось, чертов ты идиот?!

В мою квартиру он заходит, как к себе домой. Разувается и ждет, пока я нехотя стаскиваю с себя теплый жилет. Конечно же, в прихожей появляется мама. Бешеная радость в глазах никуда не делась, даже усилилась. Она тепло обнимает Краснова и целует его в щеку.

— Вы вместе бегали? — воркует она. — Спорт — это чудесно. Проходи, Данечка, я только что закончила болтать с твоей мамой. Какие перемены, мне просто не верится, что это происходит на самом деле!

Она увлекает его на кухню и продолжает с ним сюсюкать. Какие перемены? О чем она говорит?

Я прислоняюсь к дверному косяку и наблюдаю за тем, как мама втюхивает Краснову огромную кружку с дымящейся жидкостью. Наверняка это ее любимый травяной чай, пахнущий, как компостная куча. Честно говоря, он такой и на вкус. Мне нравится, что мама заставляет его сделать глоток и смотрит на его реакцию. Ты это заслужил, дружище. Нечего было вчера меня оскорблять.

— Если вы позволите, — вежливо улыбаясь, говорит Краснов (удивительно, после глотка этой отравы на его лице не дрогнул ни один мускул), — мы с Леной ненадолго уединимся.

— Конечно, конечно! — мама всплескивает руками. — Ну что ты, — она не дает Краснову поставить чашку на стол. — Ты можешь взять чай с собой. Очень полезный напиток, ты не представляешь, сколько там витаминов!

Краснов проходит мимо меня и решительно шагает в мою комнату. Я захожу вслед за ним, закрываю дверь и скрещиваю руки на груди.

— Прежде всего, — говорит Краснов, усаживаясь и ставя чашку на стол: теперь вся моя комната пропитается этим зловонием, — я хочу напомнить, что ты мне должна.

— Это еще с какой стати?!

— Пансион. Миссия: фальшивые влюбленные.

— Папа все понял. Это не считается. Ты ничего не сделал!

Краснов смотрит на меня абсолютно пустым взглядом.

— Я пришел в твою квартиру. Я ужинал с тобой и твоими родителями. Я обнимал тебя за плечи. И после того, как ты устроила истерику и убежала, я разговаривал с твоим отцом по душам. Может, для тебя это и пустяки, мне это далось нелегко.

Меня чуть ли не трясет от его слов. Значит, для него это было так сложно. Руку он мне на плечо положил, бедняга. Совсем утомился!

— Если тебе так противно ко мне прикасаться, мог бы не соглашаться и не устраивать этот спектакль!

— Да что ты? Ты стояла посреди дороги и умоляла меня о помощи! Я, по-твоему, совсем бессердечный?!

— Краснов, что ты от меня хочешь? — я сажусь на кровать, тянусь к тумбочке, беру крем и начинаю намазывать руки.

Мне срочно нужно чем-то себя занять, иначе я попросту начну орать на весь дом.

— Ты что, еще не в курсе? — удивляется он. — Мы с тобой встречаемся. Сегодня утром я объявил об этом своей маме. По-моему, эта информация уже разлетелась по всему району.

Тюбик с кремом выпадает из моих рук.

— Ты что, хочешь… Ты предлагаешь мне…

— Боже, нет! — он взмахивает рукой и едва не сшибает вонючую кружку со стола. — Просто мама в очередной раз устроила в нашей квартире смотр невест. Я не выдержал и рассказал им про свою девушку.

— Ну, конечно. «Девушка», — я делаю кавычки руками и усмехаюсь.

Краснов серьезен, как никогда. Посылает мне хмурый взгляд и повторяет:

— Моя девушка. Но мама бы Сашку не одобрила, поэтому, когда она спросила, кто она, я брякнул твое имя.

Резко поднимаюсь с кровати, проношусь мимо Краснова, подхватываю кружку со стола и выплескиваю содержимое в открытое окно.

— Что это было? — тихо спрашивает мой бывший лучший друг.

— Гремучая смесь, — отвечаю я ровным голосом и делаю глубокий вдох. Свежий воздух действует на меня успокаивающе.

— Так что? Ты ведь не станешь разубеждать наших родителей? Это ведь для всех хорошо. Ты сама этого хотела.

Все еще смотрю в окно и стою спиной к Краснову. Небо серое и унылое, прямо как мое настроение.

— Я не буду тебе подыгрывать. Мне это больше не нужно.

— Венерина, это не просьба. Бомба сброшена. Для всех вокруг мы — пара. Вообще, можешь говорить родителям, что хочешь. Так уж сложилось, что в отличие от тебя, мне они верят.

Я слышу, как Краснов встает и двигается к двери. Поворачиваюсь и набираю в легкие побольше воздуха.

— Стоять! Мы не закончили. Ты сейчас же пойдешь к маме и скажешь, что всё это придумал!

На его лице появляется ехидная улыбка.

— Нет.

— С каких пор ты стал таким… Таким… Да неважно! Я не собираюсь обжиматься с тобой в школе и на общих мероприятиях! Знаешь ли, для меня это унизительно!

Его ни капли не задевают мои слова, глаза задумчивые, а улыбка все еще самодовольная и наглая.

— Мне по фиг, — он равнодушно поводит плечами. — Следующий месяц ты — моя фальшивая девушка.

— Краснов!

Он игнорирует мой вопль и покидает комнату. Я несусь за ним, как бешеная, и настигаю добычу у входной двери. Вместо того, чтобы испугаться или увернуться, он позволяет мне приблизиться, смыкает руки у меня за спиной, притягивает меня к себе и целует меня в губы.

Не знаю, когда именно он уходит. Перед глазами плывут предметы, а сердце колотится и переворачивается в груди. Не помню, что я хотела ему сказать. Кажется, что-то колкое и обидное. Прижимаю дрожащую руку к губам и осторожно поднимаю голову.

Мама широко мне улыбается и удовлетворенно выдыхает воздух.

— Я знала, что однажды ты одумаешься, дорогая, — мурлычет она. — Еще в детстве было понятно, что вы поженитесь.

Эти ее слова действуют отрезвляюще. Я мигом прихожу в себя и грозно сдвигаю брови.

— Не говори ерунду! — вспыхиваю я. — И не ходи за мной. Не хочу никого видеть!