По законам жанра. Книга 1 (СИ)

Глава 27

Я проснулась, когда Эйван опять начал стонать во сне. Содрогаясь от холода мы жались друг к другу, как два брошенных новорожденных щенка. Разбросанная на полу мокрая одежда валялась вокруг грязными комьями, угли в костре едва дымились, солнце еще даже не взошло. В облюбованной нами пещере оно вообще было редким гостем, только час-два можно погреться под теплыми лучами, когда светило едва проглядывалось сквозь верхушки пушистых елей. Поэтому мы и выбрали это место: темно, высоко, подход только с одной стороны и вездесущие камни, но по этой же причине решили присмотреть что-нибудь другое ближе к поляне и реке, а в итоге чуть не потонули в болоте.

Геройская чуйка не панацея, и полагаться на нее всецело не стоит. Она молчала, пока Демъяр ел ядовитые ягоды, после которых страдал от лихорадки три дня, не подсветила нам болото, не помогала разводить костер и уж точно не грела. Я выползла из под одеяла, закинула в угли пару деревяшек и начала развешивать по камням одежду.

Когда мы только выбрались из города, была надежда, что еще пару дней и Эйван будет пусть не таким сильным, как Дем, но уж наверняка перегонит меня, но его развитие затормозилось, стоило нам спрятаться и успокоиться. Думается, он бы прибавил в весе чуть больше, будь у нас нормальная еда. Дем притаскивал то зайца, то рыбину, то птицу, но мы не видели его уже полторы недели, если не больше, а сами в охоте не понимали вообще ничего, поэтому ели только траву, ягоды и корешки, которые я знала благодаря Дафье.

Рыбалка тоже не задалась. Мы нашли острые заточенные палки с которыми управлялся Демъяр, и даже попытались, но я чуть не свернула себе шею в погоне за каким-то карпом, так что эти голодные игры пришлось прекратить.

Дем знал о выживании в диких условиях много не просто так. Когда отец с братом ушли на войну, а мать скончалась, ему пришлось бежать и скрываться. Леса, деревни, Варихейские долины, он рос практически, как маугли. Что нужно делать его научила легенда, все это в прошлом он уже делал. Выслеживал добычу, разводил костер, ориентировался по солнцу и без всякого компаса. Если бы у нас с Эйваном была легенда, мы бы может знали хоть что-нибудь о жизни без интернета и супермаркетов, но она не думала проявляться, даже чтобы спасти нас от голодной смерти.

Геройское здоровье сдуло с нашей немощной парочки за неделю, а Демъяр сиял, как и всегда. Он собрался возвращаться в Кольд едва мы сюда пришли, я встретила это заявление громогласным протестом, но глупо было надеяться, что он прислушается. Мы поняли, что он не на охоте только вечером, по внушительной куче хвороста у подножия скалы, паре рыбешек и зайцу. Он готовился к уходу у нас под носом, а мы даже не почувствовали, хоть угрозу нам это несло не малую. Еще один аргумент в пользу того, что наше предчувствие срабатывает не всегда.

Мы долго об этом думали, и в итоге пришли к выводу, что включается эта штука только в экстренных случаях. Голодная смерть в наших плодородных лесах нам не светит, из болота мы все же выбрались, а шея моя цела. Ничего критического.

Я села, накинула на себя край одеяла и вытянула руки к костру. Если среди нас и был главный герой, то это точно не я, а Демъяр. Неугомонный, взбалмошный, всегда готовый действовать без страха и оглядки. Сначала несколько дней я готовилась устраивать ему скандал, потом потихоньку в голову пробиралось здравомыслие и истерия стихла, ведь он делает это для нас, но дать ему подзатыльник все равно хотелось. Можно было записку оставить, найти аргументы, а не орать и дуться, подготовиться и, по-хорошему, перепрятать нас куда-нибудь. В нашей пещере, на первый взгляд, было безопасно, но отсюда очень далеко ходить за едой и водой, ночами было слишком холодно, и взобраться сюда без проблем мог только Демъяр, нам же приходилось тратить на рискованный спуск и подъем немало сил.

Впервые со времен открытия в себе героических начал я осталась без своего главного двигателя, а сама, как выяснилось, была далеко не всесильна. Стать героем в мире, который тебя отторгает тот еще квест, и скорее всего наша аура просто одна из лазеек, и прежде, чем мыслить глобально, нам нужно спасти себя. До Кольда три дня пути, Дем мог успеть сходить туда-обратно не один раз, поэтому теперь мы ожидали увидеть его каждую следующую минуту.

Герой в его роялях просыпался только когда пятки горят. Я не раз пыталась пробудить его в себе за эти голодные дни, но собраться с духом никак не получалось. Все вроде бы складывалось в пользу раскрытия собственноручно похороненного когда-то потенциала, но постоянно казалось, что чего-то не хватает, и дело наверняка было в легенде. Мы просто не могли погрузиться в происходящее с головой, потому что чувствовали себя здесь чужими. Героями не становятся за неделю, если нас такой ерундой какие-то высшие силы наградили, оно наверняка должно базироваться на легенде, как у Дема с его почти вековой историей, от принца, до Короля некогда существовавшего королевства. А что было у нас? Секретарша и задрот. Мы не могли перестать думать Земле, потому что тогда думать было бы вообще не о чем, вот Демъяр теперь там и шарится, в надежде выяснить, как они вытаскивают из нас легендарную энергию, чтобы помочь нам пробудиться и снять печать. Вдруг, все окажется куда проще и есть какое-нибудь заклинание. Попробуй еще найди другое место силы, а тут уже все тропки изучены.

Мы всю дорогу пробирались по полям, иногда удавалось чуть пробежаться по куцому лесу, и стоило нам сравняться с одним из дворцов, как атмосфера вокруг резко изменилось. Наши золотые моря никуда не делись, о глобальной стройке Демъяр и до того был наслышан, но прокладка дорог и многоэтажные прямоугольные здания с легким намеком на винтаж всех вогнали в ступор. Я боялась их даже рассматривать, потому что и в темноте было понятно, — от средневековья там разве что мощеные дорожки. И люди, которые себе это возводили, явно не боялись носить лифчики и туфли. Элизий быстро перевоплощался, и нужно быть идиотом, чтобы не ощущать от этого современного веяния вред.

Не удивительно, что сельчане задумались о бизнесе связанном со сливом. Так вокруг глянешь, соседка в землянке живет, а рядом небоскреб по средневековым меркам, конечно, откуда тут верить в заботу королевства о своих верноподданных. Но что бесило больше всего, никто в замке об этом никогда не упоминал, в городе всем тоже, видимо, было плевать, многие, как и я, понятия не имели, что в округе творится, и я бы, заметь те же дома раньше, вряд ли придала бы этому значение. Только теперь начинаешь обращать внимание на упавшую на Элизий Земную тень.

После «телевизора» можно было не удивляться, но одно дело игры в высших кругах за молодость и очередные изобретения философского камня, другое, когда оно принимает такой грандиозный масштаб. Я даже не сомневалась, что скоро у всех, кому не повезло проживать свою жизнь, как завещала легенда, начнутся проблемы. В большинстве своем люди и так выглядели не самыми здоровыми, а теперь на горизонте мелькнул глобальный упадок. И как им только не страшно?.. Такими темпами год-два и Элизий превратиться в средневековый зомби-шутер, где одни будут тестить смартфоны, а другие гнить, из-за того что мир, в который они с таким трудом погружались, решили вывернуть наизнанку. Слив всегда был народным развлечением, и никого не смущало, что он вреден для здоровья. Как курение или алкоголь, — вредно, но очень весело и интересно, и больше всего пугало, что когда основная масса начнет примечать последствия, обратного пути у Элизия уже не будет.

Нет ничего сложного в том, чтобы изобрести бетон или электричество, для знающих свое дело людей и интернет сеть не проблема, и я бы даже не противилась, если бы меня это не убивало. Конечно, на подобных нам это будет отражаться в разы сильнее. Как можно перестать думать о Земле, когда напоминания о ней будут свисать баннерами с каждого угла. И если когда-то мне все эти заморочки с похищением легенды казались случайным открытием какого-то психопата, то теперь все больше обстановка походила на тщательно спланированный армагеддон. Демъяр был почти уверен, что порталы ведут на Землю, но мне это по прежнему казалось бредом. Какая нам Земля, если ТВ превращается нас в гниющее ничто. Да на этот современный город одним глазком глянуть, и сразу обернешься прахом.

Мы с немалым усилием старались не забивать себе голову этой ерундой, ведь для нас пока не нашлось места и в старом Элизии, а они апгрейдят его со скоростью сто научных открытий в минуту. Теперь надобность лишней легенды в запасе была еще яснее, но даже я понимала, что дело приобретает совсем не тот оборот, на который мы рассчитывали. Одно дело проучить каким-то макаром пару-тройку людей за их безжалостные эксперименты, другое сносить по всему Элизию электростанции. И даже в восстание слабо верилось, ведь у однажды у обычных людей на это просто сил не будет. Но как не думать с белом попугае, когда он каркает на тебя с каждого дерева!

Эйван постоянно на себя злился. За беспомощность, глупость, неудачу. Я знаю, что он хотел помочь и прилагал для этого куда больше усилий чем я, но все это время оставался нашим маленьким и беззащитным драконом. Мы его ни в чем не винили, но он прекрасно справлялся с этим сам. Силы свернуть шею изобретателю аукциона душ у него наверняка были, только какое до них дело, когда он до сих пор на ноги вставал с трудом. Хоть заикаться перестал, уже прогресс.

Я слилась обратно до своего обычного исхудавшего состояние половой тряпки, за которое так остервенело боролась эти пять лет, и Эйван медленно подбирался ко мне. Видимо, есть в нашем положении какой-то предел, опуститься ниже которого мы могли только с посторонней помощью. А так, худые, немощные, но голова еще соображала, а руки двигались, и никаких язв и гнили.

Сумерки растаяли, палки в костре наконец-то разгорелись и меня окутало теплом. Я дернула Эйвана за руку и потянула на себя одеяло:

— Эйв, иди греться.

Синие глаза заблестели. Эйван медленно поднялся, тряхнул головой и огляделся:

— Уснули?..

— И даже вещи не развесили. Все еще мокрое. Давай, ползи, — хлопнула я по земле рядом с собой.

Пингвинья тактика согрева друг об друга сработала по началу, но потом тепло начало уходить в холодную каменную плиту под ногами, расстрелянные заячьи шкуры удержать его не сильно помогли. Так и досмерти продрогнуть можно, вот Дем бы нам вставил потом. Придуркам. Уж физику в школе все проходили, тут и легенда не нужна.

Эйван подполз ближе:

— Нет, зиму бы мы здесь не пережили, — говорил он, накидывая на нас одеяло и вытягивая ноги к костру.

— Пережили. Завалили бы медведя, — мечтательно сказала я, вгрызаясь в сладкий корешок.

— Конечно. Десять медведей. Это ж не рыба и не заяц, с ними наверняка проще будет!

— Рыбу и зайца ловить надо, они маленькие и юркие, а медведь большой и явно не такой изворотливый. Можно ловушек наделать.

— Ну, вот этих, с торчащими копьями и закрытых ветками еловыми.

Мы усмехнулись. Скауты недоделанные.

В один момент я испугалась, что у Эйва начнется депрессия. Мы не разговаривали почти три дня, пока он занимался самобичеванием и пытался заставить себя быстрее поправляться, что ему только вредило. Теперь время упасть духом у меня появлялось, только когда он спал, а в остальном мы вели себя как в детском лагере или на «Зарнице».

Эйван оказался совсем не таким, как мы с Демъяром. Спокойный, сдержанный и совсем не болтун. Даже когда психует, просто замирает, смотрит в одну точку и громко посапывает. Страшно было представить, как мы с дедом его своими воплями достали. Сидел парень в яме, никого не трогал, а тут выволокли.

День разгорался теплом. Позавчера мы натащили себе еды на пару дней, ночью костры не жгли, поэтому дров тоже было с запасом. Без необходимости вниз мы не спускались, чтобы лишний раз не оставлять следов и не убиться, пока карабкаемся, а после вчерашнего приключения и вообще двигаться не хотелось. Сегодня мы то спали, то ели, то искали на Эйване очередной признак идущего на поправку дистрофика.

— Это какой-то кошмар… — оценивала я чешую, которая на солнце блестела, как бриллиантовая крошка. — Одевайся, — швырнула я в него рубаху.

— Нужно было назвать меня Эдвард, — сказал Эйв высовывая руку на солнце. — Было бы в тему.

— Я предлагала назвать тебя Марти, это Демъяр настоял.

— Я, вообще-то, прекрасно помню, что настоял на этом сам. Еще не хватало. Мартимъяр, вот где кошмар.

— О, ты-то тогда настаивать умел, точно, — говорила я, натягивая платье. — Мне нравится имя Марти, Мартин. Но «Эйван» тоже неплохо. У нас уже традиция. Всех в честь женщин называют.

— Всех?

— Демъяра, так звали мать Дема.

Эйван надел штаны и обернулся:

— Первый раз слышу.

— Он же тебе рассказывал, его зовут Гринер. Гринер Демъяра ван Дахон. Насколько я поняла, второе имя дают по отцу, но его нарекли в честь почившей матери, отец его Демъяром и называл. Наверное, он очень на нее похож.

— Вот как, — Эйв хмыкнул. — Ну значит не будем нарушать традиции. Вряд ли я на тебя, конечно, похож, но мне нравится. Уже привык, будто с ним и родился.

Я отвернулась и постучала себя пальцем по лбу. Меня временами его ровный практически безэмоциональный тон очень подбешивал. Говорил он и так с трудом, а когда смеялся, было страшно, что помрет от нехватки воздуха, поэтому я старалась не провоцировать его на эмоции и чаще общалась, как с ребенком, но иногда язык прям чесался пошутить и подначить. По Дему сразу понятно, что в голове, то и на языке, а Эйван мало того, что похож на скелет, так еще и спокойный, как монах.

По настоящему живым он казался мне только когда улыбался или спал, и мы жались друг к другу, спасаясь от холода. Демъяр спал удерживая Эйва на руках, чтобы тот не мерз, у меня же не было на такие подвиги сил, поэтому я его просто обнимала, и периодически крутила по ночам то лицом к себе, то спиной. В остальное же время он обогревался растираниями.

Когда начало смеркаться, мы расселись по углам и молча таращились на дотлевающий костер. Нам было попросту не о чем поговорить, не создавая угрозу жизни. Стоило кому-нибудь завести разговор хоть о красивом цветке на поляне, как тут же он вспоминает детство у бабушки в деревне, а я свою кофточку из новой коллекции Зара. Мы шутили, пересусолили по десять раз события нынешнего времени, а в остальном же просто смотрели друг на друга и улыбались. Я здесь куда больше, чем Эйван и тот же Демъяр, но насыщенной мою жизнь было не назвать, несмотря на все эти игры в легендарную. Сначала работа в таверне, потом замке, а потом случайная встреча у Пики, и все пустилось вскачь, что было дальше Эйван и так знал.

— Эй. Эйя, проснись…

Я приоткрыла глаза и встала. Эйван отошел к острой арке выхода из пещеры и замер. В темноте его новые белые зубы и белки глаз так светились, что выглядел он, мягко говоря, жутко.

— Что случилось?

Эйван улыбнулся, приложил палец к губам и ткнул себе на ухо. Я прислушалась, различила через непрекращающийся стрекот приглушенный свист и побежала к выходу. Наконец-то! Как голодные волчата мы свесились со скалы и уставились на черные облака дрожащих зарослей у подножия.

Дем всегда свистел, когда возвращался с охоты или рыбалки, чтобы мы понимали, что это он, и не встречали его ножом по пальцам. Заросли захрустели, и во мраке показался знакомый могучий силуэт. Мы не удержались и гулко вздохнули.

— Я тебя сейчас прибью, — заскулила я вниз.

Демъяр прокашлялся и схватился за зацеп:

— Это точно, — посмеиваясь ответил он. — Поводов немало. Отойдите, зашибу…

Мы с Эйваном отползли назад. Дем схватился за край, и в пещеру прилетело что-то огромное и черное. По полу дребезгом распространился тяжелый металлический лязг. Я схватила Эйвана за шею и приготовилась закрывать ему глаза, на случай, если этот придурок притащил сюда телевизор!

Огромная, похожая на кожаную, сумка была забита чем-то до отвала. Сначала показалось это кривая работа какого-то кожевника недоучки, но чем сильнее я присматривалась, тем лучше различала то ровный строй карманов на липучках, то свисающие карабины. Эйван вырвался и пополз ближе, я вжалась в стену. Эта дрянь явно не местная…

Демъяр забрался и сел на месте, закрывая своей спиной почти весь проход. В его руках что-то хрустнуло и пещеру залил мягкий голубоватый свет. Я с такой силой приложила руки в лицу, что нос хрустнул:

— Эйван! Не смотри! — верещала я, мечтая ослепнуть, оглохнуть и еще лучше отключиться. — Ты сдурел?! Ты нахрена это сюда притащил?!

Эйван засмеялся:

— Где-то я это уже слышал, — сказал он.

— Да, пусть, это она так радуется, по другому не умеет. Ща пройдет.

Я медленно убрала руки от лица и уставилась на Эйвана, пытаясь усмотреть признаки ухудшения состояния на его лице. Но он спокойно привстал, обнял Демъяра и подполз на центр пещеры, куда я даже глянуть боялась. Дем не показатель, но в габаритах вообще будто только прибавил, даже борода стала чуть длиннее. Я пригнулась и сощурилась:

— Дем. Ты ранен?..

— А? — глянул он на себя. — Не, спокойно! Это не моя.

Руки упали на колени. Он весь был в крови. Лицо измазано грязными подтеками, бывшая белой рубашка изошла багровыми брызгами, рукава изрезаны, один болтался на плече только обугленными лохмотьями. У меня от страха заслезились глаза. Я слишком верила в непобедимость Демъяра со своей немощной колокольни, и его потеря виделась мне концом света. Надежда, что мы сможем выбраться из этого приключения с парой ссадин от колосьев и отравлением испарилась.

Дем встал и протиснулся ко мне, шаркая своими широченными плечами об острые стены.

— Эйя, лучше поори, только не ной… Все нормально, давай. Иди! Обниматься не будем что ли?

Я поджала ноги, схватила его за руку и потянула сесть рядом на шкуры:

— Что случилось? — ощупывала я дыры на его рубашке, справляясь со слезами. — Ты точно не ранен?!

— Да не. Говорю же, не моя!

— А чья?.. Ты кого-то убил?

— Я, — нет. Но вы все равно охренеете.

— Ну да, тут есть с чего охренеть, — сказал Эйв.

Демъяр виновато вытаращился и ткнул носом в сторону сумки. Я медленно обернулась, готовая ослепнуть в любую секунду, и увидела в руках Эйвана автомат.