Победителей не судят

Глава 34

— Великие князья пусть находятся в Маньчжурии до окончания войны с японцами и подписанием мирного договора! Что касается Алексеева, то генерал-адмирал, как главнокомандующий флотом, должен пребывать там же. Его приезд в Петербург возможен лишь после того, как все наши взаимоотношения с английской короной будут урегулированы… если вообще будут… не в ближайшее время…

Витте ошеломленно смотрел на императора — он не узнавал Николая Александровича. Царя словно подменили на кого-то другого, но чрезвычайно похожего, он вел себя совсем не так как обычно — сдержанно и молчаливо, куда-то пропала привычная властность. И тут Сергей Юльевич осознал, что так ведут себя люди, которые явно чего-то опасаются, причем явно страшного для них. А потому-то вспышка навязанной извне решительности, или тщательно скрываемый страх. Самодержец выполнял чьи-то требования, отклонить которые попросту не мог, как и не исполнить.

Но кто же мог так если не запугать «хозяина земли русской», как написал про себя царь в анкете при переписи населения, то заставить выполнять те решения, которые ему были не по нутру?!

Ответ напрашивался собой — только семья, императорский Дом Романовых, этот коллективный ограничитель самодержавной власти. Выполняющий сейчас те же функции, что двести лет тому назад приняла на себя гвардия, организовав первый в русской истории дворцовый переворот, поставивший на престол грязную чухонскую девку, солдатскую шлюху, что стала вполне законной русской императрицей.

Стоящие над законом многочисленные великие князья сгрудились у трона настолько плотно, разобрав все более-менее важные государственные посты как источник доходов и синекуру, что, по сути, являлись коллективным императором. И властно вмешивались во все дела, заставляя министров прислушиваться к их желаниям — строптивые тут же могли слететь с поста, с погубленной навечно карьерой — бывали прецеденты, причем весьма показательные, по которым умные люди делали выводы.

Да, Николай Александрович мог отстранить из них любого, но замену требовалось брать опять в клане, и при этом ухитрится не испортить отношения с его представителями. Если не сделать этого, то Романовы могли сплотиться против него в коалицию и силой заставить выполнить завещание отца, императора Александра III, который своей последней волей оставлял трон младшему сыну Михаилу, считая первенца Николая абсолютно непригодным к правлению. Недаром язвительный и умный генерал Михаил Драгомиров, бывший учителем цесаревича, отметил у него кругозор обычного полковника, и выдал хлесткое заключение — «сидеть на престоле может, управлять империей — нет!»

И такая сила в их руках была — все члены семьи были шефами в гвардейских и армейских полках и имели массу клевретов среди офицерства и генералитета, тех, кого они продвигали по службе, дав воспользоваться вензелями на погонах и золотыми аксельбантами. Великие князья расставляли своих людей, где только возможно, и числом побольше. И хотя все они присягали императору, но ведь давно известно, что такую присягу можно сохранить, накладывая шарфик на горло строптивого монарху или тыкая в его живот двузубой вилкой, чтобы тот помер от «несварения желудка» в «геморроидальных коликах».

Ведь верность империи как таковой не связано с верностью конкретному лицу, который неспособен управлять этой самой империей, и влез на престол по недоразумению. Тем более, что таковых недовольных было много, и их число увеличивалось с каждым днем. Страна требовала реформ, это Витте хорошо знал по своей деятельности, и совсем не таких, которые он же и проводил, выполняя указания монарха.

Даже в собственном клане «Александровичей» Николай уже не имел полной поддержки — родная маменька, датская принцесса Дагмара, а ныне вдовствующая императрица Мария Федоровна была очень недовольна первенцем и открыто ненавидела его супругу Александру Федоровну. «Аликс» взошла на императорский престол с порченной кровью — и родить здорового наследника никогда не могла.

Да-да, Сергей Юльевич был уже несколько месяцев ознакомлен с этой государственной и семейной тайной, как и с теми подметными письмами, хранящимися в дворцовых тайниках, в которых были изложены истинные факты. Как и сам самодержец, что вот уже несколько месяцев пребывал в самом скверном расположении духа — и было, отчего кручиниться императору, что внезапно осознал один непреложный факт — его сын и наследник никогда не взойдет на царский престол.

Но вместо того, чтобы уступить другому вожжи правления, Николай Александрович, по наущению Аликс, наоборот, стал яростно цепляться за власть, что для самого Витте было нескрываемым счастьем. Сергей Юльевич прекрасно понимал, что отдавил многим великим князьям их любимые мозоли, и сама его жизнь напрямую зависит от благорасположения самодержца. И вот сегодня царь взбрыкнул, и стало понятно, что монарх боится семьи, которая, судя по всему, сплотились против него.

И это плохо, очень плохо!

Витте быстро просчитывал ситуацию, связывая все разрозненные звенья информации воедино. Теперь стало понятно, что великий князь Владимир Александрович, глава клана, выступил с резким демаршем. Причем поддержанным великими князьями Николаем Николаевичем Младшим, находящимся в Маньчжурии, и старым фельдмаршалом Михаилом Николаевичем, сыном императора Николая I, и главой самого многочисленного клана семьи. «Константиновичей» можно приплюсовать к сему комплоту — их задвинули в тень, и теперь они жаждут из нее выйти.

И все дело тут в Алексееве, этом августейшем бастарде, что достиг одного из высших чинов империи. Раз император присвоил ему чин генерал-адмирала, и явно для замены тяжко заболевшего «семи пудов августейшего мяса», но при этом категорически против возвращения бывшего наместника в Петербург, что помогло бы восстановить прежние отношения с Лондоном, то делает это вопреки собственным желаниям. Отсюда ливень наград белыми крестами, который пролился на адмиралов и генералов, что воюют в Маньчжурии с японцами. Так щедро награждала только императрица Екатерина Великая за победы над турками.

Это был прямой подкуп, если отбросить флер — осыпать милостями, и тем задержать на Дальнем Востоке тех, кто может выступить против него. И тем самым выиграть время, чтобы сплотить своих сторонников или хоть внести разлад среди влиятельных членов семьи, и, играя на противоречиях между Романовыми, удержаться на троне.

Витте сейчас начал осознавать, что мира с Англией ему не достичь никакими уговорами. Император опасался Королевского Флота намного меньше, чем своих влиятельных «дядюшек», что располагали вооруженной силой и имели авторитет среди гвардии и армии — победы над врагом того стоили. А ведь поражение Японии уже близко — флота у нее фактически не осталось, и если британцы не окажут срочную помощь, то и армия в Корее погибнет, хотя Россия использовала только четверть от той силы, которая у нее имелась. А он ведь не на шутку опасался этой войны, считая, что под грузом внутренних проблем со страной произойдет худшее…

— Что вы думаете, Сергей Юльевич, по поводу учреждения императрицей Цыси династии «северных Цин»? Я не совсем разобрался в этом вопросе, а время не терпит.

— Представьте, государь, Царство Польское во времена правления цесаревича Константина Павловича, имеющие не определенную автономию, а почти полную самостоятельность, с правом объявлять войну любой державе и заключать мир. А если бы военный мятеж 14 декабря бы удался, не дай бог, то династическая связь бы прекратилась, и Константин Павлович мог объявить себя самостоятельным правителем.

— Даже так?! То есть, это сейчас фактически самостоятельное государство, почти независимое от Китая?!

— Маньчжурия по решению Цыси находится с Китаем сейчас в личной унии, и после смерти императрицы вполне может стать полностью самостоятельной второй империей, хотя лучше называть пока еще царством. Собственно маньчжуры и завоевали раньше Китай, учредив там на престоле «золотую династию» во времена Земского Собора 1613 года, избравшего на трон вашу династию. И население Маньчжурии состоит наполовину из манджуров, которые откровенно тяготятся соседством с китайцами.

— И какое место там занимает генерал Фок?

— Как супруг Е Лен, по нашему Елены Борисовны, из императорской фамилии Айсиньгьоро, по положению является консортом, но фактически станет, после рождения наследника, полновластным правителем, каковым его высокопревосходительство и является сейчас. Маньчжурия богатая страна, очень богатая, и ее стоит отделить от Китая — там совсем иной народ, и есть вероятность, что со временем так укрепится православие.

— Даже так, — император удивился, и, наморщив лоб, произнес. — То есть «Желтороссия» как я слышал, может найти воплощение.

— Определенное, государь, — осторожно ответил Витте. — Если произойдет раскол с Китаем, то тогда станет вопрос, кому будут принадлежать те территории, где китайцы не проживают. Это Кашгария и восточный Туркестан, именуемый землей уйгуров, Тибет с далай-ламой, Внешняя и Внутренняя Монголия. Это очень обширные земли, и там может быть устроено покровительство вашего императорского величества.

— Все это пока несбыточные мечтания, — отозвался самодержец, думая о чем-то другом. Витте это задело — он имел переписку с Сахаровым, ставшим по его настоянии действительным статским советником и гражданским губернатором Квантунской области. И прекрасно понимал, что если не принять мер, то его детище КВЖД могут со временем просто присвоить, что при поддержке великих князей рано или поздно произойдет.

Значит, нужно договариваться с Фоком напрямую, получив от него гарантии. Но тогда, если его уберут с должности, тут Витте глянул на молчащего самодержца, не лучше ли будет, если он заранее найдет себе прибежище в Маньчжурии. А ведь это хорошее решение, лучшее, чем мыкаться по заграницам или терпеть пренебрежение в России — милость к падшим сановникам тут редко проявляют…