Джулиан и Морис верхом на страусах, в сопровождении свиты, состоящей из фламинго, двигались вдоль границы священного места, где находились в своих ямах жирафы, готовившиеся к смерти.
Солнце уже начало садиться и окрасило горизонт в самые фантастические тона.
Джулиан, как заправский наездник, пришпоривал своего страуса и время от времени орал:
- Ну-ка, давай, пошевеливайся, птичка!
Морис, судя по всему, был не столь искусным наездником. Он то и дело кричал своему страусу, чтобы тот не подпрыгивал и вёл себя спокойно.
Наконец Джулиан притормозил.
- Посмотри вокруг, Морис, - восторженно произнёс он и широким жестом указал на кладбище жирафов с ямами и валявшимися вокруг них костями. - Лучшего места для моей летней резиденции и не найти! Так что распорядись, чтобы все эти дырки засыпали, а мусор вокруг них убрали.
Неожиданно он заметил Мелмана, выглядывавшего из ямы. Обитатель Нью-Йоркского зоопарка положил голову на землю и безучастно смотрел перед собой.
- Фу, какая гадость! - сказал Джулиан с отвращением. - Кто это мог оставить здесь вполне сохранившуюся голову?
- Да, ерунда какая-то, - подтвердил Морис.
Мелман поднял глаза.
- Можете не рассказывать мне об этом, - слабым и грустным голосом ответил он. - Ведь мой возраст - это время расцвета. А я вот оказался смертельно болен. И жить мне осталось от силы пару дней.
- Да это тот парень, из разбившегося самолёта! - просиял Морис.
- Какая разница! - отмахнулся его повелитель, а потом гордо крикнул, вскакивая на страуса. - Но если бы у меня оставалось всего два дня жизни, я, король Джулиан, столько бы всего понаделал, что память обо мне сохранилась бы на века!
- А что, например? - спросил Мелман.
- Ну, - ответил Джулиан, - я бы научился свистеть. У меня сейчас как будто стало получаться. Но хотелось бы ещё лучше.
Он сморщился, надулся и издал не совсем приличный звук, что, впрочем, его нимало не смутило.
- А знаешь ли ты, что бы я ещё сделал? - разошёлся он. - Я бы захватил соседнюю страну и навязал ей свою идеологию, хочет она того или нет.
Мелман согласно кивнул:
- Вам, конечно, легко так говорить, Джулиан, ведь вы - король!
- Да, я - король, - гордо согласился тот. - А ты просто мерзкая маленькая головка. Но перед тем как исчезнуть, ты обязан сделать последнюю, самую важную вещь в своей никчемной жизни.
- Ну, мне кажется, есть только одно, на что я ещё способен, - задумчиво ответил Мелман.
- И как это называется? Скажи-ка мне! - потребовал Джулиан.
Мелман тяжело вздохнул:
- У меня никогда не хватало смелости признаться Глории, как я к ней отношусь.
- Скучно и пошло, - ответил король, пришпорив своего страуса, но неожиданно повернулся к жирафу. - А что, эта Глория - дама? Ты мне не говорил об этом.
- А чего это ты так встрепенулся? - встрял в разговор Морис. - Тебе ведь недолго осталось шею вытягивать.
- Да, ты прав, - немного подумав, ответил Мелман.
- Не слушай этого придурка, - Джулиан наклонился к Мелману. - Иди, не мешкая, к ней. Посмотри ей прямо в глаза. А потом скажи, как ты её, тварь, ненавидишь!
- Наверное, это будет посильнее, чем просто сказать: «Я тебя люблю», - сказал Мелман.
Джулиан аж загоготал от удовольствия:
- Ну, ты и хитрый пацан! Мачо прям какой-то. Настоящий игрок. Ты должен немедленно вылезти из этой поганой ямы. Понял ты меня?
- Да, понял, - пробормотал Мелман.
- Что ты говоришь? Я тебя не слышу! - проорал Джулиан, после чего вместе с Морисом принялся громко распевать:
- Давай поднимайся, урод! Поднимайся!
Наконец Мелман вылез из своей погребальной ямы.
- А теперь иди и предстань перед её симпатичной мордашкой! – приказал Джулиан. - И потом скажи: «Девочка, да знаешь ли ты...»
- Да, всё правильно! Я сделаю это! - крикнул Мелман и понёсся на поиски Глории.
- Только веди себя спокойно. Лишние эмоции никому никогда не шли на пользу, - бросил вслед жирафу король.
В это самое время, когда уже стемнело, рядом с озером танцевала пара гиппопотамов. Глория и Мото-Мото вздыхали и томно поглядывали на луну.
Потом Мото-Мото нагнулся, сорвал цветок и начал, припевая, медленно отрывать лепестки:
- Она меня любит. Мои глаза, тело. Любит, что я такой большой. И будет любить всегда....
Глория смущённо захихикала и вдруг спросила:
- Мото-Мото, послушай, перед тем как между нами всё будет очень серьёзно, хотела бы я знать, мне что, здесь остаться?
- Пусть твои сладкие губки сами скажут ответ, - проворковал Мото-Мото.
- Я не знаю, что и сказать! У меня так много вопросов! - вспыхнула Глория.
- Обещаю, на любой вопрос ответ будет только положительным. Если ты только не захочешь ответить: «Нет».
- Хорошо, - кивнула Глория. - И что же ты находишь во мне такого привлекательного?
Мото-Мото в недоумении посмотрел на неё:
- Ну, ты такая полная и симпатичная девушка, какой я ещё никогда до сих пор не видел.
- А как насчёт других? Они тебе тоже нравились? - не унималась Глория.
Мото-Мото был обескуражен. Он не знал, что ответить. Но потом всё же нашёл слова:
- Ты - действительно лакомый кусочек.
Глория посмотрела на него:
- Наверное, ты прав.
- Девочка моя! Как ты прекрасна! - радостно крикнул Мото-Мото.
- Значит, ты уже называешь меня своей? - раздражённо ответила Глория.
- Да ведь это так! - крикнул Мото-Мото. - Нам больше не нужно слов.
И он наклонился, чтобы поцеловать её. Но ему это не удалось. С диким воплем: «Глория!» - из прибрежных кустов к озеру прорвался Мелман. Увидев, что они стоят так близко друг от друга, он рухнул на землю.
- Мелман, это ты? - удивлённо и вместе с тем радостно воскликнула Глория. - Давай вставай и познакомься с Мото-Мото.
- Ах, да! Мото-Мото! - неловко приподнялся жираф. - Ну конечно, рад с вами познакомиться.
Глория мило улыбнулась ему:
- Всё нормально. Извинения принимаются.
- Ну конечно. Правильно, - заикаясь, ответил Мелман. - Я вот о чём подумал тогда... Хотя ерунда всё это!..
Он тяжело вздохнул и повернулся, чтобы уйти.
- Всё нормально, парень, я не в претензии. Мы здесь немножко заняты, так что ты уж извини, - сверкнул на него глазами Мото-Мото.
Мелман после этих слов как будто прирос к месту.
- Ну уж нет! - огрызнулся жираф, схватил своего соперника за жирный загривок и развернул к себе с криком. - А теперь слушай внимательно, животное! Тебе нужно обращаться с этой леди, как с королевой. А знаешь почему? Потому что она - настоящая женщина. Если бы мне посчастливилось встретить такую же, как Глория, я бы дарил ей цветы каждый день! Кстати, её любимые цветы-белые орхидеи. Да, пока не забыл: завтрак нужно подавать в постель! Шесть кусков белого хлеба, намазанных с обеих сторон маслом. И никаких корок! Это то, что она любит. Я её близкий друг и знаю все пожелания Глории. Только вот нелегко было смешить её каждый день. А ведь у неё такой удивительный смех! Может, у тебя выйдет лучше.
Глория разинула от удивления рот, уставившись на Мелмана, который отпустил Мото-Мото и бросился прочь, продираясь через кусты.
На другой стороне озера из воды появилась голова гиппопотамихи. Она фыркнула и сказала:
- Как всё это было мило.
Мото-Мото без лишних слов погрузил её обратно и, повернувшись к Глории, спросил:
- Ну и что мы теперь будем делать?
Глория, не отрываясь, продолжала смотреть на то место в густом кустарнике, куда кинулся Мелман. Она ещё не могла прийти в себя после сказанных им слов.
Потом Глория очнулась и гордо заявила:
- Да, я самая красивая!
Тем временем Алекс, на голове которого всё ещё торчала шляпа позора, начал тренироваться.
- Доброе утро, господин Макунга. Удивлены, что видите меня так рано? - крикнул Алекс и ударил лапой по птичьему гнезду.
- Ну как? Нравится? Это тебе за моего отца!
Из гнезда тут же взвилась стайка птиц и накинулась на Алекса, повалив его на землю.
- Я ни в чём не виноват. И совсем не хотел похищать ваших птенцов, - захныкал он.
Когда опасность, что его заклюют, миновала, Алекс услышал отзвук пронзительных криков, донёсшийся из долины. Он подбежал к краю утёса, по смотрел вниз и в ужасе зажмурился: озеро высохло!
Все местные жители столпились вокруг участка грязной жижи - там, где ещё совсем недавно солнечные лучи отражались в голубой воде. Рыба, бившаяся в грязи, судорожно открывала рты.
Жираф Стефан с ужасом констатировал:
- Вода! Её больше нет! Она ушла от нас!
Его соплеменник грустно добавил:
- Теперь нам понадобится ещё больше погребальных ям.
Все вокруг начали перешёптываться, испуганные происходящим.
Появился Макунга, сопровождаемый Титси, и закричал:
- Ну-ка, пропустите!
Он подошёл вплотную к бывшей кромки озера, превратившегося теперь в грязную кашу. Только в центре этой лужи оставалось ещё немного воды.
- И что же мы теперь будем делать, Макунга? - громко спросил слон.
- На всех этой воды не хватит! - выкрикнула одна из львиц.
На секунду морда Макунги омрачилась, но он тут же взял себя в лапы:
- Боюсь, есть только один выход из ситуации.
- За воду нужно сражаться! - прорычал Титси.
В ответ раздался общий крик ужаса:
- Но это несправедливо! Мы все умрём от жажды. А вы одни вылакаете всю воду.
Макунга поднял лапы вверх, призывая к спокойствию:
- Извините, ребята, но не ищите в жизни справедливости. Вы ведь знаете не хуже меня, что выживает сильнейший.
Вперёд шагнул Стефан:
- Зуба уж точно знал бы, что делать. Где он?
Идея вернуть Зубу была воспринята «на ура».
- Эй, вы все! - прорычал Макунга, которому совсем не понравилось услышанное.
- Зуба потерял всякое уважение к себе, простив своего сына, этого танцора в львиной шкурке. Теперь я - Первый Лев. А вам могу посоветовать отправиться вверх по реке и выяснить, что там такое произошло с водой.
- Вверх по реке? Отсюда, из заповедника? - крикнул слон. - Но ведь ещё никто, уйдя из нашей долины, не выжил.
Алекс внимательно посмотрел на высохшее русло реки, питавшее озеро, и на минуту задумался. А потом решительно сжал челюсти. Это он пойдёт выяснять, что случилось.
Алекс не стал терять зря времени и бросился по саванне к границе заповедника. Там ему пришлось притормозить: сотни зебр паслись в высокой траве. Он стал бродить среди них в надежде найди Марти. Но они все были похожи друг на друга, как близнецы.
- Марти? - обратился он к одной из зебр, но она отрицательно покачала головой.
Тогда Алекс вскочил на небольшой холм поблизости:
- Извините меня! Есть среди вас зебра по имени Марти?
Где-то в толпе настоящий Марти опустил голову и отвернулся в сторону.
Все вокруг стали звать Марти. Глядели друг на друга и спрашивали о нём.
Но из этого ничего не вышло. Алекс грустно повесил голову:
- Спасибо вам. И если он когда-нибудь отыщется, передайте ему, пожалуйста, что старый друг Алекс приходил попрощаться.
- Попрощаться? - переспросила одна зебра. - А куда вы отправляетесь?
- А мы с вами пойти можем? - спросила другая.
- Нет! Я должен всё сделать сам! - твёрдо ответил Алекс и пошёл к границе заповедника, за которой виднелись непроходимые джунгли.
Глубоко вздохнув, одинокий лев вскарабкался на ограду, отделявшую заповедник от окружающего его мира, полного опасностей.
- Что вы делаете? Не покидайте заповедник! За оградой - тысячи охотников! Они убьют вас! - закричали одно временно сотни голосов.
Алекс в последний раз обернулся назад:
- Марти, я знаю - ты среди них. И перед тем как я уйду, запомни: ты для меня останешься навсегда самым близким другом. Ведь сколько раз ты заставлял меня смотреть на жизнь с сё светлой стороны. Кому ещё из моих друзей удалось бы это?
Алекс глубоко вздохнул и ответил сам себе:
- Только ты - самый верный. И таких, как ты, - один на миллион.
Затерявшись среди огромного количества зебр, Марти абсолютно равнодушно слушал страстные крики Алекса.
- Ладно, - неожиданно добавил Алекс. - А теперь могу я вас всех попросить повернуться?
Марти в изумлении застыл.
- Отлично, - сказал Алекс. - Я вижу, тебя, Марти. В двенадцатом ряду. А знаешь, почему тебя можно так легко вычислить? У всех твоих приятелей - спина белая с чёрными полосами. А у тебя - наоборот. Ты, парень, - мечтатель. И всегда им был. Но какой у тебя музыкальный вкус!
Именно это Марти и хотел услышать. Он протолкнулся вперёд:
- Ладно, кончай подлизываться, я здесь.
Алекс, не обманувшийся в своих надеждах, посмотрел на друга, а потом прижал лапы к груди, в которой бешено колотилось сердце.
- Нет, Марти, со мной ты пойти не можешь, - твёрдо сказал он и полез, уже не оборачиваясь, через ограду заповедника.
- Ты думаешь, у тебя есть выбор? - остановил его Марти. - Но всё-таки, честно, как тебе удалось узнать, что я - это я?
Он перепрыгнул через ограду, и два друга вместе кинулись в джунгли.
- Марти, поверь мне, - проговорил Алекс. - Твои глаза сказали, что это - ты.
Но когда они продирались сквозь кустарник, Алекс на всякий случай нашёл глазами хорошо знакомый ему шрам на боку Марти.