Под прицелом

Бойцы перезаряжали свои пистолеты, в то время как треск и звон стекла продолжались, становясь все громче, пока массивный стеклянный квадрат не разлетелся вдребезги, разбрасывая острые как бритва осколки, падающие с высоты 108 этажей.

В роскошную квартиру ворвался теплый ветер, унося с собой осколки стекла размером с камешек, и Рехану и его людям пришлось прикрыть глаза, пока оседала пыль. Вой воздушного потока, поднимающегося по стене здания и врывающегося в открытую панель окна, заставил Рехана встать с дивана и подойти ближе к своим пленникам, чтобы его было слышно.

Он мгновение смотрел на майора аль-Даркура, прежде чем повернуться к Найджелу Эмблингу, прислоненному к оконному стеклу со связанными руками и ногами рядом с огромным отверстием в яркое небо.

— Я изучил твое прошлое. Ты из другого века, Эмблинг. Шпион-эмигрант из колониальной державы, которая каким-то образом пропустила сообщение о том, что у нее больше нет колоний. Ты жалкий человек. Ты и другие неверные Запада так долго насиловали детей Аллаха, что просто не можете понять, что ваше время прошло. Но теперь, старый дурак, теперь Халифат вернулся! Разве ты не видишь этого, Эмблинг? Разве ты не видишь, что разрушение британского колониализма так прекрасно подготовило почву для моего прихода к власти?

Эмблинг крикнул рослому пакистанцу, стоявшему всего в футе от его лица, и изо рта у него полетела слюна :

— Ваше восхождение к власти? Вы - те, кто разрушает Пакистан! Именно такие хорошие люди, как этот майор, выведут вашу страну из пропасти, а не такие уроды, как вы!

Риаз Рехан только махнул рукой в воздухе.

— Лети домой, англичанин.

С этими словами он коротко кивнул двум сотрудникам службы безопасности УМР, стоявшим рядом с Найджелом Эмблингом. Они разом шагнули вперед, схватили за плечи потерявшего равновесие здоровяка и потащили его назад, к открытому окну.

Он закричал от ужаса, когда они столкнули его с края, затем отпустили, и он упал навзничь, прочь от здания, кувыркаясь вниз головой под горячим ветром пустыни, пролетев 108 этажей до бетона и стали внизу.

Майор Мохаммед аль-Даркур закричал на Рехана.

— Кут-тай ка бача!  Сукин сын!

Связанный по рукам и ногам, он оттолкнулся от стекла и попытался броситься на большого генерала. Двое охранников схватили его прежде, чем он упал лицом в квартиру, и принялись бороться с ним, в конце концов оттащив его к дыре размером десять на десять футов в стекле от пола до потолка.

Люди Рехана обратились к своему генералу за советом.

Генерал Рехан только кивнул с легкой улыбкой.

— Отправьте его догонять английского друга.

Аль Даркур ругался, кричал и пытался лягаться. Он отдернул одну руку от человека, тащившего его к краю, но другой боевик сунул оружие в кобуру и бросился вперед. Теперь трое мужчин вместе сражались с майором на земле, среди осколков разбитого оконного стекла.

Это заняло мгновение, но они взяли под контроль аль-Даркура. Остальные в комнате стояли вокруг и смеялись, наблюдая, как офицер УМР сражался, используя только движения своего торса.

Аль Даркур закричал на Рехана.

— Мэзер чот! - крикнул Аль-Даркур.  — Ублюдок, мать твою!

Трое охранников протащили майора аль-Даркура по полу, подтянув его ближе к краю. Мохаммед прекратил борьбу. Ветер, дувший из пустыни, поднимался на 108 этажей вверх по раскаленному стеклу и металлу, сдувал черные волосы пакистанца с кожей цвета корицы ему в глаза, и он с шипением закрыл их, крепко зажмурился и начал молиться.

Трое вооруженных мужчин взяли его за плечи, приподняли и схватили за пояс. Как один, они откинули его тело назад, готовые швырнуть вперед, к солнцу.

Но они не двигались вперед как единое целое. Офицер службы безопасности, державший аль-Даркура за левое плечо, отшатнулся от окна и развернулся; он уронил майора и тем самым заставил двух других ослабить хватку.

Прежде чем кто-либо в комнате успел отреагировать, второй человек на подоконнике отошел от связанного майора. Этот человек ввалился в квартиру спиной вперед, покачнулся на каблуках и рухнул в углубление рядом с диваном.

Рехан повернулся, чтобы посмотреть на бойца и понять, какого черта он делает, но вместо этого его глаза смотрели мимо охранника на кожаный диван кремового цвета, который теперь был покрыт алыми брызгами крови.

Рехан снова выглянул в окно. Вдалеке он увидел черную точку в небе, в нескольких сотнях футов над отелем "Бурж Аль-Араб". Вертолёт? Секунду спустя, как раз в тот момент, когда последний человек, державший аль-Даркура, отпустил майора и, падая на пол, схватился за свою окровавленную ногу, генерал Риаз Рехан крикнул на весь зал.

— Снайпер!

Полковник Хан перепрыгнул через диван и повалил Рехана на плитку как раз в тот момент, когда горячая винтовочная пуля просвистела мимо лба генерала.

57

— Давай ко мне поближе, Хикс! - Крикнул Доминго Чавес в микрофон гарнитуры, вставляя второй магазин на пять патронов в обойму своей снайперской винтовки ХК PSG-1. Он был уверен, что промахнулся двумя последними выстрелами, и, только подобравшись ближе, мог прижать Рехана и его людей, которые сейчас бежали, ползли и карабкались в поисках укрытия.

— Вас понял, - произнес Хикс, растягивая слова на спокойном кентуккийском наречии, и "Белл ДжетРейнджер" подлетел ближе к массивному, похожему на шпиль сооружению.

Даже с разбитым оконным стеклом в номере аль-Даркура и Эмблинг Чавез никогда бы не смог определить его местонахождение, если бы ему также не удалось мельком увидеть в свой двенадцатикратный оптический прицел, как что-то вылетает из стены здания и по спирали опускается к земле.

Это был человек, Динг инстинктивно понял это, хотя у него не было времени определить, кто бросался перед ним навстречу смерти. Вместо этого Чавесу пришлось наводить свое оружие на дистанцию в пятьсот метров и делать все возможное, чтобы прицелиться в миллиметровое перекрестие прицела.

Несмотря на то, что Чавес в прошлом году не уделял много времени тренировкам снайперского мастерства, он по-прежнему чувствовал себя комфортно, совершая выстрел с пятисот метров при благоприятных условиях. Но вибрации вертолёта, нисходящий поток несущих винтов, восходящие потоки воздуха вдоль небоскреба - всё это нужно было учесть, чтобы нанести точный удар.

Таким образом, Чавес не стремился к точности. Он сделал всё возможное, рассчитал всё в меру своих возможностей, а затем изготовился к выстрелу. Центр тяжести. Живот человека - не самое подходящее место для снайперского выстрела. Нет, идеально подошла бы черепная коробка. Но прицеливание в верхнюю часть живота давало ему наибольший предел погрешности, а он знал, что при прицеливании могут быть некоторые ошибки, учитывая все, с чем ему приходилось иметь дело.

Он стрелял с заднего сиденья вертолета, подперетв оружие открытым окном. Это полностью разрушило бы тщательно настроенные гармоники ствола его винтовки, но, опять же, приближение все исправляло.

— Ближе, брат!

— Ты беспокоишься о своем устройстве. Позволь мне побеспокоиться о моем, - ответил Хикс.

То, что звонок Чавеса в самолет двадцатью минутами ранее стал неожиданностью для Честера Хикса, было ещё мягко сказано. Он просматривал какие-то бумаги с Адарой Шерман, когда зазвонил его мобильный.

— Алло?

— Кантри, я возвращаюсь! Мне нужно, чтобы ты доставил мне вертолет через десять минут! Ты можешь это сделать?

— Еще бы. чартерные рейсы есть прямо здесь, в ОФБ. Мне сказать им, куда ты направляешься?

— Мне нужно, чтобы ты сам полетел на нем - мы, вероятно, отправимся в бой.

— Ты ведь шутишь, да?

— Это вопрос жизни и смерти,браток.

Короткая пауза.

— Тогда тащи свою задницу обратно. Я найму для нас самолет.

После этого Хикс был пустился в действия. Они с Адарой Шерман побежали трусцой по летному полю к бездействующему "ДжетРейнджеру", принадлежавшему курортному отелю в двадцати милях вверх по побережью. На летном поле было много более новых и навороченных вертолетов, но Хикс летал на "ДжетРейнджере", он тренировался на вертолетах "Белл", и Хикс полагал, что самым важным фактором в предстоящей ему срочной миссии будет мастерство пилота, а не самые передовые технологии. Осмотрев судно всего несколько секунд, он отправил Шерман в ОФБ, чтобы та любыми необходимыми средствами достала ключи. Пока ее не было, он снял крепления и проверил уровень топлива и масла, и еще до того, как он сел за штурвал, вернулась Шерман и бросила ему ключи.

— Надо ли мне знать, как ты это сделала?

— Никого не было дома. Я, наверное, могла бы прихватить широкофюзеляжный "Боинг" какого-нибудь шейха, если бы захотела.

Чавес прибыл через пять минут, и они поднялись в воздух, как только он пристегнулся.

Пока Чавез заряжал свою снайперскую винтовку, Хикс спросил по внутренней связи:

— Куда мы направляемся?

— Самое высокое здание в мире, сомневаюсь, чтобы ты мог его пропустить.

— Вас понял.

Он повернул нос "ДжетРейнджера" в сторону "Бурдж-Халифа" и увеличил скорость набора высоты и путевую скорость.

Рехан и Хан ползли по кафельному полу квартиры к двери в коридор. Полковник держался между стрелком в вертолете и своим генералом, пока они карабкались наверх, а другой офицер охраны не оказался рядом с ними обоими и затем не прикрыл генерала Рехана.

Как только Рехан оказался в коридоре и откатился с линии огня из вертолета снаружи, один из его сотрудников службы безопасности схватил его за шиворот и подтолкнул к лифту. Этот охранник был почти такого же роста, как сам Рехан, неуклюжий громила ростом шесть футов три дюйма в черном костюме и с большим пистолетом ХК. Он ударил кулаком по кнопке "Вниз", обернулся, чтобы убедиться, что Рехан и Хан все еще с ним, а затем повернулся обратно, когда двери открылись.

Райан и Карузо были удивлены размерами вооруженного пакистанца, который появился прямо перед ними в коридоре, но они были готовы к неприятностям. Оба мужчины подняли пистолеты. Они как один упали на колени, когда глаза сотрудника службы безопасности УМР расширились. Пакистанец поднял свой пистолет, готовясь к бою, но оба агента «Кампуса» выстрелили в широкую грудь своей цели с расстояния не более шести футов.

Охранник не отшатнулся от них, вместо этого он бросился вперед, в кабину лифта. Оба мужчины выстрелили во второй, а затем и в третий раз, прошив 9-миллиметровыми пулями верхнюю часть его туловища, но офицер УМР врезался в Джека-младшего, зажал его в углу и ударил американца головой со всей оставшейся силы. Он выстрелил из своего пистолета ХК, но его рука опустилась низко, и пуля пробила брюки Райана чуть выше колена, каким-то образом не задев ногу.

Теперь еще больше людей из УМР в коридоре стреляли по лифту. Райан был прижат мертвецом, Карузо пригнулся к полу и вел беглый огонь. Он мельком увидел генерала Рехана, убегающего по коридору в противоположном направлении от номера Эмблинга, но ему пришлось сосредоточиться на бойцах, стрелявших в него и Джека. Он застрелил еще одного сотрудника службы безопасности генерала, попав тому в нижнюю часть живота, и еще одной трехзарядной серией прогнал оставшихся боевиков с линии огня, отправив их вверх по коридору, где они и исчезли на лестничной клетке рядом с номером Эмблинга.

Рехан уже вышел на лестничную клетку, предположительно на другой этаж, чтобы спуститься на лифте.

— Убери от меня этого большого ублюдка! - заорал Райан.

Дом помог перевернуть мертвеца и сразу же увидел кровь на лице Джека.

— Ты ранен?

Джек проигнорировал царапину, кровившую у правого глаза, и вместо этого потянулся к ноге. Он почувствовал, как пуля задела его, когда прошла в доле дюйма от колена. Он нашел дырку в штанах, просунул руку внутрь и ощупал ее в поисках крови. Когда его пальцы оказались чистыми, он сказал:

— Я в порядке. Пошли!

Они направились к номеру Эмблинга, боясь того, что могли там обнаружить.

Оказавшись внутри, Доминик и Джек подбежали к аль-Даркуру. Пакистанский майор безуспешно пытался срезать наручники маленьким осколком стекла. Карузо достал складной нож, быстро расправился с пластиковыми ограничителями, и они с Райаном помогли Мохаммеду подняться на ноги.

— Где Эмблинг? - Райану пришлось перекрикивать звон в ушах после стрельбы в коридоре.

Аль-Даркур покачал головой.

— Рехан убил его.

Это дошло всего на мгновение, прежде чем Карузо схватил аль Даркура за руку и сказал:

— Ты идешь с нами.

— Конечно.

Дом махнул рукой, и Хикс отвел свой позаимствованный вертолёт в сторону, улетая с Чавезом на заднем сиденье.

Здесь, в коридоре 108-го этажа, сработала сигнализация, но лифты все еще работали. Мохаммед, Джек и Дом не сомневались, что к этому времени в лифтах уже будет полиция, но с тех пор, как началась стрельба, никто не мог подняться более чем на пару десятков этажей, поэтому все трое выбежали на лестничную клетку и начали спускаться. Они спустились на восемнадцать пролетов за три минуты бешеного бега и прыжков. Спустившись на девяностый этаж, они зашли в лифт вместе с несколькими бизнесменами с Ближнего Востока, которые не спешили эвакуироваться, хоть и жаловались на запах дыма, но сомневались, что там был настоящий пожар. А вот покрытое синяками лицо аль-Даркура, окровавленные глаз и нос Райана и мокрые от пота лица всех троих мужчин шокировали жителей Ближнего Востока.

Когда один из мужчин включил камеру телефона, чтобы сфотографировать аль-Даркура, Дом Карузо выхватил устройство из его рук. Другой попытался оттолкнуть Дома, но Райан выхватил пистолет и жестом приказал азиатам отойти к стене.

Когда лифт снижался со скоростью сорок пять миль в час, пакистанский майор и двое американских оперативников отобрали телефоны у всех троих мужчин, растоптали их каблуками, а затем остановили кабину на десятом этаже. Здесь они приказали всем выйти, а затем нажали кнопку нижнего из двух подвальных гаражей.

Пятнадцать минут спустя они вышли с парковки на солнечный свет. Там троица смешалась с толпой; они прошли мимо полиции, пожарных и других служб экстренного реагирования, спешащих в здание, и направились на жаркие послеполуденные улицы, чтобы поймать такси.

Когда Джек, Дом и аль-Даркур мчались в аэропорт, Чавес попросил Хикса высадить его на стоянке возле пляжа. Хикс вернулся в аэропорт один, а Динг взял такси обратно в отель "Кемпински", чтобы сломать все оборудование для наблюдения в бунгало.

Их операция против Рехана здесь, в Дубае, была скомпрометирована, и это было мягко сказано. Трое мужчин никак не могли вернуться в бунгало и дождаться возвращения Рехана; после массированной перестрелки накал страстей был бы слишком велик. В вечерних новостях в городе, где не так много преступлений, будут показывать трупы, и приезды и отъезды всех иностранцев будут подвергаться более тщательному контролю. Динг проинструктировал Хикса позвонить капитану Рейду и подготовить "Гольфстрим" к отправке как можно скорее, но Чавеса на нем не было. Ему понадобится несколько часов, чтобы уничтожить все следы их деятельности в отеле "Кемпински", а после этого ему просто придется найти другой способ покинуть страну.

Хикс посадил вертолет прямо там, где он его поднял, затем встретился с Шерманом у подножия лестницы, ведущей в "Гольфстрим". Она дала человеку, работавшему в ОФБ, десять тысяч евро, когда он отправился на поиски пропавшего вертолёта, и была вполне уверена, что он будет держать рот на замке, пока они не поднимутся в воздух.

Как только Джек, Дом и Мохаммед прибыли на своем такси, они сели в самолет, и Хелен Рид позвонила в диспетчерскую, чтобы сообщить им, что они готовы выполнить свой план полета.

Об их отправке на таможню позаботилась мисс Шерман с помощью еще десяти тысяч евро.

Они доставили Мохаммеда аль-Даркура самолетом в Стамбул. Он сам доберется обратно в Пешавар. Все они согласились, что для него было бы опасно возвращаться на родину. Если Рехан был готов пойти на такой масштабный шаг, как его теракт в Дубае, не было никаких сомнений, что он приложит все усилия, чтобы убить аль-Даркура, как только майор вернется. Но Мохаммед заверил американцев, что знает место, где он мог бы залечь на дно, подальше от элементов УМР, которые замышляли заговор против гражданского руководства. Он также пообещал им, что найдет, где держат Сэма Дрисколла, и доложит об этом как можно скорее.

58

Через четыре дня после возвращения из Дубая у Джека Райана-младшего была назначена встреча, которую он не мог отменить. Было 6 ноября, День выборов, и Джек поздним утром отправился в Балтимор, чтобы побыть со своей семьей.

Джек Райан-старший утром вместе с Кэти направился на свой местный избирательный участок в окружении репортеров. После этого он вернулся домой, чтобы провести день со своей семьей, планируя отправиться в отель "Марриот Уотерфронт" вечером, чтобы произнести свою вступительную речь.

Или отменить его вступительную речь, в зависимости от результатов в нескольких ключевых колеблющихся штатах.

Спор с Кларком причинил ему боль, этого нельзя было отрицать. В каждом шоу, начиная с "60 минут" и заканчивая "Энтертэймент Тунайт", была своя точка зрения на эту историю, и у каждой говорящей головы в новостях было что сказать по этому поводу. Райан шел по важному пути на протяжении последних нескольких недель своей предвыборной кампании, он делал заявления в отношении своего друга и делал все возможное, чтобы представить эту историю как политическую атаку на него, Джека Райана, а не как честное правосудие.

Это сработало с его базой, и это поколебало некоторых нерешительных. Но оставшиеся без ответа вопросы относительно реальных отношений между Джеком Райаном и таинственным человеком, скрывающимся от правительства, склонили многих нерешительных в сторону Эдварда Килти. СМИ представили отношения Райана и Кларка так, как будто последний был личным убийцей первого.

И что бы ни говорили о президенте Килти, определенно не было никаких шансов, что у него есть именно этот скелет в шкафу.

Когда Джек-младший приехал в дом своих родителей рано днем, он проехал через кордон службы безопасности, и несколько представителей прессы сфотографировали желтый "Хаммер" с Джеком за рулем, но его стекла были тонированы, а сам он носил солнцезащитные очки-авиаторы.

Когда он вошел через кухню, то увидел своего отца, стоявшего там в одной рубашке.

Двое мужчин обнялись, а затем Старший сделал шаг назад.

— Для чего очки ?

Джек-младший снял солнцезащитные очки, обнажив синяк вокруг правого глаза. Он был слабым, но все еще серым, и было ясно, что раньше было намного хуже.

В дополнение к кровоподтёкам на коже, кровеносные сосуды в его глазу лопнули, и большая часть глаза была ярко-красной.

Райан-старший мгновение смотрел на лицо своего сына, а затем сказал:

— Быстро, пока мама не спустилась вниз. В кабинет.

Минуту спустя двое мужчин стояли в кабинете за закрытой дверью. Старший понизил голос.

— Господи, Джек, что, черт возьми, с тобой случилось ?

— Я бы предпочел не говорить.

— Мне плевать. Как выглядят все части твоего тела, которые я не вижу?

Джек улыбнулся. Иногда его отец говорил вещи, которые показывали ему, что старик все понимает.

— Не так уж плохо. Становится лучше.

— Это случилось в полевых условиях?

— Да. Мне нужно просто оставить все как есть. Не для меня. Для тебя. В конце концов, ты скоро станешь президентом.

Джек Райан-старший медленно вздохнул, наклонился вперед и посмотрел в глаза своему сыну.

— Твоя мать собирается устроить...

— Я не буду снимать темные очки.

Старший посмотрел на Младшего.

— Сынок... Я бы не смог проделать этот трюк с мамой тридцать лет назад. Теперь это точно не сработает.

— Что же мне делать?

Старший обдумала это.

— Ты ей продемонстрируешь. Она офтальмохирург, черт возьми. Я хочу, чтобы она осмотрела тебя. Скажи ей, что не хочешь говорить об этом. Ей это не понравится ни капельки, но ты не лжешь своей матери. Мы можем утаить от нее подробности, но мы не лжем.

— Хорошо, - сказал сын.

— Это скользкий склон, но мы просто должны делать то, что правильно.

— Да.

Доктор Кэти Райан вошла в кабинет минуту спустя и через несколько секунд уже вела своего сына за руку в ванную. Здесь Кэти усадила Младшего за туалетный столик, а сама держала его глаз открытым и тщательно проверяла его с помощью ручного фонарика.

— Что случилось? - её голос звучал отрывисто и профессионально.

Глаз был областью знаний его мамы, и она, или, по крайней мере, Джек на это надеялся, отнеслась бы к травме здесь более профессионально и беспристрастно, чем если бы он повредил что-то другое.

— Меня что-то ударило.

Доктор Райан не прекратила осмотр своего пациента, чтобы сказать:

— Ни хрена себе, Шерлок. Чем это тебя ударили?

Ее муж был прав — Кэти не понравилось, что на ее вопросы о причинах травмы отклонились.

Джек-младший осторожно ответил:

— Думаю, можно сказать, что я столкнулся лбами с одним парнем.

— Проблемы со зрением? Головные боли?

— Поначалу, да. Из пореза на носу немного текла кровь. Но больше нет.

— Ну, он попал тебе прямо в глазницу. Это ужасная подкожная гематома. Как давно это было?

— Пять дней плюс-минус.

Кэти оставила его глаз и отступила назад.

— Тебе следовало сразу подойти. Травма, способная вызвать такое сильное кровоизлияние в глаз и ткани вокруг него, могла легко привести к отсоединению сетчатки.

Джек хотел сказать что-нибудь умное, но поймал взгляд отца. Сейчас было не время быть милым.

— Ладно. Если это случится снова, я...

— Почему это должно было случиться снова?

Младший пожал плечами.

— Не сработает. Спасибо, что проверил.

Он начал вставать со стула.

— Сядь обратно. Я ничего не могу сделать с подкожной гематомой, но я могу замаскировать синяки на твоем носу и орбите.

— Каким образом?

— Я собираюсь наложить немного косметики, чтобы скрыть это.

Младший застонал.

— Все не так плохо, мам.

— Это достаточно плохо. Сегодня вечером тебя будут фотографировать, нравится тебе это или нет, и я уверен, ты не хочешь, чтобы этот твой образ стал достоянием всего мира.

Старший согласился.

— Сынок, половина газет выйдет в печать с заголовками о том, как я ударил тебя, когда узнал, что ты голосовал за Килти.

Джек-младший рассмеялся при этой мысли. Он знал, что спорить бесполезно.

— Хорошо. Папа красится каждый раз, когда выступает по телевизору, думаю, это и меня не убьет.

Результаты выборов начали поступать ранним вечером. Семья и некоторые ключевые сотрудники сидели в гостиной люкса отеля "Марриот Уотерфронт", хотя Райан-старший провел большую часть вечера, стоя на кухне, разговаривая со своими детьми или старшим персоналом, предпочитая слушать отчеты, выкрикиваемые из гостиной, а не наблюдать за ходом игры и возвеличивать себя.

К девяти часам вечера республиканская партия развернула напряженную борьбу, когда Огайо и Мичиган двинулись в их сторону. Во Флориде тянулось почти до десяти, но к закрытию избирательных участков на Западном побережье вопрос был решен.

Джон Патрик Райан-старший победил с пятьюдесятью двумя процентами голосов, что меньше, чем тот отрыв, который он имел в последний месяц кампании, и большинство новостных агентств утверждали, что это связано с двумя вещами: захватом Эмира администрацией Килти и темной связью Джека Райана с человеком, разыскиваемым за многочисленные убийства.

Для Килти мало что значило то, что Райану удалось преодолеть оба этих события, чтобы победить его.

Джек Райан стоял на сцене отеля "Марриот Уотерфронт" со своей женой и детьми. Летели воздушные шары, играла музыка. Выступая перед восхищенной толпой, он в первую очередь поблагодарил свою семью и американский народ за предоставленную ему возможность представлять их интересы на второй четырехлетний срок.

Его речь была оптимистичной, проникновенной и местами даже забавной. Но довольно скоро он перешел к двум центральным вопросам финишной прямой выборов. Он призвал президента Килти прекратить преследование его администрацией федеральных обвинений против Саифа Ясина. Райан сказал, что это было бы пустой тратой ресурсов, поскольку он прикажет передать эмира под стражу военным, как только тот вступит в должность.

Затем он попросил президента Килти раскрыть детали закрытого обвинительного заключения его переходной команде. Он не использовал фразу "Смирись или заткнись", но таков был подтекст.

Избранный президент подтвердил свою поддержку Кларку, а также мужчинам и женщинам в военном и разведывательном сообществах.

Как только они покинули сцену, Джек-младший позвонил Мелани. Он видел ее всего один раз после своего возвращения из Дубая. Он рассказал ей, что был в деловой поездке в Швейцарию, где ударился глазом и переносицей о ветку дерева, когда они с коллегами попробовали свои силы в катании на сноуборде.

Он скучал по ней сегодня вечером и хотел, чтобы она была с ним прямо сейчас, здесь, среди всего этого волнения и празднования. Но они оба знали, что если бы она появилась под руку с сыном бывшего и следующего президента Соединенных Штатов, это вызвало бы пристальное внимание. Мелани еще даже не познакомилась с родителями Джека-младшего, и вряд ли это место подходило для этого.

Но Джек нашел диван в одном из люксов, зарезервированных кампанией Райана на вечер, и сидел, болтая с Мелани, пока остальные члены семьи не были готовы отправиться домой.

59

Офисы корпорации космических полетов "Космос" в Москве находятся на улице Сергея Макеева на Красной Пресне, в современном здании из стали и стекла, выходящем окнами на Ваганьковское кладбище восемнадцатого века. Здесь Георгий Сафронов работал долгие часы, старательно управляя своим персоналом, материально-техническими ресурсами своей корпорации и собственными интеллектуальными способностями, чтобы подготовиться к запуску трех ракет "Днепр-1" в следующем месяце.

Александр Вербов, директор ККП по запуску, был приветливым мужчиной крупного телосложения. Он был на несколько лет старше Георгия, преданный и трудолюбивый. Эти двое мужчин дружили с восьмидесятых годов. Обычно Вербов занимался повседневной подготовкой к предстоящим космическим запускам без какой-либо помощи президента своей компании в мелочах этого сложного предприятия. Но Георгий практически прикомандировал Вербова к широко разрекламированному предстоящему тройному запуску. Александр понимал, что тройной запуск дорог сердцу его президента, и он также знал, что Сафронов был таким же техническим специалистом, как и любой другой в компании. Георгий сам когда-то занимал должность директора по запуску, когда Вербов был старшим инженером.

Если Георгий хотел сам нажать кнопку запуска ракет - черт возьми, если он хотел работать на площадке в снегу, чтобы соединить головные модули с ракетами-носителями в их шахтах, - что ж, насколько это касалось Алекса Вербова, это было его право.

Но у Алекса росли подозрения по поводу одного аспекта деятельности его босса.

Двое мужчин ежедневно встречались в офисе Георгия. Здесь они работали вместе практически над каждым аспектом запуска с тех пор, как Сафронов вернулся из отпуска. Вербов неоднократно комментировал худощавое телосложение своего босса после трех с половиной недель, проведенных на пижонском ранчо где-то на западе Соединенных Штатов. Георгий выглядел более здоровым, хотя его руки были покрыты старыми порезами и синяками. Перевязка скота веревками, как Георгий признался Александру, была невероятно тяжелой работой.

Вербов попросил показать фотографию своего босса в шляпе "Стетсон" и чапсах, но Георгий отказался.

В этот день, как и в любой другой, они сидели за столом Георгия и пили чай. У обоих мужчин были открыты ноутбуки высокого класса, и они работали как вместе, так и независимо друг от друга, занимаясь тем или иным аспектом предстоящих запусков.

— Георгий Михайлович, - сказал Алекс, — у меня есть последнее подтверждение того, что станции слежения будут подключены к сети к требуемым датам. Два южных запуска, один северный.

Георгий не отрывал взгляда от своего ноутбука.

— Очень хорошо.

— Мы также получили обновленную схему электрической связи транзитного космического корабля, чтобы иметь возможность устранять любые проблемы с интерфейсом американского спутника.

— Хорошо.

Алекс склонил голову набок. Он колебался больше полминуты, прежде чем сказал:

— Мне нужно задать вопрос.

— В чем дело?

— По правде говоря, Жора… Что ж, у меня начинают возникать кое-какие подозрения.

Взгляд Георгия Сафронова оторвался от ноутбука и остановился на грузном мужчине напротив.

— Подозрения?

Алекс Вербов поерзал на стуле.

— Просто дело в том, что… кажется, вас не так интересуют сам космический корабль и орбита, как сам запуск. Прав ли я в этом?

Сафронов закрыл компьютер и наклонился вперед.

— Почему ты так говоришь?

— Мне так кажется. Вас что-то беспокоит в отношении ракет-носителей для этих полетов?

— Нет, Алексей Петрович. Конечно, нет. К чему ты клонишь?

— Честно говоря, друг мой, у меня есть некоторые подозрения, что вы не очень довольны моей недавней работой. В частности, в отношении РН.

Георгий слегка расслабился.

— Я очень доволен вашей работой. Ты лучший специалист по запуску в нашем деле. Мне повезло, что ты работаешь именно над системой "Днепр", а не над "Протонами" или "Союзами".

— Спасибо. Но почему вы так равнодушны к космическим полетам?

Сафронов улыбнулся.

— Признаюсь, я осознаю, что мог бы оставить все это в твоих руках. Я просто предпочитаю работать над запуском. Технология для этого не так сильно изменилась за последние пятнадцать лет. Спутники, системы связи и слежения были обновлены за время моей работы у нас. Я не успевал за всем, что читал по техническим вопросам, как следовало бы. Боюсь, я бы справился с работой не так хорошо, как ты, и моя лень могла бы привести к плачевным результатам.

Алекс драматично вздохнул и сопроводил это заливистым смехом.

— Я так волновался, Жора. Конечно, вы могли бы справиться с новой технологией! Возможно, лучше меня. Если хотите, я мог бы познакомить вас с некоторыми новыми шагами, чтобы ...

Алекс наблюдал, как Сафронов снова открыл свой ноутбук. Через несколько секунд он вернулся к работе. Яростно печатая, он сказал:

— Я оставлю эту часть тебе, а сам займусь тем, что у меня получается лучше всего. Возможно, после тройного запуска у меня будет время для занятий.

Вербов кивнул. Радуясь, что его подозрения оказались совершенно необоснованными. Через несколько секунд он сам вернулся к работе и больше не думал об этом.

60

Джудит Кокрейн наблюдала, как Саиф Ясин встал со своей бетонной кровати и направился к стене из оргстекла. По его сторону стекла стояли небольшой письменный стол и стул, а также его телефон, блокнот и ручки. На столе рядом с его бетонной кроватью была разложена высокая стопка книг по американскому праву и других бумаг, чтобы он мог помочь ПКИ подготовить свою защиту.

Министерство юстиции ослабляло строгие правила, которые оно установило для защиты эмира. Казалось, что каждый день Джуди получала электронное письмо или звонок от кого-то из Министерства юстиции, предоставлявшее ей или ее клиенту доступ к большему количеству информации, к большему контакту с внешним миром, к большему количеству ресурсов, чтобы ПКИ могла обеспечить надежную защиту. Как только Ясину будет расчищен путь для перевода в федеральную камеру в Вирджинии, Джуди подаст в суд прошение о предоставлении еще большего доступа к секретным материалам, которые понадобятся ей и Саифу, чтобы доказать, что он был захвачен незаконно и поэтому должен быть отпущен на свободу.

Несколько недель назад Пол Ласка признался Джуди : он узнал от ЦРУ, что люди, убравшие эмира с улиц Эр-Рияда, были бывшими сотрудниками ЦРУ, не работавшими официально на правительство США. Это усложняло ситуацию для обеих сторон федерального дела, но Джуди делала все возможное, чтобы использовать эту информацию в своих интересах. Ласка сказал, что сам Райан был каким-то образом связан с преступниками, похитившими ее клиента, поэтому Джуди планировала угрожать новой администрации, обещая предать огласке эти отношения, чтобы поставить в неловкое положение президента Соединенных Штатов.

Она чувствовала, что разгадала Райана полностью, и это заставило бы его захотеть убрать эмира обратно под ковер, выполнив свое предвыборное обещание снова передать этого человека военному трибуналу.

Но у нее был план, как это остановить.

— Доброе утро, Джуди. Ты сегодня прекрасно выглядишь, - сказал Ясин, садясь. Его улыбка была привлекательной, но Джудит заметила в ней оттенок меланхолии.

— Спасибо. Прежде чем мы начнем... я знаю, что вы, возможно, сегодня не в духе.

— Потому что Джек Райан будет следующим президентом? Да, я признаю, что это печальная новость. Как ваша страна может позволить этому преступнику вернуться к власти?

Джудит Кокрейн покачала головой.

— Понятия не имею. У меня нет ни одного друга или коллеги, которые голосовали бы за него, за это я могу поручиться.

— И все же он побеждает?

Джуди пожала плечами.

— К сожалению, большая часть моей страны находится в руках расистов, поджигателей войны и невежественных дураков.

— Да. Это должно быть правдой, поскольку, похоже, в Америке нет правосудия для невиновного человека, - сказал эмир с оттенком грусти.

— Не говори так. Мы добьемся справедливости для тебя. Я пришла сегодня, чтобы сказать, что победа Райана на самом деле полезна для вашего дела.

Эмир склонил голову набок.

— Каким образом?

— Потому что друг Райана, Джон Кларк, был одним из тех, кто похитил тебя. Прямо сейчас этот человек скрывается от правосудия, но как только люди Килти схватят его, ему будет предложен иммунитет, чтобы он мог рассказать все, что ему известно о том, на кого он работал, когда вы были схвачены. Джек Райан будет замешан в этом деле.

— Откуда ты это знаешь?

— Потому что, возможно, Райан был непосредственно вовлечен. И даже если он не был непосредственно вовлечен или не знал о вашем похищении, мы используем скрытые каналы, чтобы угрожать ему. Сказать ему, что, если вас отправят под стражу в армию, у нас не будет другого выхода, кроме как рассмотреть ваше дело в средствах массовой информации, и мы используем тот факт, что Райан его тайно помиловал, как доказательство того, что Райан сам хотел, чтобы Джон Кларк был свободен убивать и похищать невинных. Райан может выиграть в суде, но в суде общественного мнения, когда подавляющее большинство мировых СМИ на нашей стороне, это будет выглядеть так, как если бы сам президент Джек Райан застрелил вас и похитил. У него и его администрации не будет иного выбора, кроме как согласиться с нашими требованиями.

— И каковы наши требования?

— Минимальный уровень безопасности. Разумный приговор. Что-нибудь такое, за что вы окажетесь за решеткой на весь срок его правления, но не дольше.

Эмир улыбнулся.

— Для человека столь приятного и привлекательного вы, безусловно, ещё и очень проницательный человек.

Джуди Кокрейн покраснела.

— Я только начинаю, Саиф. Запомните мои слова. Вы выиграете свое дело, или мы уничтожим президента Райана в процессе.

Теперь в улыбке эмира не было признаков его прежней меланхолии.

— Не слишком ли много надежды, что произойдет и то, и другое?

Джуди тоже усмехнулась.

— Нет. Не стоит на это слишком надеяться.

Прошло десять дней с тех пор, как Кларк нашел Манфреда Кромма в Кельне. Большую часть этого времени разыскиваемый американец провел в Варшаве, Польша. У Кларка не было оперативной причины ехать в Варшаву, но его визит стал осмотрительным с оперативной точки зрения, когда стало ясно, что его телу потребуется некоторое время на восстановление после вечернего побега от преследовавших его людей в Германии. Его правая лодыжка распухла и побагровела, порезу на руке требовалось время, чтобы зажить, и каждый сустав в его теле болел. Его мышцы были истощены, поясница перешла от тупой боли на следующее утро после тренировки к полным спазмам утром второго дня.

Варшава была не просто городом на его пути из Германии в Эстонию. Это была крайне необходимая остановка.

Кларк воспользовался фальшивым удостоверением личности, чтобы снять однозвездочный номер с ванной комнатой в безымянном отеле в центре города. Он наполнил фарфоровую ванну английской солью и водой, достаточно горячей, чтобы сварить омара, и опустил в нее каждую клеточку своего тела, за исключением двух конечностей. Его правая нога, туго обмотанная пакетом со льдом и компрессионными бинтами, и правая рука, в которой он держал пистолет "Зиг Зауэр" P220 45-го калибра.

Горячая ванна и отпускаемые без рецепта противовоспалительные средства постепенно помогли ему справиться со спазмом в мышцах.

В дополнение к своим шишкам и ушибам, Кларк также обнаружил, что заболел невероятной инфекцией пазух носа. Привела к этому пробежка под ледяным дождем. Опять же, он использовал лекарства, отпускаемые без рецепта, чтобы бороться с болезнью, а также постоянный запас салфеток.

Горячие ванны, глотание таблеток, сморкание. Кларк повторял этот процесс снова и снова почти неделю, прежде чем почувствовал себя пусть не молодым, но, по крайней мере, новым человеком.

Теперь он был в Таллине, Эстония, проходил мимо ворот Виру, входа в мощеный булыжником Старый город. За последние две недели он отрастил приличную бороду и сменил одежду, превратившись из бизнесмена преклонных лет в сурового, уставшего от мира рыбака. На нем была низко надвинутая черная кепка, черный свитер под синим плащом из вощеного хлопка и кожаные ботинки, которые сводили подвижность его все еще больной правой лодыжки к минимуму.

Вечером четверга ноябрьский воздух был холодным, поэтому пешеходов на улицах было мало. Направляясь по узкой средневековой улочке Святой Екатерины, Кларк шел в одиночестве, также ощущая вынужденную изоляцию последних нескольких недель. Когда он был моложе, намного моложе, Кларк неделями оставался в тени в качестве актива-одиночки, не замечая ни малейшего одиночества. Он не был бесчеловечным, но он был способен разделить свою жизнь так, что, когда его оперировали, его мысли были сосредоточены на операции. Но теперь он думал о семье, друзьях и коллегах. Не настолько сильно, чтобы развернуться и направиться к ним обратно, но определенно больше, чем ему бы хотелось.

Это было странно, подумал про себя Кларк, приближаясь к своей цели. Больше, чем Сэнди, больше, чем Пэтси, единственным человеком, с которым он хотел поговорить прямо сейчас, был Динг.

Было безумием, что его миниатюрный зять был на переднем крае его мыслей, и он бы рассмеялся, осознав это, если бы все происходящее вокруг него не было таким чертовски серьезным в данный момент. Но после минутного самоанализа это обрело смысл. Сэнди была с ним, несмотря ни на что. Но не так, как Чавез. Доминго и Джон оказывались вместе в трудных ситуациях чаще, чем кто-либо из них мог сосчитать.

Но как бы ему этого ни хотелось, мысль о том, чтобы проверить это быстрым телефонным звонком, не приходила ему в голову. Он прошел мимо достаточного количества телефонов-автоматов — да, они все еще были тут и там, - так что быстро позвонить было бы чертовски легко.

Но нет. Пока нет. Только после того, как это стало абсолютно необходимо.

Нет, он действовал в темноте, а не в сумерках. Он не мог связаться с теми, кто подвергся бы наибольшей опасности при контакте с ним. Он ни на секунду не сомневался, что Динг позаботится о своей жене, дочери и внуках, находясь вне досягаемости фотографов, репортеров, давно бездействующих наемных убийц и любого другого засранца, способного доставить неприятности семье бывшего сотрудника ЦРУ.

Несмотря на то, что Динга здесь не было, Джон Кларк знал, что Чавез по-прежнему прикрывает ему спину.

И на данный момент этого достаточно.

Ардо Руул был эстонским мафиози, который послал тяжеловесов побеседовать с Манфредом Кроммом. У русских была запись в досье от 1981 года : до КГБ дошли слухи о том, что агент ЦРУ по имени Кларк приезжал в Берлин в тот день, когда агент Штази Лукас Шуман был застрелен на станции-призраке под Восточным Берлином. КГБ допросил партнера Шумана, Кромма, и Кромм ни в чем не признался. Но развязка все еще оставалась там, в досье русских на Джона Кларка, тридцать лет спустя.

Итак, Валентин Коваленко связался с Ардо Руулом. Эстонский гангстер работал в разведывательной службе своей страны, когда ему было за двадцать, и теперь, когда он ушел с правительственной службы и действовал самостоятельно, он то тут, то там выполнял случайную работу для СВР. Коваленко попросил Руула послать людей найти этого персонажа Кромма, если он все еще жив, и докопаться до сути истории. Люди Руула нашли Кромма в Кельне, Руул и его люди пригласили старого немецкого взломщика на встречу, и вскоре Кромм рассказывал историю, которую он никогда не рассказывал ни одной живой душе, даже опознав Джона Кларка по фотографии.

Для Руула это не имело большого значения. Эстонец передал информацию Валентину Коваленко, затем отправился домой в Таллинн после долгих выходных в Германии со своей девушкой, и теперь он сидел на своем обычном месте в своем обычном ночном клубе, наблюдая, как вспыхивают огни и немногие западные туристы подпрыгивают на танцполе.

Руулу принадлежал клуб "Гипнотек", стильный техно-танцевальный зал на улице Вана Тург в Старом городе Таллина. Обычно он приходил около одиннадцати вечера и редко отходил далеко от своего трона - углового раскладного дивана, окруженного двумя вооруженными телохранителями, - разве что для того, чтобы подняться в свой кабинет в одиночестве, чтобы пересчитать квитанции или полазить в Интернете.

Около полуночи он почувствовал зов природы и поднялся по винтовой лестнице в свое логово на втором этаже, махнул телохранителю, чтобы тотф возвращался вниз, и вошел в крошечную ванную комнату, примыкающую к его кабинету.

Он помочился, слил воду, застегнул молнию, обернулся и обнаружил, что смотрит в дуло пистолета.

— "Что за хрень?" - сказал он по-эстонски.

— Ты узнаешь меня? - ответные слова были английскими.

Руул просто уставился на глушитель.

— Я задал тебе вопрос.

— Опустите пистолет, пожалуйста, чтобы я мог вас видеть, - сказал Руул с дрожью в голосе.

Джон Кларк приставил пистолет к сердцу мужчины.

— А если так?

— Да. Вы американец Джон Кларк, которого ищут все в вашей стране.

— Я удивлен, что ты меня не ждал, - Кларк быстро оглянулся на дверь, ведущую к винтовой лестнице. — Ведь ты не ожидал меня, не так ли?

Руул пожал плечами.

— С чего бы это мне тебя ждать?

— Во всех новостях пишут, что я был в Кельне. Это не навело тебя на мысль, что я ищу Кромма?

— Кромм мертв.

Этого Кларк не знал.

— Ты убил его?

Руул покачал головой так, что Кларк ему поверил.

— Мне сказали, что он умер до того, как ты с ним поговорил.

— Кто тебе это сказал?

— Люди, которые пугают меня больше, чем ты, американец.

— Тогда ты меня не знаешь, - Кларк большим пальцем отжал курок своего пистолета 45-го калибра.

Брови Руула поползли вверх, но он спросил:

— Мы еще долго будем стоять в ванной?

Кларк отступил, пропуская мужчину в свой кабинет, но пистолет по-прежнему был направлен в грудь Руула. Руул слегка приподнял руки, хотя и провел ими по своим торчащим светлым волосам, глядя в сторону окна, выходящего на пожарную лестницу.

— Ты что, влез в окно? Это двумя этажами выше? Тебе нужно найти лошадку-качалку, старина. Ты ведешь себя как ребенок.

—Если они сказали тебе, что я ничего не получил от Кромма, они, вероятно, сделали это потому, что используют тебя как приманку. Я предполагаю, что они наблюдали за тобой, ожидая моего появления.

Руул об этом не подумал. Джон увидел надежду в глазах гангстера, как будто он ожидал, что кто-то придет ему на помощь.

— И если они убили Кромма, у них не возникнет никакой проблемы убить и тебя.

Теперь Джон увидел, как это осознание отразилось в глазах эстонского мафиози. И все же его было нелегко сломить.

— Итак… Кто послал тебя к Крому?

-Кепи ома эма, старина, - сказал Руул.

Это прозвучало как какое-то ругательство. Или проклятие?

— Это значит… "Трахни свою мать".

— Очень мило, - Кларк снова приставил оружие ко лбу эстонца.

— Если ты выстрелишь в меня, у тебя не будет шансов. У меня в здании десять вооруженных людей. Один выстрел, и они придут и убьют тебя. И если ты прав насчет того, что прибудут еще люди, тогда тебе следует подумать о своих ...

Он замолчал и посмотрел, как Кларк убирает пистолет в кобуру.

Американец постарше шагнул вперед, взял Ардо Руула за руку, развернул его и сильно прижал к стене.

— Я собираюсь сделать кое-что, что причинит боль. Тебе захочется закричать, что тебя убивают, но я обещаю тебе, если ты издашь хоть звук, я сделаю это и с твоей другой рукой.

— Что? Нет!

Кларк яростно заломил левую руку Руула назад, затем ударил локтем в тыльную сторону выкрученного локтя эстонца.

Ардо Руул начал визжать, но Кларк схватил его за волосы и впечатал лицом в стену.

Джон прошептал ему на ухо:

— Еще один фунт давления, и твой сустав хрустнет. Ты все еще можешь спасти его, если не будешь кричать.

— Я… Я скажу тебе, кто послал меня за Манфредом Кроммом, - сказал Руул, задыхаясь, и Кларк ослабил давление.

— Русский ублюдок, Коваленко зовут. Он из ФСБ или СВР, я не знаю, что именно. Он послал меня узнать, что Кромм знает о вас в Берлине.

— Почему?

Колени Ардо подогнулись, и он сполз по стене. Кларк помог ему опуститься на пол. Руул сидел с бледным лицом и расширенными от боли глазами, держась за локоть.

— Почему, Руул?

— Он не сказал мне почему.

— Как мне его найти?

— Откуда мне знать? Его фамилия Коваленко. Он русский агент. Он платит мне деньги. Это все, что я знаю.

С первого этажа клуба "Гипнотек" донёсся грохот выстрела, затем женские и мужские крики.

Кларк быстро встал и направился к окну.

— Куда ты идешь?

Кларк поднял оконное стекло и выглянул наружу, затем снова повернулся к эстонскому гангстеру.

— Прежде чем они убьют тебя, не забудь сказать им, что я иду за Коваленко.

Ардо Руул поднялся на ноги, опираясь здоровой рукой на угол стола.

— Не уходи, американец! Мы сражаемся с ними вместе!

Кларк выбрался по пожарной лестнице.

— Эти парни внизу - твоя забота. У меня есть свои проблемы. И с этими словами он исчез в холодной темноте.

Оба они, американец и эстонец, были примерно одного возраста. Они были одного роста с точностью до дюйма. Их разделяло не более десяти фунтов веса. Волосы обоих были короткими, цвета соли с перцем; у обоих были худые лица, морщинистые от возраста и ожесточенные жизнью.

На этом сходство заканчивалось. Эстонец был пьяницей, бродягой, распростертым на холодном бетоне, прислонив голову к стене, а прозрачный пластиковый ящик хранил все его пожитки.

Кларк был того же телосложения, того же возраста. Но совсем не тем человеком.

Он стоял здесь, в темноте, под железнодорожными путями, наблюдая за бродягой. Он еще мгновение рассматривал его с легким намеком на грусть. Он не тратил много сил на жалость к парню, но это было не потому, что Джон Кларк был бессердечен. Нет, это было потому, что Джон Кларк был на работе. У него не было времени на сентиментальность.

Он подошел, опустился на колени и сказал по-русски:

— Пятьдесят евро за твою одежду.

Он предлагал обездоленному семьдесят долларов в местной валюте.

Эстонец заморгал желтыми, налитыми кровью глазами. Вабандуст? Прошу прощения?

— Ладно, друг. Ты заключаешь жесткую сделку, - Кларк повторил это снова. — Ты берешь мою одежду. Я даю тебе сто евро.

Если бездомный пьяница на мгновение растерялся, то вскоре все стало ясно. Также стало ясно, что это не было предложением.

Это было требование.

Пять минут спустя Кларк вошел на главный железнодорожный вокзал в Старом городе Таллина, шатаясь, как бродяга, от тени к тени, в поисках следующего поезда на Москву.

61

Джек Райан-младший провел утро в своем кабинете в Хендли Ассошиэйтс, читая отчеты, подготовленные Мелани Крафт из Национального контртеррористического центра. Анализ Мелани касался недавней волны нападений в Индии, и она предположила, что всеми задействованными разрозненными ячейками руководил один и тот же оперативный командир.

Райану действительно было немного стыдно за то, что он, образно говоря, смотрел на работу через плечо девушки, с которой встречался, но этот стыд компенсировался осознанием того, что ему предстоит выполнить важную работу. Эскалация насилия Реханом как в Северном Вазиристане, так и в Дубае показала всем в «Кампусе», что он опасный и отчаявшийся человек. Теперь, глядя на анализ Мелани, который указал на сходство в недавней террористической бойне по всей Индии, Райан мог представить, что бригадный генерал СПО Риаз Рехан, директор отдела иностранного шпионажа в УМР, вполне мог быть тем персонажем, которого Мелани назвала Форрестом Гампом в электронном письме Мэри Пэт Фоули.

Джеку так хотелось, чтобы он мог прямо сейчас пригласить ее на ланч и ввести в курс дела, заполнить пробелы, отсутствующие в ее анализе, и извлечь из имеющейся у нее сырой информации то, что могло бы ответить на некоторые вопросы, которые возникли у него и всего «Кампуса» относительно их основных целей.

Но рассказывать Мелани о своей работе в Кампусе было невозможно.

Его телефон зазвонил, и он потянулся за ним, не отрывая глаз от экрана.

— Райан? Привет, парень. Нужна услуга.

Это был Кларк.

— Джон? Срань господня! Ты в порядке?

— Я держусь, но и только. Мне бы не помешала твоя быстрая помощь.

— Ты справишься.

— Мне нужно, чтобы ты проверил русского шпиона по имени Коваленко.

— Русский? Хорошо. Он из ФСБ, СВР или военной разведки?

Кларк сказал:

— Неизвестно. Я помню некоего Коваленко в КГБ, еще в восьмидесятых, но этот парень уже давно должен был выйти из игры. Этот Коваленко может быть вашим родственником, или имя может быть просто совпадением.

— Хорошо. Что тебе нужно о нем знать?

Райан торопливо что-то записывал, пока говорил.

— Мне нужно знать, где он. Я имею в виду, где он находится физически.

— Понятно.

Райан также подумал, но не сказал, что если Кларк хотел найти этого Коваленко, то, вероятно, намеревался схватить его за горло. Этот русский чувак - считай покойник.

Джон добавил:

— И что-нибудь еще, что ты сможешь достать мне об этом парне. В данный момент я ползаю вслепую, так что сойдёт все, что угодно.

— Я соберу команду, чтобы просмотреть данные ЦРУ, а также открытые источники, и мы вытянем из него все, что сможем. Он стоит за этой клеветой на тебя?

— Он имеет к этому какое-то отношение. А является ли он центром всего этого, еще предстоит выяснить.

— Ты собираешься мне перезвонить?

— Через три часа?

— Звучит заманчиво. Сиди тихо.

Через полторы минуты после звонка Кларка Райан провел телефонную конференцию с дюжиной сотрудников Хендли Ассошиэйтс, включая Джерри Хендли, Рика Белла, Сэма Грейнджера и других. Белл организовал команду, чтобы покопаться в этом русском призраке, и все немедленно приступили к работе.

Им не потребовалось много времени, чтобы понять, что Кларк был прав насчет семейных связей; Коваленко, которого он искал, был сыном того Коваленко, которого Кларк помнил по КГБ. Олег, отец, был на пенсии, хотя еще жив, а Валентин, сын, теперь был помощником лондонского резидента СВР.

Для возраста всего тридцати пяти лет должность помощника резидента в Лондоне была работой довольно высокого уровня, с этим все соглашались, но никто не мог понять, как он мог быть связан с какой-либо операцией, которую русские могли проводить против Джона Кларка.

Затем аналитики начали просматривать трафик ЦРУ в поисках информации о Валентине Коваленко. Обычно эти аналитики не тратили свои дни на слежку за российскими дипломатами, и это их несколько освежило. Коваленко не отсиживался в пещере Вазиристана, как многие другие цели Кампуса. ЦРУ располагало информацией, подавляющее большинство которой было получено через Службу безопасности Соединенного Королевства, также известную как МИ-5, о его лондонской квартире, где он делал покупки и даже где его дочь ходила в школу.

Вскоре аналитикам стало очевидно, что МИ-5 не следила за Коваленко изо дня в день. Они действительно показали, что он летал из Хитроу в московский аэропорт Домодедово в течение двух недель в октябре, но с тех пор он вернулся в Лондон.

Райан начал интересоваться отцом Валентина, Олегом Коваленко. Кларк сказал, что он знал об этом человеке, хотя не похоже, чтобы Джон питал какие-либо подозрения, что сам старик может быть причастен к его нынешнему затруднительному положению. Тем не менее, Джек видел множество блестящих аналитиков, которые копались в Валентине. Он решил, что нет смысла дублировать их усилия, поэтому вместо этого решил, какого черта, поработать с Олегом.

В течение следующих получаса он читал из архивов ЦРУ о шпионе КГБ, в частности о его подвигах в Чехословакии, Восточной Германии, Бейруте и Дании. Джек-младший был в игре всего несколько лет, но ему казалось, что у этого человека не было особо выдающейся карьеры, по крайней мере, по сравнению с некоторыми другими личными историями русских шпионов, которые он читал.

Покопавшись в прошлом этого человека, Джек занес его имя в базу данных Национальной безопасности, которая могла сообщить о любых международных поездках, которые он мог совершить в западные страны.

Всплыла единственная поездка. Коваленко-старший прилетел рейсом "Вёрджин Атлантик" в Лондон в начале октября.

— Возможно, чтобы увидеть своего сына?

Джек задумался.

Если это была семейная встреча, то чертовски короткая. Всего тридцать часов в сельской местности.

Короткая поездка вызвала у Джека любопытство. Он побарабанил пальцами по столу, а затем позвонил Гэвину Бири.

— Привет, это Джек. Если я назову вам имя иностранного гражданина и даты, когда он был в Великобритании, не могли бы вы найти его кредитные карты и предоставить мне список транзакций, которые он совершил, пока был там, чтобы я мог использовать это, чтобы попытаться отследить его передвижения?

Джек услышал, как Бири присвистнул на другом конце провода.

— Черт, - сказал Бири. — Может быть.

— Сколько времени это займет?

— По крайней мере, пару дней.

Райан вздохнул.

— Неважно.

Бири расхохотался. Райан подумал: Что за чертов чудак.

Но только до тех пор, пока Гэвин не сказал:

— Просто прикалываюсь над тобой, Джек. Я могу сделать это для тебя в течение десяти минут. Пришли мне по электронной почте имя парня и все, что у вас еще есть на него, и я воспользуюсь этим.

— Хм. Хорошо.

Через десять минут у Райана зазвонил телефон. Он ответил:

— Что ты выяснил?

Гэвин Бири, к счастью, распознал настойчивость в голосе Райана.

— Вот в чем дело. Он был в Лондоне, без сомнения. Но он не заплатил за отель, или машину, или что-то в этом роде. Только несколько подарков и пара случайных встреч.

Райан разочарованно вздохнул.

— Похоже, кто-то другой оплатил его поездку.

— Он сам купил билет на самолет, перевел за него с карточки. Но как только он оказался в Лондоне, он оказался уже на чужом счету.

— Ладно,… Думаю, это не принесет мне никакой пользы.

— Что ты надеялся найти?

— Я не знаю. Просто забрасываю удочку. Я надеялся, что эта поездка как-то связана с ситуацией с Кларком. Наверное, я подумал, что если смогу отследить его за те тридцать часов, что он был в городе, то смогу составить представление ...

— Я знаю, где он остановился.

— Знаешь?

— Он купил коробку сигар в сувенирном магазине "Мандарин Ориентал" в семь пятьдесят шесть вечера, затем купил коробку шоколадных конфет "Кэдбери" в сувенирном магазине там же в восемь двадцать две на следующее утро. Если только он не был просто по-настоящему влюблен в этот сувенирный магазин, то, похоже, он оставался там на ночь.

Джек обдумал это.

— Ты можешь просмотреть все комнаты в ту ночь?

— Да, я проверил. Валентина Коваленко нет.

— А Олега Коваленко?

— Нет.

— Значит, кто-то другой, не его сын, оплатил его проезд. Мы можем получить список всех кредитных карточек, по которым был забронирован номер на ту ночь?

— Конечно. Я могу вытащить это. Перезвоню тебе через пять?

— Я буду у твоего стола через три, - сказал Райан.

Райан появился у стола Бири со своим собственным ноутбуком, который он открыл, плюхнувшись в кресло рядом с компьютерным гуру. Бири протянул Райану распечатку, чтобы Райан и Гэвин могли просмотреть список имен тех, кто зарегистрировался в отеле. Райан точно не знал, что он ищет, что делало делегирование половины поисков Гэвину практически невозможным. Кроме фамилии Коваленко, о которой Бири уже сказал, что ее здесь нет, или крайне маловероятного обнаружения имени Эдвард Килти, он действительно не знал, что могло бы вызвать его интерес.

Ему чертовски хотелось оказаться рядом с Мелани прямо сейчас. Она бы нашла имя, схему, что-нибудь .

И тут, ни с того ни с сего, Джеку в голову пришла идея.

— Водка! - крикнул он.

Гэвин улыбнулся.

— Чувак, сейчас десять пятнадцать утра. Если только не для коктейля "Кровавая Мэри"...

Райан не слушал.

— Российские дипломаты, посещающие ООН в Нью-Йорке, всегда попадают в неприятности из-за того, что выпивают всю водку из своих мини-баров.

— Кто это сказал?

— Не знаю, я слышал это раньше. Может, это и городская легенда, но посмотри на этого парня.

Он вывел фотографию Валентина Коваленко на свой ноутбук.

— Не говори мне, что он не любитель "Столичной".

— У него большой красный нос, но какое это имеет отношение к его поездке в Лондон?

— Проверьте, есть ли номер с оплатой за мини-бар или счет за баре с номера.

Бири запустил другую программу на своем компьютере и, делая это, добавил:

— Или обслуживание номеров. В частности, счет за выпивку.

— Совершенно верно, - согласился Райан.

Гэвин начал просматривать детализированные платежи по кредитным картам в подгруппе номеров, которые заказывали обслуживание в номер или оплачивали доставку блюд из бара в номер. Он нашел несколько возможных вариантов, затем еще несколько. Наконец он остановился на одной конкретной сумме.

— Хорошо, поехали. Вот номер, оплаченный картой "Америкэн Экспресс Центурион" на имя Кармелы Циммерн.

— Хорошо. И что?

— Итак, похоже, что мисс Циммерн за один вечер в "Мандарин Ориентал" съела две порции белужьей икры и выпила четыре бутылки водки "Финляндия" под три порнофильма.

Райан взглянул на цифровую квитанцию на ноутбуке Гэвина. Когда он увидел три счета за "развлечения в номере", он был сбит с толку.

— Откуда ты знаешь, что это были порнофильмы?

— Смотри, они все пришли одновременно. Я думаю, Олег хотел пролистать грязные каналы.

— О, - сказал Райан, все еще собирая это воедино.

Он снова начал просматривать имена в своем листе.

— Подожди секунду. Кармела Циммерн также забронировала Королевский люкс в ту же ночь. Это почти шесть тысяч. Значит, Коваленко был в другой комнате? Может быть, он был там, чтобы повидаться с ней? Звучит правдоподобно.

Блин , подумал Джек. Кто такая эта Кармела Циммерн?

Они погуглили имя и ничего не нашли. Ну, не совсем ничего, там было несколько Кармел Циммерн. Одной из них была четырнадцатилетняя девочка из Кентукки, игравшая в лакросс, а другой - тридцатипятилетняя мать четверых детей из Ванкувера, которая любила вязать крючком. Они просмотрели их по очереди, но, конечно, не было никого, кто выглядел бы так, словно они щедро тратили деньги на пятизвездочные отели или принимали российских шпионов в Великобритании.

— Я найду адрес по ее визитке, - сказал Бири и начал щелкать по клавиатуре.

Пока он трудился, Джек Райан-младший склонился над своим ноутбуком, просматривая все, что мог найти о Кармеле Циммерн в социальных сетях, на случайных веб-сайтах, где угодно в открытых источниках. Через минуту после начала поиска он сказал:

— Срань господня...

— Что ?

— Она работает на Пола Ласку.

—Того самого Пола Ласку?

— Ага. Кармела Циммерн, сорока шести лет, живет в Ньюпорте, Род-Айленд, работает в Институте прогрессивных наций.

Гэвин закончил проверку карты Америкэн Экспресс.

— Это наша девушка. Адрес в Ньюпорте.

— Интересно. Компания Ласки базируется в Нью-Йорке.

— Верно, но сам Ласка находится в Ньюпорте.

— Значит, она работает напрямую со старым ублюдком.

— Похоже на то.

Когда Кларк перезвонил, звонок раздался по громкой связи в конференц-зале на девятом этаже. Все директора были на месте, некоторые все еще изучали информацию, которую Райан и Бири только что раскопали.

— Джон, это Райан. Все здесь со мной.

— Привет, ребята!

Все в комнате по очереди быстро приветствовали Кларка.

Кларк поколебался, прежде чем заговорить.

— Где Дрисколл?

Хендли записал это.

— Он в Пакистане.

— Все еще?

— Он военнопленный у Хаккани.

— Блин! Чёрт возьми...

Джерри вмешался:

— Послушайте, у нас есть реальная зацепка, как вытащить его оттуда. Есть надежда.

— Эмблинг? Он ваша зацепка?

— Найджел Эмблинг мертв, Джон. Убит Риазом Реханом, - Хендли произнес это тихо.

— Что, черт возьми, происходит? - спросил Кларк.

Кларк казался усталым, злым и разочарованным одновременно.

— Мне станет лучше, когда все уладится. Что-нибудь слышно о Коваленко?

Хендли посмотрел на Джека-младшего и кивнул.

— Да. Валентин Коваленко, тридцать пять лет. Он помощник резидента СВР в Лондоне.

— И он в Москве?

— Нет. Он был там в октябре, но всего на пару недель.

— Черт, - сказал Кларк, и по этой реакции у Райана сложилось впечатление, что Кларк был в Москве.

— Это еще не все, Джон.

— Продолжай.

— Отец Коваленко, Олег. Как ты и сказал, он служил в КГБ.

— Вчерашние новости, Джек. Ему, должно быть, восемьдесят.

— Ему почти столько, но послушай секунду. Этот парень никогда никуда не выезжал за пределы России. Я имею в виду, не так давно, как в записях Национальной безопасности. Но в октябре он улетает в Лондон.

— Повидать своего отпрыска?

— Очевидно, чтобы повидаться с Полом Лаской.

Последовала долгая пауза.

— Тот самый Пол Ласка?

— Ага, - сказал Райан. — Это предварительно, но мы думаем, что, возможно, они знали друг друга в Чехословакии.

— Хорошо, - сказал Кларк смущенным тоном. — Продолжай.

— Сразу после визита Олега в Лондон Валентин мчится в Москву на две недели. Он возвращается в Лондон, и через несколько дней обвинение против тебя льются как из ведра.

Кларк рассказал все, что знал.

— Когда Валентин был в Москве, он послал команду головорезов добыть информацию обо мне из источников в моем досье в КГБ.

— Странно, - сказал Карузо, который до сих пор молчал. — Если он из СВР, почему он не послал своих людей?

Кларк ответил быстро.

— Он хотел использовать лазейку, чтобы изолировать себя и свою службу от этого.

— Значит, Валентин знает о тебе от Ласки? - спросил Райан.

— Похоже на то.

Райан был сбит с толку.

— И Ласка знает о тебе… как?

На это ответил Сэм Грейнджер.

— Пол Ласка руководит Прогрессивной конституционной инициативой, группой, которая защищает эмира. Каким-то образом эмир напал на след Кларка, и Ласка организует все это совместно с Россией, потому что он не может допустить, чтобы Эмир передавал ему информацию.

Хендли провел пальцами по своим седым волосам.

— Возможно, эмир описал Кларка своим адвокатам. Они каким-то образом получили твою фотографию от ЦРУ.

— Итак, Пол Ласка и его люди используют русских, проводя свою версию операции под чужим флагом, - сказал Кларк.

— Но зачем русские пошли на это? - спросил Чавес.

— Чтобы подорвать президентство Райана или, может быть, даже полностью уничтожить его.

— Мы должны отправиться за Лаской, - сказал Карузо.

— Черт возьми, нет, - сказал Хендли. — Мы не действуем внутри Америки против американцев, даже таких заблудших сукиных сынов, как он.

В комнате разгорелся негромкий спор, в котором Карузо и Райан были с одной стороны, а все остальные - с другой. Чавес по большей части держался в стороне от всего этого.

Кларк прекратил спор.

— Послушайте, я понимаю и уважаю это. Я постараюсь получить больше информации со своей стороны, которую мы сможем использовать, а затем доложу.

— Спасибо, - сказал Джерри Хендли.

— Есть ещё кое-что.

— Что же?

— За мной гонится команда. Не русские. Не американцы. Французы. Один из них умер в Кельне. Я его точно не убивал, но он все равно мертв. Не думаю, что его приятели станут слушать мою версию.

Мужчины в конференц-зале на мгновение переглянулись. Все они слышали новость о смерти француза Эдли Рена, предположительно, от рук Джона Кларка. Но если Люк Патен был частью команды, преследующей Кларка, это означало, что во всем этом замешана другая сила. Наконец Рик Белл сказал:

— Мы попытаемся выяснить, кто они. Может быть, нам удастся изучить мертвого парня гораздо внимательнее, чем это сделали международные СМИ, попытаться выяснить, на кого он работал.

Кларк сказал:

— Я ценю это. Не помешало бы узнать, с чем я имею дело на этом фронте. Ладно. Мне пора. Вы, ребята, сосредоточьтесь на возвращении Сэма.

— Будет сделано, - сказал Чавез. — Будь осторожен, Джон.

Когда Кларк повесил трубку, Доминик повернулся к Доминго.

— Динг, ты знаешь мистера К. дольше всех. У него был усталый голос, не так ли?

Чавес просто кивнул.

— Сколько он еще может протянуть? Сколько парню? Шестьдесят три, шестьдесят четыре? Черт. Он более чем в два раза старше меня, а я чувствую последствия всего, через что мне пришлось пройти за последние несколько недель.

Чавес просто покачал головой, глядя вдаль.

— Нет смысла гадать, как долго он сможет выдержать повседневное напряжение.

— Почему бы и нет?

— Потому что, если ты будешь делать то, что делает Джон, рано или поздно ты быстро выйдешь из игры. На одной из пуль, которые просвистели над его головой почти полвека назад, будет выбито его имя. И я не говорю о той маленькой царапине, которую он получил в Париже.

Карузо кивнул.

— Я думаю, у всех нас есть срок годности, если мы делаем то, что делаем.

— Ага. Мы бросаем кости каждый раз, когда выходим куда-нибудь.

Собрание подходило к концу, но конференц-зал все еще был полон, когда лампочка вызова на телефонной консоли в центре стола снова замигала. Трубку поднял сам Хендли.

— Да? Хорошо, соедините.

Хендли посмотрел на мужчин, стоящих вокруг.

— Это аль-Даркур.

Он нажал кнопку конференц-связи, чтобы переключить трансляцию на динамики.

— Привет, Мохаммед. Ты разговариваешь с Джерри, а остальные слушают.

— Хорошо.

— Скажи мне, что у тебя хорошие новости.

— Да. Мы нашли вашего человека. Он все еще в Северном Вазиристане, в обнесенном стеной комплексе в городе Азиз-Хель.

Чавес склонился над столом.

— Что вы собираетесь с этим делать?

— Я запланировал рейд на территорию лагеря. На данный момент я не просил разрешения, потому что не хочу, чтобы информация просочилась к людям, которые его держат. Но я ожидаю, что попытка спасения начнется в течение трех дней.

Чавес спросил:

— Как случилось, что вы узнали об этом комплексе?

— УМР давно знает об этом комплексе - он используется как тюрьма для похищенных жертв Сираджа Хаккани. Но у УМР не было там никого ценного, так что не было причин рисковать и сообщать нам о существовании нашего разведывательного агента, который предоставил эту информацию. Я убедил кое-кого рассказать мне.

Чавез кивнул.

— Как ты думаешь, сколько там салабонов?

Аль Даркур сделал паузу на другом конце провода.

— Сколько кого?

— Извини. Сколько людей Хаккани? Сколько противников в лагере?

Более продолжительная пауза.

— Возможно, вы предпочли бы, чтобы я не знал ответа на этот вопрос.

Чавес покачал головой.

— Я бы предпочел иметь плохие новости, чем их отсутствие. Кое-чему я научился у своего друга.

— Я думаю, твой друг очень мудрый. Мне жаль, что новости плохие. Мы ожидаем, что в радиусе ста метров от того места, где держат Сэма, будет расквартировано не менее пятидесяти боевиков Хаккани.

Динг посмотрел на Джека и Дома. Оба мужчины просто кивнули ему.

— Мохаммед, мы хотели бы приехать как можно скорее.

— Превосходно. Вы, ребята, доказали свои таланты в Дубае. Вы могли бы мне снова пригодиться.

После телефонного разговора с майором УМР трое агентов «Кампуса» снова сели за стол. К ним снова присоединились Хендли и Грейнджер.

Было ясно, что Джек, Дом и Динг хотели отправиться в Пакистан, и они хотели участвовать в рейде на базу, где, по данным УМР, Сэм Дрисколл находился в плену у сети Хаккани.

Хендли не хотел посылать их, но когда они изложили свое дело, он понял, что не может лишить их шанса спасти своего друга.

Джерри Хендли потерял жену и троих детей в автокатастрофе, годом ранее он потерял Брайана Карузо во время миссии в кампусе, которую он одобрил, и эти факты не ускользнули от внимания других мужчин в комнате.

Джерри хотел возвращения Сэма так же сильно, как и кто-либо другой в команде.

Он сказал:

— Ребята. Прямо сейчас, нравится вам это или нет, Кларк предоставлен сам себе. Мы поддержим его здесь любым возможным способом, если он свяжется с нами и попросит дополнительной помощи.

— Возможность пойти за Сэмом.

Хендли только покачал головой.

— Звучит как сэндвич с дерьмом. Звучит действительно рискованно. Но я никогда не смогу жить в мире с собой, если не дам вам, ребята, шанса пойти за ним. Это зависит от вас троих.

Чавес сказал:

— Мы поедем в Пеш и поговорим с аль-Даркуром. Я доверяю ему. Если он говорит, что люди, возглавляющие рейд, набирают обороты ... что ж, это все, о чем мы можем просить, не так ли?

Хендли согласился отпустить их, но он не питал иллюзий, что они просто прочувствуют ситуацию. По выражению их глаз он мог сказать, что эти трое отправятся в бой, и ему стало интересно, сможет ли он жить в мире с самим собой, если они не вернутся.

62

Генерал Риаз Рехан направил послание всем организациям, находящимся под его контролем. Не руководству организаций, а десяткам отдельных ячеек. Действующими подразделениями на местах были люди, которым Рехан доверял выполнять свой долг перед его делом, и он нашел время провести день в общении по электронной почте, Скайпу и спутниковому телефону, приказывая их всех действовать.

Целью была Индия. Наступал день "Д".

Атаки начались в течение нескольких часов. Вдоль границы между странами, глубоко во внутренних районах Индии, нападениям подверглись даже индийские посольства и консульства в Бангладеш и других странах.

На вопрос "Почему именно сейчас?" ответы были разными. Многие в мировой прессе обвиняли избранного президента Джека Райана в его словесных нападках на слабое пакистанское правительство, но знающие люди могли сказать, что координация, необходимая для этих действий, означала, что планы действовали в течение некоторого времени, задолго до того, как Райан пообещал, что поддержит Индию, если Пакистан не прекратит поддержку терроризма.

Большинство людей также знали, что нет причин спрашивать "Почему сейчас?", потому что, хотя масштабы конфликта увеличились за последний месяц, сам конфликт продолжался десятилетиями.

Операция, которую Риаз Рехан провел в действие в последние месяцы, начавшись с нападения на платную дорогу "Электроникс Сити" в Бангалоре, пришла к нему во сне много лет назад, в мае 1999 года. В то время Индия и Пакистан находились в эпицентре короткой пограничной стычки, которая стала известна как Каргильская война. Пакистанские войска пересекли Линию контроля между двумя странами, разгорелись небольшие бои, и артиллерийские снаряды упали на границах обеих стран.

Рехан в то время находился там, на границе, организуя группы боевиков в Кашмире. До него дошли слухи, позже подтвердившиеся, что Пакистан начал готовить часть своего ядерного арсенала. К этому моменту пакистанцы обладали ядерным оружием более десяти лет, хотя их первое испытание атомного оружия состоялось всего год назад. У них было почти сто боеголовок и бомб класса "воздух-земля", все в разобранном виде, но готовые к быстрой сборке и развертыванию в случае чрезвычайной ситуации в стране.

Той ночью, когда он спал в горном редуте, расположенном на Линии контроля, Рехану приснилось, что большой сокол-сапсан принес в его хижину ядерное оружие. Сапсан приказал Рехану взорвать боеголовки по обе стороны границы, чтобы развязать тотальную ядерную войну между двумя странами. Он разместил оружие вдоль границы, война перекинулась на города, и из пепла радиоактивных пожаров возник сам Рехан как халиф, лидер нового пакистанского халифата.

С той ночи, когда ему приснился сон, он думал о соколе и халифате каждый день. Он не рассматривал свой сон как размышления манипулятивного разума, извлекающего данные из реального мира и подсознательно превращающего их в фантазию. Нет, он рассматривал свой сон как послание от Аллаха — оперативные приказы, точно так же, как он получал указания от своих кураторов из УМР, и точно так же он передавал свои приказы находящимся под его контролем ячейкам.

Теперь, тринадцать лет спустя, он был готов претворить свой план в жизнь. Он назвал это операцией "Сапсан" в честь сокола, который явился к нему во сне.

Со временем он понял, что возникла необходимость несколько изменить операцию. Он понимал, что Индия, обладающая гораздо большим количеством ядерных устройств, чем Пакистан, и лучшими возможностями доставки, уничтожит Пакистан, если разразится настоящая ядерная война. Плюс, осознал Рехан, Индия не мешала Пакистану стать настоящей теократией. Нет, препятствием был сам Пакистан — или, точнее, пакистанские секуляристы.

Поэтому он решил вместо этого использовать кражу ядерных устройств, чтобы свергнуть слабое гражданское руководство своей страны. Граждане приняли бы военное правление, они делали это много раз раньше, но не в том случае, если бы выяснилось, что УМР или СБ сами украли ядерное оружие, чтобы произвести смену руководства. Итак, Рехан разработал план передачи ядерного оружия какой-нибудь исламской группировке боевиков за пределами Пакистана, чтобы сбить со следа, что вся операция была работой изнутри.

Как только правительство падет, Рехан возьмет власть в свои руки, и он очистит армию от секуляристов, и он обрушит свои силы из военизированных групп на секуляристов среди граждан.

И Рехан стал бы халифом. В конце концов, кто может быть лучше него? За годы выполнения чужих приказов он стал единоличным связующим звеном между всеми исламскими организациями, воюющими на стороне исламистов в вооруженных силах. Без Рехана УМР не смогла бы контролировать Лашкар-э-Тайбу, у них не было бы той поддержки "Аль-Каиды", которой они пользовались, у них не было бы других двадцати или около того групп, выполняющих их приказы, и они, конечно же, не обладали бы деньгами и поддержкой, которые они получали от личных благодетелей Рехана в странах Персидского залива.

Генерал Рехан не был известен в своей стране в целом, он был полной противоположностью имени нарицательного, но его возвращение в СПО и повышение до директора департамента в УМР дали ему статус, необходимый для того, чтобы возглавить государственный переворот против светского правительства, когда придет время. Он заручился бы поддержкой исламистов в армии, потому что Рехана поддерживали двадцать четыре крупнейшие группировки моджахедов в стране. Успех УМР зависел от этой большой нескоординированной, но довольно мощной прокси-силы, и руководство УМР/СБ создало в лице своего человека Рехана нечто вроде необходимого связующего звена между собой и своей важнейшей гражданской армией.

Рехан больше не был просто вырезанным персонажем. Благодаря своей работе, уму и коварству Рехан стал тайным королем, и операция "Сапсан" была его путем к трону.

63

Доминго Чавес, Доминик Карузо и Джек Райан-младший вышли из вертолета "АС332 Супер Пума" в предрассветный мороз. Хотя никто из троих мужчин не имел ни малейшего представления о том, где они находятся, вплоть до точки на карте, все они знали из разговоров по спутниковому телефону с майором аль-Даркуром, что их перевозят на закрытую военную базу в Хайбере, находящуюся в ведении Группы специального обслуживания Сил обороны Пакистана. На самом деле они находились в Черате, примерно в тридцати пяти милях от Пешавара, в комплексе, расположенном на высоте 4500 футов.

Этот лагерь коммандос должен был стать плацдармом для удара ССГ в Северный Вазиристан.

Закаленные солдаты с каменными лицами отвели американцев в лачугу рядом с плацем на ровном участке земли, окруженном пышными холмами. Здесь им предложили горячий чай и показали стеллажи со снаряжением, форму лесного камуфляжа коричневого и черного цветов поверх зеленого и черные боевые ботинки.

Мужчины сменили гражданскую одежду. Райан не носил форму со времен бейсбола в средней школе; одеваться как солдат казалось странным и несколько неискренним.

Американцам не выдали темно-бордовые береты, которые носили остальные бойцы ГСС в лагере, но в остальном их одежда выглядела идентично одежде остальных в лагере.

Когда все трое мужчин были облачены в одинаковый комплект, на вертолетную площадку приземлился еще один вертолет. Вскоре майор аль-Даркур, сам одетый в идентичную боевую форму, вошел в хижину. Все мужчины пожали друг другу руки.

Майор сказал:

— У нас есть весь день, чтобы обсудить задание. Мы атакуем сегодня вечером.

Американцы дружно кивнули.

— Вам вообще что-нибудь нужно?

Чавес ответил за всех:

— Нам понадобится оружие.

Майор мрачно улыбнулся.

— Да, я верю, что вы это сделаете.

В восемь утра трое сотрудников «Кампуса» стояли на стрельбище базы, проверяя свое оружие. Дом и Джек были вооружены автоматической винтовкой ФН P-90, оружием космической эры, которое отлично подходило для ближнего боя благодаря конструкции булл-пап, которая укорачивала длину ствола, выступающего за пределы тела стрелка. Это помогало оператору проходить через дверные проемы, не сигнализируя о своих движениях, продвигаясь вперед с помощью выступающего ствола.

Пистолет также стрелял мощным, но легким патроном 5,7 × 28 мм из вместительного магазина на пятьдесят патронов.

Чавес остановил свой выбор на Штайр АУГ калибра 5,45 миллиметра. У него был более длинный ствол, чем у P-90, что делало его более точным на расстоянии, а также прицел в 3,5 раза большей мощности. "Штайр", возможно, и не был так хорош, как Р-90, для ближнего боя, но Чавес был в первую очередь снайпером, и он считал, что это оружие было справедливым компромиссом.

Чавес работал с двумя молодыми мужчинами над их винтовками, заставлял их практиковаться в замене магазинов стоя, на коленях и лежа ничком, а также стрелять в полуавтоматическом и полном автоматическом режиме как стоя, так и в движении.

Они также тренировались с тремя различными типами гранат, которые им предстояло взять с собой на операцию. Маленькие бельгийские мини-осколочные гранаты, светошумовые гранаты M84, которые производили невероятную вспышку и хлопок после двухсекундной задержки, и 9-зарядное оглушающе-отвлекающее устройство, которое производило девять взрывов в быстрой последовательности.

Во время перерыва в акции по перезарядке магазинов на дальней стороне большого открытого полигона появился майор аль-Даркур с винтовкой М4 и металлической банкой патронов. Чавес велел двум своим менее опытным партнерам продолжать, а сам подошел к темнокожему пакистанцу.

— Что ты делаешь? - спросил Динг.

— Я провожу пробную стрельбу из своей винтовки.

— Зачем?

— Затем, что я еду с вами.

Майор надел на глаза защитные очки "Оукли".

— Мистер Сэм был моей зоной ответственности, и я потерпел неудачу. Я возьму на себя ответственность за его возвращение.

Чавез кивнул.

— Мне жаль, что я сомневался в тебе раньше.

Аль Даркур пожал плечами.

— Я не виню тебя. Ты был расстроен из-за потери друга. Если бы ситуация была обратной, я бы испытал такое же возмущение.

Динг протянул руку в перчатке, и Мохаммед пожал ее.

Аль-Даркур спросил:

— Твои люди. Как они?

— Они хороши, но у них мало опыта. И все же, если ваши коммандос займут позиции по периметру, а мы втроем двинемся через территорию комплекса как команда, тогда, я думаю, с нами все будет в порядке.

— Вас не трое.

— Нас четверо. Я пойду с вами внутрь комплекса.

Теперь брови Чавеза поползли вверх.

— Майор, если вы блефуете, вам чертовски не повезло, потому что я не собираюсь вам отказывать.

Мохаммед снял винтовку с предохранителя и сделал пять быстрых выстрелов с короткой дистанции, каждая пуля попадала в цель, маленькую железную пластинку, издававшую приятный лязг.

— Это не блеф. Я втянул в это Найджела и Сэма. Я не могу помочь Найджелу, но, возможно, я смогу помочь Сэму.

— Добро пожаловать в мою команду, - сказал Чавес, сразу впечатленный стрельбой пакистанца.

— И когда вы вернете своего человека, - продолжил аль-Даркур, — я надеюсь, что ваша организация продолжит проявлять интерес к генералу Рехану. Вы, кажется, воспринимаете его как серьезную угрозу, как и я.

— Мы, действительно, так и воспринимаем, - признал Чавес.

День в Черате был потрачен на брифинг заррарских коммандос, подразделения, которому предстояло отправиться в Северный Вазиристан вместе с американцами. Инструктаж вел в основном капитан, который объяснял, что каждый должен делать и куда каждый должен сиотреть, вплоть до того момента, когда американцы вошли в главное здание, где, по данным разведки, содержались заключенные.

Капитан ГСС использовал маркировочную доску и авторитетный голос.

— Вертолет с американцами приземлится прямо перед воротами, и трое взломают эти ворота. Мы не можем приземлиться во внутреннем дворе из-за электрических проводов. Затем наши четыре вертолета поднимутся в точки над четырьмя стенами лагеря и сделают там круг, а мы обеспечим прикрывающий огонь для группы по проникновению. Это должно занять силы противника в здании за пределами лагеря, а также тех, кто находится во дворе или в окнах. Но это ничего не даст команде по проникновению, когда они окажутся внутри самих зданий. У нас нет никаких сведений о том, как выглядит лагерь внутри, и мы не знаем, где содержатся заключенные. К сожалению, пленники сети Хаккани, находящиеся в нашем распоряжении, не были в самом главном здании, только в казармах на восточной стороне.

Карузо спросил:

— Есть какие-нибудь сведения относительно численности противника?

Капитан кивнул.

— Примерно сорок-пятьдесят человек в казармах, но опять же, мы намерены держать этих людей в их зданиях, чтобы они не могли войти в главное здание позади вас. Снаружи в любое время находятся еще десять охранников.

— А внутри главного здания?

— Неизвестно. Совершенно неизвестно.

— Потрясающе, - пробормотал Карузо.

Капитан вручил каждому из американцев маленькое светодиодное устройство под названием "Феникс". Динг был хорошо знаком с этим маяком. Это был инфракрасный стробоскоп, который мог быть замечен экипажами вертолетов ночью и, по крайней мере теоретически, уменьшал вероятность того, что Чавес и его товарищи станут жертвами братоубийства во время нападения.

— Мне нужно, чтобы ваши люди носили это постоянно.

— Справимся, - сказал Чавез.

Аль-Даркура и его американских коллег также предупредили держаться подальше от любых окон, пока они находятся в здании, поскольку вертолеты "Пума" будут полны стрелков, нацеленных на движение там. Мигающие стробоскопы было бы невозможно разглядеть со всех сторон, особенно через дверные проемы и окна.

После брифинга Мохаммед спросил Чавеса, что он думает об операции. Американец тщательно подбирал слова.

— По правде говоря, это немного неубедительно. Они понесут некоторые потери.

Мохаммед кивнул.

— Они привыкли к этому. Не хотели бы вы внести какие-нибудь предложения, чтобы улучшить ситуацию?

— А они бы послушали?

— Нет.

Динг пожал плечами.

— Я всего лишь пассажир в этом автобусе. Мы все такие.

Аль Даркур кивнул и сказал:

— Они возьмут нас с собой, чтобы мы могли отправиться за Сэмом, но, пожалуйста, помните, они не войдут на территорию комплекса. Мы вчетвером будем предоставлены сами себе.

— Я понимаю и ценю, что вы вместе с нами разделяете опасность.

Бойцам было велено отдохнуть несколько часов, прежде чем в полночь собраться у вертолетов. Чавес тренировал двух своих младших партнеров еще пару часов, а затем все трое почистили и смазали свое оружие, прежде чем вернуться в небольшую хижину рядом с казармами, чтобы лечь на койки. Но никто не мог уснуть. Они были всего в нескольких часах езды от неминуемой опасности.

Чавез потратил весь день на то, чтобы подготовить двух кузенов, насколько это было возможно, к действиям, которые они собирались предпринять. Он сомневался, что этого было достаточно. Черт, подумал Динг, для этой операции нужна была полная эскадрилья "Радуги", но это было невозможно. Он рассказал кузенам то, что Кларк рассказал ему давным-давно, во время миссий, где они были плохо экипированы.

— Ты должен танцевать с тем, кто тебя привел.

—Если бы заррарские коммандос были такими же надежными, как их репутация, у них был бы шанс на это.

А если нет? Что ж, если нет, то за столом переговоров в Хендли Ассошиэйтс вот-вот должно было появиться еще три свободных стула.

Сидя в хижине, Динг заметил, как Райан отвел взгляд, как будто ребенок грезил наяву. Карузо, казалось, тоже был немного ошеломлен тем, что его ожидало впереди. Динг сказал:

— Ребята, слушайте внимательно. Сосредоточьтесь на игре. Вы никогда не делали ничего даже отдаленно похожего на то, что собираетесь сделать. Нам легко будет противостоять пятидесяти врагам.

Карузо мрачно улыбнулся.

— Нет ничего лучше окружения, богатого целями.

Чавез хмыкнул.

— Да? Скажите это генералу Кастеру.

Доминик кивнул.

— Замечание принято.

В этот момент на бедре Чавеза зазвонил спутниковый телефон, и он вышел наружу, чтобы ответить на звонок.

Пока Чавез был снаружи, Райан думал о том, что он только что услышал. Нет, он никогда не делал ничего подобного. Дом, сидевший рядом с ним и перезаряжавший свой пистолет, тоже не в теме. Единственными парнями в этих силах, которые были готовы к подобной миссии, были Чавес, который, слава Богу, будет впереди; Дрисколл, который был где-то в месте их назначения, возможно, закованный в кандалы в камере; и Кларк, который скрывался от своего собственного правительства, а также другие.

Блин .

Чавез прислонился спиной к двери, за его спиной сияли огни вертолетов, а звуки от людей, собирающих оборудование поблизости, гремели, как далекий поезд.

— Райан. Телефон.

Джек слез с койки и направился к выходу.

— Кто говорит?

— Это избранный президент.

Черт.  Вряд ли сейчас было время для семейной беседы, но Джек понял, что ему действительно хочется услышать голос отца, который поможет успокоить нервы.

Он ответил шуткой.

— Привет, пап, ты уже президент?

Но Джек Райан-старший сразу дал понять, что он не в игривом настроении.

— Я попросил Арни связаться с Джерри Хендли. Он сказал, что ты за границей, в Пакистане. Мне просто нужно знать, что ты в безопасности.

— Я в порядке.

— Где ты?

— Я не могу говорить о...

— Черт возьми, Джек, что происходит? Ты в опасности?

Младший вздохнул.

— Мы работаем здесь с несколькими друзьями.

— Ты должен тщательно выбирать своих друзей в Пакистане.

— Я знаю это. Эти ребята рискуют всем, чтобы помочь нам.

Райан-старший не ответил.

— Папа, когда ты вступишь в должность, ты собираешься помогать Кларку?

— Когда я вернусь в Вашингтон, я сверну горы, чтобы добиться отмены его обвинительного заключения. Но сейчас он в бегах, и я ни черта не могу с этим поделать.

— Хорошо.

— Я слышу вертолеты на заднем плане?

— Да.

— Что-то происходит?

Он знал, что мог бы солгать прямо сейчас, но не стал. В конце концов, это был его отец.

— Да, что-то происходит, что-то гораздо большее, чем пару недель назад, и я в самом центре этого. Я не знаю, чем все это закончится.

Долгая мучительная пауза на другом конце провода. Наконец Райан-старший сказал:

— Могу я помочь?

— Прямо сейчас - нет. Но ты определенно можешь помочь.

— Только скажи, сынок.

— Когда ты вступишь в должность, сделай все, что в твоих силах, чтобы помочь ЦРУ. Если ты сможешь сделать их такими же сильными, какими они были, когда ты был президентом в прошлый раз, тогда мне будет намного лучше. Нам всем будет лучше.

— Поверь мне, сынок. Нет ничего важнее. Как только я получу...

Чавез и Карузо вышли из бара с перемазанными гримом лицами и нагруженные снаряжением.

— Папа… Мне нужно идти.

— Джек....Пожалуйста, будь осторожен.

— Извини, но я не могу быть и в безопасности и здесь. Это моя работа. Ты тоже кое-что делал.… ты знаешь, как это бывает.

— Я знаю.

— Смотри. Если со мной что-нибудь случится. Скажи маме ... просто... просто постарайся, чтобы она поняла.

Джек-младший ничего не слышал на другом конце провода, но он чувствовал, что его отец, каким бы стойким он ни был, мучительно страдал от осознания того, что его сыну грозит неминуемая опасность, и он ни черта не мог сделать, чтобы помочь ему. Младший Райан ненавидел себя за то, что поставил своего отца в такое положение, но он знал, что у него нет времени исправить ущерб, который он только что причинил, заставив его волноваться.

— Мне нужно бежать. Прости. Я позвоню, когда смогу. "Если смогу" , - подумал он, но не сказал этого вслух.

С этими словами Джек отключил телефон и вернул его Чавезу, затем вернулся в маленькую хижину, чтобы взять свое оружие.

64

<Когда четыре вертолета Puma пересекли границу Северного Вазиристана сразу после трех часов ночи, пузатые вертолеты пролетели низко и близко друг к другу, чтобы замаскировать свое приближение, используя дороги через горы и глубокие речные долины, чтобы направить их к своей цели - городу Азиз-Хель.

Райан боролся с тошнотой, сидя на полу вертолета и глядя на темный пейзаж за окном. Он действительно дошел до того, что ему захотелось выблевать прямо на себя, чтобы избавиться от любой пищи или воды в желудке, чтобы он мог прийти в себя до того, как придет время уходить. Но его не вырвало, он просто сидел, плотно зажатый между Мохаммедом аль-Даркуром справа и Домом слева. Чавез повернулся к ним лицом, и вместе с ними в вертолете сидели еще пятеро заррарских коммандос, а также стрелок с 7,62-миллиметровым пулеметом и механик-заряжающий, который устроился впереди рядом с двумя пилотами.

Остальные вертолеты будут загружены примерно так же.

Чавез прокричал сквозь рев двигателей:

— Дом и Джек. Я хочу, чтобы вы, двое парней, были у меня за спиной все время, пока мы будем внутри стен. Держите оружие наготове. Мы действуем как единое целое.

Райан никогда в жизни не испытывал подобного ужаса. На расстоянии пятидесяти миль во всех направлениях, за исключением людей в четырех вертолетах, каждый убил бы его, если бы увидел.

На Аль-Даркуре была гарнитура для связи с летным экипажем, но он снял ее и заменил шлемом. Затем он наклонился к Чавесу и крикнул:

— Время почти пришло. Они будут кружить десять минут! Не больше! Затем они покидают нас.

— Понял, - ответил Динг в ответ.

Райан наклонился к измазанному черным жиром лицу Чавеза.

— Десяти минут вам хватит?

Миниатюрный американец мексиканского происхождения пожал плечами.

— Если мы застрянем в здании, нам конец. Все это место, внутри и снаружи, кишит силами Хаккани. Каждую секунду, пока мы здесь, какой-нибудь салабон должен взять нас на мушку. Если мы не выйдем через десять минут, то вообще не выйдем,браток .

Райан кивнул, отодвинулся и снова посмотрел в окно на волнистые черные холмы внизу.

Вертолет резко накренился, и Джека вырвало прямо на стекло.

Сэм Дрисколл понятия не имел, день сейчас или ночь. Обычно он мог догадаться о времени суток по смене караула или по тому, был ли его обед простым хлебом (утром) или хлебом с небольшой банкой водянистого бульона (вечером). После нескольких недель, проведенных в плену, он и двое мужчин, все еще находившихся с ним, начали думать, что охранники поменяли питание, чтобы сбить их с толку.

Репортер агентства Рейтер из Австралии находился в камере рядом с ним. Его звали Аллен Лайл, и он был молод, не старше тридцати, но болел каким-то желудочным вирусом. Последние несколько дней он был не в состоянии ничего проглотить. В самой дальней камере, ближайшей к двери в коридор, содержался афганский политик. Он пробыл здесь всего несколько дней, и время от времени его избивали охранники, но в остальном он был в добром здравии.

За последний месяц ноги Сэма по большей части зажили, но он сильно хромал, и можно было сказать, что инфекции ему не удалось избежать полностью. Он чувствовал слабость и тошноту, всю ночь обливался потом и сильно потерял в весе и мышечном тонусе, лежа на своей веревочной койке.

Он заставил себя встать и доковылять до решетки, чтобы проверить, как там молодой парень из агентства Рейтер. Первую неделю или около того этот человек безжалостно приставал к нему, спрашивая, на кого он работал и что делал, когда попал в плен к талибам. Но Дрисколл так и не ответил на вопросы парня, и сотрудник Рейтер в конце концов сдался. Теперь казалось, что рейтеровец может распрощаться с жизнью в течение нескольких дней.

— Эй!- крикнул Сэм. — Лайл! Проснись!

Репортер пошевелился. Его глаза наполовину открылись.

— Это вертолет?

Чертов бред, подумал Сэм. Бедный ублюдок .

Хотя погоди .   Теперь Сэм тоже это услышал. Звук был слабым, но это был вертолет. Афганец у двери встал и оглянулся на Сэма в поисках подтверждения тому, что он услышал.

Трое тюремщиков снаружи камеры тоже это услышали. Они посмотрели друг на друга, затем встали и уставились в темный коридор, крича охраннику куда-то вне поля зрения Дрисколла.

Один из мужчин пошутил, и все трое рассмеялись.

Афганский политик посмотрел на Дрисколла и сказал:

— Они говорят, что президент Килти приезжает искать вас и репортера.

Сэм вздохнул. Это был не первый раз, когда они слышали вертолеты пакистанской армии над головой. Они всегда затихали через пару секунд. Дрисколл повернулся, чтобы пойти и сесть обратно.

А потом… Бум!

Где-то над ним раздался негромкий треск. Сэм повернулся обратно к коридору.

Вскоре после этого раздалась пулеметная очередь. А затем еще один взрыв.

— Всем лечь на пол! - крикнул Дрисколл другим заключенным.

Если бы это была попытка СПО спасти людей, и если бы здесь была какая-нибудь стрельба, даже в коридоре, то по всему этому каменному подвалу разлетелись бы рикошетные пули, и дружественный огонь причинил бы не меньше вреда, чем огонь противника.

Сэм сам начал искать какое-нибудь укрытие, но в его камеру вошел один из тюремщиков. Глаза мужчины были широко раскрыты от страха и решимости. У Сэма сложилось впечатление, что этот ублюдок собирался использовать его в качестве живого щита, если СПО спустятся в подвал.

Они покинули вертолет почти две минуты назад, а Джек Райан всё еще не видел врага. Сначала они упали в мусорную яму глубиной по колено примерно в ста ярдах от цели. Джек не мог понять, почему пилот выбросил их так далеко, пока, подбежав ближе к комплексу, они не увидели несколько рядов электрических столбов и проводов, пересекающих открытую площадку перед главными воротами.

Затем, пока Чавез устанавливал залитый водой подрывной заряд у ворот периметра, Джек, Дом и Мохаммед наблюдали за его звеном. Они опустились на колени и осмотрели темные крыши и ворота группы обнесенных стенами домов на другой стороне каменистой равнины, не сводя глаз с углов стены дома Хаккани на севере и юге. Над ними кружили большие вертолеты "Пума", время от времени производя звуки отбойных молотков из надверных пулеметов или отрывистые выстрелы заррарских коммандос, стреляющих по территории из стрелкового оружия. Снаряды из двадцатимиллиметровая пушки, выпущенные с одной из "жирных птиц", разорвались на склоне холма за комплексом, чтобы дать понять сорока талибам, предположительно находившимся в казармах, что им нужно оставаться на месте.

Наконец, сквозь адские звуки, доносившиеся сверху, Джек услышал:

— Огонь в яме! - и нашел укрытие, прижавшись к стене из обожженного кирпича высотой четырнадцать футов. Всего через несколько секунд после этого раздался грохот разрывного заряда, разнесшего черные дубовые и железные ворота комплекса, как брошенные зубочистки.

И вот так просто они оказались внутри стен и побежали к главному зданию, находившемуся в тридцати ярдах впереди. Райан увидел длинные низкие бараки примерно в сорока ярдах от своего правого плеча, и как раз в тот момент, когда он посмотрел, трассирующие пули высекли искры возле темного строения из пулеметов, стрелявших сверху.

Джек шел по пятам за Домом, Мохаммед - сразу за Джеком, все мужчины бежали за Чавезом, который шел впереди со своим АУГ на плече.

Джек был удивлен, когда Чавез выстрелил из винтовки вперед. Райан посмотрел, куда попали пули, и увидел, что они разнесли небольшое здание или гараж слева от главного дома. Оттуда вспыхнул яркий свет, и в небо была выпущена реактивная граната, но, похоже, она была плохо нацелена.

Динг стрелял снова и снова, Райан поднял свой Р-90, чтобы самому выпустить несколько снарядов с меньшей дистанции, но команда добралась до стены главного дома еще до того, как он нашел цель в ночи.

Они спустились по стене поближе к входной двери, Динг по-прежнему шел впереди. Чавес кивнул Карузо, который быстро перебежал через закрытую дверь и прижался к стене с другой стороны. Чавез кивнул Райану, который начал вытаскивать светошумовую гранату из подсумка, висевшего у него на правом бедре. Но когда он потянулся за ним, то увидел, как по воздуху пролетели второй и третий РПГ, выпущенные с территории за главным зданием. Обе гранаты выглядели так, словно были идеально нацелены в "Пуму", который пролетел ближе всех к зданиям казарм.

Так оно и было. Первый РПГ скользнул прямо у лобового стекла пилота, а второй врезался в хвостовую часть сразу за двумя двигателями. Райан зачарованно стоял, наблюдая, как хвостовое оперение взорвалось, и самолет резко отклонился вправо, развернулся носом вниз и исчез за шлейфом черного дыма.

Грохот раздался за стеной, ниже, на каменистой равнине.

Сразу же один из трех оставшихся вертолетов отклонился от своего плотного круга вокруг комплекса Хаккани и полетел в сторону места крушения.

— Бля! - сказал Чавез. Мы теряем прикрытие. Поехали!

65

Дом пинком распахнул входную дверь дома, и Райан бросил свою светошумовую гранату в прихожую, оставаясь чуть левее дверного проема и вне линии огня изнутри здания.

Бум!

Все четверо бросились внутрь; Дом и Райан пошли направо, а Динг и Мохаммед сместились влево вдоль стены. Они использовали фонарики, прикрепленные к их оружию, чтобы осветить темную открытую комнату. Почти мгновенно Доминик заметил движение в дверном проеме справа. Он сместил луч своего фонаря, тот блеснул на металле винтовки, и Карузо выпустил десятизарядную очередь в дверной проем.

Изрешеченный пулями бородатый боец вывалился в комнату из-за деревянного стола, автомат Калашникова выпал у него из рук.

Позади них во внутреннем дворе затрещала стрельба из стрелкового оружия. Это стреляли не "Пумы". Нет, это были АК из охраны комплекса. Огонь усилился, и стало ясно, что люди в казармах вырвались наружу; они либо целились в вертолеты, либо направлялись к главному зданию. Возможно, и то, и другое.

Чавес, Карузо, Райан и аль-Даркур двигались в тактическом порядке по низкому коридору, по ходу движения зачистив несколько комнат слева и справа, используя ту же тактику "затопления стен", которую они использовали при прорыве в первую комнату. Они врезались в дверной проем, быстро вошли с поднятыми пистолетами и включенными фарами, первый и третий люди двигались вверх по стене слева от входа, а второй и четвертый - направо.

После третьей пустой комнаты они вернулись в коридор, и Мохаммед аль-Даркур срубил двух бойцов, пытавшихся войти в центральный проем. После этого он опустился на колени, держа пистолет направленным на дверь, через которую должны были войти люди из казармы.

— Продолжай! Я не пущу их!

Чавес повернулся и пошел впереди, Райан и Карузо следовали за ним по пятам.

Они повернули, Динг выстрелил в боевика, отступавшего вверх по лестнице слева от него, затем опустился на колени, чтобы перезарядить пистолет. Справа была еще одна каменная лестница, ведущая вниз, в погруженный во тьму подвал.

Снаружи раздавались мощные взрывы РПГ вперемешку со стрельбой из стрелкового оружия.

Доминго повернулся к остальным, теперь перекрикивая треск винтовки аль-Даркура.

— У нас нет времени! Я проверю наверху, вы, ребята, спускайтесь! Встретимся здесь, но берегитесь синего огня!

С этими словами Чавез взбежал по лестнице и скрылся из виду. Карузо осторожно спустился в подвал, светя фонариком перед собой. Он прошел не более половины неровных каменных ступеней, когда впереди прогрохотала винтовка, и ступени и стены вокруг него заискрились, когда патроны в медных оболочках ударились и отскочили.

Карузо попятился вверх по лестнице, но врезался в Райана. Оба мужчины упали и покатились вперед, соскользнув по лестнице на своих рюкзаках со снаряжением, прежде чем остановиться в темном коридоре.

Стрелок впереди продолжал стрелять. Райан оказался сверху Карузо, прижимая своего кузена к земле, поэтому поднялся на колени, небрежно прицелился во вспышки впереди и выпустил двадцать пуль из своего оружия в сторону угрозы.

Затем, сквозь гул в ушах, он услышал звон его собственной раскаленной меди, отскакивающей от камня, прежде чем тот остановился вокруг него. Затем он услышал более тяжелый металлический стук, когда впереди на пол упала винтовка. Он посветил фонариком и увидел талиба, привалившегося к стене за поворотом подвального коридора.

— Ты в порядке, Дом?

— Слезь с меня.

— Извини.

Райан слез и встал на ноги. Дом тоже встал, а затем прикрыл его, пока Джек перезаряжал свой P-90.

— Давай двигаться.

Они дошли до угла и огляделись. Впереди, в конце коридора, была комната на одного человека. Внутри было темно, но ненадолго.

Раздался выстрел из двух автоматов, посылая снопы искр по всему коридору в сторону двух американцев, когда пули отскочили от каменной стены.

Дом и Джек откинули головы назад.

— Я думаю, что, похоже, это могла быть тюрьма.

— Да, - согласился Райан.

Очевидно, тюремщиков было всего двое, но у них было хорошее укрытие в дальнем конце коридора. К тому же у них было второе преимущество: Джек и Дом понятия не имели, что находится по другую сторону дверного проема. Насколько они знали, если бы они открыли огонь по выложенному обожженным кирпичом коридору и попали в комнату, их пули могли бы отскочить внутри и попасть в человека, которого они пришли спасти.

— Может, нам сходить за Чавезом и вернуться? - спросил Райан.

— Нет времени. Мы должны попасть туда.

Они вместе на мгновение задумались. Внезапно Джек сказал:

— У меня есть идея. Я беру "девятивзрыв" и бросаю её недалеко, сразу за дверью. Как только раздастся первый взрыв, мы сбежим.

— Прямо в "девятивзрыв"? - недоверчиво переспросил Карузо.

— Черт возьми, да! Мы прикрываем глаза. Им придется втягивать головы в комнату, пока это происходит. Когда мы пройдем половину коридора, ты закатишь в дверной проем светошумовую шашку, и это должно оглушить их, пока мы не войдем. Нам придется точно рассчитать время, но это должно занять их.

Дом кивнул.

— У меня нет ничего получше. Но винтовку оставь. Только пистолеты. Мы будем двигаться лучше, и мы не хотим задеть Сэма, входящего в дверь.

Двое молодых людей сняли с ремней винтовки, а затем вытащили гранаты из нагрудных подсумков. Райан достал пистолет и выдернул чеку из своей гранаты.

Дом встал рядом с ним на краю угла. Он похлопал своего кузена по плечу и сказал:

— Отступать некуда. Мы начинаем двигаться на их позицию, мы не можем остановиться и повернуть назад. Единственный шанс - продолжать движение.

— Ясно, - сказал Джек и швырнул гранату за темный угол, взмахнув рукой сбоку.

Всего после пары гулких ударов металла о камень первый взрыв и вспышка сотрясли зал и людей в дальнем его конце. Дом опередил Джека, выскочил на сорокафутовую линию огня вражеских стволов и покатил свою светошумовую гранату далеко вглубь комнаты, как шар для боулинга, прямо сквозь вспышки и дым девятизарядной гранаты Джека.

Карузо и Райан вместе побежали вперед, отвернувшись от вспышек.

Двое тюремщиков снова втянули головы в маленькую комнату, чтобы оградить их от того, что, по их мнению, было скрытой диверсией. Но к тому времени, когда последний из девятизарядных выстрелил и они приготовились развернуться, чтобы возобновить стрельбу в коридоре, в комнату между ними влетела небольшая канистра.

Они оба уставились на сработавшую светошумовую шашку, от которой у них внутри черепов свернулись мозги и расширились ослепшие глаза.

Джек первым вбежал в комнату, но он успел ощутить достаточно эффекта от светошумового взрыва Дома, чтобы дезориентироваться. Он пробежал мимо двух мужчин, упавших на пол по обе стороны от дверного проема, и врезался в металлические прутья первой камеры, прежде чем смог остановиться самостоятельно.

— Черт! - заорал он, наполовину ослепший и совершенно оглохший, по крайней мере, на следующие несколько секунд.

Но Доминик вошел следом за ним; тело Джека заслонило его от большей части света и некоторых звуков, так что бывший агент ФБР все еще был в здравом уме.

Он застрелил обоих дезориентированных боевиков Хаккани там, где они стояли на коленях, всадив каждому по пуле в затылок.

— Сюда!

Это был Сэм. Дверь его камеры находилась всего в нескольких футах от Райана, но он едва мог слышать его.

Райан посветил фонариком на камеры в комнате. Пуштун сидел на корточках у стены первой камеры, бледнокожий блондин болезненного вида лежал на полу второй камеры.

Теперь Райан посветил фонариком в угол. В последней камере Сэм Дрисколл сидел верхом на мертвом боевике Хаккани, сжимая руками свернутую шею врага.

Карузо нашел верхний свет и включил его. Он тоже уставился на Сэма.

— Ты в порядке?

Сэм отвел взгляд от человека, которого он только что убил голыми руками, от тюремщика, который планировал использовать его в качестве живого щита, и посмотрел на двух своих коллег.

— Мальчики, вы пришли поиграть в войнушку?

66

Сэм и Дом первыми поднялись по лестнице, в то время как Джек и афганец несли недееспособного репортера Рейтер. Подниматься обратно на первый этаж было нелегко, но как только они оказались там, ситуация стала еще более ненадежной. Чавес очистил верхний этаж, но теперь он и аль-Даркур были в коридоре рядом с лестницей, стреляя в переднюю часть здания по расположенным там вражеским истребителям.

Пакистанский майор был ранен в левое плечо, его винтовка была повреждена другим выстрелом, но он продолжал стрелять из пистолета в коридор уцелевшей правой рукой.