Поддельная принцесса (СИ)

Глава 3

Семейство гордо вышагивало по дворцовым коридорам, направляясь к гостевой зале, я же задержалась перед зеркалом и прокручивала в голове разговор, произошедший в карете по пути на Бал.

— Гризельда, постарайся держаться на Балу от нас подальше, — напутствовала меня мать, поправляя Энжеле в сотый раз локоны. — Ты же понимаешь, твое присутствие будет вызывать лишние вопросы…

— Я понимаю, — спокойно ответила я, глядя в окно, хотя слова ее слегка покоробили меня. Не то, чтобы я не понимала важности происходящего, но все же именно благодаря мне мы получили приглашение…

— Молодец, я в тебе не сомневалась, — довольно ответила она. Впрочем, скандала от меня можно было не ожидать. — И вот еще что. Не стоит говорить о том, что ты не была замужем…

— Почему? — вот тут я удивилась и уставилась на нее. Графиня Авелина закатила глаза.

— Ну ты же понимаешь, что это вызовет столько неудобных вопросов и пересудов… Лучше говори, что ты вдова. Скажем, покойного сына ван Эйденхофа… Обручились перед его смертью. И в память о вашей любви ты дала обет больше никогда не выходить замуж. Это лучше скажется на имидже нашей семьи и Энжелы.

Я посмотрела на отца, стремясь заручиться хоть какой-то поддержкой, но он лишь отвел взгляд. Энжелу подобные вещи и вовсе не волновали. Мать требовательно уставилась на меня.

— Хорошо, как скажешь, — я отвернулась и уставилась в окно, сжав кулаки. Не то, чтобы я не ожидала чего-то подобного… Почему-то стало жаль барона. Надеюсь, мне не придется отвечать на подобный вопрос, иначе мне будет тяжело потом смотреть старику в глаза.

Мать удовлетворенно кивнула и принялась щебетать о какой-то ерунде.

Так что я стояла напротив зеркала и размышляла о произошедшем. Может и прав Абелард, говоря о том, что я ставлю себя на роль прислуги в семье, и они больше меня не воспринимают, как дочь? Есть же где-то предел самопожертвованию. Что еще мне предстоит сделать, лишь бы сохранить честь семьи?

Я в раздражении дотронулась до стекла, пытаясь понять, чем я заслужила такое отношение. Неужели, только из-за того, что не удалась внешне? Да, не красива, но и не безобразна. Темно-русые волосы, уложенные в тугой узел, пара выбившихся локонов обрамляет длинное лицо с прямым носом и большими зелеными глазами с черными длинными ресницами, тонкие губы, подкрашенные красной помадой… Да, рост слишком высокий для леди, и груди почти нет, зато ключицы и руки тонкие и изящные. Вполне можно жить, что же тут криминального?

В дальнейшем бал для меня проходил, словно какой-то кошмар. Дорвавшаяся до высшего общества мать взяла быка за рога и принялась пробивать дорогу обратно наверх. Она была одновременно во всех концах зала, ну и разумеется, красоту Энжелы все тоже отметили. Так что, к тому времени, когда начались танцы, вокруг них вертелось с десяток потенциальных женихов и кавалеров. Я была уверена, что к концу Бала кто-нибудь наверняка пойдет стреляться из-за юной прелестницы. Я пыталась порадоваться за сестру, но получалось плохо. Ни на первый, ни на второй танец меня никто не пригласил. Лишь однажды ко мне подошел какой-то старикан нетрезвого и слегка помятого вида, и, сально ухмыльнувшись, громко предложил пойти уединиться в саду, полюбоваться цветами при свете луны, после чего попытался ущипнуть за место чуть пониже спины, что сделать было весьма проблематично, учитывая пышность юбок.

Разозленная, я направилась к выходу из бальной залы, провожаемая насмешливыми взглядами развеселившихся свидетелей этой сцены.

— Это же старшая дочь Эргенсонов, говорят вдова…

— А я слышала, что она так и не вышла замуж. Перестарок…

— Да не повезло ей с внешностью, при таких-то матери и сестре — настоящие красавицы…

— Но мать простолюдинка… Такой мезальянс! Помню, Бруно долго не прожил после этого…

— Ха-ха! Мой отец бы просто не допустил подобного брака. Хотя я и сам бы не опустился до такого…

— У них нет ни гроша! Как они вообще смогли попасть на Цветочный Бал? Неслыханная дерзость…

Мерзкие слова обволакивали со всех сторон, затягивали в свои липкие сети сплетен и пересудов. Воздух словно потяжелел, заставляя сердце биться чаще, а легкие дышать с надрывом. Внезапно со всех сторон на меня навалился запах духов и пота окружающих, перед глазами замельтешило колыхание тысяч магических свечей, резко заболела голова.

Едва ли не выбежав из бальной залы в один из боковых выходов, я замерла в полутьме прохладного коридора, пытаясь отдышаться. Возвращаться не хотелось, мои справятся и без меня. Интересно, как матери и Энж хватает сил не замечать всего этого и сохранять спокойствие… Их характер был таков, что они предпочитали не замечать недостатки окружающей их среды, представляя, будто их вовсе не существует, и обе жили в своем идеальном мире под розовыми очками. Я же так не могла.

Отдышавшись, я решила прогуляться по дворцу — когда еще представится такая возможность? К тому же, наконец удастся рассмотреть его великолепие: над шикарным изысканным интерьером трудились множество великих мастеров — скульпторов, художников. Вертя головой по сторонам, я пошла по коридору, размеренно освещенному приятным белым сиянием магических свечей, таких же, как в бальной зале, однако здесь они светили несколько меньше. Такие свечи стоили баснословно дорого: волшебники обычно не желали тратить свои силы на производство подобных мелочей. В нашем роду маги встречались редко, но в былые времена мы тоже могли себе позволить подобные удобства. Сейчас приходилось обходиться обычными восковыми, но у короны, разумеется, денег хватало.

Увлекшись созерцанием интерьера, я прошла несколько коридоров, старательно избегая редких встречных — чаще всего слуг, иногда уединившихся парочек, ловко прячась среди арочных переходов или в темноте углов. Засмотревшись на очередную скульптуру, я неосторожно задела юбкой какую-то железную пиалу, которая упала, громко бряцнув в тишине коридора. Я поспешно стала ее поднимать, надеясь, что никто не видел моей позорной неуклюжести, и радуясь, что металл не так легко сломать. Поднявшись, в конце коридора я заметила приоткрытую дверь, из которой как раз кто-то выбежал и поспешно скрылся в темноте. Заглянув внутрь, я обнаружила залитую лунным светом комнату, похожую на гостиную. Выглядела она, как обычная комната ожидания перед кабинетом какого-то чиновника. Наверное, посетитель не дождался владельца и ушел, а может быть, это сам владелец спешил по делам.

Очертания мягкой мебели, так и манящей на ней посидеть, заставили меня зайти внутрь, тихонько прикрыв за собой дверь. Все же, бродя по коридорам, я немного устала, и голова начала сильно гудеть. Немного посижу, отдохну и пойду. Я присела на диванчик, стоящий спиной к двери и распустила волосы. Как же хорошо! Может, прилечь ненадолго… Так же быстрее отдохнется. Не думаю, что на Балу меня кто- то хватится, буду только мешать. Да и выслушивать гадости надоело…

Я удовлетворенно растянулась на диванчике, на котором обнаружилась к тому же миленькая маленькая подушка, и провалилась в сон.

Меня разбудил стук двери и звуки мужских голосов. Я едва удержалась от того, чтобы не вскочить с дивана сию секунду. Вошедшие закрыли за собой дверь, но не стали зажигать свет. Я вжалась в диван в надежде, что меня не заметят и уйдут.

— Мы перехватили их у северной стены. Один из них неосторожно наткнулся на “мину", сработала ловушка, и мы получили сигнал, — торопливо сказал один из вошедших. Что-то в этом высоком голосе показалось мне смутно знакомым. Кажется, я недавно слышала его обладателя, вот только где…

— Неслыханная дерзость, пытаться пробраться во дворец во время Бала, зная, сколько здесь будет собрано охраны. Сколько их было? — второй же голос был совершенно иным, умеренно низким, бархатистым, слово обволакивающим. Мне отчаянно захотелось увидеть обладателя, но чутье подсказывало, что лучше мне было не высовываться.

— Трое. Все убийцы высшего класса, и все Асторийцы; мы потеряли пятерых сотрудников и одного штатного мага, прежде чем нам удалось их скрутить. Двое убили себя при сопротивлении, третьего удалось оглушить прежде, чем он смог проглотить отравленную капсулу. Но я не думаю, что мы сможем что-то из него выбить, на его сознании стоит такой мощный блок, что попытка вмешательства может вообще лишить его памяти… Конечно, мы в полиции сделаем все возможное, — учтиво добавил мужчина и я наконец вспомнила, откуда знала этот голос. Генри фон Страйтенсон, начальник полиции! Не раз слышала и видела его выступающим по волшевизору. Вот это я влипла! Зато, как выглядит он, я знала: светловолосый и мускулистый, с яркими голубыми глазами и слащавым лицом красавчика, начальник полиции был просто ожившей мечтой половины Прайера, а то и всей Империи.

— Нужно еще раз проверить периметр. Отправьте придворных магов обновить защиту… В моем кабинете есть артефакты обнаружения, сейчас я их вам передам…

Покрывшись холодным потом, я лежала, не шевелясь и молилась богам, чтобы они развернулись и ушли. Но боги или спали, или были заняты более интересными делами, чем выслушивать и исполнять мои просьбы.

— Идан? — раздался недовольный голос прямо у меня над ухом, в котором я узнала собеседника Страйтенсона. — Я же просил тебя идти в свою комнату, а уж никак не в мой кабинет… Вставай немедленно.

В голосе хозяина кабинета прозвучали такие повелительные ноты, что я при всем желании вряд ли бы осталась на месте, так что я немедля подскочила и застыла в глубоком реверансе, без малейшего понятия, как я буду объяснять свое присутствие тут.

— Да-да, в то время, как на тебя тут покушаются толпы убийц. Поразительная беспечность, эдак ты Уилберта в могилу раньше времени сведешь, да, мой друг? — поддакнул ему голос начальника полиции.

— Ты сменила платье? — удивленно спросил обладатель бархатного голоса. — Неужели тебе не понравилось то, что я заказал? И где только ты его откопала… — мужчина подошел ко мне и легким жестов пальцев приподнял мою склоненную голову.

— Ты не Идан, — бархат в голосе превратился в сталь, а я наконец получила возможность рассмотреть его обладателя. Им оказался высокий мужчина лет тридцати, с хищным лицом, блекло-серыми глазами и темными слегка волнистыми волосами до плеч. Одет он был в простой, но элегантный черный костюм, а из украшений лишь алел королевский орден на перевязи. В мужчине без труда угадывался человек, который занимал очень высокий пост и привык командовать. Чем-то он напомнил мне леди Ванессу де Инжеборг, она тоже любила носить простые вещи, обладая непомерной властью. Она говорила, что разряжаются только шуты, чье положение шатко, стремясь этим скрыть свое невежество. Я же тогда вспомнила о своих родителях, любящих шумную показуху.

Тот, кого, судя по реплике Генри, звали Уилбертом, быстро отступил от меня и положив руку на эфес меча, который висел на поясе, спросил: — Кто ты и что ты здесь делаешь? Генри, быстро проверь гостиную на “жучки”.

— Прошу прощения, что нарушила ваш покой, милорд. Меня зовут Гризельда, я дочь графа Роберта фон Эргенсона, — с трудом проговорила я, потому что голос, вопящий в ужасе под сверлившим меня взглядом серых глаз, в лунном свете казавшихся почти белыми, забился в глотку куда подальше. Я бы и сама желала спрятаться от них где-нибудь далеко, желательно в другой стране. — Мы были приглашены на Цветочный Бал… Простите, я не желала подслушивать вас намеренно. Просто искала место, где можно было бы отдохнуть от суеты, случайно увидела приоткрытую дверь и зашла в нее…

— И случайно приоткрытой оказалась дверь в гостиную перед моим кабинетом? Я лично запер ее, перед тем, как уйти, к тому же поставил магическую защиту, — мужчина не собирался так легко мне верить. — Генри, кстати, это же ты отпирал дверь… Неужели тебя ничего не насторожило?

— Признаю, мой промах, — отозвался Страйтенсон. — Правда, я решил, что ты в суматохе забыл запереть ее. Меня самого новости застали прямо в сортире, едва вспомнил, что надо натянуть штаны, а то побежал бы без них… Ох, простите, забыл, что здесь леди, — он коротко усмехнулся.

Мне веселиться или краснеть было некогда. Ввиду услышанного, хорошо, если мне поверят и отпустят, а не поволокут с дальнейшими расспросами в дворцовые казематы.

— Я говорю правду, я не знала, что это ваш кабинет… Я просто хотела посидеть немного в тишине и потом уйти. И немного задремала… — щеки мои все-таки запылали, хотя я ничего противозаконного не совершала, однако сама мысль о том, что вместо того, чтобы танцевать на балу я сплю в хозяйских кабинетах, меня смутила.

— Значит, до нее уже кто-то побывал здесь, — предположил Генри.

— Кстати, — вспомнилось мне, — перед тем, как войти, я видела, как из комнаты кто-то выбежал. Правда, я не рассмотрела кто, он одет был в темную одежду, как у вас, — мужчина по имени Уилберт уставился на меня недоверчиво.

— Генри, присмотри за ней, я проверю кабинет.

Он направился к двери, затем остановился, словно забыл, как она открывается и принялся сверлить ее взглядом.

— Думаешь, ловушка? — Заинтересованно сказал Генри фон Страйтенсон, подходя ко мне. Я же решила, что если я постою в реверансе еще пару секунд, то упаду самым позорным образом. Не часто мне приходилось это делать. — Ого, она и впрямь будто копия Идан! Только не очень красивая, губы намного тоньше, да и плоская, как доска… И волосы у твоей сестры светлее да и выглядят роскошнее. Значит, из тех самых печально известных фон Эргенсон, что ж наслышан о вас, наслышан…

Я злобно уставилась на начальника полиции. Нет, ну каков хам! Если у тебя высокое положение, значит, можно оскорблять всех подряд? Я даже не могла решить, что возмутило меня сильнее, нелестные высказывания о внешности или же о семье. Печально известные! Сам таков, только подожди, вот проколешься пару раз в расследованиях, посмотрим, как о тебе заговорят газетчики. А по волшевизору соловьем поет, учтивый джентельмен, мечта женщин…

Тем временем Уилберт закончил пялиться в дверь и обернулся.

— Да, ловушка. “Растяжка небытия”, стоило неосторожно открыть дверь и любого вошедшего расщепило бы, даже следа бы не осталось. Сильная магия, а главное — практически не оставляет следов и обнаружить ее трудно. Хотя если знаешь, где именно она есть, — он сделал небрежный жест пальцами, — ее легко обезвредить.

Дверь вспыхнула красным цветом и открылась.

— Я сейчас, — сказал Уилберт, шагнув в кабинет. Мы с Генри же продолжали изучать друг друга: я с возмущением и гневом, он с каким-то затаенным интересом и насмешкой. Через пару минут хозяин кабинета вышел к нам.

— Артефакты обнаружения пропали, кто-то заметает следы. В мой кабинет не легко попасть, хотя ничего важного я тут, разумеется, не храню. Ты уверена, что не рассмотрела, кто это был? — он повернулся ко мне.

— Уверена, — твердо ответила я. — Прошу прощения, но, когда я шла, в полумраке я задела железный вазон, мне кажется, шум мог его спугнуть… В любом случае было слишком темно, чтобы рассмотреть его, свечи возле входа не горели. И он был весьма быстр, буквально через пару секунд исчез за поворотом, словно тень. Могу сказать, что это был кто-то невысокий, в мужской одежде, кажется, черной, но, может быть, цвет исказился в темноте…

— Асториец, таких же мы сегодня и взяли, — с досадой воскликнул Генри. — Видимо, ты и впрямь помешала ему, так что он и дверь не запер, иначе бы мы не догадались, что в гостиной кто-то побывал. На окнах защита, а с двери он ее снял… Ну и вовремя ты тут оказалась со своим вазоном!

— Значит, вы мне верите, милорд? — с надеждой обратилась я к Уилберту, игнорируя Страйтенсона. Тот изучал меня пристально, так же, как пару минут назад это делал Генри. Я почувствовала себя неуютно.

— Я уже просканировал твои эмоции ранее. Или ты маг высшей категории, так умело их прячешь, что я не смогу найти искажатель… Или же ты говоришь правду. Но твоя схожесть с Идан настораживает…

— Я даже не знаю, кто это! — в отчаянии вскричала я. Кто бы ни была эта загадочная девушка, но из-за нее попадать в переделку мне не хотелось.

— Идан — это моя сестра, странно, что ты не знаешь, как выглядит будущая правительница Ваалема…

— Я не очень интересуюсь новостями, милорд, — уязвлено буркнула я. Тот в ответ недоверчиво хмыкнул.

— А знаешь, Уилберт, — вдруг медленно и очень серьезно протянул Генри. — мы можем использовать это сходство.

— Каким образом? — ответил Уилберт, медленно обходя меня по кругу и рассматривая, будто витрину магазина. Я же стояла прямо и напряженно, словно струна на арфе, что вот-вот порвется из-за сильного натяжения. Погодите, если Идан — сестра Уилберта и принцесса, значит он сам…

— Мы поменяем их местами.

— Что?

Я сидела в мягком кресле для посетителей личного кабинета Уилберта де Инжеборга, пила воду из высокого кубка и мечтала, чтобы это все оказалось не наяву. Сладкий сон обернулся кошмаром, который я и представить себе не могла. А начальник полиции тем временем отчитывался герцогу о проделанной работе.

После того, как он озвучил свою идею, Уилберт отослал его искать моих родных, а меня потащил в кабинет, даже не спрашивая, хочу я этого или нет. Он вообще ничего не спрашивал, просто усадил меня в кресло, налил воды из графина и принялся рыться в здоровенных фолиантах, в изобилии стоявших на полках или же лежавших повсюду. Я же слишком боялась вообще что-либо сказать, чтобы не усугубить свое положение, и просто ждала, что произойдет дальше.

— Я проверил все последние данные об их семье после того, как изучал список приглашенных и увидел их фамилию, внесенную вашей матушкой. Не то, чтобы я не доверял ей, но вы же знаете, это моя работа… Фон Эргенсоны утратили свое влияние около десяти лет назад, разорившись благодаря усилиям наследничка. У них нет ни гроша, и дорога обратно в высший свет им сейчас заказана. Из имущества — дом в среднем городе и мастерская кружев, правда дела в ней идут неплохо, в основном благодаря умелому управлению Гризельды (надо же, наконец- то похвала в мою сторону!) и помощи барона Абеларда фон Эйденхофа. Ни в каких махинациях, скандалах или связях с Асторией или Вааламом не замечены, о них вообще будто бы забыли. Хотя графиня Авелина проделала сегодня потрясающую работу, подыскивая жениха для младшей дочери, так что, возможно, их материальное положение немного поправится благодаря скорому замужеству. Честно говоря, я и сам бы за ней с радостью приударил, девица просто ангел…

А вот я бы с радостью запустила в него кубком с водой, но приходилось сидеть и выслушивать это все. Я слишком хорошо понимала, что возмутись я сейчас, и на меня живо навесят взлом кабинета и другие грехи. Еще бы, слово начальника полиции и герцога Инжеборга против какой-то там Гризельды.

— Я понял тебя, Генри, спасибо, — сказал Уилберт, обрывая поток речи. — Ну что ж, Гризельда. Ты же понимаешь, что мы не можем тебя просто так отпустить. Ты знаешь слишком много… Не стирать же тебе память. Я предлагаю тебе и твоей семье хорошую плату за твою помощь, если ты согласишься быть двойником моей сестры в путешествии. Конечно, вы не настолько похожи, так что мы слегка подкорректируем твою внешность на время… Тебе придется хорошо вжиться в свою роль, ты должна будешь вести себя так же, как вела бы моя сестра — будущая королева Ваалама. Это весьма опасное предприятие, и от него зависит дальнейшая судьба нашей Империи. Уже было совершено несколько покушений на жизнь Идан. Еще одним могло стать сегодняшнее предотвращенное вторжение, и оно не было последним. Разумеется, мы очень щедро вознаградим тебя за помощь. Дело в том, что ваше родовое поместье сейчас находится во владении моей семьи. Мы вернем вашей семье права на него. Кроме того, вы получите достаточно большую денежную сумму, которой хватит, чтобы безбедно жить пару лет, или удачно вложить в покупку какого-либо предприятия…

Я сидела, ни жива ни мертва. Еще бы! Возвращение родового поместья! Деньги, которых хватило бы на открытие нескольких мастерских, или покупку акций нашей бывшей компании! Но в то же время существовала большая угроза того, что меня могут закопать под ближайшим кустом, перепутав с другой девушкой. Конечно, ее мне тоже было бы жалко, но…

— Если Идан не выйдет замуж за принца Ваалама, мы не укрепим наши позиции, и Астория сделает свой ход. Может начаться война, тогда пострадают все, — Уилберт внимательно смотрел на меня, ожидая решения. — Мы не можем сказать правду твоим родным. Для всех остальных ты отправляешься вместе с паломницами Монастыря Вдов для аристократок, основанного моей матерью, в Ваалам с мирной проповеднической миссией… Они как раз находятся в городе и завтра отбывают. Мы отправимся через три дня после них.

Да уж, Гризельда фон Эргенсон, фальшивая вдова и поддельная принцесса! Ничего своего вообще, вся жизнь подделка на благо остальных…

— В противном случае, мы сотрем тебе память, но я не могу гарантировать, что процедура пройдет безболезненно и без последствий. Заклинание может стереть из памяти последние часы, а может и полжизни. Кто позаботится о тебе, когда ты сама — главная опора в семье? — он немного помолчал. — Твои родные ждут за дверью. Ты скажешь им, что приняла решение уйти во вдовий монастырь и просила у меня об аудиенции с моей матерью, чтобы получить ее протекцию. И что отправляешься сегодня же. Еще ты скажешь им, что они приглашены погостить в нашем загородном поместье… Это будет своеобразным гарантом безопасности твоей семьи на время нашего путешествия. Под наблюдением моей личной охраны им почти нчиего не грозит. Мне кажется, твоя матушка будет рада такому исходу…

Я молчала. Я знала, что просто не смогу ответить отрицательно! И самое паршивое, что Уилберт де Инжеборг, лицо которого сейчас венчала кривая улыбка, тоже это знал. Ууу, ненавижу! Ну почему я?

— Что ж, милорд де Инжеборг, я принимаю ваше предложение.

И да помогут нам боги!