Подземные тропы

Глава 14. Кархейм

Двухвостка топталась на месте, с опаской нюхая светящуюся землю на границе с Кархеймом. Фрисс, опустив "усы" дозиметра наземь, с интересом смотрел на растущее число на экране. Даже Речник мог сказать, что ирренций тут есть, и его тут немало. И хорошо, если он есть только на границе!

Кроме реки, переполненной едкой щёлочью, где-то недалеко дышало влагой огромное Чёрное Озеро. От него тянуло сыростью, и туман стелился над полями, поросшими чем-то сочным, но ядовитым. Трубчатые стебли хрустели и лопались под лапами Двухвостки, среди тёмных листьев белыми призраками маячили свечки-цветоносы ядовитейшей белески, и даже всеядная Флона воротила нос от всех местных растений.

Фрисс подсунул Двухвостке пару веток мха из Гванахэти и утешил её тем, что ядовитая пойма Геланга рано или поздно закончится. Флона вздохнула и потопала дальше. Что-то смущало её и заставляло мотать головой. А потом и Фрисс заметил это — давящую тоску, разлитую в воздухе. Кого-то убили поблизости, и совсем недавно.

Он вспомнил слова Лигнесса об Инальтеках и нахмурился. Смотреть на убитых ему не хотелось, и он свернул было, но сквозь туман долетели отголоски тихих и очень печальных слов, и он поторопил Двухвостку. Тут был кто-то живой, и Фрисс не мог проехать мимо и не предложить помощь…

— Хаэй! Кто здесь? — протяжно крикнул он, вглядываясь в туман. Невысокий силуэт, чёрный, но вместе с тем поблескивающий в неверном свете, склонился над чем-то неподвижным. На оклик незнакомец не обернулся, но прервал свою речь и шагнул в сторону.

Фрисс не видел лица, только длинную чёрную куртку, расшитую бахромой и тусклыми чешуями, низко опущенный капюшон, заплечную суму и колчан со стрелами, оперение которых сверкало изумрудной зеленью. Перед воином Реки стояла Чёрная Речница и смотрела на мёртвого Инальтека, прошитого стрелами. Оперение этих стрел зелёным не было.

— Зачем его бросили тут без погребения? — глухо спросила Речница, не оборачиваясь. — И где найти дрова на этом мокром берегу?

— Боюсь, что нигде, — вздохнул Фрисс. — Ему не стоило нападать на мирных жителей. Тут живут демоны-пчёлы, они с врагами не церемонятся. Теперь Войксы его сожрут, и это правильно. Не печалься!

Видимо, его голос показался Речнице странным, отличным от голосов хесков. Она резко обернулась и взглянула на него с изумлением в тёмных глазах. Фриссгейн выронил поводья Двухвостки и спрыгнул с её панциря.

— Речник Фрисс!!!

— Вот так так… — пробормотал он, обнимая Кессу за плечи и прижимая к себе покрепче, как будто она могла растаять в туманах Геланга. Чёрная Речница уткнулась ему в грудь и то ли смеялась, то ли всхлипывала.

— Кесса! Чёрная Речница, дочь Ронимиры Кошачьей Лапки! Весь Фейр кверху дном из-за твоей пропажи, и я ищу тебя незнамо сколько. Зачем?! Зачем тебя понесло в Хесс?!

— Чтобы найти тех, кому нужна помощь. Чтобы исправить то, что должно быть исправлено. Чтобы сравниться с тобой в подвигах и славе, — еле слышно ответила Речница и отстранилась.

— Ты, я подозреваю, уже превзошла меня, простого Речника, — вздохнул Фрисс. — В одиночку дойти до Кархейма! Если хочешь, дальше мы пойдём вместе…

— Ты пришёл за мной, чтобы вернуть меня в Фейр? — Кесса сделала шаг назад, высвобождаясь из его рук.

— Я иду по заданию Астанена — далеко, во владения Хальмена, в Мёртвую Зону, — серьёзно сказал Фрисс. — Насчёт славы не знаю, но подвиги будут. Даже с избытком.

— И сама Смерть перед нами отступит, — торжественно кивнула Речница. — Ты не шутишь, Речник Фрисс? Если нет — я пойду с тобой сквозь любой мрак и огонь…

Речник скрыл вздох облегчения и протянул Кессе руку.

— Забирайся на панцирь. Это Двухвостка, её зовут Флона. Идёт она неспешно. Если устала, можешь даже подремать, я покараулю твой сон. А если нет — расскажи, что ты видела на своём пути?

Кесса ласково погладила Двухвостку между глаз, вызвав удивлённое фырканье, и мигом забралась на панцирь и устроилась среди шипов. Фрисс тронул поводья, стараясь не сверлить Кессу взглядом и вообще не таращить на неё глаза. Без единой царапины с первого раза дойти до Кархейма… Не каждому Чёрному Речнику такое удавалось! Она не испугается в Кигээле, это точно, и Фриссу не стоит за неё бояться…

— Был бы кимеей — написал бы о тебе повесть. Куда мне, с моим высушенным торговцем рабами… — с некоторой завистью вздохнул Речник. — Не страшно среди демонов?

— Не, — мотнула головой Кесса, прошедшая много подземных стран, но всё ещё склонная смущаться в присутствии Фриссгейна. — К их виду я привыкла, и никто меня не обижает.

— А теперь тем более не обидит, — пообещал Речник. — А где ты нашла такой лук? Неужели у Сьютара в сундуке?!

— Помнишь, ты говорил о чёрном Алдере? Еле нашла его в Энергине! — сказала Кесса, рассматривая панцирь Двухвостки. — Он и подарил мне лук, и научил стрелять. Это очень благородный хеск…

— Я знаю, приступы щедрости у Звигнела бывают, — кивнул Речник и покосился на один из своих мечей, слабо мерцающий сквозь ножны. — На обратном пути заглянем к нему? Ему тоже бывает скучно в пустой пещере.

— Непременно! — оживилась Кесса. — Речник Фрисс, а почему мы остановились?

— Не нравится мне это пятно, — пробормотал тот, глядя на горизонт.

Там, где по карте находился город-улей Гелис, клубилась непонятная тёмно-серая масса. Издали это выглядело как сгусток тумана, принесённый с Чёрного Озера. Он словно прилип к Гелису. Что это?

Кесса посмотрела на туман и поёжилась.

— А… нам точно туда надо? — робко спросила она. — Что под этим облаком?

— Город людей-пчёл. Называется Гелис. И по доброй воле они туда не залезли бы. Что-то неладно… — клубящийся туман притягивал к себе взгляд Речника и очень его тревожил. Он направил недовольную Двухвостку в сторону облака.

— Это и есть приключения? — еле слышно спросила Кесса, пытаясь что-нибудь разглядеть за туманом.

— Надеюсь, что нет. Мы только спросим, что там творится, и если всё в порядке вещей — развернёмся и уйдём, — хмуро ответил Речник. — Там живут Нкири, демоны-пчёлы. Они совсем не люди, но похожи. Как я знаю, они всегда следят за путниками — и скоро мы столкнёмся с патрулём.

Но никто не спешил навстречу им из серого облака, ни один звук не долетал оттуда. Могильная тишина стояла в Гелисе, всегда звонком, гудящем и жужжащем городе-улье. Облако безмолвно клубилось и струилось, независимо от ветра, как клубок переплетённых щупалец. Фрисс на всякий случай обнажил мечи, Кесса вынула из ножен кинжал.

— Не слезай с панциря. В таком тумане разбежимся — потом не встретимся, — тихо посоветовал ей Речник. Кесса молча кивнула.

Не город, а котёл каши — в трёх шагах ничего не разглядишь! Фрисс видел очертания стен с дырками, непонятных холмов, кривых улиц — и ничего живого.

— Эта тварь нас почуяла, — прошептала Кесса, глядя куда-то в центр серого месива. Двухвостка испуганно зафыркала и попятилась. Полупрозрачные серые нити обозначились в тумане и потянулись к чужакам. Фрисс ударил наугад, начертив в воздухе искрящиеся дуги, и на миг туман отпрянул, но потом вскипел.

Что бы ни сидело в тумане, хорошего от него ждать не приходилось. Оружие устрашило его ненадолго, и Фрисс быстро понял, что не сможет его ни убить, ни отогнать. Он незаметно потянулся к контейнеру с Кьюнном, надеясь, что сияющий металл сожжёт туманную тварь. Но серые нити зацепили Двухвостку, и она в испуге вскинулась на дыбы и помчалась, не разбирая дороги. Фрисс и опомниться не успел, как полетел в какую-то яму, недолго повисел на качающейся перегородке, а потом провалился ещё глубже, в бело-жёлтое свечение и сердитое жужжание. Речник услышал сдавленный крик Кессы, а потом его схватили за руки, подняли и поставили прямо, попутно отняв оружие и сумку.

— Чуж-ж-жаки! Наз-з-зовите цель виз-з-зита! — потребовал невысокий худой Нкири в кожаной броне, направив на Фрисса странный белый кинжал, на вид не стеклянный и не стальной. Демон-пчела в точности был похож на человека… не считая ярко-жёлтой кожи и странных чёрных спиралей и завитков, нарисованных на лице и руках. Говорил он на Вейронке, но понять его было очень трудно.

— Вы Нкири, народ Гелиса? — на всякий случай уточнила Кесса, которую держали меньше воинов, чем Речника — всего-то четверо.

— Мы ищем постоялый двор, — поспешно ответил Фрисс, когда хески сердито зажужжали. — Наш путь лежит в Фалону. В Гелисе можно найти еду и ночлег?

— Гелис з-з-закрыт из-з-за тумана, — Нкири неохотно опустил кинжал. — Наз-з-зовите ваши имена. Сейчас вам найдут место, но утром вы уйдёте.

— Я Фриссгейн, а это Кесса, — коротко ответил Речник. — Откуда в Гелисе этот туман? И кто поможет нам найти Двухвостку, в него убежавшую?

— Туман с оз-з-зера. А ж-ж-животное убеж-ж-жало, и теперь Аэнгисы украдут его. Будете искать у них, — ответил Нкири и дал знак другим воинам отпустить людей и вернуть им вещи. Фрисс убрал мечи в ножны и проверил, на месте ли драгоценный свёрток с ключами от Кигээла.

— Ж-ж-жаквилин! Проводи пришельцев в верхние клети, з-з-закрой люки — и ты на сегодня свободен, — сказал предводитель отряда одному из воинов. Остальные хески исчезли в неярко освещённом извилистом коридоре.

— Туман з-з-замуровал нас в Гелисе, никому нет пути ни отсюда, ни сюда! Торговцы не посещают нас, весь город з-з-закрыл двери, и мы проз-з-зябаем в без-з-звестности! — негромко жужжал Нкири, пробираясь по хитросплетениям ходов-улиц Гелиса. Внизу было жарко и душно, и тем жарче, чем глубже спускались путники. Огромное перенаселённое гнездо Нкири издавало несмолкающий гул, но он приятнее был Речнику, чем недавняя мёртвая тишина.

— Туман пож-ж-жирает тех, кого ловит, и ничего не боится. Никак нельз-з-зя раз-з-звеять его! И только наглые воры Аэнгисы бродят там, наверху, по нашему городу! — продолжил Жаквилин, когда кончились многолюдные развилки, и дорога повернула вверх. — Вот, з-з-здесь верхние клети. Утром я з-з-зайду з-з-за вами и… Прокляни меня Мариса! Опять Аэнгисы!

Сигнал тревоги — оглушительный лязг железа — пронёсся по извилистым улочкам, и Жаквилин поспешил туда, откуда доносился этот звук. А Фрисс, заметив в одной из стен небольшое оконце, затянутое мутным стеклом, устроился у него и потянул за собой Кессу.

Четверо ярко одетых ящеролюдей с бронзовой чешуёй столпились у одной из построек Гелиса и деловито ломали непрочную стену. У одного из них был самострел, у троих — кирки, у всех — большие плетёные кули за плечами. Стена развалилась за считанные мгновения, и все четверо устремились в пролом.

— И туман им нипочём, — вздохнул Речник, думая, как теперь вызволять Двухвостку. Хорошо, конечно, если она не бегает сломя голову по Хессу, а сидит на привязи под присмотром, всё равно в чьём селении, но ведь просто так её не вернут…

— Это враги? — спросила Кесса, в сотый раз протирая липкое мутное стекло. — Где же защитники?

— Вот и защитники, — усмехнулся Речник, следя за тем, как все четверо Аэнгисов вылетают из пролома и бегут в туман, а за ними, провожая врагов выстрелами из маленьких самострелов, мчатся стражники Нкири. Один пришелец выронил обломок сот с мёдом, который держал в руках, и Фриссу показалось, что хеск ранен, но туман поглотил его — и Нкири остановились на границе серой мути, не смея двинуться дальше.

— А! Они просто воруют мёд, поэтому их называют ворами, — пояснил Речник, отходя от окна. — Я, наверное, не полез бы в такой туман из-за мёда, но кто знает… может, он так вкусен и целебен, что за ним хоть в Кигээл…

— Ой, по-моему, туман их вообще не увидел, — удивилась Кесса и снова посмотрела в окно, но больше ничего интересного там не показывали. — Они прошли насквозь — и всё. А что тут, в ячейках?

Она уже с любопытством осматривала комнату — тесную каморку с двумя узкими выступами-кроватями, сложенными в изголовьях одеялами из валяной тины и парой выдвижных ящиков-ячеек под окном.

Из одной ячейки Фрисс извлёк миску с тёмным вязким мёдом, из другой — кусок светло-серой массы, приятной на запах и терпкой на вкус, сытной, как сарматская Би-плазма.

— Попробуй, Кесса. Это нкирийский мёд, называется "тацва", — сказал Речник и выложил на стол лепёшки и вяленое мясо, припасённые в Ойти. — Но мы не Нкири, поэтому вот тебе нормальная еда. А тацву есть можно, но осторожно — иначе слипнешься.

Часть тацвы он припрятал, чтобы принести на Реку. Пригодится в дни холодных дождей, можно будет класть её в кислуху и представлять, что сидишь в жарких лабиринтах города-улья.

— Жалко Аэнгисов. Если это для них так ценно, что они готовы воровать, тогда что же они едят, когда не украдут ничего?! — изумилась Кесса, заедая приторную тацву солёным мясом, смоченным в цакунве.

— Не з-з-знаю и з-з-знать не хочу, — сердито прожужжал за спиной Речника очередной Нкири, в блестящем шлеме с высоким гребнем из алых перьев. — Чёрные Речники! Почему вы скрыли своё происхождение? Царица Айз-з-зилинн хочет вас видеть! Мои воины отведут вас к ней сейчас же!

Фрисс молча сжал руку Кессы и кивнул Нкири, показывая, что готов идти. Зачем он понадобился царице Нкири, интересно было бы знать…

Кесса вовсе не испугалась. Она долго пыталась разговорить воинов-Нкири, но стражники отмалчивались на все вопросы, и ей оставалось только смотреть по сторонам. А путь был долгим и запутанным, мимо сотен дверей и перекрёстков, мимо хесков в обличии людей и гигантских пчёл, пока не завершился в огромном, очень жарком и очень душном зале. Там в полумраке лежало странное существо, невероятно длинное и толстое — огромный раздутый червь с устрашающими крючковатыми челюстями и нестерпимо сверкающими глазами. Кесса ойкнула и прижалась к Речнику, воины-Нкири обступили людей незамкнутым кольцом.

"Чёрные Речники Фриссгейн и Кесса… добро пожаловать под наши своды…" — горячая и вязкая мысль коснулась сознания Речника. Он поклонился и подумал приветствие в ответ. Судя по расширенным глазам Кессы, она тоже слышала голос царицы.

Повинуясь неслышному приказу, Нкири принесли лёгкие обломки сот — и разошлись к стенам зала. Фрисс опустился на непривычное сидение, не прерывая мысленной беседы. Кесса, кажется, всё отлично слышала, но не решалась заговорить…

"Разумно, Чёрный Речник. И меня посещала эта мысль. Но ничего, кроме нападения, мои посланцы не дождались. Может, к тебе они отнесутся не так, как к нам. Признаю, мы бывали с ними жестоки…"

"Отправь со мной своего воина, чтобы он мог говорить от твоего имени, — попросил Фрисс и задумался снова. — Значит, сорок бочек тацвы можно обещать им, и одну принести сразу же?"

"Но не больше, — предупредила Айзилинн. — А если к Аэнгисам идёшь ты, твоя спутница остаётся у меня. Она в обмен на моего воина… постарайся вернуть его живым, Чёрный Речник…"

Один из Нкири встал рядом с Речником, преданно глядя на царицу. Фрисс поднялся с обломка сот и остановил Кессу, которая хотела подняться следом.

— Мы отправимся сейчас же. Кесса, подожди меня вместе с Нкири. Расскажешь потом, какие у них обычаи.

— Ты не попадёшь в беду один? — встревоженно спросила Речница. — Я прикрыла бы тебе спину…

— Не бойся, жив буду, — ответил Фрисс так серьёзно, как мог. — Не скучай без меня!

Отряд Нкири вывел его из подземелья. Когда командир открыл люк, ведущий на поверхность, там ещё было далеко до заката, но в тумане день был неотличим от ночи.

— Ты з-з-знаешь, как говорить с такими, как Аэнгисы? — вполголоса спросил Нкири, уже не жёлтый, а белесый и слегка дрожащий. Он не привык встречать врагов в одиночку…

— Там видно будет, — пожал плечами Речник, выглядывая панцирь своей Двухвостки среди земляных хижин Аэнгисов. Посёлок хесков раскинулся на берегу Геланга и был увешан сетями и связками рыбы, повешенной на просушку — Аэнгисы ловили что-то в едкой реке, тем и питались, когда украсть мёд не удавалось. Двухвостка брела куда-то меж хижин, обнюхивая рыбу и встречных жителей, и обрывок верёвки волочился за ней.

— Превратился бы ты в пчелу, на всякий случай, — сказал Фрисс Жаквилину. — Я тебя понесу. Если что, успеешь улететь.

Даже в пчелином облике Нкири был тяжёлым, как большой куль зерна. Фрисс очень обрадовался, когда навстречу ему из посёлка выбежала Двухвостка, и тут же сел на край панциря и положил рядом гигантскую пчелу. Он гладил Флону по носу и ждал, когда Аэнгисы окружат его.

— Силы тебе, воин! Это животное сразу тебя узнало, — дружелюбно сказал один ящер, похлопав по панцирю Двухвостки. — Ты сбежал от Нкири и просишь убежища?

— Нет, — Речник покачал головой и покосился на Жаквилина. — Я вместе с Нкири прошу у вас помощи…

Их разговор был долгим и не всегда спокойным, и Речник не один раз прикасался к рукояти меча, а Жаквилин менял цвет и выпускал жало. Неслышно и незримо демон-пчела передавал царице всё, что слышал, и иногда говорил Фриссу, что может сказать на это она.

— Ты неосторожно согласился стать посредником между нами, пришелец, — сказал, склонив голову, предводитель Аэнгисов. — Ты останешься тут, у Геланга, пока мы не выполним обязательства перед Нкири, а они — перед нами. Ты и этот Нкири, вас двоих Айзилинн оставляет в заложниках.

"Вот тебе и приключения…" — подумал Фрисс, сидя в тёмной холодной землянке под охраной четвёрки Аэнгисов, и не зная, что снаружи — день, ночь, победа или поражение. Оружие и вещи ему оставили, а Жаквилин был заключён в другую темницу, на дальнем конце селения. Фрисс пожалел, что он не Нкири и не может сейчас неслышно поговорить с Кессой, а потом свернулся на циновках, которыми был устлан пол, и забылся тревожным сном…

Тихий испуганный голос разбудил его, и тонкие горячие пальцы, обхватившие его холодную ладонь, и неясный гомон за открытой настежь дверью, в которую глядело ярко-оранжевое хесское солнце.

— Чёрная Речница, посуди сама, где бы мы взяли другое жилище?! Все мы так живём! — оправдывался кто-то из Аэнгисов, заглядывая в землянку.

— И вы оставили его тут замерзать, на голой земле?! Речник Фрисс, слышишь ли ты меня? Всё позади, ты не в плену уже, и мы вынесем тебя на солнце…

— Это уже лишнее, я пока живой, — отозвался Фрисс, на одеревеневших ногах поднимаясь с пола. — Кесса, ты вроде бы тоже живая?

Аэнгисы ни слова не сказали, пока Речник держал Кессу в объятиях, а она сбивчиво и еле слышно рассказывала, как поспешно отхлынул от Гелиса туман под заклятиями Аэнгисов, как её вывели из подземелья туда же, куда вынесли сорок бочек с тацвой, и как она нашла Двухвостку, а по ней и Речника. Флона бродила вокруг землянки, тыкаясь носом в покатую крышу и отгоняя от двери сторожей…

Небольшой бочонок тацвы был прикручен к шипам Двухвостки, рядом Фрисс повесил странную плоскую рыбину, выловленную в Геланге — не для еды, для изучения. Канфену и Силитнэну интересно будет взглянуть на существо, живущее в щелочной реке! Погуляв по селению, Речник нашёл и выкупил у Аэнгиса белый кинжал демона-пчелы — без режущих кромок, но с длинным гладким остриём, похожий на жало. Это жутковатое оружие Фрисс подарил Кессе — новый нож для её небольшой коллекции, собранной по разным городам Хесса…

Судя по рассказам Речницы, весь Хесс с весны жил в непрестанных потрясениях, вылезая из одной беды и тут же находя себе другую. Фрисс не подавал вида, но ему всё тревожнее становилось, пока он шёл от города к городу. Но ему пора было ехать дальше — и Двухвостка недоверчиво ступила на шаткий плот, сооружённый Аэнгисами, и Фрисс посадил Кессу на панцирь, подальше от ядовитых брызг…

Геланг тут был широк и полноводен, хотя ни в какое сравнение не шёл с Великой Рекой. Никаких мостов не было через опасный поток, одни хески перелетали его, не заметив, другие же строили лодки и плоты, а Фриссу повезло найти Аэнгисов и их переправу…

И снова отравленная равнина легла под лапы Двухвостки и захрустела стеблями ядовитых трав. От Геланга до Хротомиса — тёмно-зелёные листья, сладкий запах цветущей белески и стаи летучих медуз, носимых ветром. Фрисс настоял, чтобы Кесса надела скафандр, и Речница с любопытством смотрела на Хесс сквозь прозрачный щиток и просила рассказать что-нибудь о таинственных землях и могущественных демонах. Слабая тревога снова покинула Речника, и он спокойно шёл к цели.

Где-то на полпути от Гелиса до Вальгета, огромной столицы Кархейма, навстречу им попался Аэнгис, идущий в свою деревеньку. При виде Двухвостки, Речника и Чёрной Речницы в скафандре он остановился и протёр глаза.

— Что там, в Вальгете? — спросил Речник после приветствия.

— Паршиво там, — махнул рукой Аэнгис, убедившийся, что путники ему не приснились. — Одно название, что столица, а стоит владыке отлучиться…

— Что произошло-то? — помрачнел Фрисс.

— Война! — выдохнул Аэнгис, медленно пятясь от Двухвостки. — Не заходи в Вальгет, обойди его стороной — зачем тебе это надо?!

Фрисс не стал догонять его, только покачал головой и велел Двухвостке идти дальше. Что творится с Хессом?!

— Вальгет — великий город, там только жителей больше, чем всего людей в Орине, — сказал Фрисс задумчиво и пожал плечами. — Кто может воевать с ним, если им достаточно пройти — и даже сарматская станция сравняется с землёй?!

Кесса хотела сказать что-то, взглянула через плечо Речника на холмы — и вскрикнула, вцепившись в его руку.

— Не смотри, — велел он, увидев то же, что и Речница. — Только не смотри.

По ветвям деревьев развешаны были потемневшие и изуродованные падальщиками тела Инальтеков и ещё каких-то хесков, и сутулый Войкс сидел под деревом, глядя на недоеденную мертвечину с усталостью и отвращением. Слишком много еды для него одного…

— Зачем Нкири заманивают к себе падальщиков? — вздохнул Речник и сам отвёл взгляд.

— Это у них из-за войны, да? — еле слышно спросила побледневшая Кесса, стараясь выглядеть невозмутимой, как настоящая Чёрная Речница. — Такие обычаи?

— Это они немного не подумали, — хмуро ответил Фрисс и поторопил Двухвостку. Он уже видел, как вырастает над холмами бесформенная громада Вальгета.

Они ехали вдоль стен Вальгета, под пристальными взглядами стражей — желтокожих Нкири и ярко-оранжевых Нкири-Коа, пока Речница не вскрикнула, протянув руку к пролому в стене.

— Что тут было?!

Несокрушимая на вид стена оплыла и обвалилась, как под хаштовым ливнем, и целая стая Нкири пыталась заделать пролом. Когда все они бросились врассыпную под защиту стены, Двухвостка встала на дыбы и свалилась под откос, и Речник сразу понял, настолько разумно она поступила…

Несколько десятков странных существ как из-под земли выросли у пробитой стены, сжимая в лапах хаштомёты — это опасное оружие Фрисс помнил с того года и узнавал в любом обличии. Под потоками кислоты начала оседать и рушиться стена, и град стрел посыпался с неё на пришельцев. Несколько выстрелов — и нападающие скрылись за насыпью, ушли в высокую белеску, где лучники Нкири не могли достать их. Двое чужаков остались лежать в траве, из-за стены слышались крики боли и сердитое жужжание. Фрисс и Кесса молча переглянулись.

— Мы пойдём в Фьо, — тихо сказал Речник, пока Двухвостка поднималась на насыпь. — Если всё население Вальгета не может защитить свой город, мы ему подавно не поможем!

Они обходили столицу со стороны Геланга, осторожно, но быстро. Задание гнало Фрисса к Фалоне и дальше, в мрачный Кигээл, и Кесса с тоской оглядывалась на Вальгет, но понимала, что этот подвиг ей не по плечу. Она подозревала, что Речник Фриссгейн навёл бы тут порядок в два дня, но он слишком спешит…

Они ночевали в сырой степи, и поутру Фрисс задыхался от кашля — едкие испарения вредили ему чем дальше, тем сильнее, и он очень надеялся, что найдёт в Фьо целебные травы. Кесса очень жалела его, но отбирать у Речницы скафандр и снова забираться в него уже не было смысла…

Крепость Фьо была невелика, невысока, но стены её отличались толщиной, а лучники — меткостью. Стража у ворот долго разглядывала пришельцев, поставила какое-то клеймо на бочонок с тацвой и нацепила ленточки на всё оружие, кроме Кьюнна.

— Для приграничного города они ещё спокойные! — хмыкнул Речник, когда Двухвостка миновала пост охраны. — Ты чувствуешь? И тут что-то неладно…

Город Фьо по большей части принадлежал демонам-пчёлам Нкири-Коа, и наземная часть их гнезда свивалась кольцом внутри стен. Жёлтые дырявые скалы высились над узкими улочками, как второй круг обороны.

— Точно, неладно, — прошептала Кесса, оглядываясь по сторонам. — Всё какое-то старое и облезлое, что ли… И жители грустные.

То между жёлтых скал вилась дорога, то ныряла в провалы, но всё же вывела путников к дырявым холмикам в сердце Фьо — норам земляных демонов Айюкэсов. Фрисс не представлял, будет ли удобно в их доме, и принимают ли они вообще путников, но Кесса бледнела при одном упоминании о подземных жилищах Нкири-Коа — одной ночи в удушливом жарком мареве ей хватило…

Двухвостка ткнула носом лиловую змею, лениво уползающую в холм, осторожно взяла её хвост в зубы и потянула на себя. Тут же схваченное существо превратилось в большой и очень колючий куст с переплетёнными ветвями. Флона фыркнула и даже не подумала отпустить его.

— Остань от Айюкэса! — укоризненно сказал Фрисс и костяшками пальцев постучал по макушке Двухвостки. Она чихнула, выплюнув пойманное существо, которое из куста превратилось обратно в хеска.

— Ну что за… Э? Ух ты! Знорк и сармат, оба живые!

Не успела ещё Кесса объяснить, что она не сармат, как на пронзительный свист Айюкэса сползлись четыре десятка его соплеменников и обступили Речников плотным кольцом.

— Ну ничего себе! Как по заказу…

— Вот Джеван порадуется…

— Это ещё они должны согласиться, не забывай…

— Вот Джеван пусть и уговаривает, хитрое существо…

— Эй! — сказал Фрисс, которому не очень понравились эти перешёптывания. — Вы что, людей никогда не видели? Если только вы попытаетесь напасть…

— Будь спокоен, знорк. Никто вас не трогает, — ответил Айюкэс, и остальные зашевелились, освобождая дорогу Двухвостке.

Больше никто не пытался остановить Речника, и Фрисс благополучно доехал до землянки, у входа в которую стоял столб с дощечкой, а на дощечке красовалась нарисованная ветка Тунги, полустёртая дождями и временем. Айюкэс по имени Хольскен посетовал, что сам рисовать не умеет, и даже рук у него нет, а попросить некого. Фрисс уже боялся, что еду в его доме тоже готовить некому, но нет — вяленое мясо, рыба и куски засохшей тацвы были вполне съедобны…

— Знорки! — Хольскен был немного удивлён, но не так, как другие Айюкэсы. — Недавно был тут один знорк — Саркес, он как раз перед вами ушёл в Ритвин. Не знаете его? Джеван говорил с ним, но он помочь отказался. А вы? Вы заглянете к Джевану?

— Если узнаем, кто он, — ответил Фрисс и закашлялся. Здесь не было едких испарений, но Речник слишком долго ими дышал в степи…

— Фриссу нужен хороший целитель, — сказала Кесса, с тревогой глядя на Речника. — И очень быстро.

— Тогда я отведу вас к Джевану прямо сейчас, — сказал Хольскен, свиваясь в клубок. — У него есть сильные зелья, не знаю только, умеет ли он лечить знорков…

Фрисс пожал плечами — уже было ясно, что с неведомым Джеваном он разминётся, только если сбежит из города.

— На мой взгляд, что-то неладно в Фьо, — тихо сказал он Айюкэсу, пока тот возился с дверью холма. — В городе траур?

— В городе разложение, — так же тихо и печально ответил Хольскен. — И чем дальше, тем сильнее. Даже камни начинают трескаться, а свежие припасы гниют. Словно для Фьо пришли последние дни.

— Нехорошо, — пробормотал Речник и пошёл за хеском. Двухвостка осталась у холма, где ей насыпали охапку сена, но вслед Фриссу смотрела печально.

Маг Джеван — не Нкири и не Айюкэс, как успел понять Речник — жил в покинутых сотах Нкири-Коа, в оплывшем жёлтом холме, внутри которого уцелело несколько тесных комнатушек. Вход в соты закрывала циновка, чему Фрисс очень удивился — последнее время он видел только двери, даже в хижинах Аэнгисов.

Хольскен уверенно вполз под циновку, и двое путников вошли следом.

Джеван, странный полосатый хеск с четыремя руками и узкой изящной мордой, похожей на лисью, жил в сотах не один — на голоса незнакомцев отовсюду выглянули пятнадцать его соплеменников и пятеро Айюкэсов, посмотрели на гостей и скрылись. Остался только один, он и был Джеваном.

— Это я, Хольскен, — поспешил успокоить его Айюкэс. — А этим двоим нужна помощь, они отравились ветром с реки…

Сородич из соседней комнаты окликнул его, и Хольскен быстро уполз. Фрисс хотел произнести приветствие, но мучительно закашлялся и промолчал.

— Я ничем не отравилась, а вот Речник Фриссгейн очень болен из-за едких испарений, — сказала Кесса, глядя на странное существо с надеждой. — Правда, что вы продаёте целебные зелья?

— Да, так и есть, — кивнул Джеван, странной трёхпалой лапой взял Фрисса за руку и ощупал запястье. — Вижу, что тебе плохо, Фриссгейн. У какой реки ты гулял, и как долго?..

Закат был уже недалёк, когда целитель вручил Речнику склянку с густой жижей болотного цвета, в которой плавали лепестки и обрывки травинок.

— Такую смесь мы называем "асагна", — пояснил он. — Капай на горячий камень и дыши испарениями, и скоро яд перестанет тебя жечь. Заглянешь завтра к вечеру, если лучше не станет — попробуешь другие средства, но это обычно действует. И ещё надо бы проверить, сколько яда у вас обоих в крови.

— Спасибо тебе, Джеван, — сказал Фрисс, подавляя кашель, и потянулся за кошельком. — А это ты как проверишь?

— Не торопись, завтра заплатишь, — отмахнулся странный хеск. — Где там эти клочки… Вот они! Хватит двух-трёх капель крови — я по ней разберусь, сильно ли вы отравлены…

Он протянул Фриссу собранные вместе волокна со ствола Тунги, накрученные на палочку. Речник пожал плечами, одолжил у Кессы кинжал — её оружие было острее осколка обсидиана, пожалуй, она даже сделала лезвие излишне тонким — сделал надрез на руке и с интересом посмотрел на капающую кровь. За время путешествия по Хессу она не позеленела, не засветилась и дымиться не начала — вот и хорошо!

Он помог Кессе добыть кровь — Речница пока ещё боялась боли и могла случайно нанести себе серьёзную рану. В жилах Речницы тоже текла не кислота, чему Фрисс порадовался ещё больше. Всякое бывает, когда пересекаешь Хесс…

— Вот так, — качнул головой Джеван, забирая клочки волокон. — Приходи завтра. Ты, Кесса, тоже можешь подышать асагной. Вы с ним ходили у одних и тех же рек, и дышали одним ветром…

Вдыхая дым, идущий от нагретого камня, Фрисс никак не мог разобрать, какие же травы добавлены в асагну. Все запахи были незнакомы, но приятны. Правда, Хольскен, понюхав дым, сказал, что завтра Речник будет лечиться где угодно, только не в его норе.

Уже с утра Фрисс понял, что асагна — отличное зелье, и надо купить ещё склянку и отвезти на Реку для Ондиса-целителя. А выйдя из норы, увидел, что не только ему стало легче за ночь. Весь город как будто родился заново — гнетущая тяжесть исчезла, каждое здание выглядело совсем новым и очень прочным, а жители летели и ползли по своим делам без радостных воплей, но и без тоски. Разложение оставило город в покое, и Речники были этому рады.

— Кто-то исцелил Фьо, — сказала Кесса, глядя на жёлтые оплывающие стены с панциря Двухвостки. — Какой-нибудь великий маг.

— Видно, Джеван нашёл верное заклинание, — сказал Хольскен, свиваясь кольцами вокруг шипов Флоны. — Мы все знали, что у него это получится!.. Фрисс, я вот думаю — твоё оружие волшебное, или просто так светится?

— Просто так, по-моему, — Фрисс вынул меч из ножен и показал Айюкэсу. — У меня тогда денег на волшебство не было.

Хольскен потрогал клинок и даже лизнул, а потом пристально посмотрел на Речника.

— Есть тут магия, и много. Но над ней как будто туман. Слушай, никто не мог тебе оружие испортить? Никому ты его в руки не давал?

Фрисс покачал головой, разглядывая меч.

— Хорошо, если ты не ошибаешься! Портиться ему было не с чего, но как его теперь исправить?

— Это не к нам, и не в наш город… Поговори с Вайморами, а если они не справятся, то с Гларрхна, или поищи форнов, — посоветовал Айюкэс, быстро покидая панцирь. — Кесса, погоди, не жги эту отраву — дай спрятаться…

Фрисс незаметно усмехнулся и забрал у Кессы склянку с асагной и горячий камень. До вечера он не отходил далеко от норы Хольскена, и Речница была всё время с ним — они сидели на спине дремлющей Двухвостки, дышали испарениями асагны и говорили о Хессе и Реке. Хольскен выглянул из норы только к вечеру, чтобы отвести исцелённого Речника в дом Джевана.

Хеск-целитель не взял денег — ни от Фрисса, ни от Кессы — и даже подарил им полную склянку асагны, едва Речник заикнулся, что на Реке такому зелью цены бы не было.

— Приятно будет прославиться аж до Великой Реки, — только и сказал он.

На следующее утро Фрисс и Кесса покинули город. Встречные Нкири-Коа и Айюкэсы поспешно расступались, чтобы освободить им дорогу, хотя Речник об этом даже не просил, и он ловил на себе взгляды, полные благодарности. Ещё сильнее была удивлена Кесса — её "нюх" был от природы тоньше.

— Ты заметил, Речник Фрисс? Даже стены перед нами расступаются! И дорога стала гораздо ровнее…

Фрисс посмотрел, как медленно втягиваются в стену камни, о которые Двухвостка должна была чиркнуть панцирем на повороте, и пожал плечами.

— Хорошо, что расступаются, а не вырастают! Впереди Фалона, и там нам дорогу не уступит никто…