Подземные тропы

Глава 19. Увидеть свет

Мерцающий туман таял медленно, и долго ещё серебристое сияние окружало пришельцев, разгоняя пещерный полумрак. Когда вспышки перед глазами померкли, Фриссгейн узнал это подземелье — Туманы Пограничья расступились в Энергине, в пустынной долине Сито, в двух шагах от поверхности. Фрисс опасался засады, но никого не было вокруг — ни фарков, ни Квайет, только бурые скалы и жалкие островки бесцветной травы.

Речник спустился на землю Энергина и обернулся к тем, кого вывез из Кигээла. Они покинули мир мёртвых не прозрачными тенями — обычные люди и хески сидели на спине Двухвостки, а у Речников и келнениси даже было в руках оружие. Двухвостка вздохнула и уменьшилась вдвое, и все ожившие поспешили с неё слезть. Уже нечего было бояться, и все загалдели и бросились друг к другу. Фрисс улыбнулся и сел на землю. Ему казалось, что он втащил на вершину холма огромный мешок. Флона ткнулась носом в его плечо, и так он сидел в полудрёме… впрочем, недолго.

— Наверху нас ждут, — негромко сказал Фрисс, когда все угомонились и тихо устроились рядом с Двухвосткой, строя планы на остаток года. Рядом с Речником стоял командир Фларн.

— Да, и там сотня Речников, если не больше, — кивнул он. — Совсем недавно здесь стоял отряд Джезигейна Китса, я нашёл кое-какие следы. Они предупредили, что отходят за Диту, и что с ними отряд Идэвага…

Фрисс посмотрел на Старшего Речника с уважением. Секретные знаки-предупреждения он ещё не изучал, потому что командовать отрядом не собирался. Услышав о воинах Идэвага, зашевелились Маасы, но гордость не позволяла им так просто сбежать. Фрисс отпустил их, сказав, что не будет второй раз вытаскивать их из Кигээла, если они сцепятся с Инальтеками. Хески ушли в родные пещеры, а Речники переглянулись.

— Им проще, — сказал Фрисс. — Фларн, могу я попросить тебя защищать жителей? Сначала я пойду наверх один, чтобы Джезигейн не посчитал нас врагами или мороком. В этом году живые мертвецы были на Реке…

Фларн кивнул и позвал к себе Речников из своего отряда.

— Не беспокойся, мы за ними присмотрим.

До выхода из пещеры Фрисс, как ему показалось, добирался целую вечность. Снаружи тянуло прохладным ветром, свет был ослепительно-ярким, и несколько жёлтых листьев лежали на дороге. Шёл первый месяц осени.

С поверхности доносились голоса, и Фрисс замедлил шаг и прислушался.

— Спуститесь и проверьте, но осторожно. Что не так — сразу вызывайте подмогу! А то выйдет, как в прошлый раз…

— Спустимся и вернёмся, — ответил, судя по голосу, Инальтек, и Речник поспешил выйти из пещеры — он не был уверен, что Фларн с Инальтеками разойдётся мирно.

— Ваак, Речник Джезигейн, — негромко сказал он, щурясь от дневного света. — Вижу, война этого года ещё продолжается… Служитель Янси тоже с вами?

Фрисс стоял в кольце Речников и Инальтеков, многочисленные шатры пестрели в тростниках, и в отдалении притаилась сигнаса, прочно привязанная к земле. Кажется, Речника тут ещё ждали.

Командир отряда смотрел на пришельца изумлённо и почти испуганно, и все вокруг невольно потянулись к оружию. Настороженные взгляды скользили по Фриссу.

— Значит, ты тот самый Мёртвый Речник, которого всё ждёт Янси, — сказал наконец один из Инальтеков, опуская оружие. — Речник, отправленный в мир мёртвых. А я уже думал, что он не в своём уме…

— Фриссгейн?! — Старший Речник опомнился и дал знак всем убрать мечи. — Это точно ты? Канфен предупреждал, что ты можешь тут появиться, но… И тогда с тобой…

— Со мной шестьсот человек и четыре дракона, и всем нужна вода, еда, кров и скорейшее возвращение домой, — сказал Фрисс, оглядывая растерянных Речников. — Там Речник Фларн. Джезигейн, может, с ним вы договоритесь быстрее?

Когда Речники опомнились и взялись за дело, Фриссу осталось только проследить, чтобы никого не забыли в Энергине, да вывести из пещеры голодную Двухвостку, тут же набросившуюся на тростник и листья Зелы. Самому Речнику дали флягу кислухи, большого Листовика и плошку цакунвы и попросили ни во что не вмешиваться.

Джезигейн и Фларн собрали с окрестных участков всю еду, послали драконов и все найденные хиндиксы за припасами на другой берег и усадили весь участок плести циновки и навесы и ловить рыбу вместе с ожившими Речниками и жителями. Над десятками костров закипели огромные котлы с мавой. Тот, кто не поел в мире живых, ещё не полностью вернулся из Кигээла — и Старшие Речники спешили накормить всех воскресших. И сами выходцы из Кигээла торопились подойти к Реке и выпить её воды, и Фрисс видел, как у них появляются тени. Он сам с каждым куском Листовика и глотком кислухи чувствовал себя всё более живым. Жители Фейра сначала толпились вокруг него, но он отправил их к Реке и наслаждался тишиной. Двухвостка, вернувшая себе настоящие размеры, ела так, будто её год не кормили.

— Сигнаса тебя не поднимет, — вполголоса сказал ей Фрисс, но Флона даже не фыркнула в его сторону. Зато с радостным криком вылетел из тростника и схватил Речника за руку служитель Янси. Фрисс узнал его сразу, хоть и вздрогнул от вопля.

— Янси, ты зачем назвал меня мертвецом? — мирно спросил Речник, похлопав служителя по плечу. Тот яростно замотал головой.

— Это Инальтеки всё перепутали! Ты — победитель смерти, освобождающий от её оков! Сами Боги Кигээла не посмели тебе препятствовать…

— Ты, наверное, видел Считающего Души… — вставил слово земляной сиригн из команды летающего корабля, тихо выйдя из-за спины Янси.

— Видел, — кивнул Речник сиригну. — Мимо него трудно проехать. Янси, погоди рассказывать байки! Скажи лучше, что творится на Реке? Фарки всё ещё не унялись?

Янси и сиригн знали немного, но могли сказать определённо — война близится к концу. Отряд Речника Джезигейна перекрыл пещеру Дита в тот же день, когда Фрисс столкнулся в Энергине с нашествием фарков. Илларгон и его клан подошли на помощь из Пещер, и вражеское войско было уничтожено. Телепорты открывались снова и снова, но никого из врагов Речники и Инальтеки на поверхность не выпустили. Наверху тоже воевали… Янси закатал рукав и показал шрам от глубоко вонзившегося дротика — даже мирному служителю пришлось драться! Но сейчас все эти страсти позади, и он слышал, что четыре отряда Речников заперли остатки фарков в долине Ирдиш и вот-вот покончат с ними. Речник Скавен Зиглас ведёт эту армию в бой, а он-то уж не выпустит злобных тварей из западни!

Фрисс обречённо ждал шквала вопросов о Хессе и Кигээле, но его спас Джезигейн, сердито окликнув служителя. Янси неохотно пошёл варить маву, сиригн поклонился Речнику и ушёл к кораблю, а Фрисс по шатким мосткам подошёл к Реке и посмотрел на своё отражение.

Неудивительно, что все смотрят на него с удивлением и опаской! Подземное солнце опалило кожу, и она стала серовато-смуглой, красно-чёрные узоры намертво въелись в руки, мельчайшая пыль Кигээла припорошила волосы и впиталась в одежду, а глаза светились, как кристаллы сингита. Речник сбросил одежду и нырнул в Реку с головой.

Выбрался на берег он в полной темноте и только к утру убедился, что снова похож на человека. Долго выбивал пыль из одежды и сумки, полировал броню и зачарованные мечи, перебирал трофеи и задумчиво смотрел на кольцо Урана, запертое в ипроновой тюрьме. Среди прочих вещей из сумки выпала дудка длиной с локоть, как будто сделанная из тёмно-красного переливающегося стекла. Фрисс глядел на неё с изумлением, пока не вспомнил Долину Факелов и Шаски, подарившего ему красный гриб. "Отдам Канфену, пусть думает, что это, — махнул он рукой. — Мне-то дудка ни к чему!"

Янси принёс Речнику тарелку горячей мавы и большой ломоть ирхека, а Фрисс угостил его подземным мёдом — тацвой. Пришёл Джезигейн, спросил, нужна ли Речнику помощь, и сказал, что одолжит у него сигнасу на пару дней. Олда и ополченцы, вернувшиеся к жизни, спешили по домам, надо было развезти их по участкам. Даже сигнаса не могла поднять всех разом, и Речники собрали все хиндиксы, которые нашлись поблизости, и даже привлекли оживших драконов. Почти все воины Астанена присоединились к войску, охраняющему Диту, и теперь тут стояло два отряда — Джезигейна и Фларна. Они дожидались известий о конце войны и королевского приказа. Келнениси тоже хотели остаться, но Джезигейн боялся драк между ними и союзниками-Идэвага и собирался отправить их на Хьяктамлон, как только сигнаса вернётся.

Фриссгейн провёл три дня в покое, прикидывая, что расскажет магам, и приводя мысли в порядок. Он жадно ловил все слухи с низовий, но до Диты ничего не долетало. Судя по всему, война завершилась, фарки на Реку больше не нападали, но подробностей не знал даже Джезигейн.

Потом вернулась сигнаса и принесла вести о победе Скавена Зигласа и разгроме фарков, и Фрисс ещё на сутки задержался у Диты — Речники праздновали победу вместе с Инальтеками и всеми окрестными участками. На пиру, небогатом, но шумном, он услышал отголоски баек о сражениях драконов, о стаях Клоа, преследующих врагов в небе, о беспощадных воинах келнениси и хитрых ловушках магов. Где правда, а где вымысел, Речник пока не знал, да и забыл половину услышанного к тому времени, когда проспался после выпитой кислухи. В этот же день Джезигейн Китс отправил его, Двухвостку, всех келнениси и нескольких Речников и жителей на север. Фрисс десять раз проверил ремни, которыми Флону привязали к кораблю, и понадеялся, что сиригнам не хватило кислухи, или что они пили в меру. Служителю Янси, увы, хватило, и он сидел на корме, сочинял песни о походе в Кигээл и тут же пел их на всю Реку, вводя в смущение и Фрисса, и всех, кто эти песни слышал. Потом келнениси стали подпевать, и Фрисс махнул рукой и устроился у борта, глядя на Реку и думая о пещере на истоках Канумяэ. Туда-то фарки не добрались?.. Он даже был рад, что Кесса ещё не вернулась — зато она не наткнулась на этих опасных тварей, и её не заставили воевать…

Речник встал с места, когда башни Замка показались вдали, и смотрел на них, не отрываясь. Он не думал, что так соскучится по этому месту… Под брюхом корабля радостно взревела Двухвостка — Замок ей не был виден, зато она издалека услышала гулкие голоса сородичей, пасущихся в степи. Корабль ненадолго свернул к пастбищам Двухвосток — он не мог сесть, пока Флона висит под килем, а отвязывать её на причале Замка было бы неудобно и для неё, и для служителей. Двухвостку передали с рук на руки гвелу-пастуху, и Янси даже успел рассказать ему, куда и зачем летало это существо. Гвел, судя по его лицу, не поверил ни единому слову, но собирался передавать услышанное всем, кто подвернётся. Фрисс погладил Двухвостку на прощание и долго провожал взглядом яркий панцирь, хорошо заметный в желтеющей степной траве. Кажется, Флона тоже глядела на корабль, пока он не улетел слишком далеко…

— Это существо загрызло дракона, который хотел нас сожрать, — неохотно сказал Фрисс, заметив удивлённые взгляды келнениси. — Будут деньги — выкуплю. Такого защитника и помощника ещё поискать…

Странное чёрное пятно у Замка было видно издалека, но Фрисс думал, как лучше выкупить Двухвостку, и почти ничего не замечал. На причале было пусто, всего пара кораблей болталась на ветру над каменными кольцами. Сиригны затрубили в рог, вызывая на причал служителей, и сбросили прибежавшим четыре каната, которыми сигнасу нужно было прикрепить к экхам. Обычно сигнасу привязывали на восемь колец, но Янси ещё предстояло отвезти воинов Хьяктамлона на родину, у Замка высаживался только Фрисс. Он сказал сиригнам, что ни к чему так низко спускаться, по верёвочной лестнице соскользнул на землю и пожелал Янси чистого неба, подумав про себя, что служитель на корабле очень хорошо смотрится, особенно если не поёт. Сигнаса тяжело развернулась, подбирая канаты, и набрала высоту, а Фрисс остался на причале с бочонком тацвы под мышкой.

— Будь добр, отдай это на Склад — от Фрисса Кегина, — попросил он служителя Ира, пока тот глазел на Речника и подбирал слова, чтобы выразить удивление. Ир кивнул, бочонок отправился на Склад, а Фрисс ненадолго ускользнул от расспросов. И тут, наконец, он осмотрелся — и его сердце немедленно провалилось в пятки, а кровь похолодела.

У входа в Замок в окружении траурных флагов медленно колыхалось на ветру незнакомое полосатое знамя — чёрное, белое и тёмно-алое, отмеченное яркой Звездой Урана. И та же Звезда горела на боках и крыльях летающего корабля сарматов, окрашенного в чёрный и оплетённого ломаными зелёными линиями, издали похожими на светящиеся трещины. От корабля исходила какая-то холодная жуть, даже смотреть на него было тяжело, и Фрисс перевёл взгляд на существо, неподвижно ожидающее кого-то у открытого люка. Это был сармат в таком же тяжёлом скафандре, как у Гедимина. Речник вспомнил весну, посещение Старого Города, сарматов со станции "Идис" — и имя того, кто стоял сейчас у корабля.

— Кейденс! — окликнул он сармата и сделал несколько шагов навстречу. — Кейденс, что со станцией? Случилось что-то? На "Идис" беда? Что с Гедимином?

Кейденс резко повернулся к Речнику. Хмурый взгляд из-под прозрачного щитка смягчился после вопроса о станции, но ненамного.

— Ликвидатор Фриссгейн? Помню, — сармат на миг склонил голову. — Не на "Идис". Взрыв на "Скорпионе", станция полностью уничтожена. Гедимин там, на расчистке…

— Речник Фриссгейн! — голос с Изумрудной Лестницы заставил Кейденса замолчать, а Фрисса — обернуться. Астанен, облачённый в доспехи, быстро спускался к причалу. Правитель был хмур и даже не скрывал терзающую его тревогу. Фрисс пытался осознать то, что услышал от сармата, и только чуть-чуть удивился, когда Астанен крепко обнял его.

— Хвала богам, хоть кто-то с хорошей вестью! — жалобно воскликнул правитель, выпуская Речника из объятий. — Знаю уже, Фриссгейн, ты выполнил задание, преодолел оковы смерти и Туманы Пограничья. Жаль только, что смерть взяла своё в этом году и за каждого возвращённого забрала двоих живых… Но не думай об этом сейчас, иди в "Кошатник", отдыхай, ешь и пей вдоволь! Награда тебя ждёт, а я вернусь, как только помогу Канфену и Ондису. Это взрыв "Скорпиона", Фриссгейн… столько уже умерло, столько обожжено, и люди, и сарматы…

— Король Астанен, Гедимин ждёт корабля, — напомнил о себе хмурый Кейденс. Правитель виновато кивнул и коснулся плеча Речника.

— Дождись меня, Фриссгейн. Мы ещё отпразднуем твою победу! Прости, благородный сармат, я готов к полёту…

— Я могу помочь там, у станции? — быстро спросил Речник.

— Нет, Фриссгейн, там нужны маги и целители, — вздохнул Астанен, в последний раз выглянув из люка. Речник растерянно глядел вслед кораблю и пытался осознать то, что услышал. Взрыв целой станции… О таком ужасе на Реке и легенд не рассказывали…

Никого не было на причале. Непривычная тишина окутывала Замок. Фрисс в задумчивости пошёл, куда глаза глядят. Ненадолго задумался — может, зайти в Подвал Ракушек или на Склад? Потом решил, что спешить некуда. Опомнился, когда перешагнул порог пустынной столовой и устало опустился на лавку. В голове крутились обрывки рассказов Халана, Иригина и Речников о том, что бывает при взрывах на сарматских станциях. "Как это вышло, боги великие?! Вроде не весна уже…" — думал Речник, глядя перед собой невидящим взглядом, и заметил менна Морнкхо лишь после того, как тот поставил на стол кружку отвара, остро пахнущего травой Яртис.

— Морнкхо! — немного оживился Фрисс и нащупал в кармане анх из коричневой яшмы. — Менн Кейси из Ритвина передаёт тебе привет. Говорят, вы, менны, находите друг друга повсюду… когда увидишь Кейси, отдай ему этот ключ. Скажи — не пригодился.

— Хорошо, Фриссгейн, — менн сжал ключ в ладони. — Спросил бы тебя о многом, но по лицу вижу, что тебе не до Кейси и не до меня. Выпей отвар, станет легче. И я не знаю, чем тебя кормили в Хессе, но у меня есть запечённый Листовик, ещё горячий, и есть икеу из ракушек. Будешь?

Глотнув зеленоватого отвара, Речник поперхнулся, но в голове мигом прояснилось, и станция, вырастающая из клубов светящейся пыли, перестала застить глаза.

— Икемену! Ты приготовил икемену?! Вот это кстати, — он с благодарностью посмотрел на Морнкхо. Менн заметно повеселел и ускользнул в сторону кухни.

— Даже боюсь предположить, для чего тебе нужен был запасной анх, — тихий голос Некроманта Йудана раздался над ухом, и Речник вздрогнул. Маг сел на пустую скамью, с интересом глядя на Фриссгейна.

— Я могу ошибаться, но ты стал похож на чародея, — сказал он, не дождавшись ответа Речника. — Не приходилось убивать с помощью магии? Странно себя потом чувствуешь, не так ли?

— Того колдуна убить было просто необходимо, — нахмурился Речник, вспоминая город Ойти и встречу с работорговцем. — Тут говорят, что я преодолел оковы смерти, а ведь это не моя, а твоя заслуга. Астанен наградил тебя?

— За меня не беспокойся, Фриссгейн, — усмехнулся Йудан. — Я, изумрудник, полуэльфы — все были награждены по заслугам. Как тебе Кигээл и Туманы Пограничья?

— Более чем интересно, но возвращаться не спешу, — ответил Фрисс, выкладывая на стол свёрток с помявшимися картами и яшмовый ключ, давно переставший светиться и прикинувшийся обычным камнем. — Вот твои вещи, Йудан, и спасибо тебе за них.

— Совершенно не за что, — покачал головой Некромант и спрятал карты и анх под одеждой. — А вот и наша еда…

Морнкхо поставил перед Речником два огромных блюда, одно с ломтями икемену, другое с ракушками, и снова наполнил кружку отваром Яртиса, смерил Йудана подозрительным взглядом и уполз на крыльцо. Фрисс хмыкнул, прикинув, на скольких Речников хватит этой еды, и поставил блюдо между собой и Некромантом.

— Морнкхо перестарался, или я совсем похож на скелет, — задумчиво сказал он и отправил кусок Листовика в рот.

— Ещё не похож. Но поесть тебе надо, — прошептал Йудан и сделал то же самое. Они молчали, пока не доели последнюю ракушку и не почувствовали, что мир не так уж плох. Фрисс на миг пожалел, что нет кислухи, но потом вспомнил, сколько выпил в лагере Джезигейна, и ограничился травяным отваром.

— Йудан, почему Астанен не взял тебя с собой? — запоздало удивился Речник, отодвинув пустую кружку. Некромант пожал плечами.

— Из меня дрянной целитель. Тут был Речник, обожжённый Квайей, Вотан Игза, и я колдовал над ним. А теперь моя помощь не нужна ему, и я жду, привезут ещё кого-нибудь или нет. А облучение — не по моей части.

— А что там вообще случилось? Ты слышал что-нибудь? — спросил Речник с надеждой.

— Не в подробностях, — ответил Йудан и слегка нахмурился. — Мне хватало работы с теми, кого помяла нежить и пожгла Квайя, но кое-какие слухи и до меня доходили. Уверен, что не хочешь спать? Глаза у тебя странные… Ладно, слушай. Война всерьёз началась после твоего ухода, фарки полезли из каждой щели, и ладно бы одни фарки… Все, от Астанена до последнего ополченца, метались над Рекой, отлавливая драконов и нежить. А больше всего фарков отчего-то вылезало в среднем течении, там, где сарматские станции. Если точнее — под станциями.

Он подозрительно посмотрел на притихшего Речника, проверяя, не заснул ли тот.

— Да, под станциями, даже и в Старом Городе. Не знаю, чем им там было намазано, однако станции просто тонули в море фарков и нежити. Как будто все они, с притоков и из Дельты, сбегались туда по приглашению. Особенно драконы и улхи. У сарматов, конечно, оружие — нашему не чета, но Астанен за них боялся. А у нас еле хватало сил на притоки, некого было послать им на помощь. Но они справлялись, и так справлялись, что Река чернела от жирного пепла. А Старый Город, наверное, пожрал больше фарков, чем мы все перебили в верховьях. Как бездонный провал…

"Старый Город — он такой! — ухмыльнулся Речник. — Но что там забыли фарки?! А на станциях, под плазмой и лучами?! У них что, вовсе нет разума?!"

Некромант посмотрел на его злорадную ухмылку и тихо рассмеялся.

— Да, приятно было посмотреть, как сарматы защищают станции и всю Реку! Никто не ждал от них такой помощи… Но, видимо, сил у них не хватило. Мне тогда пришлось срочно лететь в Замок и лечить раненых, но говорят, что фарки будто обезумели в тот день. Окружили станцию "Скорпион" и рвались к воротам, сарматы сначала отстреливались, а потом, наверное, что-то поломалось — и они перестали, а ворота открылись. Вся эта орда туда вломилась, а потом была яркая вспышка, грохот и столб дыма до небес. Речники помчались туда, но уже не было станции, одни обломки и радужные купола над ними. И сарматы в чёрной броне — они ставили щит на пути излучения. Говорят, там осталось одно крошево камня и металла, и множество трупов.

Йудан замолчал.

— Что с жителями? — тихо спросил Фрисс. — Что лучи с ними сделали?

— Два участка выжгло напрочь, остальных сарматы велели вывозить и спасать. Говорят, даже дали флоний и ещё какие-то зелья, — склонил голову Некромант. — Фарки сгорели все, последних окружили в Ирдише… слышал, что там их и добили. Астанен — милосердный владыка…

— Сарматы "Скорпиона"… хоть кто-нибудь выжил? — спросил Речник, хотя понимал, что вопрос не имеет смысла. В таком взрыве, оставляющем от прочных сарматских сооружений каменное крошево, никто выжить не мог.

— Слышал, что их ищут, — Некромант пожал плечами. — Надеяться не запретишь. Астанен объявил траур по "Скорпиону" и всем погибшим, обожжённых пытаются вылечить. Даже тот, кто затеял эту войну, уже извинялся и виру заплатил. Правда, не нам, а сарматам, ну и Вайнег с ним…

— Да? Теперь известно, кто это?! — вскинулся Речник и чуть не сбросил со стола всё, что там стояло. — Кто?!

— Стыдно сказать — Некромант, — понурился Йудан. — Бог-некромант, Идмин, Чёрный Властитель. Всегда был разумнейшим из бессмертных, что за бредовая затея с этими фарками?! Теперь уверяет, что станцию взрывать не собирался. Конечно, заплатишь тут виру, когда в тебя направлены сарматские ракеты… Сарматы — благородный народ — чуть не всё отдали нам, Астанен даже брать не хотел, но командир "Идис" настоял. Он сам тогда прилетел в Замок и привёз виру… много железа, бронзы, даже священный тлиннгил! Ты, наверное, даже видел корабль "Идис", сарматы назвали его "кораблём ликвидаторов" — чёрный и пропахший смертью…

Фрисс слушал, ошеломлённый, и думал, что слишком многое пропустил в Хессе.

— Гедимин сам прилетал сюда и говорил с Астаненом? — переспросил он. Фрисс помнил, как сармат избегал людей, и как "тепло" встретили его Халан и Канфен после победы над Инальтеками. Поэтому словам Йудана он верил с трудом.

— Астанен удивился, наверное, больше всех, — кивнул Некромант. — Командир "Идис" привёз металл и флоний. Я так понял, он сейчас главный на "Скорпионе" — там сарматы со всех станций, а он направляет их… Кажется, он спрашивал о тебе и даже беспокоился. Это Древний Сармат, твой друг?

Фрисс молча кивнул, и его лицо посветлело. Скверная вышла история, но если там Гедимин, то хотя бы жизнь на сожжённый берег вернётся. И всё-таки странно, что фарки смогли взорвать станцию, и никто не помешал им…

— Насколько помню я, никто из их народа не входил в этот замок со дня его постройки, — задумчиво сказал Морнкхо, незаметно присоединившийся к собеседникам. — Как будто возвращаются времена Короля-Речника… Фриссгейн, тебе сейчас не до того, но я запас для тебя пряности — восемь видов, даже тулаци и яртис. Ну и по мелочи — соль, сок Кууси и сахар. Не забудь забрать, когда полетишь домой.

Фрисс поблагодарил и потянулся к сумке, чтобы достать кошель, но неожиданная мысль остановила его.

— Морнкхо, — нерешительно начал он, — а тебе ни на что не нужен бочонок подземного мёда — тацвы? Хорошая тацва, но зачем мне столько — я не знаю!

Менн от изумления привстал на кончике хвоста, и все трое пошли на Склад проверять, действительно ли в бочонке тацва. Все попробовали мёд, и Морнкхо, всё ещё недоверчиво качаясь на хвосте, сказал, что в этом и в следующем году Фрисс может брать пряности и соль бесплатно. А если у него есть ещё что-нибудь из хесской снеди…

У Фрисса ничего не было, рыбу из Геланга он приберёг для магов, а дудка менну не нужна была. Даже Йудан от неё отказался, заметив, что вещь, полученную от Шаски, надо держать подальше от любопытных глаз и длинных рук…

Сумерки окутали Замок, и Фрисс, почти уже не терзаемый тревогами, пошёл в "Кошатник". Не задерживаясь в пустом общем зале, он поднялся на второй этаж — и встретил там скучающего Вотана Игзу.

— А вот Речник, который был в лапах Владыки Мёртвых и вышел невредимым. А мы не были, и всё равно огребли, — вздохнул Вотан, осторожно обнимая Фрисса. У Старшего Речника было обожжено плечо, шея, рука и весь бок, зелья Йудана не позволили ему сгнить заживо, и всё-таки ожог о себе иногда напоминал.

— Хорошо, что Фларн снова среди нас, и весь его отряд тоже, но смерть своё всё-таки берёт, цепкости у неё не отнимешь, — сказал Вотан, присев на застеленное ложе. — Драконы и нежить многих убили. Я вот попал в ловушку под Ясенем, но я-то живой… И ещё эта станция, угораздило же сарматов открыть ворота…

Вотану было что рассказать о войне — о битвах драконов, о магах и нежити, о союзниках-Инальтеках и о летучих отрядах келнениси. Фрисс полночи слушал его и казался себе дезертиром из речной армии. А с утра ему самому пришлось рассказывать — Вотан, Йудан, Морнкхо и бездельничающие служители окружили его в столовой и потребовали повестей и жутких легенд о Хессе и Кигээле. К вечеру Фрисс так устал от разговоров, что уснул прямо за столом. Сквозь сон он успел услышать, что служители скинулись и купили для него три кувшина хумики. Морнкхо спрятал вино в погребе, всё равно до зимы Речнику оно не понадобится…

Утром Фрисс постоял в задумчивости на пороге "Кошатника", закинул сумку на плечо и пошёл к Морнкхо за дорожными припасами. Он улетал на юг.

— Отвезу моих жителей в Фейр, а то они упрямые — так и будут ждать меня у Диты, — сказал он менну, складывая в сумку ломти ирхека и куски вяленого Листовика. — А по дороге загляну к Воину-Коту. У тебя осталось ещё немного икемену? Хочу принести хорошую жертву, чтобы Аойген порадовался…

— Думаешь, повелителю случая понравится моя стряпня? — менн выглядел польщённым и добавил к икемену флягу с хумикой — в дар Аойгену.

Пока служители вытаскивали во двор части хиндиксы и собирали её воедино, Фрисс сидел на причале и думал, что поступил правильно — не стал рассказывать менну всё и сразу. Жители жителями, но летел Фрисс к Гедимину, на лучащиеся развалины "Скорпиона", и далеко не был уверен, что его пустят к Древнему Сармату. Хотелось как-то помочь там, на руинах, но как…

Хиндикса летела над Рекой быстро и уверенно, будто знала, куда направляется. С тех пор, как сармат вправил ей плавник, она даже не пыталась рыскать и проваливаться в воздухе. Фрисс только подбрасывал в печь сухую траву и глядел на Реку и её берега, повсюду замечая следы войны.

На первый взгляд всё было так, как и должно быть в начале осени, когда семена Акканы уже улетели к морю, и все жители срезают и сушат Усатку, выкапывают огромные луковицы Хелтори и пытаются извлечь с верхушки высоченного стебля семена Униви. Хиндиксы и халги реяли над степью, а у пещер висели связки луковиц и пучки трав. Но между ними Фрисс видел узкие траурные ленты, а у обрыва чернели недавние кострища, окружённые плетёной оградой — так обозначали места сожжения мёртвых. Печальные знаки висели над опустевшими пещерами, и жители только начали разбирать песчаные валы и вытаскивать из берега колья — ненадёжную защиту от фаркской орды.

Ничего не изменилось только на пустом берегу у Огненной Кручи. Трава поднималась по выщербленным стенам заброшенного храма, в стенах зияли проломы, внутри навстречу Речнику полыхнули потрескавшиеся цериты, и ровным жёлтым огнём горела изнутри статуя гигантского кота. В храме было тепло и спокойно. Фриссу на миг померещились чьи-то следы на пыльном полу, но и их прикрыла пыль, и разобрать ничего было нельзя. Речник выкинул из храма сор, положил на алтарь кусок икемену, завёрнутый в свежий лист, и наполнил чашу хумикой.

— Силы и славы Коту-Воину! От Пещер до берегов Карны ты провожал меня и дарил мне удачу, — склонил голову Речник. — И невозможное было совершено, и невероятный план осуществился… Лишь одно печалит меня, повелитель случая. Здесь сарматы сражались на стороне Реки, их оружие защищало нас… как же вышло, что в такой миг ты оставил их, о Аойген…

Свет церитов качнулся, как от дуновения ветра качнулось бы пламя свеч. Кто-то еле слышно вздохнул, и горячее дыхание коснулось лица Речника.

Приближаясь к Дите, Фрисс видел, что шатров на берегу почти не осталось. Война окончилась, и Джезигейн Китс свернул лагерь и с Речниками отправился в Замок. Шатёр среди тростников, окружённый хлипкими навесами, принадлежал Речнику Фларну, командир ждал Фрисса и был рад его прилёту.

— Забери своих юнцов, — сказал он, едва Речник ступил на землю. — Если они будут в речном войске, надеюсь, что в своём отряде их не увижу. Янси три раза предлагал отвезти их по домам!

— Речник Фларн, не надо злиться, — примиряюще сказала Эмма Аддакьюсова, выбираясь из-под навеса. — Речник Фрисс, мы все готовы лететь. А где твоё существо?..

Им всем хватило места на борту "Остролиста", и хиндикса уверенно держалась над водой, не падая в Реку. Только спать на корабле было тесно, и жители норовили заменить сон пением и расспросами Фрисса о подземных приключениях. Речник рад был снова видеть их живыми — и даже не унимал, хотя о Хессе рассказывал неохотно, особенно по ночам.

Из-под облаков он смотрел на Фейр с тревогой, и в груди кольнуло, когда увидел траурную полосу у пещеры семьи Эса-Юг и кострище над обрывом. Ополченцы столпились на левом борту — им не терпелось увидеть Фейр — но при виде ленты они все замолчали, и "Остролист" шёл на снижение в полной тишине.

— Речник Фриссгейн! — Конен Мейн подхватил брошенный канат и привязал хиндиксу к кольцу, и не успели ополченцы сойти на берег, как их окружили жители Фейра. Фрисс отошёл в сторонку и следил за встречей живых и оживших издали, в одиночестве, пока Ингейн не коснулся его плеча.

— Пришлось воевать? — тихо спросил Речник, глядя на свежие рубцы на броне хеска. — Эмма жива?

— Жива! — усмехнулся Ингейн и кивнул в сторону пещеры Фирлисов. Эмма стояла на пороге и утирала слёзы, глядя на встречу у корабля.

— Злобные твари эти фарки, — вздохнул хеск. — Злобные, но слабые, и мы оказались сильнее. Двое улхов было с ними, этих убить сложно. Одного уложил Речник Айому с Хельгом, другого — мы с Коненом. И все мы живы, только Онг Эса-Юг упал с вала, вот его убили…

Ингейн ещё раз вздохнул.

— Речник Фриссгейн! — Сьютар Скенес выбрался из толпы и подошёл к Ингейну. Фрисс удивился, но ни одного косого взгляда не заметил со стороны Скенеса-старшего.

— У нас тесная пещера, скудная еда и дрянная кислуха, но мы хотели бы видеть тебя в гостях. Тебя, победителя смерти, вернувшего наших родичей из тёмной долины…

Речник смутился и думал отказаться, но не успел — жители уже устремились к пещере Скенесов и утащили его за собой. Как видел Фрисс, всем места внутри не хватило, и часть гостей уселась снаружи на циновках, а ела с листьев. Зато еды и кислухи хватило на всех — Ауна и Арома еле успевали вылавливать из бочонка Листовиков и поливать их цакунвой. Сьютар Скенес налил и торжественно поднёс Фриссу чашу кислухи, и даже Йор получил несколько глотков, хотя ему ещё по возрасту пить со взрослыми не полагалось. Праздновали возвращение Фрисса и воскрешение ополченцев, поминали Онга Эса-Юга и сарматскую станцию. После чаши кислухи Речник захмелел, но не настолько, чтобы не заметить Ингейна и Эмму, угощающихся наравне со всеми.

— Мы с тобой опоздали, Сьютар, — тихо сказал Речник Скенесу-старшему. — Кесса теперь Чёрная Речница, и все, даже боги, это признали. Когда она вернётся… наверное, мне самому нужно будет готовить свадьбу, самому и на своей земле. Если к тому времени Кесса не решит, что такой никчёмный Речник ей даром не нужен…

Сьютар качал головой, не зная, верить или нет…

Фрисс проснулся на заре, вышел из пещеры и нырнул в тёплую Реку. Все жители ещё спали после вчерашнего, только Эмма Фирлисова, напевая под нос, устанавливала котелок у порога пещеры. Она подобрала одежду Фрисса с песка и переложила на огромную корягу.

— Я припас для тебя одну вещь, — сказал Речник, одеваясь и разыскивая что-то по карманам. — Раз вы с Ингейном защищаете Фейр, она вам пригодится больше, чем мне-бродяге. Она делает облик расплывчатым, скрывает от вражеских глаз. А ты найдёшь, как спрятать в её магии весь участок…

— Это из Кигээла, да? — шёпотом спросила Эмма, заглядывая в глубины дымчатого кварца. Холодный шарик лежал на её ладони и источал еле заметный дым.

— Из местечка Ал-Асега, где земля извергает огонь, — хмыкнул Речник. — Подарок моего родича, Джэйла из народа Гларрхна. Пользуйся…

Когда жители проснулись и потянулись к пещере Скенесов, надеясь на продолжение пира, Сьютар отвёл Фрисса к нише в обрыве у пещеры, где висели ожерелья из луковиц Хелтори и пучки семян Униви.

— Мешок того и мешок другого, Речник Фриссгейн, — пообещал Скенес. — И не вздумай отказаться!

Фрисс пожал плечами и протянул Сьютару кусок тацвы, завёрнутый в листья.

— А это для твоего семейства. Мёд из Хесса. Спасёт от холода и уныния.

Трофеев в сумке Речника оставалось всё меньше, и ещё два отдал он Конену Мейну и Хельгу Айвину, пока жители продолжали пир у пещеры Скенесов.

— Я слышал, что вы победили чудовище, улха. А меня хотел сожрать Чёрный Дракон, но сил у него не хватило. Сделайте амулеты из его зубов, таким воинам, как вы, они будут к лицу!

— А как же ты, Речник Фрисс? У тебя не будет амулета? — растерянно спросил Хельг, сжимая в кулаке драконий зуб.

— Себе я оставил, не бойся, — махнул рукой Фриссгейн. — Хорошо, что вы удержались в этих сражениях, и воевали так достойно…

Фрисс не знал, сколько ещё Листовиков и кислухи в запасе у Сьютара Скенеса, но на всякий случай встал на рассвете и стал собираться к отлёту. Хелтори и Униви он пока оставил в нише, чтобы забрать на обратном пути. Жители Фейра отпустили его неохотно и просили в другой раз задержаться хотя бы на пять дней…

"Остролист" летел на юг, и хиндиксы Речников всё чаще попадались навстречу, а однажды мимо промчался чёрный сарматский корабль. Остался позади "Эджин" в тройном кольце стен, вырастивший себе десятки дополнительных мачт и окрасивший купола альнкитов в серо-зелёный цвет с чёрными зигзагами — наверное, так у сарматов выглядела траурная раскраска. Вокруг точно так же окрашенного "Флана" толпились его рабочие, заталкивая лишние стены обратно под землю и разбирая лучемётные установки. Фрисс повернул к Старому Городу, но "Идис" растворилась в руинах, и Речник не нашёл её, зато увидел на улице собрание крыс во главе с белыми гигантами и решил в город не заглядывать. Никто, кроме Гедимина, ему там не рад, а сармат и все его помощники в развалины вернутся нескоро…

На восточном берегу Дзельты пестрели шатры и обширные навесы лагеря целителей. Пролетая над Рекой, Фрисс видел над становьем знамёна Астанена, Халана, Канфена и Ондиса. Хиндикса перелетела приток и поплыла над владениями Халана — и там, где вдоль обрыва полегла и побелела трава, Фрисс увидел пустые пещеры и багровый песок.

Речник помнил, что до станции ещё далеко — но даже здесь кончики листьев почернели, и даже здесь не осталось ничего живого. От Реки до обрыва и от участка к участку тянулась широкая лента песка, будто залитого кровью. Речник опустил хиндиксу к самой воде, почуял знакомый резкий запах веществ, которыми смывают ирренциевую пыль, а потом узнал и красное вещество, покрывшее берега блестящим полотном. Это была мея — самое едкое и въедающееся из таких веществ, но и самое сильное. Фрисс видел мею в тот раз, когда Речники принудили сарматов "Флана" убрать следы утечки. Тогда весь берег под станцией был залит этим веществом и полмесяца багровел, пугая жителей и путешественников, но мея забрала весь ирренций, и больше опасности не было. Неужели Живой Металл разлетелся так далеко от "Скорпиона"?..

Потом кровавая полоса расширилась и захватила обрыв. Хиндикса летела вдоль багряной стены, и мёртвые пещеры, затянутые переливчатыми плёнками защитных полей, казались окнами в бездну. Брошенные хиндиксы лежали на песке с выломанными плавниками, обугленные занавеси не колыхались на ветру, и некому было повесить знак траура над пещерами, в которых остались одни мертвецы. Фрисс знал, что все погибли, ему для этого не нужно было входить под защитное поле — и так ледяной жутью веяло от выжженных участков. Один… два… длинная полоса безлюдных земель и огромный полупрозрачный купол, переливающийся зеленью и багрянцем. Фрисс поглядел на поле над руинами станции, приземлился у покинутого причала и привязал хиндиксу к каменному кольцу у мёртвой пещеры. Мея блестела на кольце, Речнику показалось, что оно мокрое, но на ощупь красная плёнка была сухой, хоть и скользкой. Фрисс склонил голову перед входом в опустевшее жилище и пожелал мертвецам лёгкого пути в Кигээл. Их призраки не уведут корабль, а живых тут нет, и "Остролист" остался реять над вымершим участком, а Фрисс пошёл по кровавому песку, вдыхая вязкий воздух, пропахший гарью, меей и оплавленным фрилом.

Речнику показалось, что опустевших участков очень много, но на самом деле он прошёл всего два, а потом потянулись владения станции, где и до взрыва никто не жил. Отсюда уже видно было, как огромен прочнейший купол, скрывший обломки, и как много сарматов здесь — в цветных скафандрах трёх станций и в тяжёлой чёрной броне. Фрисс остановился и тоже надел скафандр.

Сквозь прозрачный щиток он ясно видел теперь, что сарматы в лёгкой броне держатся от куполов поодаль. Одни распыляли вдоль берега мею из ярко раскрашенных фриловых бочек, другие заталкивали в чёрный корабль полотна и свёртки меи, уже снятой с песка, вместе с галькой, тиной, ирренцием и всем, что ещё на неё налипло. А сарматы в чёрных скафандрах бродили по крошеву рилкара и фрила, оставшемуся от "Скорпиона", и оттаскивали какие-то обломки к прочной стене поля. Видимо, они работали, сменяя друг друга — и сейчас половина их разбирала руины, а вторая сидела на поваленном и залитом меей Дереве Ифи за пределами купола. Речник привстал на цыпочки, выглядывая огромного Древнего Сармата, и очень быстро нашёл его — Гедимин сидел на песке, открыв экран дозиметра, и прощупывал усами прибора толстый слой меи на берегу. Кажется, увиденное не слишком нравилось ему…

Сарматы на дереве заметили Фрисса в ярком синем скафандре. Один указал на него другим, потом кто-то — судя по знакам на груди, это был Хиу — окликнул Гедимина. Древний Сармат поднялся и нашёл взглядом Речника. Тот приветственно помахал руками.

— Уран и торий! Гедимин, я тебя отвлеку ненадолго, ладно?

— Фриссгейн! Стой, где стоишь, я сам к тебе подойду! — крикнул в ответ сармат. Речник остановился, с опаской глядя на купол над "Скорпионом", но успел заметить, что командир "Идис" рад ему…

— Слишком сильное излучение, — пояснил Гедимин, отойдя подальше от обломков. — Выберусь к "Идис" — подкину энергии, укреплю поле. А пока там опасно.

— Даже представить не могу, что там творится… — Фрисс сокрушённо покачал головой. — И ты был под куполом?

— Был. Не бойся, я отмылся — не засветишься, — усмехнулся Гедимин, положив тяжёлую руку на плечо Речника. Фрисс крепко сжал его вторую ладонь, скрытую под чёрной бронёй.

— А кипящее облако вокруг тебя сгущается с каждым днём, — негромко сказал сармат, с интересом рассматривая Речника. — И опять ты где-то облучился, Фриссгейн, даже не буду спрашивать, где. Возьми вот…

— Это в Хессе, наверное. Пришлось там повозиться с излучением, — смущённо сказал Речник и бережно спрятал в карман сумки ампулу с флонием. — А тебе самому хватит? Мне сказали, что ты отдал весь флоний для жителей…

— Я? У меня столько нет, Фриссгейн. Мы выгребли запасы со всех трёх станций, себе оставили чуть-чуть, и Гвеннон заказал ещё, но транспорт прибудет только весной, — вздохнул Гедимин. — Тем, кому не хватит, придётся выживать самим. Не знаю, как ваши лекари справятся с ЭМИА-облучением…

— Они будут стараться, — коротко сказал Речник. — Очень благородно и щедро с вашей стороны так помогать нам… и во время войны, и с этим взрывом… Астанен не забыл про вас, не оставил вас без награды?

— Странно было бы требовать награды, причинив вашей стране такой вред, — Гедимин кивнул на развалины. — Хотя Астанен предлагал, и мы, признаться, согласились. Единственное, что полезного сделал я — это вытряс компенсацию из некоего Идмина-Некроманта. Это, оказывается, были его фарки. Интересно… он сам явился к куполу сразу после взрыва, сам предложил заплатить, ну а цену уже установили мы. Кажется, Астанен был рад получить металл…

— Конечно, — кивнул Фрисс. — Этот Идмин — один из богов… Вас и ваших станций боятся даже боги! И вы не причинили никакого вреда, напротив, очищаете и исцеляете от ран нашу Реку! Скажи, Гедимин…

Он замялся, оглядываясь на развалины, поле, трепещущее под натиском излучения, и кроваво-красный берег.

— Скажи, сколько веков ещё не вырастет трава вокруг "Скорпиона"? Тут никогда уже нельзя будет жить?

— Почему? — удивился Гедимин, проследив за его взглядом. — Берег и пещеры очистятся за месяц, а весной уже можно будет заселить их без малейшей угрозы для себя. Можно вычистить и быстрее, если Астанен торопится.

Он пожал плечами.

— А вообще в этом году мы успеем немного — поставить тут защитные поля, вывезти трупы и, если повезёт, отследить пылевой след. Повезло, что пыль недалеко разлетелась — мы вовремя успели, ещё немного, и она накрыла бы пол-Реки…

Фрисс зацепился за слово "трупы" и поёжился. Он видел, как сарматы под куполом нашли среди обломков что-то тёмно-багровое, почти чёрное от сажи, и осторожно перенесли находку к стене. Гедимин посмотрел на них и нахмурился.

— Тут всё было в дохлых фарках. Даже станцию из-под них было не видно! А теперь мы находим сарматов. А было их там больше двухсот, и Хельдис похоронил там всех, и свою станцию впридачу. "Идис" металась в ужасе перед взрывом, а ведь она только слышала всё это издалека… что было с хранителем "Скорпиона", я не хочу знать. Хельдис убил и его, и своих сарматов, но зачем…

Гедимин тяжело вздохнул и уткнулся взглядом в красный песок. Фрисс глядел на него с изумлением и ужасом.

— Так… ты говоришь…

— Я ведь могу доверять тебе, Фриссгейн? — ладонь сармата сжала плечо Речника так, что тот чуть не закричал. — Ты сохранишь это в тайне? Я ликвидатор, и я видел много аварий. То, что произошло здесь — типичный самоподрыв. Никаких злоумышленников-фарков, никаких драконьих плевков, никаких несчастных случаев. Так разнести альнкиты можно только специально, и то нужно несколько дней на подготовку. Хельдис постарался, это уж точно… Я одного не могу понять — почему он не позволил спастись сарматам?! Любая станция приняла бы их, и любая станция прислала бы ему подмогу, если бы он только вышел на связь! Но мы даже не знали ничего, пока не заволновалась "Идис"…

Фрисс осторожно освободил плечо из железной хватки сармата.

— Страшная беда… Но, может, они сами успели бежать? У вас же есть всякие устройства, телепорты, в конце концов!

— Может, — Гедимин не стал спорить. — Мы пробиваемся к подвалам "Скорпиона". Есть надежда, что кто-то скрылся там и уцелел. Но пока — ничего живого…

Сарматы, работавшие под куполом, выбрались наружу, и на их место вошли те, кто сидел на дереве. Они помахали Гедимину, тот отрицательно покачал головой. Фрисс заметил этот безмолвный разговор и огорчился — всё-таки он мешал сарматам…

— Хватит о станциях, — сказал Гедимин, отвернувшись от развалин. — Где ты был, знорк-ликвидатор? Астанен рассказывал что-то очень странное — кажется, о Пустошах Васка…

Фрисс попытался улыбнуться, но не вышло.

— Да, такое у меня было задание — живым войти туда, где обитают мёртвые. И Пустоши я тоже видел… и "Скорпион", вырастающий у их границы из ирренциевой пыли. Ваши станции живые… они тоже попадают в мир мёртвых, да?

Гедимин кивнул, задумчиво глядя на Речника.

— Дозиметр не пригодился? — спросил он с интересом.

— Ещё как пригодился! — оживился Фрисс. — Мы с одним воином целый город спасли с помощью этой штуки! А жаль, что тебя не было со мной в Хессе. Тебе интересно было бы — там даже есть кристаллы, дающие энергию, как ваши альнкиты! Хотел прихватить один для тебя, но излучение…

Фрисс развёл руками.

— Хм… Я нечто подобное видел в Третью Сарматскую — тогда ещё ходили разговоры о выращивании стержней из кристаллов сингита, — припомнил сармат. — Но у кристаллических альнкитов плохо с управляемостью, и проект быстро свернули. Да, пожалуй, я много интересного пропустил, когда остался в городе…

— Зато ты видел, как станция сражается с драконами, — вздохнул Речник. — А я бы многое отдал, чтобы на это посмотреть!

— Фриссгейн, ты в себе? — поинтересовался Гедимин с лёгким раздражением в голосе. — Кто с кем сражался?! Думаешь, я могу подпустить летающих тварей к "Идис" ближе чем на тысячу шагов?! Естественно, мы выжгли всю погань ещё на подлёте. Крысы расставили плазмомёты по крышам, а хранитель стрелял. Никто даже в тень трубы не залетел. Какие ещё сражения?!

У Фрисса наконец получилась улыбка, хоть и перекошенная. Он достал из сумки свёрток и протянул Гедимину.

— Тогда это нужно разделить между всеми, кто расставлял и стрелял. Это драконьи зубы, я их из Хесса привёз. Может, пригодятся для твоих сарматских украшений?

— Фриссгейн, ты что, своими ножиками прирезал дракона?! — Гедимин высыпал зубы на ладонь, оценивая длину и остроту. — Как ты выживаешь, знорк-ликвидатор?.. Когда будет время, я сделаю тебе какую-нибудь цацку, вот только…

Передатчик на его руке сердито рявкнул. Сармат покосился на экран и виновато вздохнул.

— Пойду работать. Хорошо, что прилетел к нам, Фриссгейн. Прилетай ещё, я буду рад.

Сарматы под куполом нетерпеливо махали ему и указывали на что-то, неразличимое среди обломков. Речник, вспомнив кое-что, окликнул Гедимина и тихо сказал:

— Это, наверное, не имеет смысла, но меня просили передать — они все живы, они в степи, но южнее. Заберите их оттуда. Я подумал, что это важно.

Гедимин посмотрел на Речника так, будто пытался увидеть его кости, долго и пристально, однако ничего не сказал, а молча пошёл к куполу. Фрисс не двигался с места, пока сармат не скрылся под защитным полем, и долго следил за ликвидаторами, расчищающими путь к подземельям "Скорпиона", а когда на него начали коситься, развернулся и пошёл обратно.

Багровый берег теперь казался Речнику не столь жутким, и он надеялся, что Гедимин прав, и весной тут вырастет трава. Но пока ничего живого не было под обрывом, и стояла мёртвая тишина — даже галька, склеенная меей, не шуршала под ногами.

Хиндикса неохотно поднялась в воздух, Речник втянул причальный канат на борт — и тут заметил, что верёвка побагровела, будто намокла в крови. Мея пропитала её насквозь, и она же покрыла красными пятнами сапоги Речника и его перчатки. Он долго оттирал скафандр от краски, прежде чем спрятать в сумку, и решил сменить канат, едва прилетит в Замок…

Ненадолго он заглянул в Фейр — забрал связки луковиц Хелтори и семена Униви, показал руку, распухшую и покрасневшую от флония, и посетовал, что не может пировать с жителями, а потому желает им мирной зимы и удачного пробуждения весной и улетает в родную пещеру.

Красные ленты свисали с ветвей Липы, и печальны были песнопения в храме Макехса — окрестности Ладин-Кема тоже попали под удар фарков, но Илс Раа, Танекс Натаи и Фиос Хагет были живы, и Фрисс нагрузил корабль дровами и Листовиками так, что еле нашёл место, где устроиться самому. Заглянув в древесный город, он добавил к грузу мешок сухих грибов на зимнюю похлёбку и свёрток зеленоватого лиственного мыла, которое варили скайоты Липы. От Ладин-Кема хиндикса летела тяжело, медленно, над самой водой, и Фрисс больше нигде не останавливался до самого Замка.

Над Зелёной Рекой он разминулся с чёрным кораблём сарматов, и тревога снова овладела им, но развеялась, когда вдалеке показались башни Замка. Над причалом висели в воздухе сотни хиндикс, и, насколько было видно, на Острове Аста тоже не найти было места для приземления. Замок был полон Речниками, магами, Инальтеками, Белые и Серые Драконы бок о бок парили над степью, и Фриссгейн тихо присвистнул, окинув взглядом дворы. Теперь в "Кошатнике" точно нет свободных комнат — ни в "Кошатнике", ни в храме, ни даже на Острове Аста. Может, Астанен разрешит переночевать в коридоре Замка?..

— Фрисс! Ну наконец-то! Я разминулась с тобой на день, — пожаловалась Речница Сигюн, обнимая Фриссгейна. Речник крепко прижал её к себе. Его хиндиксу привязали к экхе вместе с тремя другими, положили на землю, и сейчас служители носили бочки с Листовиками на Склад. Фрисс и Сигюн отошли к стене, чтобы не мешать им.

— Что ты там рассказываешь?! Кого ты бросил в беде?! — фыркнула Речница в ответ на оправдания Фриссгейна. — Не было ещё врага, с которым не справилась бы Река. И это твоими стараниями нам помогают сарматы! Не спорь, им ещё тысячу лет не было бы до нас дела, если бы ты не помог этому Гедимину… Короче, ищи Канфена — если он раньше тебя не найдёт — собирайся с мыслями и лети на Асту. Я буду там, и я надеюсь услышать рассказ о твоих путешествиях от первого слова до последнего! И я не знаю никого, кто собирается этот рассказ пропустить, так что не подведи нас!

— Лучше бы позвали Йудана и Домейда, это они договаривались с Богами Смерти, — проворчал Речник. — Погоди, неужели Канфен согнал на Асту всех Речников?! И Вайринхенг там тоже будет? Надо бы вернуть ему сумку…

Сигюн, помрачнев, отстранилась от него и пристально посмотрела ему в глаза.

— Тебе разве не сказали ещё? Я первая?.. Вайринхенга убили в Ирдише, в день твоего возвращения. И в тот же день он был погребён в огне. И… я думаю, он был бы рад, что его сумка тебе пригодилась.

— Прокляни меня Река… Боги Смерти своего не упускают… — прошептал Фрисс, глядя в пустоту. — Никогда не упускают…

— Это была славная смерть, и попасть он мог только в Чертоги Кетта, а никак не в Кигээл, — уверенно сказала Сигюн, глядя на Речника с большой тревогой. — Вайнег побери, и почему кто-нибудь не сказал тебе об этом раньше?! Кто-нибудь из тех, кто умеет утешать…

Фрисс сжал руку Речницы и криво усмехнулся.

— Силы и славы ему в новом воплощении! Ты не знаешь, где сейчас Канфен?

Сигюн огляделась и махнула рукой в сторону лестницы. Канфен стоял наверху и беседовал с Инальтеком из клана Амсанейю. Речница хотела что-то сказать, но тут разговор закончился, хеск прижал руку к груди в знак уважения и ушёл в Замок, а правитель Канумяэ заметил Речников и в то же мгновение оказался рядом с ними.

— Речник Фрисс, хочешь ты или не хочешь, но на Острове Аста тебя ждут, — сказал он вместо приветствия. — После кошмаров этого года нам нужен хотя бы намёк на надежду. Ты можешь сейчас говорить?

— Фрисс, я пойду, на Асте встретимся, — поспешно сказала Сигюн и скрылась в толпе служителей. Речник кивнул и тихо спросил:

— Что с облучёнными?

Канфен склонил голову в печали.

— Сарматский флоний силён, и наша магия не слабее, но многие умирают, и им не увидеть весну. Я только что с Дзельты… Наша работа завершена, и теперь мы можем только ждать и взывать к богам. Пойдём в Подвал Ракушек, я отдам тебе деньги за Огненный Лист…

— А с кем из Инальтеков ты говорил? — спросил Речник по пути, припомнив, что у хеска были украшения, которые носят только вожди кланов.

— Теккен, новый вождь Амсанейю. Канис погиб, нежить раздавила его в Теггарском доле, — ответил Канфен и покачал головой. — Инальтеки тоже хотят на Остров Аста, придётся поколдовать, чтобы всем хватило места…

— Постарайся, чародей Канфен, — усмехнулся Фрисс. — А о моих новичках ничего не слышно? Они-то живы?

— А! Тарвис Хална стал Старшим Речником, — ответил правитель после недолгих раздумий. — Отлично проявил себя, защищая Дзельту. Остальные живы, но такой славы не достигли. Итак, за листья Маа я должен тебе…

Фрисс отдал Канфену обе склянки с зельями и прозрачную дудку из Кигээла. Почти ничего не осталось у него из трофеев — несколько драконьих зубов, необработанный гранат, фонарь с церитом на носу хиндиксы, лёгкие фляжки из плодов Кими и тяжёлое серебряное кольцо на пальце.

— Самородное серебро наносит нежити страшные раны, просто сжигает немёртвую плоть, — сказал Канфен, осмотрев трофеи. — Храни как зеницу ока! При твоей-то жизни… А гранат дай сюда. Отнесу Эрсегу, пусть делает амулет. Этот камешек оберегает от ран и останавливает кровь. Хоть не будешь выглядеть так, будто тебя дракон жевал…

— Ты очень щедр, — Речник посмотрел на Канфена и не стал спорить.

— Наверное, драконьи зубы к гранату пойдут, — задумчиво сказал маг и забрал у Фрисса свёрток. — Вернёшься с Асты — амулет будет тебя ждать. А теперь иди в столовую, пока там всё не съели!

Многим гостям менна Морнкхо пришлось сидеть на полу, и служители с трудом пробирались между Речниками, разнося еду, но кусок икеу и кружка кислухи нашлись для каждого, а сверх того были квашеные листья Стрякавы и густая жгучая мава. Поговорить с менном не удалось, ему было некогда, но по обмолвкам Фрисс узнал, что весной кто-то из соплеменников приедет в гости к Морнкхо, и менн этому очень рад. Фрисс задумался, не Кейси ли это, но размышления прервал Халан, быстро идущий по залу и чуть не споткнувшийся о Речника.

— А вот и ты, Фриссгейн, и как только успел вернуться со "Скорпиона"?! Привет тебе от Гедимина Кета. А ещё он передаёт, что один из альнкитов "Идис" с этого дня принадлежит тебе. И ты очень обидишь и его, и станцию, если откажешься!

— Что?! — Фрисс едва не уронил тарелку от изумления. Довольный Халан хмыкнул и сел рядом.

— Он очень благодарен тебе, Фриссгейн. По твоей подсказке чёрный корабль нашёл сарматов "Скорпиона", они все были там, в степи, две сотни сарматов, и все они живы. Даже не облучились. Но, конечно, — Халан покачал головой с удручённым видом, — разум их сейчас под угрозой. Гедимин забрал их на свою станцию, но он сам не знает, когда они выйдут из оцепенения. Да ещё столько дней без воды и Би-плазмы… Хельдис просто выкинул их в степь, но хорошо и то, что не похоронил под обломками.

— Это… это хорошо, — медленно проговорил Речник и улыбнулся. — Гедимин им поможет. Халан, так как мне отказаться от альнкита и не обидеть никого? Я же в установках ничего не смыслю…

— Не вздумай отказываться, Фриссгейн, потом сам себя проклянёшь, — пристально посмотрел на него Халан. — Зимой подумай, что будешь делать со своим альнкитом. Вещь полезнейшая…

— Если бы я был сарматом… — вздохнул Фрисс и спохватился:

— А что с подвалами станции? Гедимин открыл их, там был кто-то живой? И… что с духом-хранителем "Скорпиона"? Он погиб, наверное…

— О хранителе спроси у Гедимина, меня в такие тайны не посвящают, — с сожалением ответил Халан. — А подвалы вскрыли. Командир "Идис" спускался туда сам, нашёл одного сармата, почти мёртвого. И не от излучения, Фриссгейн. В него стреляли, хорошо, что лучами, а не плазмой. Вроде как он хотел остановить Хельдиса, но не вышло. Надеюсь, он поправится… И ещё пятнадцать мёртвых сарматов под развалинами, если верить этому спасённому. Они помогали Хельдису готовить взрыв… Не знаю, Фриссгейн, что должно случиться с сарматом, чтобы он взорвал свою станцию. Не знаю…

— Ужас и отчаяние лишили их разума, — прошептал Речник и сам смутился. — Какой-то проклятый год…

— Год Квэнгина — сумрак, отчаяние и тревожные дни, — пожал плечами Халан. — Всё как положено… Фриссгейн, так на что ты намерен потратить награду? И когда свадьба, на которую ты меня приглашал?

— Ох… Халан, я женюсь на Чёрной Речнице, — поделился Фрисс, оглядевшись по сторонам и понизив голос до еле слышного шёпота. — Если она не передумает и вернётся из Хесса. Срок известен одним богам! А награду… Скажи, ты не знаешь, сколько Астанен может запросить за Двухвостку? Хочу весной выкупить одну. Очень полезный зверь!

— Двухвостку?! Ты меня удивил, Речник, — хмыкнул Халан. — Очень удивил. Не советую. У меня, как знаешь, есть отряд с Двухвостками. Зверь полезный, но медлительный, строптивый и прожорливый. В одиночку не прокормишь, это надо только и делать, что искать для неё еду. Лучше купи Фагиту, они тоже полезные…

— Халан! Повелитель Халан! — крикнул от двери столовой Домейд Араск, и Фрисс заметил, как нехорошо посмотрели на "изумрудника" все присутствующие маги. Правитель Дзельты кивнул Речнику на прощание и пошёл к выходу. Фрисс доел остывшую маву и задумчиво посмотрел на дальнюю стену. До завтра надо собраться с мыслями — и с утра лететь на Остров Аста. Жить Фрисс будет там, а в свободное время выберется на Синдалию и купит соленья на зиму. И где-то надо раздобыть мешок-другой зерна, и выяснить, много ли рыбы поймал Инмес, и сколько ещё нужно купить. Впереди ещё долгая, тяжёлая зима, и не все доживут до весны…

"Намёк на надежду… Не знаю, о чём говорит Канфен! — Фрисс с досадой пожал плечами. — Он думает, байки о Хессе могут утешить кого-то после войны и страшной аварии?! Ну, я тоже хотел бы так думать…"

Он подобрал сумку и побрёл к двери, осторожно обходя тех, кто сидел на полу. На причале холодный ветер раскачивал корабли и трепал пожелтевшую траву, обрывки туч скользили по небу, и Река была темна и печальна.